CC BY
113
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2016. № 5
НАУКА И ПРАВО ЗА РУБЕЖОМ
А. В. малешина, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ*
актуальные проблемы уголовной ответственности за детоубийство в англо-американском уголовном праве
Статья посвящена актуальным проблемам установления уголовной ответственности за детоубийство в Англии и Канаде, а также отдельных юрис-дикциях США. В статье рассматриваются основные подходы к установлению правовых и этических критериев выделения детоубийства как привилегированного состава преступления против жизни, выработанные в названных уголовно-правовых системах, проводится исторический анализ формирования детоубийства, анализируются сложные вопросы квалификации и разграничения детоубийства со смежными составами преступлений, а также возможные пути реформирования данного преступления.
Ключевые слова: детоубийство, уголовно-правовая система общего права, новорожденный, послеродовое расстройство психики, уголовное право Канады, уголовное право Англии, преступления против жизни, роды.
The modern criminal science knows different basis for the crime of infanticide — some of them are mostly sexiest, others basically medical. The article outlines the elements of infanticide and examines the legislative history from English History of XVII century to its adoption in Canada. It also discusses contemporary discourses on infanticide with particular focus on the application of modern medical science. According to the article the current offence has two issues — requirement of the "disturbed mind" of the accused and the lack of the casual connection between the disturbed mind and the offence. Reforming of these issues would improve the liability for infanticide.
Keywords: infanticide, Canadian criminal law, newly born, postpartum disorders, English criminal law, homicide, childbirth, lactation.
Детоубийство1 (infanticide) как самостоятельный состав убийства всегда вызывает немало вопросов у юристов, принадлежащих к разным уголовно-правовым системам, которые в первую очередь связа-
1 Если понимать «детоубийство» буквально, то к нему следует относить убийство ребенка любого возраста любым лицом. В данной работе этот термин будет использован для характеристики убийства матерью новорожденного ребенка.
ны с основанием его выделения в привилегированное преступление. Несмотря на разные законодательные конструкции состава детоубийства, в западных правовых традициях сформировалась четкая тенденция для выделения убийства матерью новорожденного ребенка в самостоятельный состав убийства, за совершение которого предусмотрено более мягкое наказание вопреки, как правило, негативному отношению общественности к подобному законодательному шагу и возложению стигмата морального осуждения на женщин, лишающих жизни своих новорожденных младенцев2.
Изучение истории возникновения и развития состава детоубийства позволяет выделить два рациональных основания для его самостоятельного существования — медицинское и социальное. Современные законодательные конструкции детоубийства в английском и канадском уголовном праве исходят из медицинской презумпции, что рождение ребенка и лактация оказывают столь сильное воздействие на психику женщины, что она не может в полной мере осознавать характер совершаемого ею или руководить своим поведением. Как отметила Х. Аллен, логика медицинской модели женской преступности заключается в том, что «преступное поведение женщины обусловлено ее гормональным статусом. А поскольку контролировать его невозможно, наказывать женщину за такое поведение просто несправедливо»3.
Вместе с тем изначально основания для выделения детоубийства носили глубокий социальный характер. Подавляющее большинство преступлений совершалось женщинами, принадлежащими к неимущим слоям общества, в раннем возрасте и часто были продиктованы желанием скрыть беременность, чтобы не потерять ту работу, которую они имели. Не желая приравнивать такие преступления к другим убийствам, которые в то время карались смертной казнью, судьи часто шли на уловки, чтобы признать деяние простым убийством или оправдать женщину, ссылаясь на ее невменяемость4. «Именно в XIX в. женщина, убившая своего новорожденного ребенка, стала объектом исследования психиатров и юристов. Совершенное ею преступление было худшим из того, что могло случиться в обществе, возвышающем материнство; медицинская теория выстраивала мифические образы материнства и материнского инстинкта. Психиатрическое объясне-
2 Oberman M. Mothers Who Kill: Coming to Terms with Modern American Infanticide // DePaul J. Health Care L. 2004-2005. Vol. 8. N 1. P. 20-24.
3 Allen H. Justice Unbalanced: Gender, Psychiatry and Judicial Decisions. Milton Keynes, 1987. P. 27-28.
4 Backhouse C. Desperate Women and Compassionate Courts: Infanticide in Nineteenth-Century Canada // U. T. L. J. 1984. Vol. 34. N 4. P. 441-478; Smith & Hogan Criminal Law / Ed. by D. Ormerod. P. 498.
ние послеродового безумия основывалось на том, что после рождения ребенка сознание женщины затуманено, нервная система ослаблена, контроль за поведением снижен. Фактически детоубийство не было в то время беспорядочным явлением — в семьях среднего класса, где были няни и прислуга, которые помогали в уходе за ребенком, послеродовой психоз редко заканчивался детоубийством. Как и следовало ожидать, убийство ребенка чаще было связано с незаконнорожденностью, бедностью, жестокостью. Эти факторы независимо от того, учитывали ли их специалисты-медики, несомненно, принимались во внимание присяжными и судьями викторианской эпохи, с неохотой приговаривали женщин-убийц к смертной казни, и именно они отвечают за применение в подобных случаях защиты ссылкой на невменяемость. Вместо того, чтобы исследовать социальный контекст убийства матерью новорожденного ребенка, врачи, юристы и судьи выделили его в самостоятельный правовой, биологически детерминированный феномен, вытекающий из женской "природы"»5.
В Англии Закон о детоубийстве был принят в 1938 г. вместо ранее действовавшего Закона 1922 г. с аналогичным названием6. К сожалению, вместе с названием Закон унаследовал и все те проблемы, которые были связаны с его применением. Примечательно, что во время обсуждения законопроекта в Палате лордов, прозвучало высказывание, что «рассматриваемый вопрос принадлежит одновременно к области права и медицины и в некоторой степени несет в себе сложности, с которыми обе эти сферы связаны»7.
Однако в том виде, в котором сформулирована норма Закона, устанавливающая уголовную ответственность за детоубийство, медицинского содержания в ней мало, во всяком случае что касается используемой терминологии. Помимо неудачной законодательной конструкции, которую считают существенным недостатком закона, критике подвергается сама концепция смягчения ответственности
5 Showalter E. The Female Malady: Women, Madness and English Culture 1830-1980. N.Y., 1985. P. 58.
6 До XVII в. убийство матерью новорожденного ребенка квалифицировалось как тяжкое убийство, караемое смертной казнью. В 1623 г. был принят закон, устанавливающий уголовную ответственность за убийство и сокрытие трупа новорожденного ребенка (Act to Prevent the Destroying and Murdering of Bastard Children, 21 James I c. 27, 1623), который был отменен в1803 г. законом Lord Ellenborough's Act, 43 Geo. 3, C. 58. Акт 1623 г. историки права оценивают как «драконовский», поскольку он устанавливал презумпцию, согласно которой смерть незаконнорожденным детям причинялась их матерями, и позволял выдвижение обвинения даже в том случае, когда не было достаточно доказательств, что имело место убийство. Несмотря на то, что акт 1803 г. упразднил подобную практику, детоубийство по-прежнему оставалось преступлением, за совершение которого была предусмотрена смертная казнь.
7 Murder, Manslaughter and Infanticide: Project 6 of the Ninth Programme of Law Reform: Homicide. L., P. 156.
женщине, лишающей жизни своего ребенка, срок, в течение которого ребенка считают новорожденным, обусловленность убийства не только родами, но и лактацией.
В решении по делу R v. Kai-Whitewind Апелляционный суд назвал нормы права, устанавливающие ответственность за детоубийство, «неудовлетворительными и устаревшими», нуждающимися в «тщательном пересмотре»8. Приговор, который обжаловался, был вынесен Королевским судом Бирмингема 10 декабря 2003 г. Обвиняемая Ч. Н. Каи-Уайтвинд была признана виновной в тяжком убийстве младшего из своих троих детей, которому исполнилось 12 недель. Основанием для апелляции послужил тот факт, что судебно-медицинские эксперты не пришли к единому мнению относительно причин смерти — была ли она насильственной, наступившей в результате осознанного и намеренного деяния или была вызвана естественными причинами, например синдромом внезапной детской смерти (SIDS)? Присяжные заседатели пришли к выводу, что имело место тяжкое убийство, не только по причине большей убедительности первого экспертного заключения, но исходя из всех обстоятельств дела. Согласно этим обстоятельствам, беременность обвиняемой наступила в результате изнасилования, они с мужем решили оставить ребенка, но он не был желанным, о чем она неоднократно говорила. Женщина находилась в состоянии тяжелой послеродовой депрессии, но прописанные психиатром антидепрессанты пить отказывалась, поскольку, по ее мнению, они могли навредить ребенку, который находился на грудном вскармливании. Когда ребенку был месяц, супруг обвиняемой менял ему подгузник и сломал ногу. Ребенок был немедленно госпитализирован, ему оказана помощь, после чего социальная служба забрала его у семьи до выяснения обстоятельств и передала матери обвиняемой. Во время проживания с бабушкой малыша посещал врач, который остался удовлетворен его физическим состоянием, условиями проживания, но высказал обеспокоенность депрессивным синдромом матери, которой были разрешены посещения, чтобы она могла приносить молоко для кормлений. Через неделю после возвращения из дома бабушки в дом обвиняемой малыш был найден мертвым. В ночь накануне смерти малыш отказался от кормления, и обвиняемая заметила следы крови у него над верхней губой, она покормила его из бутылочки, и, по ее собственному признанию, ей показалось, что он испытывает проблемы с дыханием. Вскоре после этого у него пошла носом кровь. Она позвонила в службу медицинской помощи, описала тревожащие ее симптомы, после
8 R v. Kai-Whitewind [2005] EWCA Crim 1092: URL: http://www.bailii.org/ew/cases/ EWCA/Crim/2005/1092.html (2016. 2 нояб.).
чего ей обещали перезвонить. На первый из звонков она не ответила. Когда ей позвонили во второй раз, оказалось, что ребенок был уже мертв. Во время обследования трупа были зафиксированы следы назального кровотечения, что нехарактерно для детей такого возраста, синяки в области шеи ребенка, следы кровотечения в легких. Причиной смерти ребенка была признана асфиксия, которую, по мнению одного судебно-медицинского эксперта, мог вызвать вирус, которым подвержены дети такого возраста и который вполне мог вызвать подобные последствия. Другой эксперт пришел к заключению, что мальчик был задушен обвиняемой во время кормления.
Когда Апелляционный суд рассматривал это дело, вопрос о возможной квалификации содеянного по статье о детоубийстве был затронут лишь косвенно, поскольку во время разбирательства в суде первой инстанции возможность подобной квалификации не была озвучена, поскольку женщина отрицала, что причинила ребенку вред. Вместе с тем судьи посчитали, что обстоятельства данного дела — особое психическое состояние женщины, ее неоднократные заявления, что она хочет убить ребенка, отсутствие эмоциональной привязанности к нему, связанное с обстановкой его зачатия, позволили ли бы квалифицировать данное деяние как детоубийство. «В этой связи мы затронем два конкретных вопроса. Первый связан с материальными нормами права и заключается в том, можно ли расширить определение детоубийства с тем, чтобы оно включало в себя обстоятельства, наступающие после родов, но с ними связанные, как, например, стресс, испытываемый женщиной из-за отсутствия естественной привязанности к своему ребенку... Вторая проблема связана с ситуацией, в которой мать, фактически лишившая жизни своего ребенка, отказывается признать это. Подобное может произойти из-за его тяжелого состояния, ее эмоциональной обеспокоенности содеянным или глубокой тревогой, вызванной тем, как скажется ее признание вины на возможности заботиться о других своих детях. Когда складывается такая ситуация, бывает сложно оценить психическое состояние женщины. Хотя на самом деле отрицание факта нарушения психического здоровья вовсе не означает, что оно не имело место: во многих делах оно как раз позволяет установить обратное»9.
Практически со времени принятия нового Закона и по сегодняшний день продолжаются дискуссии о дальнейшей судьбе детоубийства как самостоятельного преступления. Выдвигаются разные предложения, начиная от отмены детоубийства с отнесением особого психического состояния женщины в момент совершения преступления к категории ограниченной вменяемости и заканчивая его сохра-
9 Ibid.
нением либо в том виде, в котором оно действует сегодня, либо в измененном. Последние преобразования в ст. 1 Закона о детоубийстве были внесены Актом о коронерах и правосудии 2009 г.
В соответствии с ч. 1 ст. 1 Закона о детоубийстве 1938 г. в предыдущей редакции, «если женщина намеренно посредством действия или бездействия причиняет смерть своему ребенку, не достигшему возраста 12 месяцев, но во время такого деяния ее психическое равновесие было нарушено вследствие того, что она полностью не оправилась от родов или лактации, тогда, несмотря (notwithstanding) на наличие обстоятельств, которые позволяют предъявить ей обвинение в тяжком убийстве, она будет признана виновной в совершении детоубийства и может быть наказана таким же образом, как если бы она совершила простое убийство своего ребенка». Часть 2 этой же статьи предусматривает возможность в ходе судебного процесса изменить квалификацию деяния с тяжкого убийства на детоубийство, если будет установлено, что умерщвленный ребенок не достиг 12-месячного возраста и женщина полностью не оправилась от последствий родов или грудного кормления.
Согласно ст. 57 Акта о коронерах и правосудии 2009 г. ч. 1 и 2 ст. 1 Закона о детоубийстве 1938 г. были изложены в следующей редакции: «если женщина намеренно посредством действия или бездействия причиняет смерть своему ребенку, не достигшему возраста 12 месяцев, но во время такого деяния ее психическое равновесие было нарушено вследствие того, что она полностью не оправилась от родов или лактации, тогда, если (if) имеют место обстоятельства, которые позволяют предъявить ей обвинение в тяжком или простом убийстве, она будет признана виновной в совершении детоубийства и может быть наказана таким же образом, как если бы она совершила простое убийство своего ребенка». Соответственно ч. 2 позволяет переквалифицировать совершенное деяние на детоубийство, когда предъявлено обвинение не только в тяжком, но и простом убийстве10.
Исходя из содержащейся в законе формулировки, напрашивается вывод о том, что детоубийство имеет совершенно особую двойственную природу: с одной стороны, это самостоятельное привилегированное преступление против жизни, а с другой стороны, его можно рассматривать как частичное основание защиты от обвинения в тяжком убийстве и в соответствии с изменениями, внесенными Актом о коронерах и правосудии 2009 г. — простом убийстве.
Долгое время оставался дискуссионным вопрос о психическом элементе детоубийства — совпадает ли он полностью с психическим элементом тяжкого убийства или его следует формулировать несколь-
10 URL: http://www.legislation.gov.uk/ukpga/2009/25/section/57 (2016. 2 нояб.).
ко шире с тем, чтобы сюда подпадали случаи также и простого убийства. Частично ответ на него был дан новеллой Акта о коронерах и правосудии 2009 г., который признал детоубийство частичным основанием защиты при выдвижении обвинения в простом убийстве, хотя и до этого момента судебная практика пошла по пути широкой трактовки mens rea детоубийства, как это сложилось в канадском праве.
Апелляционный суд сформулировал свое мнение по данному вопросу в 2007 г. при рассмотрении дела R v. Gore11. Судья Хэллет, рассматривавшая поступившую апелляцию, предложила исходить из максимально широкой формулировки психического элемента, поскольку под квалификацию по статье о детоубийстве подпадает большое количество дел с самыми разнообразными фактическими обстоятельствами, и, по ее мнению, единственное, что требуется установить обвинению, это факт «осознанного действия или бездействия со стороны обвиняемого» ("defendant acted or omitted to act willfully"). Столь широкая трактовка охватывает не только психический элемент тяжкого убийства, но и простого, поскольку включает в себя осознание любого риска, а не только риска наступления смерти или тяжкого вреда здоровью.
Особой чертой психического элемента детоубийства является то обстоятельство, что факт «нарушения психического равновесия» ("the balance of her mind was disturbed"), что вытекает из формулировки статьи, причинно не связан с умерщвлением ребенка. Иными словами, в отличие от убийства, совершенного в состоянии потери самоконтроля, нарушение психического равновесия не должно обусловить преступное поведение женщины — главное, чтобы имело место временное совпадение, т. е. непосредственно во время преступления женщина все еще находилась в состоянии определенного психического расстройства. При этом существует презумпция, согласно которой «особый психический статус женщины так или иначе повлиял на нее в момент принятия решения о совершении преступления, и законодатель, формулируя именно так преступление, исходил из данной презумпции»12.
Само по себе понятие «нарушение психического равновесия» является уникальным в том смысле, что, с одной стороны, оно не пересекается ни с понятием невменяемости, ни с понятием «психической аномалии», присущим ограниченной вменяемости, а с другой стороны, оно не имеет ничего общего с медицинской терминологией. Из-за использования подобной формулировки иногда высказывается мнение, что для выделения детоубийства как самостоятельного пре-
11 R v. Gore [2007] EWCA Crim. 2789 (per Hallett L. J.) // UK cases: URL: http://netk. net.au/UK/Gore.asp
12 Murder, Manslaughter and Infanticide. P. 166.
ступления нет никаких медицинских, а если быть точнее, психиатрических оснований.
В частности, профессор Н. Уолкер называет Акт 1938 г. «законодательным созданием мифов»13. В своем исследовании, посвященном институту невменяемости в английском уголовном праве, он пишет о том, что закон создает ту связь между деторождением и убийством новорожденного, которой, по его мнению, не существует в реальности. Во всяком случае, именно такой вывод напрашивается, исходя из формулировки ст. 1, которая ничего не говорит о психическом расстройстве, не требует даже установления причинной связи между имеющимся психическим расстройством и произошедшим убийством. После отмены смертной казни и появления в английском уголовном праве основания защиты ссылкой на ограниченную вменяемость, пишет исследователь, данное преступление просто утратило свою актуальность.
Более радикально против существования состава детоубийства в английском уголовном праве высказывается Дж. Осборн. По ее мнению, единственным обоснованием «сложившейся правовой традиции», защищающей женщин, умерщвляющих своих младенцев, от наступления надлежащих при данных обстоятельствах правовых последствий, является «интегрированный в уголовное право сексист-ский подход — женщин нельзя признавать в полной мере ответственными за совершаемые ими деяния»14.
Однако утверждение об отсутствии связи между рождением ребенка и возникновением или обострением ранее существующего психического заболевания не совсем соответствует действительности. Специально для Правовой комиссии № 304, подготовившей 6-й проект доклада, посвященного проблемам убийства, профессор И. Бро-кингтон, опираясь на существующие медицинские исследования и имеющуюся судебную практику, предложил таблицу, в которой отразил различные психические заболевания, так или иначе связанные со случаями детоубийства. При этом он особо подчеркнул, что роды как процесс не так часто сами по себе выступают причиной таких заболеваний, однако, являясь серьезным стрессом для организма, они нередко провоцируют развитие некоторых из них, даже если до этого они протекали латентно. Все психические расстройства, которые фигурировали в изученных им делах, он разделил на несколько групп, в частности, он выделил родовую психопатологию (родовой делириум, или помрачение сознания), органический (нейропсихиатрический)
13 Walker N. Crime and Insanity in England. Vol. 1: The Historical Perspective. Edinburgh, 1968. P. 136.
14 Osborne J. The Crime of Infanticide: Throwing Out the Baby With the Bathwater // Can. J. Fam. L. 1987. Vol. 6. N 1. P. 906.
послеродовой психоз (хорея, эпилепсия, гипоплазия), родовые расстройства (мания, депрессивный психоз), послеродовую депрессию и другие заболевания15. Он также классифицировал детоубийство в зависимости от способа и времени его совершения и тех психических расстройств, которые наблюдались у женщины в момент совершения преступления. Он выделил 4 группы деяний: к первой группе он отнес преступления, совершенные в первые 24 часа после родов, которые, как правило, осуществляются путем активных действий характеризуются наличием у женщины какого-либо психического расстройства, к остальным трем группам относятся убийства, которые произошли в течение года, но характеризуются разными сопутствующими обстоятельствами — совершением в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, неосторожным причинением смерти или убийством из сострадания16.
Д. Мэйэр-Каткин и Р. Огл в своем исследовании послеродовых расстройств психики, приходят к выводу, что такого рода расстройства действительно нередко становятся причиной убийства, и данная связь не просто может, но и должна быть отражена в законе путем изменения формулировки с использованием верной терминологии. «Представляется неверным пренебрегать связью между деторождением и психическим заболеванием как мифом, созданным авторами Закона о детоубийстве. Это не означает конечно, что любое лицо, или любая женщина, умерщвляющая ребенка, страдает расстройством сознания. На самом деле, в своем исследовании психиатр П. Т. Д'Орбан приводит данные, согласно которым из 89 женщин, обвиненных в убийстве или покушении на тяжкое убийство своих детей, только 24 страдали тяжелым психотическим расстройством, проявляющимся в депрессивном синдроме, суицидальном синдроме, диссоциативных расстройствах личности разной степени тяжести и требующим наблюдения в психиатрическом стационаре. Остальные случаи умерщвления новорожденных (36) совершались, как правило, очень молодыми женщинами, скрывающими свою беременность — 11 из них сопровождалось самоотрицанием, 9 было продиктовано мотивом мести, 9 — мотивом сострадания, 8 — стремлением избавиться от нежелательных детей. «Но необходимо помнить, что в Законе не презюмируется, что все женщины, убивающие своих детей, являются психически больными, — он просто позволяет ссылаться на психическое расстройство как на обстоятельство для смягчения ответственности»17.
15 Murder, Manslaughter and Infanticide. P. 244.
16 Ibid. P. 246.
17 Maier-Katkin D, Ogle R. A Rationale for Infanticide Laws // Crim. L. Rev. 1993. N 12. P. 909.
Как правило, врачи обусловливают послеродовые расстройства психики радикальным изменением гормонального фона женщины в первые сутки после родов. В частности, уровень эстрогена, прогестерона, эстрадиола и других половых гормонов, который иногда более чем в 200 раз превышает средние значения во время беременности, начинает стремительно снижаться сразу после отделения плаценты, которая отвечает за выработку такого числа гормонов. Гипотеза о влиянии резкого перепада гормонов в первом послеродовом периоде на нейропсихическое состояние организма родившей женщины подтверждается, в частности, положительным опытом терапии отдельных послеродовых расстройств психики препаратами, поддерживающими уровень гормонов в крови18.
Наряду с родами как причиной нарушения психического равновесия женщины Закон называет грудное кормление. Вопрос о воздействии данного фактора на психическое состояние женщины является достаточно дискуссионным. Одни медики указывают на отсутствие прямой причинной связи между периодом лактации и какими-либо психическими аномалиями19, другие — утверждают, что определенную взаимозависимость все-таки можно установить. В частности, доктор М. Н. Маркс из Королевского колледжа Лондона вместе со своими коллегами провела исследование нейроэндокринной системы женщины в период грудного кормления и установила, что в это время в женском организме существенно увеличивается концентрация гормона допамина, отвечающего за чувствительность и эмоциональность, что вполне может привести к психозу20.
Даже если не соглашаться с такого рода доводами, весомых аргументов в пользу отсутствия какой-либо обусловливающей зависимости между определенным психическим расстройством и лактацией нет, поэтому английские юристы предпочитают оставить норму Закона в том виде, в котором она существует.
Детоубийство — это преступление, предполагающее наличие специального субъекта — женщины после рождения ребенка или кормящей грудью. Поскольку имеет место специальный субъект преступления, возникает вопрос о том, каким образом квалифицировать действия соучастников преступления. Если будет установлено, что другое лицо также действовало вследствие определенного психического расстройства, оно сможет воспользоваться защитой ссылкой на ограниченную вменяемость. Если его психическое отношение к со-
18 Spinelli M. G. Maternal Infanticide Associated with Mental Illness: Prevention and the Promise of Saved Lives // Amer. J. Psychiatry. 2004. Vol. 161. N 9. P. 1551.
19 A New Homicide Act for England and Wales?: The Law Commission Consultation Paper N 177. L., 2005. P. 224-226, 240.
20 Murder, Manslaughter and Infanticide. P. 162.
вершаемому деянию было безупречным, выраженным в намерении или небрежности, то в зависимости от того, какую роль оно выполняло, оно может быть привлечено как соисполнитель, пособник или организатор к ответственности за тяжкое или простое убийство соответственно.
Закон также устанавливает обязательные требования к потерпевшему. Им может быть родившийся ребенок до достижения одного года. В предыдущем Законе 1922 г. был использован другой термин — новорожденный (newly-born). Однако правоприменителю было непонятно, до достижения какого возраста ребенка можно считать новорожденным, поэтому от него отказались. Когда обсуждали установление временных рамок возможности привлечения к уголовной ответственности за детоубийство, мнения специалистов опять же разделились. Кто-то указывал на необоснованность выделения столь большого временного промежутка, как 1 год, указывая на то обстоятельство, что подавляющее большинство психических расстройств, так или иначе связанных с родами или лактацией, проходит по истечении трехмесячного срока21, кто-то предлагал его увеличить до двух лет22. До двух лет, например, был увеличен возраст новорожденного в австралийском штате Виктория (s. 5, Crimes (Homicide) Act 2005). В соответствии со ст. 178 Закона о преступлениях Новой Зеландии 1961 г. к ответственности за детоубийство может быть привлечена женщина вплоть до достижения ребенком десятилетнего возраста (s. 178, Crimes Act 1961 (NZ)), правда, надо отметить, законодательством данной страны не предусмотрено такое частичное основание защиты, как ограниченная вменяемость.
На наш взгляд, ни тот промежуток времени, в течение которого ребенок считается новорожденным по действующему Закону, ни тем более его увеличение нельзя признать правильными. Если и можно чем-то оправдать убийство матерью своего новорожденного ребенка, то это действительно наличием какого-либо расстройства психики. Думается все же, что если такое расстройство было вызвано родами, то женщина должна оправиться от него значительно раньше, нежели чем через год. Если все же этого не произошло, то, на наш взгляд, необходимо поднимать вопрос о вменяемости женщины, а не до бесконечности расширять временные рамки «новорожденности», которая представляет собой узкое медицинское понятие с определенными границами, пусть и разными в различных отраслях медицины. Вместе
21 Из этих 90 дней пик развития послеродового расстройства приходится на первые 30 дней после родов, а потом оно должно постепенно идти на спад (Kendall R. E., Chalmers J. C, Platz C. Epidemiology of Puerperal Psychoses // Brit. J. Psychiatry. 1987. Vol. 150. N 5. P. 662-673).
22 A New Homicide Act for England and Wales? P. 257.
с тем нельзя упускать из виду и тот факт, что в качестве основания выделения привилегированного состава Закон называет не только роды, но и грудное кормление, которое в зависимости от индивидуальных физиологических особенностей может вовсе не иметь место или, напротив, продолжаться достаточно долго. И с этих позиций определение периода новорожденности нельзя существенным образом ограничить.
Иногда высказывают предложение исключить состав детоубийства, поскольку преступления, которые квалифицируют подобным образом, по особенностям психического элемента формально подпадают под простое убийство, совершенное в состоянии ограниченной вменяемости23. У ограниченной вменяемости и детоубийства как частичного снования защиты действительно много общего, и, строго говоря, ограниченная вменяемость вполне могла бы включать в себя и те психические расстройства, которые возникают или прогрессируют на фоне родов или грудного кормления. Однако убийство матерью новорожденного ребенка имеет право на самостоятельное существование в силу уникальности и своего субъекта, и потерпевшего, и психического расстройства.
Поскольку детоубийство имеет еще и черты частичного основания защиты, наказание, которое возможно назначить за его совершение, такое же, как и за простое убийство. На практике случаи, когда за детоубийство женщины приговариваются к лишению свободы, чрезвычайно редки. Как правило, назначается обязательное медицинское психиатрическое лечение (medical treatment), самостоятельное или как обязательное условие общественного приказа, который, если имеет место, также назначается на непродолжительный срок, не превышающий 3—4 лет. В случае если психическое расстройство, которым страдала обвиняемая в момент совершения преступления, носит серьезный характер, она может быть помещена в психиатрический стационар, но, опять же, на незначительный, закрепленный в приговоре срок, а не неопределенный, как при невменяемости.
Детоубийство необходимо разграничивать со смежными составами, в частности с умерщвлением плода, находящегося в утробе матери, а равно с умерщвлением его во время физиологических родов. Названные деяния являются самостоятельными преступлениями, ответственность за которые предусмотрена в ст. 58 Закона о преступлениях против личности 1861 г. и ст. 1 Закона о сохранении жизни новорожденных 1929 г.
Первый из названных актов предусматривает возможность привлечения к уголовной ответственности за незаконное прерывание
23Ibid. P. 239, 243.
беременности на любом сроке, с момента зачатия и до начала физиологических родов. Норма второго закона .уже: она предполагает, что лицо виновно в преступлении, закрепленном в ст. 1, если происходит плодоизгнание жизнеспособного плода, в результате чего он погибает. Закон о сохранении жизни новорожденных 1929 г. также устанавливает уголовную ответственность за умерщвление плода в ходе родового процесса. Таким образом, граница между данными преступлениями и детоубийством устанавливается с момента начала жизни, а поскольку в английском уголовном праве это достаточно определенный момент — момент полного отделения плода от тела матери, — соответственно только после этого можно говорить о том, что имеет место убийство.
Детоубийство также отличается и от преступления, предусмотренного ст. 5 Закона о домашнем насилии, преступлении и его жертвах 2004 г. (Domestic Violence, Crime and Victims Act 2004, c. 28), в соответствии с которой лицо совершает преступление, когда своим неправомерным поведением причиняет смерть ребенку или взрослому, находящемуся в беспомощном состоянии. Обвинение в совершении данного преступления может быть выдвинуто, когда отсутствуют достаточно серьезные доказательства для возбуждения дела о тяжком или простом убийстве.
«Ст. 5 Закона создала новое преступление. Оно предусматривает возможность для обвинения в тех случаях, когда присяжные не могут определить, кто из двоих (иногда и большего числа) обвиняемых причинил смерть или допустил наступление смерти ребенка или взрослого, находящегося в беспомощном состоянии. Даже если личность лица, виновного в нанесении смертельных повреждений, не может быть установлена, степень виновности каждого обвиняемого и обстоятельства произошедшего отличаются существенным образом. Потерпевший может быть лишен жизни при обстоятельствах, которые позволяют выдвинуть обвинение в тяжком убийстве. Виновность в наступившей смерти может также соответствовать всем видам простого убийства, как самым тяжким, так и находящимся "внизу" системы преступлений против жизни... Выдвижение обвинения в совершении преступления, предусмотренного ст. 5, означает, что было установлено, что обвиняемый, который не смог защитить потерпевшего, осознавал или должен был осознавать, что существовал значительный риск причинения вреда потерпевшему со стороны преступника, при обстоятельствах, который обвиняемый предвидел или должен был предвидеть. Несмотря на то, что ст. 5 названного Закона содержит новое преступление, его связь с простым убийством очевидна, и общий подход к определению наказаний в делах о простом
убийстве приемлем для определения соответствующего наказания и при обвинении в совершении данного преступления»24.
Субъектом его может быть любое лицо, состоящее в брачно-се-мейных отношениях, возраст потерпевшего не ограничен, а психический элемент преступления предполагает неосторожность.
В качестве наказания за данное преступление Закон предусматривает лишение свободы сроком до 14 лет (ст. 5 (7)). В упомянутом выше деле R v. Ikram and Parveen, к примеру, оба родителя, один из которых (кто именно суд так и не смог установить) причинил повреждения малышу, в результате которых он скончался, а другой никаким образом не препятствовал этому, были приговорены к 9 годам лишения свободы25.
Американская уголовно-правовая традиция, как правило, не выделяет детоубийство в качестве самостоятельного привилегированного состава убийства. Как исключение можно привести норму ст. 565.300 (3) УК штата Миссури, в соответствии с которой «лицо совершает убийство новорожденного (infanticide), если оно умерщвляет живого младенца при наличии цели причинить смерть независимо от того, полностью ли он отделился от тела матери»26. Данное преступление является фелонией класса A (ст. 565.300 (4)), в качестве наказания за которую предусмотрено лишение свободы на срок от 10 до 30 лет, или пожизненное заключение. Но, как видно из содержания статьи, ее нельзя рассматривать как привилегированный состав убийства.
Однако на практике представить себе случаи, которые подпадали бы под действие нормы о детоубийстве, возможно. Если будет установлено, что в момент совершения преступления женщина страдала определенным психическим расстройством, то в зависимости от тяжести такого расстройства можно будет поставить вопрос либо об ее невменяемости, либо о защите ссылкой на провокацию, которая в американском уголовном праве сформулирована достаточно широко.
Либо, можно предположить, будет сформулировано новое специальное основание защиты. Такое предложение, в частности, было выдвинуто при рассмотрении дела New York v. Wernick, когда сторона защиты выдвинула предложение сформулировать новое основание защиты — «синдром лишения жизни новорожденного» ("neonaticide syndrome").
По мнению психиатров, в основе этого синдрома лежит феномен отрицания женщиной своей беременности, в результате чего в момент
24 R v. Ikram and Parveen (2008) 2 Cr. App. R (S) 114.
25 Ibid.
26 URL: http//: www.moga.mo.gov/statutes/C500-599/5650000300.HTM (2016. 2 нояб.).
родов она испытывает сильный шок, заканчивающийся реактивным психозом. Суд отказался признать данный синдром юридически значимым, поскольку приведенные в ходе процесса заключения экспертов и их показания не показались убедительными и не дали возможности сделать заключение, что в основе механизма возникновения данного синдрома лежит достоверное медицинское знание, подтвержденное эмпирически. Во время обсуждения нового основания защиты были высказаны опасения, что в случае его признания оно в конечном счете может обернуться против женщин, которые будут предпринимать попытку им воспользоваться, поскольку придется не просто доказывать, что женщина в момент совершения преступления пребывала в состоянии психоза, а что это состояние соответствует критериям, установленным для «синдрома лишения жизни новорожденного»27.
Что касается отграничения такого рода убийств от незаконного прерывания беременности, то в свете тенденции относить к понятию «живого человеческого существа» плод человека сделать это будет достаточно непросто.
Доктор психиатрии М. Спинелли объясняет «молчание» законодателя в вопросе регулирования ответственности за детоубийство судейским подходом, который отражает всю «печаль, гнев и ужас»28 общественности по отношению к женщинам, лишающим жизни своих младенцев, и выражается в конечном итоге в длительных сроках лишения свободы, иногда в смертных приговорах. В качестве примера она приводит нашумевшее дело 2001 г., когда домохозяйка Андреа Йетс из Хьюстона утопила в ванне своих пятерых детей, которым на момент смерти исполнилось семь лет, пять лет, три года, два года и шесть месяцев. Свой поступок женщина объяснила тем, что, по ее мнению, дети были одержимы сатаной и таким образом она пыталась спасти их души. Она также заявила во время судебного разбирательства, что слышала, как голоса велят ей избавиться от детей. После рождения четвертого из детей женщина предприняла две попытки самоубийства, чтобы «избавиться от наваждения». Дважды она направлялась в психиатрический стационар, после отмены медикаментозной терапии ее состояние, по заключение врачей, можно было диагностировать как психоз. А. Йетс было предъявлено обвинение в тяжком убийстве, причем сторона обвинения настаивала на назначении высшей меры наказания. После трехчасового обсуждения присяжные заседатели вынесли вердикт о виновности, но в качестве наказания рекомендовали пожизненное лишение свободы.
27 NewУогк V. ^^егтск, 632 2а 839, 843 (Шедшая Д., Швв.).
28 SpmeШ M. G. Ор. сИ. Р. 1548.
Дело привлекло широкое внимание юристов, психиатров и общественности, поскольку оно обозначило несовершенство существующей формулировки невменяемости и проблематичность судебной оценки экспертного психиатрического заключения о наличии послеродовых расстройств психики. Вопреки имевшимся в деле свидетельствам наличия у обвиняемой психического расстройства эксперты не смогли прийти к единому мнению, относительно причин и природы такого расстройства, и, по мнению М. Спинелли, такая ситуация не произошла бы, будь в уголовном законодательстве Техаса самостоятельный состав детоубийства, привилегированный характер которого был бы обусловлен послеродовыми психотическими состояниями.
После вынесения приговора по делу Texas v. Yates Американская ассоциация психиатров (American Psychiatric Association) выступила с открытым обращением, в котором выразила надежду на то, что данное дело привлечет внимание общественности к проблемам обвиняемых, имеющих заболевание психики. «Достижения в области нейропсихологии, — говорится в заявлении, — существенным образом изменили наше понимание того, как функционирует мозг, измененный болезнью психики, и как психическое заболевание искажает реальность... К сожалению, общественное сознание не успевает за этими достижениями. Неспособность взвесить и оценить влияние психического заболевания на сознание и поведение человека приводит к решениям, в результате которых против психически больных людей выдвигаются обвинения и они подлежат наказанию.»29.
С правовой точки зрения подобная ситуация объясняется тем, что дефиниция невменяемости существенным образом разнится в штатах, а в некоторых она и вовсе отсутствует, поэтому приходится применять правила Макнатена, выработанные более 150 лет назад, для оценки психического состояния лица в момент совершения преступления. Современные знания в области психиатрии с трудом укладываются в канву правил, поэтому на практике это приводит к абсурдным ситуациям, когда de facto нездоровые психически люди de jure не могут воспользоваться защитой ссылкой на невменяемость. Осложняет все и тот факт, что многие из послеродовых расстройств психики носят временный характер, хорошо поддаются терапии, а потому во время суда отсутствуют, что затрудняет задачу экспертов в их оценке и предоставлении заключения, на основании которого можно было бы смягчить или исключить ответственность.
Институт детоубийства в Канаде аналогичен английскому институту детоубийства, даже определения этого преступления в законодательных актах двух стран совпадают практически текстуально.
29 Ibid. P. 1549.
Так, согласно ст. 233 УК Канады, женщина совершает детоубийство, когда «намеренным действием или бездействием она причиняет смерть своему новорожденному ребенку, если в момент совершения действия или бездействия она полностью не оправилась от последствий родов или кормления грудью, и ее психика в силу этого нарушена».
Состав детоубийства был внесен в УК Канады в 1948 г., и ту форму, в которой мы его знаем сегодня, приобрел после новой редакции 1955 г. Материальный элемент детоубийства можно условно разбить на семь признаков. Чтобы инкриминировать деяние, предусмотренное ст. 233, необходимо установить, что:
a) преступление было совершено женщиной;
b) потерпевшим был ребенок;
c) ребенок должен быть новорожденным. Согласно ст. 2 УК Канады, ребенок считается новорожденным до достижения им одного года;
Ш) потерпевший должен быть рожден обвиняемой; е) смерть должна наступить от действия или бездействия обвиняемой;
1) во время совершения преступления женщина не оправилась от
потрясения, вызванного родами или грудным кормлением; §) вызванное потрясение было достаточным для временного помутнения сознания.
Поскольку детоубийство предполагает наличие специального субъекта, статус которого определяется не только гендерной принадлежностью, но и особым психическим состоянием в момент совершения преступления, то те лица, которые выступают соисполнителями или пособниками могут быть привлечены к ответственности за тяжкое либо простое убийство в зависимости от их психического отношения к деянию.
Понятие «новорожденности» в момент появления данной нормы в уголовном законе не было приведено, и в первые же годы своего существования применение статьи вызвало затруднения в толковании. Поэтому при подготовке новой редакции УК в 1955 г. в ст. 2, содержащую основные понятие и термины, была внесена поправка, в результате которой ребенка стали считать новорожденным вплоть до достижения им одного года.
В том случае, когда женщина убивает ребенка старшего возраста или чужого ребенка, ее деяние в зависимости от обстоятельств дела можно квалифицировать как тяжкое или простое убийство либо освободить от ответственности в силу невменяемости.
В соответствии с диспозицией статьи предполагается, что в момент совершения преступления женщина не успела оправиться от
последствий родов или лактации, к которым, как правило, относят физическое истощение, боль, гормональные изменения30.
Уголовный кодекс не требует установления причинной связи между совершенным преступлением и психическим расстройством31. «В отличие от других особых состояний психики, которые позволяют смягчить уголовную ответственность, детоубийство не требует наличия причинной связи между расстройством психики и решением совершить деяние, ставшее причиной смерти ребенка. Поскольку расстройство психики матери не связано с решением убить, данное состояние психики лучше рассматривать как элемент actus reus, а не mens rea детоубийства»32.
Вместе с тем обусловленность расстройства родами или лактацией должна быть доказана. Если женщина, совершившая убийство своего новорожденного ребенка, страдала от какой-либо психической аномалии, не вызванной родами или кормлением грудью, ее нельзя признать виновной в детоубийстве, но она может воспользоваться положениями ст. 16 УК Канады, содержащей нормы о невменяемости.
Сама категория «расстройства психики» становилась предметом серьезных дискуссий высших судебных органов страны. Так, в решении по делу R v. Coombs судья Вейт подтвердил, что «расстройство психики» не предполагает серьезного психиатрического стандарта, и сильного душевного волнения или чрезмерного гнева может быть достаточно для признания лица «взволнованным» и «психически нестабильным» в смысле ст. 233 УК Канады. «Требуемое законодателем для признания деяния детоубийством психическое расстройство относится к категории значительно менее тяжких расстройств, нежели те, которые позволяют лицу избежать привлечения к уголовной ответственности»33.
Согласно другому подходу, сформулированному в решении по делу R v. LB, требуемый психический стандарт расстройства не должен быть столь незначительным, чтобы «понизить значимость или выразить неуважение к невинному потерпевшему»34.
Фактически приведенные мнения выражают сложившиеся полярные подходы к составу детоубийства, первый из которых рассматривает данный состав как отражение принципа гуманизма, поскольку учитывает психотравмирующее воздействие родов, а второй выражает опасение, что это привилегированное преступление ци-
30 Grant I., Chunn D, Boyle C. Op. cit. P. 4-90.
31 R v. Borowiec (2016) S.C.C. 11 at para 22.
32 R v. LB (2011) O.N.C.A. 153 at para 59 (Herold J.).
33 R v. Coombs (2003) ABQB818 at para 85 (per Veit J.)
34 R v. LB (2011) O.N.C.A. 153 at para 59 (Herold J.).
нично пренебрегает тем фактом, что потерпевшим выступает новорожденный как наименее защищенная категория, а субъектом ответственности его мать.
Обе приведенные позиции нашли отражение в решении по делу R v. Effert, которое рассматривалось пять лет — с 2006 по 2011 г.: «смерть ребенка всегда ужасная трагедия, о которой трудно высказывать бесстрастные суждения даже тем, кто постоянно осуществляет функции уголовного судопроизводства. Подобные жестокие и про-тивоественные деяния сложно оценивать особенно тогда, когда они совершаются матерью ребенка, чей инстинкт направлен на защиту и взращивание. Но, несмотря на это, Парламент предусмотрел специальное преступление, детоубийство, которое предполагает, что моральная ответственность женщины ниже в тех случаях, когда деяние совершается в состоянии психического расстройства»35.
В решении Верховного суда Канады по делу R v. Borowiec36 было высказано предложение понимать фразу «сознание было повреждено» с учетом буквального грамматического толкования, которое не предполагает наличие серьезного психического заболевания или психологической проблемы, оно говорит лишь о том, что в момент
35 R v. Effert (2011) A.B.C.A. 134 at para 33-34 (per McFadyen and Slatter JJA).
36 R v. Borowiec (2016) S.C.C. 11 (per Cromwell J.). Согласно обстоятельствам данного дела, обвиняемая в октябре 2010 г. родила ребенка и выбросила его в мусорный контейнер, где он был найден и спасен. Во время дачи показаний она созналась, что в 2008 г. и 2009 г. родила младенцев, от которых избавилась аналогичным образом. Женщине было предъявлено обвинение в тяжком убийстве второй степени (second-degree murder) по двум имевшим место эпизодам. Во время рассмотрения дела судом первой инстанции было приглашено два эксперта, чьи заключения относительно ее состояния в момент совершения преступления были противоположными — эксперт со стороны обвинения настаивал на том, что «сознание» обвиняемой не было повреждено в момент свершения убийств, эксперт со стороны защиты говорил об обратном. Суд первой инстанции опирался на эксперта со стороны защиты, поскольку посчитал, что эксперт со стороны обвинения дал отрицательное заключение исходя из неправильного понимания категории "disturbed mind", как требующей наличие определенного временного или хронического психического расстройства. Помимо заключения эксперта со стороны защиты, суд исходил из того, что обвиняемая не имеет криминального прошлого, у нее отсутствует склонность к агрессивному, социопатическому поведению, а стороне обвинения не удалось доказать вне всяких разумных сомнений, что сознание обвиняемой не было повреждено в момент совершения обоих преступлений, поэтому ее признали виновной в совершении детоубийства, а не тяжкого убийства.
Во время рассмотрения дела в Апелляционном суде большинство судей поддержало оправдание обвиняемой в тяжком убийстве второй степени на том основании, что по мысли законодателя данная категория психического состояния женщины предполагалась как достаточно широкая, не предполагающая наличие и констатацию каких-либо диагнозов (R v. Borowiec (2015) A.B.C.A. 232, 21 Alta. L.R. (6th) 301 (per Côté, McDonald JJ. A.)). В особом мнении судья Уэйклинг указал на необходимость доказывать при предъявлении лицу обвинения в детоубийстве отсутствие способности женщины принимать осознанные волевые решения вследствие того, что она не в полной мере оправилась от последствий родов или кормления (R v. Borowiec (2015) A.B.C.A. 232, 21 Alta. L.R. (6th) 301 (per Wakeling J. A.)).
совершения преступления лицо было «психически нестабильно» в результате рождения ребенка или последствий его кормления. Обусловленность преступления данным состоянием не требуется, лишь временное совпадение, поэтому более правильно и логично рассматривать такое расстройство как часть материального элемента (actus reus) детоубийства, а не психического (mens rea). Сам стандарт особого психического состояния женщины изначально задумывался как максимально «широкий и гибкий», предполагающий, что под его определение потенциально будет подпадать большое количество правовых ситуаций.
При этом данная категория является уникальной, и в УК Канады закреплена исключительно в ст. 233. Ее следует отличать, с одной стороны, от «психического расстройства», наличие которого согласно ст. 16 УК Канады влечет признание лица невменяемым и освобождение от уголовной ответственности, а с другой стороны, от состояния автоматизма, которое исключает добровольность и осознанность деяния.
Статья, устанавливающая уголовную ответственность за детоубийство, сформулирована таким образом, что она ничего не говорит о требуемом психическом элементе деяния. Поэтому возникает вполне закономерный вопрос: что стоит понимать под словами «действие или бездействие должно быть совершено намеренно» и можно ли рассматривать детоубийство как основание защиты в делах по обвинению только в тяжком убийстве или также в простом?
Изначально ответы на эти вопросы можно найти в двух противоречащих друг другу судебных решениях. Впоследствии они нашли подтверждение и в более поздних судебных решениях, которые содержали толкование материального и психического элементов детоубийства.
В решении по делу R v. Smith 1976 г. судьи пришли к выводу, что mens rea детоубийства должен заключаться в «плохом мотиве или цели, а также злом намерении» (bad motive or purpose or evil intent). В данном деле обвиняемая 17-летняя девушка, которая вплоть до начала родов не осознавала, что находится в состоянии беременности, после рождения ребенка закрыла ему рот рукой, чтобы он не кричал и «не испугал владельца дома». Поскольку девушка действовала неосознанно, суд пришел к заключению, что ее поведение нельзя считать «намеренным»37.
Вынося решение по делу R v. Lalli 1993 г., судьи посчитали возможным признать наличие mens rea детоубийства даже тогда, когда женщина не осознавала, но должна была осознавать, что ее поведе-
37 R v. Smith (1976) 32 C.C.C. (2d) 224 (Nfld. Dist. Ct.).
ние может причинить вред38. Исходя из данной формулировки, можно сделать вывод, что детоубийство предполагает наличие такого же психического элемента деяния, как и простое убийство. «Для установления наличия mens rea детоубийства необходимо доказать, что имело место противоправное деяние, причинившее смерть ребенку, и лицо, которое его совершило, объективно предвидело риск причинения вреда в результате своего посягательства»39.
«Уникальность детоубийства, по сравнению с тяжким и простым убийством, заключается в его материальном, а не психическом элементе»40.
Детоубийство, согласно ст. 237 УК Канады, является преступлением, преследуемым по обвинительному заключению, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок, не превышающий пяти лет. Вместе с тем при определении вида и размера наказания, суды чаще всего отказываются от лишения свободы в пользу пробации либо специального амбулаторного или стационарного психиатрического лечения. Это тем более актуально, что в определен -ных случаях отдельные расстройства имеют тенденцию повторения, и женщины, однажды совершившие детоубийство, в любом случае должны находиться под психиатрическим наблюдением в случае последующей беременности.
С процессуальной точки зрения, согласно ст. 663 УК Канады, женщина может быть признана виновной в детоубийстве, даже если не будет доказано, что в момент совершения преступления она полностью не оправилась после родов или лактации и вследствие этого обладала каким-либо психическим расстройством, достаточно установить, что она действовала намеренно. Верховный суд провинции Британская Колумбия в упомянутом выше решении по делу R v. Lalli 1993 г. предложил двояко подходить к применению ст. 663: когда ст. 233 инкриминируется обвиняемой как самостоятельное преступление можно допустить возможность признания ее виновной без установления того факта, что в момент совершения преступления психическое равновесие женщины было повреждено, но когда детоубийство выступает основанием защиты от обвинения в тяжком убийстве, необходимо в ходе судебного процесса установить все признаки actus reus41.
Если говорить о будущем детоубийства как самостоятельного привилегированного состава, то его сохранение или отмену можно рассматривать как определенное правовое, социальное и мораль-
38 R v. Lalli [1993] B.C.J. N 2010 (Prov. Ct.).
39 R v. LB (2011) O.N.C.A. 153, at para 114.
40 Ibid., at para 121.
41R v. Lalli [1993] B.C.J. N 2010 (Prov. Ct.).
ное послание законодателя. Отмена будет означать, что женщина, убившая своего ребенка в условиях психотравмирующей обстановки родов, будет приравнена к любому другому лицу, совершившему подобное преступление, что, однако, не лишит ее возможности воспользоваться защитой ссылкой на невменяемость, либо ограниченную вменяемость, если последняя получит закрепление в уголовном законе. Сохранение будет свидетельствовать о том, что законодатель, признавая наличие причинной связи между репродуктивными особенностями женского организма и ее склонностью к совершению преступления, выражает своего рода понимание и сострадание к той из них, которая убивает своего новорожденного младенца при чрезвычайном стечении обстоятельств.
Вместе с тем сторонники сохранения данного состава в УК Канады обращают внимание на тот факт, что в настоящее время предпосылки для его выделения являются в большей степени медицинскими, нежели социальными. И с этой точки зрения тот вариант, в котором состав сформулирован в законе, не отражает сущности преступного деяния — в качестве причин расстройства психики женщины в ст. 233 названы роды и грудное вскармливание, в то время как многие психологи и психиатры говорят скорее о том, что причины для серьезных послеродовых расстройств психики, к наиболее тяжким из которых относят послеродовую депрессию и послеродовой психоз, носят комплексный характер и включают в себя совокупность социальных, психологических и травматических факторов. Гормональное влияние на их формирование не отрицается, но ему отводится не столь значительная роль42. Поэтому в случае изменения законодательства состав детоубийства должен быть сформулирован таким образом, чтобы максимально отражать медицинские основания своего выделения, с одной стороны, и правовые, к которым следует относить наличие диагностированного психического расстройства у матери, существенным образом снижающего ее способность принимать осознанные решения, контролировать свое поведение и осуществлять должную заботу о ребенке, — с другой43.
Детоубийство следует отграничивать от смежных составов, предусмотренных уголовным кодексом. Граница опять же проводится по тому моменту, с которого жизнь «человеческого существа» считается начавшейся.
К числу таких преступлений кодекс относит умерщвление плода во время родов до того момента, когда он становится «живым че-
42 Anand S. Rationalizing Infanticide: A Medico-Legal Assessment of the Criminal Code's Child Homicide Offence // Alta. L. Rev. 2010. Vol. 47. N 3. P. 711.
43 Vallillee E. Deconstructing Homicide // West. J. Legal Stud. 2015. Vol. 5. N 4. P. 11.
ловеческим существом», т. е. до полного отделения от тела матери (ст. 238(1)). Данное преступление предусматривает общего, а не специального субъекта, которым может быть любое лицо, участвующее в родовспоможении, и возможность назначения пожизненного лишения свободы. Закрепление в законе такой санкции создает абсурдную ситуацию, когда в случае убийства матерью своего ребенка во время родов, она может быть приговорена к пожизненному лишению свободы, а сразу после них — к пяти годам заключения.
Ст. 242 устанавливает уголовную ответственность за действия или бездействие женщины накануне родов, выраженные в ненадлежащей подготовке к родам, в результате чего плод погибает до, во время или сразу после родов. Необходимо также доказать специальную цель, с которой действует женщина, — это желание скрыть беременность и последующие роды, а также конкретный психический элемент — намерение причинить в результате такого поведения вред ребенку. Наказание за данное преступление предусмотрено такое же, как и за детоубийство, — лишение свободы на срок, не превышающий 5 лет.
Уголовно наказуемым является также сокрытие трупа ребенка, смерть которого наступила в результате детоубийства или преступления, закрепленного в ст. 242. Это преступление содержится в ст. 243, может быть совершено любым лицом независимо от того, когда наступила смерть ребенка — до, во время или после родов, и подлежит наказанию в виде лишения свободы на срок, не превышающий двух лет.
Проведенный анализ института детоубийства в Англии и Канаде позволил сделать следующие выводы.
Двести лет существования самостоятельного состава убийства матерью новорожденного ребенка в английском законодательстве изменило паттерны пенологических принципов, применяемых к противоправному лишению жизни другого человека, в сторону смягчения ответственности, пусть и посредством «создания правовых фикций» и «игнорирования очевидных фактов»44. Произошло ли это из-за сложившегося убеждения, что женщины, убивающие своих младенцев, психически нездоровы, или медицинское обоснование было использовано для назначения менее сурового наказания, сейчас трудно установить. Но Закон о детоубийстве, будучи однажды принятым, изменил существующую правовую традицию настолько, что в настоящее время состав детоубийства настолько отличается от тяжкого убийства, что, по словам Н. Уолкера, даже криминологи забывают о том, что детоубийство производно от тяжкого убийства, когда анализируют последнее45.
44Maier-Katkin D, Ogle R Op. cit. P. 912.
45 Walker N. Op. cit. P. 134.
Под детоубийством в уголовном праве Англии и Канады понимают намеренное действие или бездействие женщины, направленное на причинение смерти ее новорожденному ребенку, если в момент совершения преступления она страдала от временного психического расстройства, вызванного родами или кормлением ребенка грудью. К новорожденному при этом относят ребенка, не достигшего к моменту совершения преступления однолетнего возраста.
Привилегированный характер детоубийства, обусловленный особой психотравмирующей обстановкой родов или грудного кормления, проявляется не только в более мягком наказании, предусмотренном за его совершение — незначительный срок лишения свободы, не превышающий 5 лет, общественный приказ, принудительное психиатрическое лечение, но и в процессуальных особенностях уголовного преследования — существует презумпция нахождения женщины в состоянии психического расстройства, бремя опровержения которой лежит на стороне обвинения.
Наряду с детоубийством законодательство исследуемых нами стран предусматривает ряд других преступлений, связанных с умерщвлением плода до или во время родов. Граница между ними и детоубийством проводится по моменту начала жизни, который и в Англии, и в Канаде связывается с полным отделением плода от тела матери. Умерщвление плода до наступления начала жизни к детоубийству не относится, но в силу подробной законодательной регламентации плод получает должную уголовно-правовую защиту на протяжении всего этапа своего внутриутробного развития — от зачатия и до начала физиологических родов.
Североамериканская уголовно-правовая традиция, как правило, не выделяет детоубийство в качестве самостоятельного привилегированного состава убийства. Как исключение можно привести норму УК штата Миссури, но, как видно из содержания статьи, она не носит привилегированный характер.
Вместе с тем дискуссия о необходимости создания такого привилегированного состава убийства остается открытой для законодателя. Либо, можно предположить, будет сформулировано новое специальное основание защиты. На практике представить себе случаи, которые подпадали бы под действие нормы о детоубийстве, возможно и в настоящее время. Если будет установлено, что в момент совершения преступления женщина страдала определенным психическим расстройством, то в зависимости от тяжести такого расстройства можно будет поставить вопрос либо о ее невменяемости, либо о защите ссылкой на провокацию, которая в уголовном праве США понимается достаточно широко.
Список литературы
1. Allen H. Justice Unbalanced: Gender, Psychiatry and Judicial Decisions. Milton Keynes, 1987.
2. Anand S. Rationalizing Infanticide: A Medico-Legal Assessment ofthe Criminal Code's Child Homicide Offence // Alta. L. Rev. 2010. Vol. 47. N 3.
3. A New Homicide Act for England and Wales?: The Law Commission Consultation Paper N 177. L., 2005.
4. Kendall R. E., Chalmers J. C., Platz C. Epidemiology of Puerperal Psychoses // Brit. J. Psychiatry. 1987. Vol. 150. N 5.
5. Maier-Katkin D., Ogle R. A Rationale for Infanticide Laws // Crim. L. Rev. 1993. N 12.
6. Oberman M. Mothers Who Kill: Coming to Terms with Modern American Infanticide // DePaul J. Health Care L. 2004-2005. Vol. 8. N 1.
7. Osborne J. The Crime of Infanticide: Throwing Out the Baby With the Bathwater // Can. J. Fam. L. 1987. Vol. 6.
8. Showalter E. The Female Malady: Women, Madness and English Culture 1830-1980. N.Y., 1985.
9. Spinelli M. G. Maternal Infanticide Associated with Mental Illness: Prevention and the Promise of Saved Lives // Amer. J. Psychiatry. 2004. Vol. 161. N 9.
10. Walker N. Crime and Insanity in England. Vol. 1: The Historical Perspective. Edinburgh, 1968.
