CC BY
69
НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ АКАДЕМИИ УПРАВЛЕНИЯ МВД РОССИИ
УДК 343
В. Ю. Владимиров
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СУДЕБНО-ЭКСПЕРТНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Обращается внимание на проблемы несопоставимости судебно-экспертного и уголовно-процессуального законодательства в Российской Федерации, существенно препятствующие объективизации уголовного судопроизводства. Рассмотрены отдельные виды судебных экспертиз. Проанализирована правоприменительная практика. Разработаны предложения по совершенствованию судебно-экспертного законодательства.
К л ю ч е в ы е с л о в а: эксперт, судебная экспертиза, судебно-экспертная деятельность, комплексные экспертизы.
ACTUAL PROBLEMS OF FORENSIC ACTIVITY IN THE RUSSIAN FEDERATION
The article draws attention to the problems of incompatibility of forensic expert and criminal procedure legislation in the Russian Federation, which significantly hinder the objec-tification of criminal proceedings. Certain types of forensic examinations are considered. The law enforcement practice is analyzed. Proposals have been developed to improve the forensic legislation.
K e y w o r d s: expert, forensic examination, forensic expert activity, complex examinations.
Поступила в редакцию 9 марта 2023 г.
Прежде чем приступить к рассмотрению заявленной темы, хотелось бы подчеркнуть тот факт, что отечественная судебно-экспертная деятельность имеет многовековую историю. Впервые государственно-правовая регламентация участия сведущего лица (судебного эксперта) появилась 6 мая 1715 г. в «Артикуле воинском» царя Петра I (артикул 154), а первое учреждение по производству судебно-медицинских экспертиз было образовано 12 января (31 декабря) 1803 г. в составе Экспедиции государственной медицинской управы для управления гражданской медициной, медицинскими учебными заведениями, делами судебной медицины в МВД Российской империи. Таким образом судебная экспертиза в России прошла славный, более чем 300-летний путь.
В настоящее время Федеральным законом от 31 мая 2001 г. 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (далее - закон «О ГСЭД») и уголовно-процессуальным законодательством предусмотрены три вида соответствующих учреждений - ГСЭУ (экспертные подразделения), СЭУ и иные. Следует иметь в виду, что «экспертно-кримина-листическая деятельность» - понятие значительно более широкое и многоаспектное, чем судебно-экспертная деятельность.
© Владимиров В. Ю., 2023
Актуализация вопросов правового обеспечения судебно-экспертной деятельности обусловлена тем, что многолетняя практика применения закона «О ГСЭД» является достаточно репрезентативной базой для формирования на ее основе нового либо доработки ныне действующего закона, призванного регламентировать судебно-экспертную деятельность в России. Однако проблема значительно глубже.
Уже с момента принятия закона «О ГСЭД» в мае 2001 г. возникли проблемы его совместимости с отраслевым процессуальным законодательством, которые еще более усугубились в связи с принятием в конце 2001 г. нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации1 (далее - УПК РФ). В соответствии с редакцией ст. 7 УПК РФ приоритетность норм уголовно-процессуального закона привела к практической нереализуемости многих норм и положений действующего закона «О ГСЭД», которые либо вступают в прямое противоречие с отдельными нормами главы 27 УПК РФ, либо допускают их неоднозначное толкование. Например, сопоставление редакций ч. 2 ст. 199 УПК РФ, которая запрещает руководителю «государственного судебно-экспертного учреждения» разъяснять «эксперту его права и ответственность, предусмотренные ст. 57 настоящего Кодекса», со вторым абзацем первого раздела ст. 14 закона «О ГСЭД» - «Обязанности руководителя государственного судебно-экспертного учреждения», который предписывает руководителю государственного судебно-экспертного учреждения (далее - СЭУ) «разъяснить эксперту или комиссии экспертов их обязанности и права», достаточно наглядно подтверждает этот тезис.
Кроме того, термин «обязанности эксперта», использованный законодателем в ст. 14 закона «О ГСЭД», вообще отсутствует в ст. 57 УПК РФ, что делает предписание об их разъяснении в уголовном судопроизводстве не имеющим смыслового содержания. Раскрывая в ст. 57 УПК РФ и других основные положения, определяющие правовой статус судебного эксперта как сбалансированную совокупность прав и обязанностей, уголовно-процессуальное законодательство РФ такой категорией, как «обязанности», вообще не оперирует (за исключением ч. 4 ст. 131 «Судебные издержки», где этот термин также не расшифровывается и используется применительно к широкому кругу участников процесса), ограничиваясь лишь рассмотрением прав эксперта (ч. 3 - «эксперт вправе») и определенных запретительных норм (ч. 4 - «эксперт не вправе»). В отличие от УПК РФ в ст. 16 «Обязанности эксперта» закона «О ГСЭД», наряду с перечислением прав и запретительных норм («эксперт не вправе»), дается четко структурированный перечень именно обязанностей эксперта, который распространяется как на уголовно-процессуальную деятельность, так и на другие виды судопроизводства. Указанное обстоятельство, с учетом приоритетности норм УПК РФ, также можно расценивать как определенное противоречие в концептуальных подходах к определению правового статуса судебного эксперта, позволяющее варьировать тактические варианты его деятельности в пользу отдельных участников процесса, что, безусловно, не способствует установлению истины по делу.
1 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : федер. закон от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (с изм. и доп. от 29.05.2022). Доступ из справ.-правовой системы « КонсультантПлюс ».
В правовых нормах УПК РФ и закона «О ГСЭД», раскрывающих понятия дополнительной и повторной экспертиз, имеются как взаимные противоречия, так и нечеткие формулировки, позволяющие их двоякое толкование. Так, ст. 207 УПК РФ не полностью корреспондируется с соответствующими положениями ст. 20 «Производство дополнительной и повторной судебных экспертиз...» закона «О ГСЭД». Согласно ст. 207 УПК РФ «Дополнительная и повторная судебные экспертизы» дополнительная экспертиза назначается «При недостаточной ясности или полноте заключения эксперта. при возникновении новых вопросов.» (ч. 1 ст. 207), а повторная - «В случаях возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта.» (ч. 2 ст. 207). При этом из аналогичного перечня оснований для назначения дополнительных экспертиз, перечисленных в ст. 20 закона «О ГСЭД», законодатель исключил возможность решения «новых вопросов», что вступает в противоречие со ст. 207 УПК РФ и, в свою очередь, порождает возможность использования различных вариантов тактических решений этого вопроса субъектами назначения судебных экспертиз и руководителями СЭУ, с ориентированием на свою заинтересованность в исходе дела. Кроме того, следует обратить внимание на тот факт, что полнота исследования является одним из основных элементов оценки обоснованности сделанных выводов. Отсюда следует, что отсутствие полноты как повода для назначения дополнительной экспертизы можно также трактовать и как сомнение в обоснованности заключения эксперта, что является уже поводом для назначения повторной экспертизы, которая на практике, как правило, используется в тактических целях для дезавуации доказательств, полученных в ходе первичного исследования.
Еще большее недоумение вызывает коллизия, имеющая место в нормативно-правовом определении оснований для назначения дополнительных и повторных экспертиз между ранее упомянутыми нормами УПК РФ, закона «О ГСЭД» и ч. 4 ст. 283 УПК РФ «Производство судебной экспертизы», в которой сказано, что «.суд по ходатайству сторон либо по собственной инициативе назначает повторную либо дополнительную судебную экспертизу при наличии противоречий между заключениями экспертов.». Как видно, наличие только одного общего повода для назначения двух принципиально различающихся по своему процессуальному статусу и полноте экспертных исследований (повторное весьма часто менее информативно) полностью стирает между ними границу и создает существенные противоречия не только между УПК РФ и законом «О ГСЭД», но и внутренние противоречия между ст. 207 и 283 УПК РФ.
Правоприменительная практика убедительно доказала, что в законе «О ГСЭД», с учетом опыта многих десятилетий судебно-экспертной деятельности, весьма конструктивно регламентировано производство комиссионных экспертиз (ст. 21 закона «О ГСЭД), которые в соответствии с организационно-правовыми формами подразделяются на исследования комиссиями экспертов одной специальности (ст. 22 закона «О ГСЭД) и комиссиями экспертов разных специальностей - комплексные экспертизы (ст. 23 закона «О ГСЭД»). Здесь, однако, уместно заметить, что комплексная экспертиза может быть произведена, и на практике это часто происходит при наличии у судебного эксперта специальных знаний в двух и более различных отраслях
науки, техники, искусства или ремесла. Одним из важнейших достижений российского законодательства в сфере судебно-экспертной деятельности является включение в закон «О ГСЭД» положения, предусматривающего право экспертов разных специальностей приходить к общему выводу (ст. 23 закона «О ГСЭД»), что является правовой основой назначения и производства ситуа-логических экспертиз, широкое использование межотраслевых возможностей которых в уголовном судопроизводстве свидетельствует об их высокой информативности и доказательственной значимости при расследовании уголовных дел об организованной преступной деятельности в условиях острого дефицита доказательственной информации. Аналогичная возможность формулирования общего вывода экспертами разных специальностей заложена и в ст. 82 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ), в то время как ст. 201 УПК РФ предписывает, что «каждый эксперт, участвовавший в производстве комплексной судебной экспертизы, подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведенных им исследований, и несет за нее ответственность». С учетом того, что гражданско-правовые вопросы могут быть предметом рассмотрения и в сфере уголовного судопроизводства, такие расхождения не только не логичны, но и вредны. К огромному сожалению, в одном из последних проектов новой редакции закона «О судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» нормы, регламентирующие правовой статус и основания производства дополнительных, повторных и комиссионных, в том числе комплексных, экспертиз вообще отсутствуют, что с указанных позиций можно считать явным регрессом, результатом которого, в случае принятия этого варианта законодателем, произойдет существенная деградация судебно-экспертной деятельности. К тому же содержание упомянутого проекта не раскрывает сам процесс как вид деятельности, а посвящено в основном правовому статусу различных субъектов экспертной деятельности.
Возвращаясь к возможностям комплексного судебно-экспертного исследования обстоятельств расследуемого события, частным вариантом которого является ситуалогическая экспертиза, основоположником разработки которой является Г. Л. Грановский, следует отметить, что стандартизация отдельных направлений судебно-экспертной деятельности, безусловно, является важным, но все-таки вспомогательным инструментом повышения ее эффективности. Нельзя допустить, чтобы стандартизация переродилась в «прокрустово ложе» судебной экспертизы. Любая судебная экспертиза, особенно в части исследований механизма криминальной ситуации в целом, является процессом творческим. Поэтому стандартизировать ее в полном смысле невозможно, так как невозможно стандартизировать саму преступность.
«Прекрасным» примером правовой коллизии может служить редакция ст. 205 и 282 УПК РФ «Допрос эксперта». Включение в ч. 1 ст. 282 термина «дополнение... заключения», по нашему мнению, «посягает» на сущность дополнительной экспертизы.
И это далеко не полный перечень имеющихся проблем в сфере правового регулирования судебно-экспертной деятельности в России. Достаточно упомянуть о полной нестыковке между собой оснований для возврата материалов, представленных на экспертизу, без исполнения, изложенных в ст. 15 и 16 за-
кона «О ГСЭД», ст. 57 и 199 УПК РФ и ст. 85 ГПК РФ, в том числе при наличии внутренних коллизий в законе «О ГСЭД» и УПК РФ.
И наконец, о необходимости создания государственного реестра судебных экспертов. Во-первых, этот реестр не должен исключать возможность привлечения в качестве судебных экспертов иных лиц, обладающих специальными знаниями. Во-вторых, такой реестр существенно понизит степень правовой защищенности профессиональных судебных экспертов от негативного воздействия со стороны лиц, не заинтересованных в объективном разрешении дела. Следует отметить, что ответственность за подобные действия предусмотрена ст. 302 УК РФ «Принуждение к даче показаний», ст. 309 «Подкуп или принуждение к даче показаний» и некоторыми другими. В-третьих, существование государственного реестра применительно к деятельности СЭУ вовсе нелогично, поскольку инициаторы назначения судебных экспертиз направляют соответствующие материалы руководителям СЭУ, а не судебным экспертам непосредственно. Такой реестр может быть своего рода рекламой профессиональной пригодности лиц, не являющихся штатными сотрудниками (работниками) государственных или частных СЭУ, т. е. маркетинговым ходом для частных экспертов. Представляется, что это единственная смысловая нагрузка его внедрения.
Кроме того, следует отметить, что обеспечение научно-методического единства однопрофильных судебных экспертиз в соответствии со ст. 11 Федерального закона № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» на сегодняшний день происходит с учетом уровня компетентности и инициативы руководителей ГСЭУ (экспертных подразделений), а не на системной основе.
Так, в настоящее время достаточно активно ведутся обмен, представляющий взаимный интерес, методической информацией и совместное производство научно-исследовательских работ между ЭКЦ МВД России и РЦСМЭ Минздрава России, что по нашему мнению, и должно являться основой для системного взаимодействия судебно-экспертных и приравненных к ним учреждений в целях обеспечения единства научно-методического подхода, не посягая при этом на специфику их деятельности, определяемую полномочиями федеральных органов исполнительной власти, в составе которых они функционируют. Следует отметить, что в настоящее время в определенной мере обеспечению единства научно-методических подходов к организации однопрофильных направлений судебно-экспертной деятельности препятствует отсутствие общих методологических подходов к определению структуры однопрофильных экспертных направлений в различных ведомствах.
С учетом изложенного считаем, что в качестве наименее затратного механизма унификации судебно-экспертного законодательства в целях обеспечения различных видов судопроизводства необходимо реализовать комплексный подход, при котором правовая регламентация судебно-экспертной деятельности в отраслевом процессуальном или ином законодательстве будет минимизирована с учетом отраслевой специфики, а весь понятийно-терминологический аппарат, дефиниции, организационно-правовые формы и тактические решения будут сконцентрированы в базовом законодательстве - законе «О судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». При этом
вполне логично использовать в качестве основы ныне действующий Федеральный закон № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», внеся в него необходимые изменения и дополнения.
Академия управления МВД России Владимиров В. Ю., доктор юридических наук, профессор кафедры управления органами расследования преступлений, заслуженный юрист Российской Федерации, действительный член РАЕН и МАНЭБ
Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs
of the Russian Federation Vladimirov V. Yu., Doctor of Legal Sciences, Professor of the Management
Crime Investigation Authorities Department, Honored Lawyer of Russian Federation E-mail: sudvl@mail.ru
