CC BY
21ШОКУМОВ Юрий Жирасланович,
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса ФГБОУ ВО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова», e-mail: mail@law-books.ru
12.00.11 — Судебная власть, прокурорский надзор, организация правоохранительной деятельности
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТОЛКОВАНИЯ ПРАВА В СОВРЕМЕННОМ ГРАЖДАНСКОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ РОССИИ
Аннотация. Суд осуществляет толкование права, находясь сам под воздействием интерпретируемых норм, являясь субъектом правоприменительного процесса и стороной процессуальных правоотношений. Судья как интерпретатор обладает субъективными правами и несет юридические обязанности участника процесса, он заинтересован не в любом обусловленном законом и фактическими обстоятельствами результате по делу, а только в том, который принесет ему личное и профессиональное удовлетворение. Мнение о том, что весь нормативный материал объективно реален и не зависит от конкретных субъектов, познающих их смысл», не учитывает значение человеческого фактора в право-реализации. Процесс толкования закона следует рассматривать в совокупности объективных и субъективных аспектов. Несомненно, интерпретация есть «специальное познание, имеющее научную основу при исследовании нормативного предписания, но в интерпретационном акте правовая действительность всегда отражается через субъективное, личностное восприятие. Психоэмоциональный метод подчеркивает влияние индивидуальных факторов на процесс толкования закона, позволяя выявить закономерности и взаимообусловленности объективного и субъективного.
Ключевые слова: гражданское судопроизводство, толкование права, судья, прецедентное право, процессуальное правоотношение, суд.
SHOKUMOV Yuri Ziraslanovich,
PhD in Law, associate Professor of Civil Law and procedure of the Berbekov Kabardino-Balkarian state University
CURRENT PROBLEMS OF INTERPRETATION OF THE RIGHT IN MODERN CIVIL LEGAL PROCEEDINGS OF RUSSIA
Summary. The court carries out interpretation of the right, being itself under the influence of the interpreted norms, being a subject of law-enforcement process and the party of procedural legal relationship. The judge as the interpreter has subjective rights and performs legal duties of the participant of process, he is interested not in any result on business caused by the law and the actual circumstances but only in that which will bring it personal and professional satisfaction. The opinion that all standard material is objectively real and does not depend on the concrete subjects learning their sense", does not consider value of a human factor in right realization. Process of interpretation of the law should be considered in total objective and subjective aspects. Undoubtedly, interpretation is "the special knowledge having a scientific basis at a research of the standard instruction, but of the interpretative act the legal reality is always reflected through subjective, personal perception. The psychoemotional method emphasizes influence of individual factors on process of interpretation of the law, allowing to reveal regularities and interconditionalities objective and subjective.
Keywords: civil legal proceedings, interpretation of the right, judge, case law, procedural legal relationship, court.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
УДК - 347 ББК - 67
Прецедентный способ толкования основан на использовании официальных интерпретационных актов, содержащих так называемый прецедент толкования. Следует отличать прецедент толкования от прецедента в строгом значении. Прецедент толкования - акт толкования норм закона, имеющий обязательную либо рекомендательную силу для правоприменителей. К субъектам формирования прецедентов толкования принято относить законодательные и некоторые исполнительные органы публичной власти, а также высшие суды государства: Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ.
Прецедент в строгом значении (судебный прецедент) - акт применения норм права, разрешающий конкретный казус, содержащий толкование нормативных актов применительно к рассматриваемым правоотношениям, имеющий обязательную либо рекомендательную силу в аналогичных случаях. Прецедент в строгом значении отрицается российским законодательством и концепцией толкования. Несмотря на то, что отечественные научно практические дискуссии все чаще обсуждают перспективы развития прецедента, в действительности речь в большей степени идет о развитии не прецедента, а прецедента толкования.
Дискуссия о перспективах прецедента в России не может быть конструктивной без разделения предмета исследования на два вышеуказанных класса официальных интерпретационных актов. Существует также деление на правоустанавливающие и прецедентные, на нормативные и ненормативные интерпретационные акты. В упомянутых классификациях правоустанавливающие (нормативные) интерпретационные акты рассматриваются как источники права, к ним можно отнести акты аутентического и делегированного толкования, содержащие уточнения и конкретизацию законодательного установления [9].
Следует отметить, что право не является продуктом исключительно государства и не совпадает с законом, являющимся важным, но только одним из нескольких источников права. Право есть способ и результат взаимодействия (коммуникации) людей, порождающего субъективные права и обязанности. Право - это система норм, в формировании которых принимает участие все население рассматриваемого социума. Можно предположить, что право имманентно культуре соответствующего этноса, подразумевая под культурой все результаты и способы жизнедеятельности людей. Государство как структура (иерархия) публичной власти оказы-
вается в руках тех, кто способен захватить власть и удерживать ее. Всемирная история демонстрирует варианты появления новых правителей - от дворцовых переворотов и революций (как кровавых, так и «бархатных») до парламентских выборов и плебисцитов. Но воля и сила публичной власти в исторической перспективе будет неспособна навязать людям те нормы, которые население откажется признать и использовать добровольно. Каждый народ достоин своего правителя, население либо акцептирует нормы приказы публичной власти, либо отвергает их. Г. Л. А. Харт назвал это правилом признания, обеспечивающим критерии, по которым оценивается юридическая действительность всех других правил системы [8].
Ни законодательство, ни право в целом не действует само по себе, его реализуют люди, воспринимающие нормативные предписания через свое индивидуальное правосознание. Одни и те же законодательные установления могут интерпретироваться неодинаково, степень их признания и соблюдения зависит от человеческих особенностей. В правовой действительности мы имеем дело не с нормой права, а с вариантами ее интерпретации. Вспомните, как за одно и то же нарушение Правил дорожного движения в разных случаях у вас и ваших знакомых получались неодинаковых результаты [13].
Уяснение содержания и смысла любого правового текста актуализируется в фокусе конкретной правовой ситуации, когда необходимо оценить правомерность действий, найти оптимальный путь разрешения юридических противоречий. Процесс толкование закона можно классифицировать по стадиям толкования, по формам толкования, по субъектам толкования и по объему толкования. В толковании закона и права значительное место занимают способы толкования закона и подходы к толкованию права. Представляется, что с вопросом судебного прецедента и судебного правотворчества тесно структурно связаны институты судейского права и судейской иерархии.
Судейское право. Понятие «судейское право» («Richterrecht», «judge made law») — одно из распространенных в современной западноевропейской юриспруденции, не говоря уже о странах англо-американского «общего права». Оно является непременным компонентом почти всех новейших течений буржуазной теории права. Среди западноевропейских стран наибольшее внимание «судейскому праву» уделяет юриспруденция ФРГ [7].
В самом общем плане предметом этой концепции является правотворческая роль суда. Однако непосредственная ее цель заключается
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
не столько в показе роли судебной практики в историческом формировании правовых систем, механизма действия прецедента, влияния судебной практики на законодательство, сколько в преодолении принципа «судья подчиняется закону».
Сторонники данной концепции объявляют судью более совершенным «выразителем» права, чем законодатель, требуют значительного расширения его компетенции, в частности предоставления судье права решать конкретные дела «против закона» («contra legem») и в целом взять на себя ведущую роль в сфере правотворчества. Так, западногерманский профессор В. Хассемер констатирует: «Критика закона догматики, активизировавшаяся в последнее время в западно-германской правовой теоретико-методологической литературе, направила понятие позитивного права в сторону конкретного, правового решения... Как следствие, судья получил возможность правотворчества и это стало его задачей... Тем самым понятие позитивного права в том виде, как оно используется в новейшей теоретико-правовой номенклатуре, скорее приближается к представлениям, более близким к case law, чем к кодифицированным системам нрава» [1]. По мнению другого автора из той же страны, старое представление о судье отброшено и судья рассматривается теперь как «социальный архитектор», ибо только он «способен быстро и конкретно решать правовые проблемы, которые ставит наше сложное индустриальное общество, живущее во все убыстряющемся ритме» [2].
Идея «судейского права» в основе своей не нова. У нее есть предшественник - «свободное судейское усмотрение». С таким требованием выступали на рубеже и в начале нашего века некоторые течения буржуазной юриспруденции, претендовавшие на социологическую ориентацию [5]. Их представителей (например, Г. Канторович, Е. Эрлих, Г. Исей и др.) сегодня охотно вспоминают новейшие приверженцы «судейского права». Однако между «свободным судейским усмотрением» начала нашего века и новейшим «судейским правом» при всем их сходстве существуют немалые различия. Требование «судейского права» звучит ныне значительно более радикально, чем раньше, масштабы его использования существенно возросли. В чем причины этого?
Появление в начале XX века требований «развязать руки» судье отразило несоответствие потребностям быстро развивавшегося национального и международного законодательства многим национальным правовым системам, сложившимся в них правовым принципам и институтам. Это несоответствие стремились преодо-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
леть с помощью «свободного судейского усмотрения». Ныне, в начале XXI века, требование «судейского права» трудно было бы связать с недостаточной активностью законодателя.
С помощью «свободного судейского усмотрения» можно приспособить к изменившимся обстоятельствам тот или иной правовой институт без его законодательного - пересмотра, если таковой представляется нежелательным. С помощью «судейского права» можно снять противоречие между охраной интересов «совокупного капиталиста» (на что направлен закон как акт центрального органа власти) и интересами отдельной монополии в конкретных условиях места и времени.
Другой фактор, способствовавший распространению концепции «судейского права», -деятельность юстиции. В ФРГ в результате создания наряду с ординарными судами конституционных судов, а также административной, финансовой, трудовой и социальной юстиции судебная система стала значительно шире, чем раньше. Это порождало представления о возросшей роли суда в жизни общества. Еще существеннее то обстоятельство, что за годы после образования ФРГ ее суды, особенно высшие инстанции, неоднократно демонстрировали «свободное» обращение с действующим законодательством, чему в немалой мере способствовало и само законодательство:
а) наличием в нем значительного числа каучуковых понятий и норм, допускающих различное толкование;
б) появлением ряда компромиссных законов (отражающих соотношение парламентских сил), которые практически всегда могут быть истолкованы судом в необходимом направлении;
в) количественным ростом законодательства, что ведет к его своеобразной «инфляции» и открывает возможности для судейского маневрирования [7].
Указанные факторы способствовали тому, что судебные инстанции, особенно высшие, достаточно прочно встали на путь «судейского права». Начало этому положил Федеральный конституционный суд, заявивший уже в первые годы своей деятельности, что наряду с конституцией он будет руководствоваться надзаконными принципами. Его примеру последовали и другие системы западногерманской юстиции [4]. Западногерманский юрист И. Ипсен, детально исследовавший деятельность всех западногерманских судебных систем под углом зрения соотношения закона и «судейского права», отмечает, что «стирание границы между правообразованием и правоприменением ведет к тому, что различие
между законодательной властью и судом становится все менее отчетливым... Вопрос идет не о том, - констатирует автор, - существует ли «судейское право», а о том, каким оно является» [3].
Концепция «судейского права» определенным образом связана с развитием государственно-монополистического капитализма, усилением позиции государства и его аппарата. В то же время масштабы усиления потенциала государства настораживают и даже пугают их, ибо, с одной стороны, они помнят печальный опыт фашистской тотальной государственности, а с другой - опасаются использования государственной власти для проведения последовательно демократических реформ.
С этим во многом связано широкое распространение в современной идеологии идеи «примата права над государством», «правления права», «правового государства». Как некий противовес государственной власти и бюрократии выдвигается некоторыми авторами идея «судейского права». Обращаясь к принципу «разделения властей», они сильно преувеличивают относительную самостоятельность правосудия по отношению к законодательной и исполнительной сферам функциональной деятельности в рамках единого механизма государственной власти [12].
Еще один фактор, обусловивший успех концепции «судейского права», - несомненное идеологическое влияние англо-американских моделей на послевоенную западноевропейскую правовую мысль. При этом модель, сложившаяся там, где не существовало кодифицированного права, переносится в совершенно иные условия, где наличие сформировавшихся коди--фицированных правовых систем, традиционно иное соотношение источников права, правотворческой и правоприменительной деятельности ведут к тому, что такого рода трансплантация ставит под угрозу принцип законности.
Необходимость прецедентного регулирования общественных отношений основывается и на многообразии общественной жизни и свободе человеческой инициативы. Свободное человеческое поведение влечет настолько быстрое изменение общественных систем и структур, что адекватное законодательное регулирование этих изменений чаше всего невозможно. Более того, оперативное урегулирование законом правовой лакуны зачастую опасно: отсутствие ясных знаний о появившемся явлении может привести к выработке дефектной законодательной нормы -слишком расплывчатой, неточной, неполной и т.д. Такая норма уже сама по себе вызовет необходимость появления прецедентов.
Кроме того, существование закона в языковой форме всегда несет в себе потенциал прецедента, ибо ни одна языковая составляющая не способна идеально совместить реальность (общественное отношение) и право. Разночтение, недоказанность, несостыкованность закона и действительности обязательно станут уделом раздумий судьи. Именно этот носитель государственной власти будет сводить такие проблемы к единому знаменателю. Зачастую знаменателем оказывается судебный прецедент.
Итак, причины появления прецедента зависят не от того, допускается ли этот источник законодателем, но от самой сущности судебной деятельности, олицетворяющей властную функцию государства и направленной на правовое воздействие на общественные отношения [6]. Исходя из вышесказанного, следует признать, что в российской правовой системе, как и в любой континентальной системе права, в той или иной форме прецедент как источник права существовал всегда.
Более того, опосредованно он неизменно таковым и признавался, но при этом в научных работах метафора «источник права» к результатам судебной деятельности не применилась. Так, применение закона или права по аналогии, допускаемое и советским, и российским законодательством, возможно, следует рассматривать как элемент прецедентного регулирования. Во всяком случае, западная доктрина рассматривает аналогию как разновидность прецедентного регулирования [11].
Совокупность правовых норм, регулирующих оборот товаров, услуг, капиталов должна вызывать у участников оборота уверенность в стабильности юридических правил, которые исходят от государства, и, следовательно, в устойчивости их экономического статуса и существующих между ними связей. В обеспечении правовой стабильности велико значение судебного истолкования правовых норм в тех случаях, когда происходит институционализация в форме признания за судебной практикой высших судов значения источника права.
В англо-американском праве правило stare decisis, которое обусловливает строго обязательную силу судебных прецедентов независимо от того, как они состыковываются с мнением судьи, лучше обеспечивает разумный баланс независимости судьи и правовой стабильности, чем в странах континентальной Европы. Всякое решение суда, если оно претендует на то, чтобы быть воспроизводимым в других решениях, является способом корректировки, обеспечения единообразия в судебной практике [10].
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
Главная цель системы судебного прецедента — обеспечение единообразного применения права. Эта система предназначена для того, чтобы устранить деривационное, отклоняющееся поведение различных судов, чтобы все «потребители» юридической продукции в разных частях страны знали, что к ним будет применена норма определенного содержания. Необходимо, на наш взгляд, проявлять известную долю осторожности и не превышать значение судебного прецедента. Потому что может быть и так, что сегодняшняя судебная ошибка завтра станет судебным прецедентом, а сегодняшний судебный прецедент - ошибкой. И это противоречие не позволяет рассматривать доктрину судебного прецедента как некую панацею, как то, что позволяет руководствоваться только ею. Должна присутствовать определенная доля скепсиса, чтобы помочь найти более объективные решения. При всем этом, прецедентное право в России крайне необходимо, и считаю себя горячим его сторонником. Здесь имеются в виду не только решения Конституционного суда, применительно к которым просто неприлично говорить о том, что нет прецедента, но и решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Итак, главная цель - обеспечить стабильность правовых отношений, которая включает в себя и определенную предсказуемость судебных решений; ведь мы знаем, насколько непредсказуемое поведение суда отпугивает предпринимателей - как российских, так и иностранных. И когда гражданское, в особенности налоговое, законодательство только складывается, потребность в судебных прецедентах становится особенно важной.
Список литературы:
[1] Deutsche Landesberichte zum X Internationalen Kongress fiir Rechtsvergleichung. Sektionen I/VI/VII, Heidelberg, 1978, S. 120.
[2] Franke-Griecksch G. La position et les devoirs du juge dans RFD.— «Revue internationale de droit penal», 1975, M 1-2, p. 101.
[3] Ipsen J. Richterrect und Verfassung. Miinchen, 1975, S. 27, 28.
[4] Киселев И. Я. Трудовые конфликты в капиталистическом общест-ве. M., 1978, с. 156.
[б] Mарчук B.^ «Свободное право» в буржуазной юриспруденции. Киев, 1977.
[6] Нешатаева Т.Н. К вопросу об источниках права - судебном прецеденте и доктрине / Судебная практика как источник права. - M.: Юристъ, 2000. С. 91-92.
[7] Туманов B.A. К критике концепции "судейского права" // Советское государство и право. - M.: Наука. 1980. M 3. - С. 111-118.
[8] Харт Г. Л. A. Понятие права. СПб.: Изд во С. Петерб. ун та, 2007. С. 109.
[9] Шестак B.A. О некоторых вопросах применения в современных условиях судами уголовно-правовых норм, содержащих неспециальные составы мошенничества, присвоения и растраты // Библиотека уголовного права и криминологии. 2018. M 3 (27). С. 178-183.
[10] Шестак B.A. О некоторых современных вопросах практического применения судами положений кодекса административного судопроизводства РФ, определяющих правовое положение представителей, условия доказывания и реализацию ряда процессуальных мер // Российская юстиция. 2018. M б. С. 43-4б.
[11] Шестак B.A. Отдельные вопросы судебной практики рассмотрения уголовных дел об уклонении от административного надзора и неоднократном несоблюдении установленных судом ограничений // Российский судья. 2017. M 11. С. 42-47.
[12] Шестак B.A. Транспортная безопасность как юридический институт // Транспортное право и безопасность. 2018. M 1 (2б). С. 196200.
[13] Шестак B.A., Подшибякин A.^ Прокурорский надзор. - Mосква, 2017.
Spisok literatury:
[1] Deutsche Landesberichte zum X Internationalen Kongress fiir Rechtsvergleichung. Sektionen I/VI/VII, Heidelberg, 1978, S. 120.
[2] Franke-Griecksch G. La position et les devoirs du juge dans RFD.— «Revue inter- nationale de droit penal», 197б, M 1-2, p. 101.
[3] Ipsen J. Richterrect und Verfassung. Miinchen, 197б, S. 27, 28.
[4] Kiselev I. YA. Trudovye konflikty v kapi-talisticheskom obshchest-ve. M., 1978, s. 1б6.
[б] Marchuk V.P. «Svobodnoe pravo» v burzhuaznoj yurisprudencii. Kiev, 1977.
[6] Neshataeva T.N. K voprosu ob istoch-nikah prava - sudebnom precedente i doktrine / Sudebnaya praktika kak istochnik prava. - M.: YUrist", 2000. S. 91-92.
[7] Tumanov V.A. K kritike koncepcii "sude-jskogo prava" // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. -M.: Nauka. 1980. M 3. - S. 111-118.
[8] Hart G. L. A. Ponyatie prava. SPb.: Izd vo S. Peterb. un ta, 2007. S. 109.
[9] SHestak V.A. O nekotoryh voprosah primeneniya v sovremennyh usloviyah sudami ugolovno-pravovyh norm, soderzhashchih nespe-cial'nye sostavy moshennichestva, prisvoeniya i rastraty // Biblioteka ugolovnogo prava i krimi-nologii. 2018. M 3 (27). S. 178-183.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
[10] SHestak У.А. О nekotoryh sovremennyh voprosah prakticheskogo primeneniya sudami polozhenij kodeksa administrativnogo sudoproiz-vodstva RF, opredelyayushchih pravovoe polozhenie predstavitelej, usloviya dokazyvaniya i realizaciyu ryada processual'nyh mer // Rossi-jskaya yusticiya. 2018. № 5. S. 43-45.
[11] SHestak У.А. Otdel'nye voprosy sudeb-noj praktiki rassmotreniya ugolovnyh del оЬ
uklonenii ot administrativnogo nadzora i neod-nokratnom nesoblyudenii ustanovlennyh sudom ogranichenij // Rossijskij sud'ya. 2017. № 11. S. 42-47.
[12] SHestak У.А. Transportnaya bezopas-nost' как yuridicheskij institut // Transportnoe р^о i bezopasnost'. 2018. № 1 (25). S. 196-200.
[13] SHestak У.А., Podshibyakin A.N. Prokurorskij nadzor. - Moskva, 2017.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
