CC BY
28УДК - 347 ШОКУМОВ Юрий Жирасланович,
ББК - 67 кандидат юридических наук,
доцент кафедры гражданского права и процесса ФГБОУ ВО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова»
e-mail: mail@law-books.ru
12.00.11 — Судебная власть, прокурорский надзор, организация правоохранительной деятельности
ПРОБЛЕМЫ ТОЛКОВАНИЯ ПРАВА В ГРАЖДАНСКОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ В РОССИИ И ПУТИ ИХ РЕШЕНИЯ
Аннотация. В статье рассмотрены проблемы толкования права в гражданском судопроизводстве в России и показаны пути их решения.
Ключевые слова: гражданское судопроизводство, толкование права, суд.
SHOKUMOV Yuri Ziraslanovich,
PhD in Law,
associate Professor of Civil Law and procedure of the Berbekov Kabardino-Balkarian state University
PROBLEMS OF INTERPRETATION OF LAW IN CIVIL PROCEEDINGS IN RUSSIA AND WAYS OF THEIR SOLUTION
Annotation. The article deals with the problems of interpretation of law in civil proceedings in Russia and shows the ways of their solution.
Key words: civil proceedings, interpretation of law, court.
Суд осуществляет толкование права, находясь сам под воздействием интерпретируемых норм, являясь субъектом правоприменительного процесса и стороной процессуальных правоотношений. Судья как интерпретатор обладает субъективными правами и несет юридические обязанности участника процесса [1], он заинтересован не в любом обусловленном законом и фактическими обстоятельствами результате по делу, а только в том, который принесет ему личное и профессиональное удовлетворение. Мнение о том, что «весь нормативный материал объективно реален и не зависит от конкретных субъектов, познающих их смысл» [2], не учитывает значение человеческого фактора в правореализации. Процесс толкования закона следует рассматривать в совокупности объективных и субъективных аспектов. Несомненно, интерпретация есть «специальное познание, имеющее научную основу при исследовании нормативного предписания» [3], но в интерпретационном акте правовая действительность всегда отражается через субъективное, личностное восприятие. Психоэмоциональный метод подчеркивает влияние индивидуальных факторов на процесс толкования закона, позволяя выявить закономерности и взаимообусловленности объективного и субъективного [4].
Прецедентный способ толкования основан на использовании официальных интерпретационных актов, содержащих так называемый прецедент толкования. Следует отличать прецедент толкования от прецедента в строгом значении. Прецедент толкования - акт толкования норм закона, имеющий обязательную либо рекомендательную силу для правоприменителей. К субъектам формирования прецедентов толкования принято относить законодательные и некоторые исполнительные органы публичной власти, а также высшие суды государства: Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ [5].
Прецедент в строгом значении (судебный прецедент) - акт применения норм права, разрешающий конкретный казус, содержащий толкование нормативных актов применительно к рассматриваемым правоотношениям, имеющий обязательную либо рекомендательную силу в аналогичных случаях. Прецедент в строгом значении отрицается российским законодательством и концепцией толкования. Несмотря на то что отечественные научнопрактические дискуссии все чаще обсуждают перспективы развития прецедента, в действительности речь в большей степени идет о развитии не прецедента, а прецедента толкования.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2019
Дискуссия о перспективах прецедента в России не может быть конструктивной без разделения предмета исследования на два вышеуказанных класса официальных интерпретационных актов. Существует также деление на правоустанавливающие и прецедентные, на нормативные и ненормативные интерпретационные акты. В упомянутых классификациях правоустанавливающие (нормативные) интерпретационные акты рассматриваются как источники права, к ним можно отнести акты аутентического и делегированного толкования, содержащие уточнения и конкретизацию законодательного установления [6].
Следует отметить, что право не является продуктом исключительно государства и не совпадает с законом, являющимся важным, но только одним из нескольких источников права. Право есть способ и результат взаимодействия (коммуникации) людей, порождающего субъективные права и обязанности. Право - это система норм, в формировании которых принимает участие все население рассматриваемого социума. Можно предположить, что право имманентно культуре соответствующего этноса, подразумевая под культурой все результаты и способы жизнедеятельности людей. Государство как структура (иерархия) публичной власти оказывается в руках тех, кто способен захватить власть и удерживать ее [7]. Всемирная история демонстрирует варианты появления новых правителей - от дворцовых переворотов и революций (как кровавых, так и «бархатных») до парламентских выборов и плебисцитов. Но воля и сила публичной власти в исторической перспективе будет неспособна навязать людям те нормы, которые население откажется признать и использовать добровольно. Каждый народ достоин своего правителя, население либо акцептирует нормыприказы публичной власти, либо отвергает их. Г.Л.А. Харт назвал это правилом признания, обеспечивающим критерии, по которым оценивается юридическая действительность всех других правил системы [8].
Ни законодательство, ни право в целом не действует само по себе, его реализуют люди, воспринимающие нормативные предписания через свое индивидуальное правосознание. Одни и те же законодательные установления могут интерпретироваться неодинаково, степень их признания и соблюдения зависит от человеческих особенностей. В правовой действительности мы имеем дело не с нормой права, а с вариантами ее интерпретации. Вспомните, как за одно и то же нарушение Правил дорожного движения в разных случаях у вас и ваших знакомых получались неодинаковых результаты [9].
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2019
Уяснение содержания и смысла любого правового текста актуализируется в фокусе конкретной правовой ситуации, когда необходимо оценить правомерность действий, найти оптимальный путь разрешения юридических противоречий. Процесс толкование закона можно классифицировать по стадиям толкования, по формам толкования, по субъектам толкования и по объему толкования. В толковании закона и права значительное место занимают способы толкования закона и подходы к толкованию права [10].
Представляется, что с вопросом судебного прецедента и судебного правотворчества тесно структурно связаны институты судейского права и судейской иерархии.
Судейское право. Понятие «судейское право» («Richterrecht», «judge made law») — одно из распространенных в современной западноевропейской юриспруденции, не говоря уже о странах англо-американского «общего права». Оно является непременным компонентом почти всех новейших течений буржуазной теории права. Среди западноевропейских стран наибольшее внимание «судейскому праву» уделяет юриспруденция ФРГ [11].
В самом общем плане предметом этой концепции является правотворческая роль суда. Однако непосредственная ее цель заключается не столько в показе роли судебной практики в историческом формировании правовых систем, механизма действия прецедента, влияния судебной практики на законодательство, сколько в преодолении принципа «судья подчиняется закону».
Сторонники данной концепции объявляют судью более совершенным «выразителем» права, чем законодатель, требуют значительного расширения его компетенции, в частности предоставления судье права решать конкретные дела «против закона» («contra legem») и в целом взять на себя ведущую роль в сфере правотворчества (по мере увеличения удельного веса законодательства в англо-американском право понятие «judge made law», которое ранее связывалось с системой прецедента, теперь все чаще используется как обоснование возможного отказа суда от применения закона, относящегося к рассматриваемому делу). Так, западногерманский проф. В. Хассемер констатирует: «Критика закона догматики, активизировавшаяся в последнее время в западногерманской правовой теоретико-методологической литературе, направила понятие позитивного права в сторону конкретного, правового решения... Как следствие, судья получил возможность правотворчества и это стало его задачей... Тем самым понятие позитивного
права в том виде, как оно используется в новейшей теоретико-правовой номенклатуре, скорее приближается к представлениям, более близким к case law, чем к кодифицированным системам нрава» [12]. По мнению другого автора из той же страны, старое представление о судье отброшено, и судья рассматривается теперь как «социальный архитектор», ибо только он «способен быстро и конкретно решать правовые проблемы, которые ставит наше сложное индустриальное общество, живущее во все убыстряющемся ритме» [13].
Идея «судейского права» в основе своей не нова. У нее есть предшественник - «свободное судейское усмотрение». С таким требованием выступали на рубеже и в начале нашего века некоторые течения буржуазной юриспруденции, претендовавшие на социологическую ориентацию [14]. Их представителей (например, Г. Канторович, Е. Эрлих, Г. Исей и др.) сегодня охотно вспоминают новейшие приверженцы «судейского права». Однако между «свободным судейским усмотрением» начала нашего века и новейшим «судейским правом» при всем их сходстве существуют немалые различия. Требование «судейского права» звучит ныне значительно более радикально, чем раньше, масштабы его использования существенно возросли [15]. В чем причины этого?
Появление в начале XX в. требований «развязать руки» судье отразило несоответствие потребностям быстро развивавшегося национального и международного законодательства многим национальным правовым системам, сложившимся в них правовым принципам и институтам. Это несоответствие стремились преодолеть с помощью «свободного судейского усмотрения». Ныне, в начале XXI в., требование «судейского права» трудно было бы связать с недостаточной активностью законодателя.
С помощью «свободного судейского усмотрения» можно приспособить к изменившимся обстоятельствам тот или иной правовой институт без его законодательного - пересмотра, если таковой представляется нежелательным. С помощью «судейского права» можно снять противоречие между охраной интересов «совокупного капиталиста» (на что направлен закон как акт центрального органа власти) и интересами отдельной монополии в конкретных условиях места и времени [16].
Другой фактор, способствовавший распространению концепции «судейского права», -деятельность юстиции. В ФРГ в результате создания наряду с ординарными судами конституционных судов, а также административной, финансовой, трудовой и социальной юстиции
судебная система стала значительно шире, чем раньше. Это порождало представления о возросшей роли суда в жизни общества. Еще существеннее то обстоятельство, что за годы после образования ФРГ ее суды, особенно высшие инстанции, неоднократно демонстрировали «свободное» обращение с действующим законодательством, чему в немалой мере способствовало и само законодательство:
а) наличием в нем значительного числа каучуковых понятий и норм, допускающих различное толкование;
б) появлением ряда компромиссных законов (отражающих соотношение парламентских сил), которые практически всегда могут быть истолкованы судом в необходимом направлении;
в) количественным ростом законодательства, что ведет к его своеобразной «инфляции» и открывает возможности для судейского маневрирования [17].
Указанные факторы способствовали тому, что судебные инстанции, особенно высшие, достаточно прочно встали на путь «судейского права». Начало этому положил Федеральный конституционный суд, заявивший уже в первые годы своей деятельности, что наряду с Конституцией он будет руководствоваться надзаконными принципами. Его примеру последовали и другие системы западногерманской юстиции [18]. Западногерманский юрист И. Ипсен, детально исследовавший деятельность всех западногерманских судебных систем под углом зрения соотношения закона и «судейского права», отмечает, что «стирание границы между правообра-зованием и правоприменением ведет к тому, что различие между законодательной властью и судом становится все менее отчетливым... Вопрос идет не о том, - констатирует автор, -существует ли "судейское право", а о том, каким оно является» [19].
Концепция «судейского права» определенным образом связана с развитием государственно-монополистического капитализма, усилением позиции государства и его аппарата. В то же время масштабы усиления потенциала государства настораживают и даже пугают их, ибо, с одной стороны, они помнят печальный опыт фашистской тотальной государственности, а с другой - опасаются использования государственной власти для проведения последовательно демократических реформ.
С этим во многом связано широкое распространение в современной идеологии идеи «примата права над государством», «правления права», «правового государства». Как некий противовес государственной власти и бюрокра-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2019
тии выдвигается некоторыми авторами идея «судейского права». Обращаясь к принципу «разделения властей», они сильно преувеличивают относительную самостоятельность правосудия по отношению к законодательной и исполнительной сферам функциональной деятельности в рамках единого механизма государственной власти.
Еще один фактор, обусловивший успех концепции «судейского права», - несомненное идеологическое влияние англо-американских моделей на послевоенную западноевропейскую правовую мысль. При этом модель, сложившаяся там, где не существовало кодифицированного права, переносится в совершенно иные условия, где наличие сформировавшихся кодифицированных правовых систем, традиционно иное соотношение источников права, правотворческой и правоприменительной деятельности ведут к тому, что такого рода трансплантация ставит под угрозу принцип законности.
Необходимость прецедентного регулирования общественных от ношений основывается и на многообразии общественной жизни и свободе человеческой инициативы. Свободное человеческое поведение влечет настолько быстрое изменение общественных систем и структур, что адекватное законодательное регулирование этих изменений чаше всего невозможно. Более того, оперативное урегулирование законом правовой лакуны зачастую опасно: отсутствие ясных знаний о появившемся явлении может привести к выработке дефектной законодательной нормы -слишком расплывчатой, неточной, неполной и т.д. Такая норма уже сама по себе вызовет необходимость появления прецедентов.
Кроме того, существование закона в языковой форме всегда несет в себе потенциал прецедента, ибо ни одна языковая составляющая не способна идеально совместить реальность (общественное отношение) и право. Разночтение, недоказанность, несостыкованность закона и действительности обязательно станут уделом раздумий судьи. Именно этот носитель государственной власти будет сводить такие проблемы к единому знаменателю. Зачастую знаменателем оказывается судебный прецедент [20].
Итак, причины появления прецедента зависят не от того, допускается ли этот источник законодателем, но от самой сущности судебной деятельности, олицетворяющей властную функцию государства и направленной на правовое воздействие на общественные отношения [21]. Исходя из вышесказанного, следует признать, что в российской правовой системе, как и в любой континентальной системе права, в той
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2019
или иной форме прецедент как источник права существовал всегда [22].
Более того, опосредованно он неизменно таковым и признавался, но при этом в научных работах метафора «источник права» к результатам судебной деятельности не применилась. Так, применение закона или права по аналогии, допускаемое и советским, и российским законодательством, возможно, следует рассматривать как элемент прецедентного регулирования. Во всяком случае западная доктрина рассматривает аналогию как разновидность прецедентного регулирования [23].
Совокупность правовых норм, регулирующих оборот товаров, услуг, капиталов должна вызывать у участников оборота уверенность в стабильности юридических правил, которые исходят от государства, и, следовательно, в устойчивости их экономического статуса и существующих между ними связей. В обеспечении правовой стабильности велико значение судебного истолкования правовых норм в тех случаях, когда происходит институционализация в форме признания за судебной практикой высших судов значения источника права.
В англо-американском праве правило stare decisis, которое обусловливает строго обязательную силу судебных прецедентов независимо от того, как они состыковываются с мнением судьи, лучше обеспечивает разумный баланс независимости судьи и правовой стабильности, чем в странах континентальной Европы. Всякое решение суда, если оно претендует на то, чтобы быть воспроизводимым в других решениях, является способом корректировки, обеспечения единообразия в судебной практике.
Главная цель системы судебного прецедента — обеспечение единообразного применения права. Эта система предназначена для того, чтобы устранить деривационное, отклоняющееся поведение различных судов, чтобы все «потребители» юридической продукции в разных частях страны знали, что к ним будет применена норма определенного содержания. Необходимо, на наш взгляд, проявлять известную долю осторожности и не превышать значение судебного прецедента. Потому что может быть и так, что сегодняшняя судебная ошибка завтра станет судебным прецедентом, а сегодняшний судебный прецедент - ошибкой. И это противоречие не позволяет рассматривать доктрину судебного прецедента как некую панацею, как то, что позволяет руководствоваться только ею [24].
Должна присутствовать определенная доля скепсиса, чтобы помочь найти более объективные решения. При всем этом прецедентное право в России крайне необходимо, считаю себя горя-
чим его сторонником. Здесь имеются в виду не только решения Конституционного Суда, применительно к которым просто неприлично говорить о том, что нет прецедента, но и решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Итак, главная цель - обеспечить стабильность правовых отношений, которая включает в себя и определенную предсказуемость судебных решений; ведь мы знаем, насколько непредсказуемое поведение суда отпугивает предпринимателей -как российских, так и иностранных. И когда гражданское, в особенности налоговое, законодательство только складывается, потребность в судебных прецедентах становится особенно важной [25].
Крайне сложная и противоречивая французская история наложила серьезный отпечаток на практику толкования и применения, а также на научное осмысление источников права [26]. В период абсолютизма суды были крайне зависимы от воли короля и феодалов, наследовали и продавали свои должности, беспринципно манипулировали законами и в целом были весьма далеки от высоких стандартов правосудия. Соответственно, нет ничего удивительного в том, что к моменту Великой французской революции 1789 г. к судам в этой стране относились с большим недоверием [27; 28].
В этой связи одна из идей, возникших на волне Революции 1789 г., состояла в полном подчинении судей закону и превращении их в послушных букве закона «автоматов правоприменения». Как отмечается в литературе, первые послереволюционные законодательные акты были направлены, в том числе против судебной касты, применяющей нигде прямо не прописанные общие принципы [29].
Многих французов в этом вопросе вдохновила идея Ш.-Л. Монтескьё о разделении властей, согласно которой суды должны быть всего лишь устами, произносящими букву заранее предустановленного законодателем закона, механически и беспристрастно применять его к соответствующим спорным обстоятельствам, будучи безымянными агентами закона [30, с. 297]. Вспомним еще и о высказывании Монте-скьё о том, что в известном отношении судебная власть вовсе властью не является [30, с. 294]. При таком подходе какое-либо самостоятельное правотворчество и усмотрение судов исключались по определению [31].
Кроме того, сразу после Революции (в 1790 г.) французские суды были обязаны при возникновении вопроса, прямо не урегулированного в законе, каждый раз обращаться за разъяснениями к законодателю (система refere). В законодательное собрание судам следовало обращаться
«каждый раз, когда потребуется толковать закон» [32]. А это, по сути, означало лишение судов прав самостоятельного толкования и заполнения пробелов в революционных законах. Кроме того, французским судам было запрещено подменять законодателя, формируя собственное прецедентное право. В сам ФГК 1804 г. была внесена норма, согласно которой судам было категорически запрещено создавать нормы общего характера (ст. 5).
Наконец, для предотвращения свободного толкования законов был учрежден при законодательном органе Кассационный трибунал (впоследствии - Кассационный суд) Франции. По изначальной задумке этот орган не являлся судом. Его основной задачей было отменять решения тех судов, которые отступали от воли законодателя, выраженной в тексте закона, и занимались недозволенным самоуправством при толковании. При этом Трибунал, отменив судебное решение, поначалу не устанавливал взамен верную интерпретацию, тем самым самоустраняясь от задачи авторитарного развития гражданского права [33; 34, с. 138, 139]. Как отмечают Цвайгерт и Кетц, в первые революционные годы произволом считались даже самое безобидное толкование закона или попытка заполнить имеющийся пробел в нем [34, с. 184]. Поэтому чисто теоретически у Кассационного трибунала должно было хватать работы [35].
Но в реальности воплотить идею о последовательном разделении правотворческой и судебной функций оказалось куда сложнее. Система судебных запросов, обращенных к законодателю, оказалась абсолютно нежизнеспособной и, по сути, на практике так и не заработала [36]. Соответственно, в особенности с момента принятия ФГК, суды были вынуждены разрешать споры даже в тех случаях, когда отсутствовала прямая норма закона. Другого выхода у них не было, так как разработчики ФГК, поразмыслив, решили прямо запретить отказывать в правосудии под предлогом отсутствия применимой законодательной нормы (ст. 4 ФГК) [37]. Это, по сути, похоронило идею судебных запросов законодателю и открыло дорогу более активному участию судов в развитии гражданского права [38].
К концу XIX в. наука французского гражданского права оказалась интоксицированной еще и концептуальным формализмом, который помогал формировать правовые решения там, где очевидно отсутствовало прямое законодательное регулирование. Считалось, что правовые концепции, выводимые из текста законодательства и реконструируемые по его отдельным фрагментам, ограничены в числе и имеют апри-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2019
орный и трансцендентальный статус, императивно направляющий толкователя на верный путь в случае, когда буква закона напрямую не дает однозначного ответа [39]. Эти правовые концепции (такие, как собственность, обязательство, договор и др.) стали подаваться как объективные, вневременные и абсолютные истины, императивно дедуцирующие ответы на все вопросы, прямо не покрытые текстом Кодекса. Причем считалось, что все эти абстрактные идеи логически взаимосвязаны и покрывают все гражданское право [40]. Анализ политики гражданского права как инструмента влияния на социальную и экономическую жизнь страны вытеснялся на обочину правовой науки. Догматический анализ, разбирающий и систематизирующий уже существующие нормы и сделанные на их основе обобщения, считался единственной формой научной работы [41]. Такой подход среди прочего позволял сохранить видимость того, что право, состоящее из самого текста законов и построенных на его основе концептов, не имеет пробелов, а судья, соответственно, ничего к праву от себя не добавляя, лишь обязан верно его считать и механически применить к спору путем простого силлогизма.
Список литературы:
[1] Загайнова С. К. Судебный прецедент: проблемы правоприменения. - М., 2002. - С. 63.
[2] Наумов В. И. Толкование норм права. -М., 1998. - С. 15.
[3] Гаджиев X. И. Толкование права и закона. - М., 2000. - С. 37.
[4] Шестак В.А. О типовых решениях, принимаемых судами по результатам рассмотрения административных дел об установлении административного надзора за лицами, освобожденными из мест лишения свободы, в современных условиях / / Мировой судья. - 2018. - № 2. - С. 36 - 39.
[5] Печникова А.П. Правовое регулирование предпринимательства в сферах образования и здравоохранения: учеб. пособие. - М.: МГУУ ПМ, 2006. - 107 с.
[6] Шестак В.А. О современной практике применения упрощенных порядков в административном судопроизводстве // Административное право и процесс. - 2018. - № 6. - С. 47 - 49.
[7] Миронов В.О. Прокурорские гарантии реализации прав и свобод человека в России // Актуальные вопросы образования и науки. -2012. - № 3-4. - С. 26 - 29.
[8] Харт Г. Л. А. Понятие права. - СПб.: Издво СПбУ, 2007. - С. 109.
[9] Миронов В.О. Оценка результативности предупреждения преступлений, совершаемых в
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2019
исправительных учреждениях II Российский криминологический взгляд. - 20l0. - M 2. - С. 377 - 380.
[10] Шестак В.А. Об отдельных вопросах организации надзора органов военной прокуратуры за законностью процессуальных действий на досудебной стадии уголовного судопроизводства в особых условиях II Военно-юридический журнал. - 20l8. - M б. - С. l7 - 2l.
[11] Туманов В.А. К критике концепции «судейского права» II Сов. государство и право.
- l980. - M 3. - С. lll - ll8.
[12] Deutsche Landesberichte zum X Internationalen Kongress fiir Rechtsvergleichung. Sektionen IIVIIVII. - Heidelberg, l978. - S. l20.
[13] Franke-Griecksch G. La position et les devoirs du juge dans RFD II Revue internationale de droit penal. - l975. - M l-2. - P. l0l.
[14]Марчук В. П. «Свободное право» в буржуазной юриспруденции. - Киев, l977.
[15] Mиронов В.О. Прокурорские гарантии реализации прав и свобод человека в России II Актуальные вопросы образования и науки. -20l2. - M 3-4. - С. 26 - 29.
[16] Печникова А.П. Управление государственными лечебно-профилактическими учреждениями в Российской Империи XIX в.: сб. науч. тр. - M. - Тамбов: Тамбовский филиал MOСУ, 2007. - С. б92-б98.
[17] Туманов В.А. К критике концепции «судейского права» II Сов. государство и право.
- l980. - M 3. - С. lll - ll8.
[18] Киселев И. Я. Трудовые конфликты в капиталистическом обществе. - M., l978. - С. l56.
[19] Ipsen J. Richterrect und Verfassung. -Miinchen, l975. - S. 27, 28.
[20] Mиронов В.О. Государственно-правовые отношения России и Белоруссии в l9l7 -l922 гг. II Государство и право. - 2004. - M l2. -С. 70 - 76.
[21] Нешатаева Т.Н. К вопросу об источниках права - судебном прецеденте и доктрине II Судебная практика как источник права. - M.: Юристъ, 2000. - С. 9l, 92.
[22] Печникова А.П. Становление государственных лечебно-профилактических учреждений в первые годы советской власти: сб. науч. тр. - M. - Тамбов: Тамбовский филиал MOСУ, 2007. - С.58l-59l.
[23] Mиронов В.О. Прокурорские гарантии реализации прав и свобод человека в России II Актуальные вопросы образования и науки. -20l2. - M 3-4. - С. 26 - 29.
[24] Печников А.П., Печникова А.П. Правовая культура в деятельности государственных
лечебно-профилактических учреждений // Модернизация образования в современном мире: материалы 2-й Всеросс. науч.-практ. конф. - М.
- Тамбов, 2009. - С. 146-151.
[25] Merryman J.H., Perez-Perdomo R. The Civil Law Tradition: An Introduction to the Legal Systems of Europe and Latin America. 3-rd edition.
- 2007. - P. 29.
[26] Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права.
- М., 2000. - Т. I. - С. 124.
[27] Fon V., Parisi F. Judicial Precedents in Civil Law Systems: A Dynamic Analysis // International Review of Law and Economics. -
2006. - N 26. - P. 522;
[28] Germain C.M. Approaches to Statutory Interpretation and Legislative History in France // 3 Duke Journal of Comparative & International Law. - 2003. - Vol. 11. - P. 196. URL: http://www. law.duke.edu
[29] Van Caenegem R.C. Judges, Legislators and Professors: Chapters in European Legal History. - Cambridge, 1987. - P. 157.
[30] Монтескьё Ш. О духе законов // Мон-тескьё Ш. Избр. произв. - М., 1955. - С. 294, 297.
[31] Merryman J.H., Perez-Perdomo R. The Civil Law Tradition: An Introduction to the Legal Systems of Europe and Latin America. 3-rd edition.
- 2007. - P. 29.
[32] Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права.
- М., 2000. - Т. I. - С. 138, 184, 185.
[33] Merryman J.H., Perez-Perdomo R. The Civil Law Tradition: An Introduction to the Legal Systems of Europe and Latin America. 3-rd ed. -
2007. - P. 40.
[34] Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права.
- М., 2000. - Т. I. - С. 138, 139, 184.
[35] Печникова А.П. Становление советской системы здравоохранения // История государства и права. - 2009. - № 16. - С. 34-36.
[36] Geny F. Methode d'interpretation et sources en droit prive positif. 2 rd ed. 1954 (An English translation by Louisiana State Law Institute. - 1963. - P. 52-54).
[37] Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права.
- М., 2000. - Т. I. - С. 185.
[38] Михайлова Н.В., Печникова А.П. Предпосылки возникновения государственных лечебно-профилактических учреждений в России X - XVI вв. // Государство и право. - 2007. -№ 5. - С. 84 - 89.
[39] Печникова А.П. Становление государственных лечебно-профилактических учреждений в первые годы советской власти: сб. науч.
тр. - М. - Тамбов: Тамбовский филиал МОСУ, 2007. - С.581-591.
[40] Geny F. Methode d'interpretation et sources en droit prive positif. 2 rd ed. 1954 (An English translation by Louisiana State Law Institute. - 1963. - P. 86. 87).
[41] Шестак B.A. О некоторых положениях современной практики применения судами законодательства в сфере административного судопроизводства // Мировой судья. - 2018. -№ 7. - С. 36 - 40.
Spisok literatury:
[1] Zagajnova S. K. Sudebnyj precedent: problemy pravoprimeneniya. - M., 2002. - S. 63.
[2] Naumov V. I. Tolkovanie norm prava. -M., 1998. - S. 15.
[3] Gadzhiev X. I. Tolkovanie prava i zakona.
- M., 2000. - S. 37.
[4] Shestak V.A. O tipovyh resheniyah, prinimaemyh sudami po rezul'tatam rassmotreniya administrativnyh del ob ustanovlenii administrativnogo nadzora za licami, osvobozhdennymi iz mest lisheniya svobody, v sovremennyh usloviyah // Mirovoj sud'ya. - 2018.
- № 2. - S. 36 - 39.
[5] Pechnikova A.P. Pravovoe regulirovanie predprinimatel'stva v sferah obrazovaniya i zdravoohraneniya: ucheb. posobie. - M.: MGUU PM, 2006. - 107 s.
[6] Shestak V.A. O sovremennoj praktike primeneniya uproshchennyh poryadkov v administrativnom sudoproizvodstve // Administrativnoe pravo i process. - 2018. - № 6. -S. 47 - 49.
[7] Mironov V.O. Prokurorskie garantii realizacii prav i svobod cheloveka v Rossii // Aktual'nye voprosy obrazovaniya i nauki. - 2012.
- № 3-4. - S. 26 - 29.
[8] Hart G. L. A. Ponyatie prava. - SPb.: Izd vo SPbU, 2007. - S. 109.
[9] Mironov V.O. Ocenka rezul'tativnosti preduprezhdeniya prestuplenij, sovershaemyh v ispravitel'nyh uchrezhdeniyah // Rossijskij kriminologicheskij vzglyad. - 2010. - № 2. - S. 377
- 380.
[10] Shestak V.A. Ob otdel'nyh voprosah organizacii nadzora organov voennoj prokuratury za zakonnost'yu processual'nyh dejstvij na dosudebnoj stadii ugolovnogo sudoproizvodstva v osobyh usloviyah //
Voenno-yuridicheskij zhurnal. - 2018. - № 5.
- S. 17 - 21.
[11] Tumanov V.A. K kritike koncepcii \"sudejskogo prava\" / / Sov. gosudarstvo i pravo.
- 1980. - № 3. - S. 111 - 118.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2019
[12] Deutsche Landesberichte zum X Internationalen Kongress fiir Rechtsvergleichung. Sektionen I/VI/VII. - Heidelberg, 1978. - S. 120.
[13] Franke-Griecksch G. La position et les devoirs du juge dans RFD // Revue internationale de droit penal. - 1975. - № 1-2. - P. 101.
[14] Marchuk V. P. «Svobodnoe pravo» v burzhuaznoj yurisprudencii. - Kiev, 1977.
[15] Mironov V.O. Prokurorskie garantii realizacii prav i svobod cheloveka v Rossii // Aktual'nye voprosy obrazovaniya i nauki. - 2012.
- № 3-4. - S. 26 - 29.
[16] Pechnikova A.P. Upravlenie gosudarstvennymi lechebno-profilakticheskimi uchrezhdeniyami v Rossijskoj Imperii XIX v.: sb. nauch. tr. - M. - Tambov: Tambovskij filial MOSU, 2007. - S. 592-598.
[17] Tumanov V.A. K kritike koncepcii \"sudejskogo prava\" // Sov. gosudarstvo i pravo.
- 1980. - № 3. - S. 111 - 118.
[18] Kiselev I. Ya. Trudovye konflikty v kapitalisticheskom obshchestve. - M., 1978. - S. 156.
[19] Ipsen J. Richterrect und Verfassung. -Miinchen, 1975. - S. 27, 28.
[20] Mironov V.O. Gosudarstvenno-pravovye otnosheniya Rossii i Belorussii v 1917 - 1922 gg. // Gosudarstvo i pravo. - 2004. - № 12. - S. 70 - 76.
[21] Neshataeva T.N. K voprosu ob istochnikah prava - sudebnom precedente i doktrine // Sudebnaya praktika kak istochnik prava. - M.: Yurist", 2000. - S. 91, 92.
[22] Pechnikova A.P. Stanovlenie gosudarstvennyh lechebno-profilakticheskih uchrezhdenij v pervye gody sovetskoj vlasti: sb. nauch. tr. - M. - Tambov: Tambovskij filial MOSU, 2007. - S. 581-591.
[23] Mironov V.O. Prokurorskie garantii realizacii prav i svobod cheloveka v Rossii // Aktual'nye voprosy obrazovaniya i nauki. - 2012.
- № 3-4. - S. 26 - 29.
[24] Pechnikov A.P., Pechnikova A.P. Pravovaya kul'tura v deyatel'nosti gosudarstvennyh lechebno-profilakticheskih uchrezhdenij // Modernizaciya obrazovaniya v sovremennom mire: materialy 2-j Vseross. nauch.-prakt. konf. - M. - Tambov, 2009. - S. 146-151.
[25] Merryman J.H., Perez-Perdomo R. The Civil Law Tradition: An Introduction to the Legal Systems of Europe and Latin America. 3-rd edition.
- 2007. - P. 29.
[26] Cvajgert K., Ketc H. Vvedenie v sravnitel'noe pravovedenie v sfere chastnogo prava. - M., 2000. - T. I. - S. 124.
[27] Fon V., Parisi F. Judicial Precedents in Civil Law Systems: A Dynamic Analysis //
International Review of Law and Economics. -
2006.- N 26. - P.522;
[28] Germain C.M. Approaches to Statutory Interpretation and Legislative History in France // 3 Duke Journal of Comparative & International Law. - 2003. - Vol. 11. - P. 196. URL: http://www. law.duke.edu
[29] Van Caenegem R.C. Judges, Legislators and Professors: Chapters in European Legal History. - Cambridge, 1987. - P. 157.
[30] Montesk'yo Sh. O duhe zakonov // Montesk'yo Sh. Izbr. proizv. - M., 1955. - S. 294, 297.
[31] Merryman J.H., Perez-Perdomo R. The Civil Law Tradition: An Introduction to the Legal Systems of Europe and Latin America. 3-rd edition.
- 2007. - P. 29.
[32] Cvajgert K., Ketc H. Vvedenie v sravnitel'noe pravovedenie v sfere chastnogo prava. - M., 2000. - T. I. - S. 138, 184, 185.
[33] Merryman J.H., Perez-Perdomo R. The Civil Law Tradition: An Introduction to the Legal Systems of Europe and Latin America. 3-rd ed. -
2007. - P. 40.
[34] Cvajgert K., Ketc H. Vvedenie v sravnitel'noe pravovedenie v sfere chastnogo prava. - M., 2000. - T. I. - S. 138, 139, 184.
[35] Pechnikova A.P. Stanovlenie sovetskoj sistemy zdravoohraneniya // Istoriya gosudarstva i prava. - 2009. - № 16. - S. 34-36.
[36] Geny F. Methode d\'interpretation et sources en droit prive positif. 2 rd ed. 1954 (An English translation by Louisiana State Law Institute. - 1963. - P. 52-54).
[37] Cvajgert K., Ketc H. Vvedenie v sravnitel'noe pravovedenie v sfere chastnogo prava. - M., 2000. - T. I. - S. 185.
[38] Mihajlova N.V., Pechnikova A.P. Predposylki vozniknoveniya gosudarstvennyh lechebno-profilakticheskih uchrezhdenij v Rossii X - XVI vv. // Gosudarstvo i pravo. - 2007. - № 5.
- S. 84 - 89.
[39] Pechnikova A.P. Stanovlenie gosudarstvennyh lechebno-profilakticheskih uchrezhdenij v pervye gody sovetskoj vlasti: sb. nauch. tr. - M. - Tambov: Tambovskij filial MOSU, 2007. - S. 581-591.
[40] Geny F. Methode d\'interpretation et sources en droit prive positif. 2 rd ed. 1954 (An English translation by Louisiana State Law Institute. - 1963. - P. 86. 87).
[41] Shestak V.A. O nekotoryh polozheniyah sovremennoj praktiki primeneniya sudami zakonodatel'stva v sfere administrativnogo sudoproizvodstva // Mirovoj sud'ya. - 2018. - № 7.
- S. 36 - 40.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2019
