CC BY
99
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 811.161.1
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОГО АСПЕКТА В РУССКОЙ ДИАЛЕКТОЛОГИИ
© М.В. Пелипенко
В статье определены основные проблемы современного состояния диалектологии во взаимодействии с другими научными направлениями описания социальной семантики в структуре слова и текста. Ключевые слова: диалект; социолингвистика; психология речи; языковая личность.
Проблемы соотношения языка и общества по-прежнему актуальны для современной лингвистики, среди которых язык как социальная система рассматривается средством общения, воздействия в определенных условиях, социальных группах. Значимость лингвистических исследований в этом направлении обусловлена еще и тем, что поиск непосредственно связан с решением различных аспектов теории коммуникации, текста, стилистики, грамматики слова и предложения, вопросов лексикографии и лингвистической педагогики, а также других областей теории и практики смежных наук. Изучение влияния языка на человека, человека на язык, формирования сознания, познавательной деятельности и непосредственно средств выражения этих отношений находится в центре внимания многих лингвистических направлений, в т. ч. когнитологии, социолингвистики, лин-гвокультурологии.
Важным моментом в определении социального аспекта в ходе лингвистического описания является оценка языковой личности, а для диалектологических изысканий это проявляется в соотношении не только иссле-дователя-диалектолога и информанта-диалек-тоносителя как участников лингвистического эксперимента, но и во взаимодействии различных социальных речевых ситуаций, языковых форм. Кроме того, в последние десятилетия данные соотношения наиболее противоречивы, т. к. изменились не в лучшую сторону характер общения у людей, знания о
языковой культуре, что приводит к потере информации с обеих сторон.
Не случайно в центре внимания ученых различных направлений и школ оказались проблемы социализации личности, роли дискурсов различного типа и определенных сфер коммуникации и специфики вербальных и невербальных кодов, актуальных социальных процессов в социумах различного типа в различных культурах, что, например, нашло отражение в дискуссиях семинара «Социальная власть языка» [1] и монографии «Эссе о социальной власти языка» [2].
Связь диалектологических изысканий с лингвокультурологией обусловлена тем, что происходит изучение живых коммуникативных процессов в национальной языковой культуре как компонента культуры общества, поскольку именно в языке, в первую очередь, сохраняется, накапливается и через него передаются основные знания о нации. Вновь становятся актуальными в данной ситуации соотношение порождаемой и воспринимаемой информации, роль человека в данном процессе. Поэтому научный поиск связан с антропоцентрическим направлением в лингвистике. Изучение же социального аспекта в системе говоров позволяет говорить о развитии социальной диалектологии как научного направления.
Изучение национальной языковой культуры немыслимо без учета роли диалектов и говоров как народного компонента. Описание языка региона с позиций лингвокульту-рологии необходимо осуществлять на осно-
ве, прежде всего, диалектной подсистемы, в которой сохраняется и развивается социальная семантика в слове и тексте. В центре внимания лингвокультурологии находится языковая личность, а диалект, по мнению
B. А. Масловой, - «исходная и важная форма существования языка, средство обиходнобытового и производственного общения выходцев из крестьян; он создает такой тип языковой личности носителя диалекта, который является первоосновой национальной языковой личности». И далее она отмечает: «Человек - субъект социокультурной жизни, языковая же личность фиксирует репрезентативный для данной культуры тип личности, то есть комплекс черт и языково-речевых навыков, проявляющихся у индивида чаще всего» [3].
Определяя значимость исследований в области региональной лингвистики на примере русских народных говоров, следует вспомнить, что еще А.М. Пешковский писал. «что при таких условиях народные наречия и говоры не только не могут игнорироваться лингвистом, а напротив, они для него и составляют главный и наиболее захватывающий, наиболее раскрывающий тайны языковой жизни объект исследования, подобно тому как ботаник всегда предпочтет изучение луга изучению оранжереи» [4].
Изучение семантики диалектного слова также непосредственно связано с определением типов информации и ее разновидностей, которые представляют объем содержания. Обобщая опыт лингвистической интерпретации различных типов информации,
C.В. Пискунова предлагает следующую классификацию текстового содержания, которую продуктивно можно использовать при оценке лексем: исходная, приращенная, диагностическая, объективно-субъективная и исходно-сюжетная, психологическая, этическая, эстетическая. Эти семантические компоненты могут присутствовать как максимально полная сочетаемость в слове и тексте и в меньшей степени [5].
Социолог В.С. Рахманин пишет, что «социология, будучи наукой о социальных системах и процессах, всегда глубоко интересовалась проблемами социального бытования языка и языковыми аспектами социальности», «вне и без вербального языка и его семантических структур нет социальности».
По его мнению, язык, фиксируя и моделируя семантику социальных отношений, играет ключевую роль в социализации человека как на индивидуальном, так и на групповом уровне [6].
Специалисты отмечают, что одной из наиболее острых проблем в современном мире является столкновение глобализации и национально-этнического самоопределения. Сохранение своей самобытности, культурных ценностей, жизненного уклада становится актуальным, но противоречивым. Происходит естественное наложение культур, современных форм существования. Так, Тамбовская область входит в программу поддержки переселенцев из регионов СНГ, а это приводит к нейтрализации сельского уклада, средств речевого общения, что отразится на состоянии местных говоров. Не случайно еще Л.В. Щерба писал: «В языковом материале, унаследованном от старших поколений, заложены в виде возможностей и линии речевого поведения будущих поколений, наследников этого сокровища» [7].
Рассмотрим фрагмент одного диалектного текста, рассказа о крестьянском быте. Обратим внимание на форму подачи информации мужчиной и женщиной, построение фраз. [Сам дом насИл назвАний избЫ. Двор чАста так и звАли дварОм. ПъмищЭния для скатА насИл назвАния закУт. Двор агарО-жын чАста был тЫнъм, състаЯл из - вирти-кАльны зъкриплены прутОф, на катОрыи тАкжа сушЫли чугункИ и прОчую пасУду. СЭни абЫчна имЭли выхът и ва - двОр, и на Улицу. ЛЭтня кОмнъта так и нъзывАли, зАдня, чИста, гОрница. АбЫчна в дОми стаЯла рУсская пэчь] (с. Хмелевое, Мичур. р-н, Тамб. обл., Тюнников Е.Г., 1926 г. р., запись 2005 г.).
В другом рассказе: [А в дОми и щас на-зывАица зал. А тадА гОрница. Вить и кОмнъта бОльшы и ни булО] (с. Хмелевое, Лукьнова М.И., 1924 г. р.). Моделируя данное информационное, достаточно статичное, поле, информанты невольно вводят каждый по-своему дополнительные компоненты в текст: [Избы ф старинУ бЫли диривЯныи. крЫшы крыли салОмай. В избЭ сЭнцы и фсивО лиш аднА кОмната. В Этай кОмнати и жЫли. В Этай кОмнати была пЭчка, анА тапИлася па чОрнаму] (с. Иловай-Дмитриев-ское, Первом. р-он, Тамб. обл., Мирошнико-
ва Л.Т., 1935 г. р., запись 2005 г.). Сравним: [В избЭ была аднА кОмната. былИ ищО сЭни. С прАвай старанЫ в дОми был кОник, стаЯл стол. лАфка. былА пЭчка. крЫша былА салОминая. В избЭ стаЯла жылЭзная кравАть. КОмнъта былА бальшАя, пЭчка рУсскъя] (с. Хмелевое, Первом. р-он, Тамб. обл., Антонова В.В., 1935 г. р., запись 2006 г.).
Ключевые компоненты совпадают, последовательность изложения сохраняется в речи мужчины, более эмоционально, нарушаясь в стиле, в рассказе женщин. Обычно здесь появляются комментарии, оценка событий, уход от темы, детализация: [Нат
пЭчкъй бЫли палАти, дОски, на катОрых спАли. На пЭчки гатОвили ядУ. Ф кОмнати стаЯла кравАть диривЯныя, жылЭзныя были рЭтка у кавО] (с. Иловай-Дмитриевское, Ми-рошникова Л.Т.). Интересна и другая информация о характере постройки: [БЫли и такИи Избы питистЭнки, избА с пиригарОткъми пасиридИни. ПЭрвая кОмната - сЭнцы, сЭни, фтарАя - прихОшка, трЭтя - гОрница. Вы вить ни знАити. ТипЭрь ни так. Наш А избА былА диривЯныя. ПЭчка рУсская]. (д. Парижская Коммуна, Первом. р-он, Тамб. обл., Харитонова А.Я., 1933 г. р., запись 2005 г.). Обращает на себя внимание однотипность наименований, но в различной сочетаемости, когда рядом употребляются разновременное и разноместное расположения: изба - дом, горница - зал - комната, комната - сени -прихожка. Здесь происходит наложение со-циологизированных компонентов лексической системы языка, что требует лингвистической точности в ходе полевых исследований.
Отличительной особенностью диалектных текстов является также и то, кем они создаются - мужчиной или женщиной. По мнению В. И. Карасика, определенные различия в речевом поведении мужчин и женщин считаются доказанными: женщины в большей мере проявляют тенденцию задавать вопросы, поддерживать диалог, выражая солидарность и соглашаясь с собеседником [8].
Об этом же пишет и В.А. Маслова: «Женский тип коммуникации более ориентирован на собеседника, на диалог, на подчинительную роль в общении, где мужчина выбирает и меняет тему разговора». Это, по мнению автора, обусловлено тем, что мужчина и женщина принадлежат к различным социальным группам и выполняют различ-
ные социальные роли, общество ждет от них определенных моделей речевого поведения, т. е. существует гендерная дихотомия в речевом поведении [3, с. 126]. Мы вновь находим признание актуализированного социального признака в речевом поведении.
Введение данных компонентов правомерно, т. к. отправитель информации, а это диалектоноситель, добивается понимания, точности. В.И. Карасик правомерно считает: «Прагматический план коммуникативной точности определяется в первую очередь культурным фоном ситуации общения. То есть традициями, принятыми в соответствующем социуме для общения на определенной дистанции». Понятия «коммуникативная точность», «ситуация общения», «речевая и социальная дистанция», «этносоциальная
группа» становятся актуальными при определении семантики слова, когда говорящий стремится к пониманию, передаче опыта. Поэтому происходит дополнительное комментирование лексем.
В практике диалектологических исследований традиционно используется понятие тематических групп лексики. Это позволяет систематизировать словарный состав говоров, распределять его по ситуациям, отражающим основные способы существования человека в условиях сельского быта. Отражение крестьянской, в широком смысле, картины мира происходит на фоне активного, продуктивного употребления диалектных слов и общеизвестных компонентов системы национального языка. Особое явление может представлять региональные аспекты в языковой культуре как системы, в которую, бесспорно, входят территориальные говоры.
1. Эссе о социальной власти языка / под общ. ред. Л.И. Гришаевой. Воронеж, 2001.
2. Социальная власть языка: сб. науч. тр. / отв. ред. Л.И. Гришаева. Воронеж, 2001.
3. Маслова В.А. Лингвокультурология. М., 2001. С. 77.
4. Пешковский А.М. Объективная и нормативная точка зрения на язык // История языкознания XIX и XX вв.: в очерках и извлечениях / под ред. В.А. Звегинцева. М., 1960. Ч. 2.
С. 233.
5. Пискунова С.В. Тайны поэтической речи: монография. Тамбов, 2002.
6. Рахманин В.С. Социальные аспекты языка в современном мире // Эссе о социальной власти языка. Воронеж, 2001. С. 13.
7. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. М., 1974. С. 136.
8. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2002. С. 42-43.
Поступила в редакцию 9.06.2009 г.
Pelipenko M.V. Topical issues of social aspects in Russian dialectology. The article defines some basic issues of state of the art in dialectology and its interaction with other research areas of description, social semantics in the structure of word and text.
Key words: dialect; sociolinguistics; speech psychology; language personality.
УДК 4S2
О БУСОВЫХВОРОНАХ И ДЕБРЬСКИХ САНЯХ В КОШМАРНОМ СНЕ СВЯТОСЛАВА (К РЕКОНСТРУКЦИИ И ГЕРМЕНЕВТИКЕ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»)1
© О.В. Сафонова, В.Г. Руделев
В статье реконструируется и подвергается герменевтической обработке часть текста «Слова о полку Игореве» («Сон Святослава»), выявляются внутренние формы древнерусских слов «воронъ» и «сань», которые оказываются образами славянских популяций.
Ключевые слова: ворон, сань, русичи, половцы, черные христиане.
Упомянутый в названии статьи «Сон», -видимо, самый древний фрагмент «Слова о полку Игореве», и он, вследствие этого или по другим причинам, например, по вине переписчиков, - самый неясный участок этого произведения [2, т. 5, с. 30-33]. Именно поэтому, прежде чем приступить к исследованию упомянутого «Сна» и герменевтическому анализу его животных образов: птиц (в оронов) и гадов-змей (са'ней), позволим представить наш проект ритмических и иных преобразований названного отрывка из «Слова о полку Игореве»:
['А Святъсла’въ муте’нъ съ'нъ, ви'дЪ въ Кы'евЪ на гора'хъ.
«С'и, р'ече, н'очь, съ вече'ра одВва'хуть мя, паполо’мою.
ОдВва'хуть чь'рною паполо'мой м'я на крова’ти, на ти'совЪ.
Чьрпахуть, р'ече, ми си’не вин'о, си’не вин'о, съ трудо'мъ съме'шено. Сы'пахуть, р'ече, тъ'щими тулы, вели’къ женчю’гъ ми на л'оно.
Тулы тълко’винъ пога'ныхъ, женчю’гъ сы'пахуть - н'Ъгують мя.
1 Настоящая статья является продолжением аналогичной работы «О лисицах, лающих на чурленые щиты» [1].
'Уже дъск'ы, р'ече, безъ кнЪс'а Въ терем'Ъ мое’мъ золотовь'рсемъ...
Всю ночь, р'ече, съ вече'ра Б'усови в'орони възъгра'яхуть.
У ПлЪ'сьньска на болони бЪ'ша ся д'ьбрьски са’ни, р'ече.
БЪ'ша ся д'ьбрьски са’ни, р'ече и несо’ша ся къ с иню, къ м'орю»].
Заметим, что подобные преобразования уже неоднократно проводились [3-5 и др.]. В нашем проекте учитываются не только ударения (нисходящие и восходящие), восстановленные в «Слове» В.В. Колесовым [6], но и сохраняемые редуцированные гласные [ъ], [ь] во всех позициях, а также дактилические «решетки» строк (особые ударения, выделяемые нами жирным шрифтом), повторы и перестановки, свойственные древнерусским устным поэтическим текстам [7], и уже известные и по большей части принятые конъектуры.
Интересующее нас слово в оронъ дано в тексте во множественном числе (русск. вариант: в орони, ц-слав. вариант: вр' ани); окончание -и, как уже было давно замечено [2, т. 1, с. 233-235], исключает всякие способы представления этого слова в качестве формы множественного числа от воро'на (ц.-слав. вра'на <Согуш Согах>).
