CC BY
74
О. Ю. Крючкова (Саратов)
Диалектологический корпус как источник лингвокультурологического изучения русских народных говоров
В статье описаны принципы построения мультимедийного диалектологического корпуса, включающего как лингвистические, так и культурологические данные. Раскрываются возможности лингвокультурологического изучения русских народных говоров на базе диалектологического корпуса. Ключевые слова: диалект, текстовый корпус, лингвокульту-рология.
Традиционно изучение народных говоров проводилось в основном в лингвогеографическом аспекте. В соответствии с этим подходом диалектологами исследовались прежде всего структурные характеристики диалектной речи, отличающие одни говоры от других: звуковой строй говоров, их грамматические особенности, словарный состав. Однако во второй половине XX — начале XXI в. в диалектологии постепенно стали укрепляться коммуникативный, когнитивный, линг-вокультурологический подходы к изучению диалектной речи (работы В. Е. Гольдина, Т. А. Демешкиной, Е. Л. Березович, А. А. Камаловой и Л. А. Савеловой, Т. В. Махрачевой и др.) \ Следствием осознания важности коммуникативной, когнитивной и лингвокультурной специфики диалектов стало смещение интереса диалектологов с междиалектных различий на то, что характеризует общую специфику «диалектов как диалектов». При таком взгляде на диалектную коммуникацию диалекты предстают не просто территориальными разновидностями национального языка, а разновидностями культурно-территориальными.
Диалектная речь (рассказы диалектоносителей, обиходно-бытовое общение на диалекте, диалоги сельских жителей с представителями иной социокультурной среды) — важнейший транслятор традиционной народной культуры. Если такие лингвокультурные феномены, как устное народное творчество, системы обрядов и ритуалов, представляют культурную традицию скорее в ее диахронном срезе, сохраняя и транслируя в символически обобщенном и эстетически обработанном виде сложившиеся на протяжении длительного времени элементы мировидения и миропонимания, то актуальная этнокультурная информация (современная картина мира носителей
традиционной народной культуры) репрезентирована прежде всего современной диалектной речью, в которой в виде актуализованного знания могут также объективироваться и элементы других семиотических систем, параллельно существующих в данном социуме и в сознании его представителей 2. В связи с этим лингвокультуроло-гическое изучение народных говоров является актуальной задачей современной диалектологии.
Модель лингвокультурологического описания диалекта должна включать сведения о среде диалектного общения, его жанровом и тематическом репертуаре и коммуникативной релевантности конкретных тем и жанров. Важное место в этой модели должна занять таксономия важнейших концептуальных переменных, вербализованных в диалектном дискурсе («родня», «новое — старое», «город — деревня», «вера» и др.), и описание их содержательных признаков.
Материалом для построения лингвокультурологической модели каждого отдельного говора служит репрезентативный корпус текстов на данном диалекте. Корпуса диалектной речи, отражающие коммуникацию на диалекте в том или ином конкретном населенном пункте и сохраняющие в машиннообрабатываемой форме значительные массивы связной речи, являются основным источником изучения лингвокультурной специфики диалектов. Использование материалов таких корпусов дает возможность охарактеризовать специфику знаний диалектоносителей об окружающем их мире, о населяющих его людях и воображаемых существах, о значимых для этого мира текущих и прошлых событиях, выявить актуальные (вербализованные в современной речи) ценности традиционной народной культуры.
Принцип синтеза лингвистических и культурологических данных положен в основу создающегося в Саратовском государственном университете им. Н. Г. Чернышевского «Саратовского диалектологического корпуса» (СДК).
СДК базируется на представлении о диалекте как о самодостаточной коммуникативной системе, полно обеспечивающей коммуникативные потребности в условиях традиционного сельского общения. Данный подход опирается на социолингвистический параметр «степень коммуникативной адекватности идиома» 3, применяемый при описании коммуникационных систем и характеризующий способность идиома обеспечивать при коммуникации обмен той информацией, которая существенна для данного общества в данную эпоху, способность передавать информацию, которую хотят передать употребляющие ее лица, с желательной для них степенью точности.
Каждый отдельный говор в СДК образует самостоятельный подкорпус. В настоящее время корпус включает 3 самостоятельных подкорпуса: подкорпус говора с. Белогорное Вольского района Саратовской области, подкорпус говора с. Земляные Хутора Аткарского района Саратовской области и подкорпус куста сел Мегра Вытегорского района Вологодской области (состав подкорпусов может увеличиваться).
Для построения лингвокультурологической модели речевого общения в конкретных условиях жизни конкретного речевого коллектива необходим учет социокультурных условий бытования говора. Решение этой задачи осуществляется путем включения в состав каждого подкорпуса многообразной нелингвистической информации: фотографий, видеоиллюстраций, схем, карт, сведений исторического, социокультурного характера, демографических, этнографических, географических данных. Часть данной информации соотнесена в корпусе с текстовыми модулями, другая часть образует отдельный информационный блок.
Мультимедийная организация электронной базы корпуса позволяет получать на выходе как отдельные кванты содержащейся в корпусе информации, так и информацию комплексного характера, переходить от одного информационного блока к другому.
Основная единица базы СДК — «запись»/«текст» — хранится в трех видах: в виде звукового модуля, в виде текстового модуля с символьной расшифровкой аудиозаписи и в виде текстового модуля с размеченным текстом. В последнее время архив СДК пополняется видеозаписями диалектной коммуникации, значимость которых велика ввиду наиболее полной фиксации коммуникативной ситуации и соотношения между вербальным и невербальным компонентами общения. При наличии видеозаписи звуковой модуль может быть заменен видеомодулем, также программно связанным с текстовыми модулями.
Проблема членения речевого потока решена в корпусе в соответствии с принципом максимального приближения модели прото-типическому объекту — естественной коммуникации на диалекте. Границы «записи»/«текста» определяются с помощью формального критерия непрерывности общения, так что речевые фрагменты аудио-/видеофайла и текстовых файлов полностью совпадают и соответствуют зафиксированному звукозаписывающей и видеоаппаратурой непрерывному фрагменту общения. В результате применения данного критерия границы звуковых и текстовых модулей не зависят
от таких параметров, как смена темы, жанра, формы речи, изменение коммуникативной ситуации и числа участников коммуникации.
Расшифровки звучащей диалектной речи приводятся в близкой к орфографической символьной записи, с отражением лексических и грамматических особенностей диалектной речи. Пример символьной расшифровки диалектного текста в СДК:
вот это у нас образа/ оне называются старообрядческие/ поморские/ вот наша вера какая/мы не монашки/мы не какие поповцы/ и не это... вот оне эти вот/монашки-ти/ оне... как сказать... оне... тоже беспоповцы/но... у них брак/и считается за грех/ оне называются безбрачные// оне вот доживают/ до шестьдесят лет/ женщина/ если с мужчиной живет/ это было раньше/ и у них закон такой/ доживают до шестьдесят лет/ она сносит кануны/ и говорит/ вот/ Ваня там или Вася/ всё/я больше прекращаю с тобой жизню жить/
Отсутствие фонетической транскрипции в символьных записях восполняется включением в СДК звуковых модулей. Параллелизм текстовых модулей и аудио-/видеомодулей обеспечивает максимальную достоверность фонетической информации, возможность ее наиболее объективного использования в диалектологических исследованиях.
Задача лингвокультурологического описания говора в СДК обусловливает включение в число параметров разметки текстов, наряду с пословной морфологической разметкой, жанровую и тематическую разметку, маркирующую все жанровые и тематические переходы в речевом континууме — единовременной записи диалектной коммуникации.
Ввиду нечеткой выделимости в диалектной коммуникации целостных в жанровом и тематическом отношениях отрезков речи и многочисленных жанрово-тематических переходов и наложений жанровая и тематическая кодировки диалектного текста проводятся на основе предельно обобщенной (не конкретизированной) рубрикации. Элементами жанровой параметризации являются, например, «рассказ-повествование», «рассуждение», «описание», «сказка», «песня», «пословицы, поговорки», а элементами тематической рубрикации — такие темы, как «семья», «обряды, обычаи, приметы», «здоровье и лечение», «религия», «природа», «происшествия».
Ниже приведен фрагмент морфологически размеченного диалектного текста, в котором знаками # и @ обозначены соответствен-
но тематика текстового фрагмента (одежда) и его жанр (рассказ-повествование):
#25@1ну{ну(ну)=РЛЯТ} <...> когда{когда(когда)=ЛБУ/ СОШ} стало{стать(стать)=У,сов=изъяв,прош,ед,сред} мне-{я(я)=8-РЯО,ед,од=дат} годов{год(год)=8,муж,неод=мн,ро д=*} шестнадцать{шестнадцать(шестнадцать)=МиМ=им} или{или(или)=СОШ} пятнадцать{пятнадцать(пятнадцать )=МиМ=им}/ это{это(это)=РЛЯТ} уже{уже(уже)=ЛБУ} по шла{пойти(пойти)=У,сов=изъяв,прош,ед,жен} мода{мода(м ода)=8,жен,неод=ед,им} панталоны{панталоны(панталоны )=8,жен,неод,мн=вин} белые{белый(белый)=Л=мн,вин,нео д} с{с(с)=РЯ} кружевами{кружева=8,сред,неод,мн=твор}// <...> и{и(и)=СОШ} нижние{нижний(нижний)=Л=мн,вин,н еод} юбки{юбка(юбка)=8,жен,неод=мн,вин} белые{белый(б елый)=Л=мн,вин,неод}// <...> чтобы{чтобы(чтобы)=СОШ} немного{немного(немного)=ЛБУ}/ из-под{из-под(из-под)=РЯ} п латьев{платье(платье)=8,сред,неод=мн,род} <...> видать{ви-дать(видно)=РКЛББ1С=*} было{быть(быть)=У,несов=изъяв ,прош,ед,сред}// и{и(и)=СОШ} начали{начать(начать)=У,сов =изъяв,прош,мн} уже{уже(уже)=ЛБУ} юбки{юбка(юбка)=8, жен,неод=мн,вин}-то{то(то)=РЛЯТ} короткие{короткий(кор откий)=Л=мн,вин,неод} носить{носить(носить)=У,несов=ин ф}/ а+то{а то(а то)=СОШ} раньше{раньше(раньше)=ЛБУ}-то{то(то)=РЛЯТ} не{не(не)=РЛЯТ} были{быть(быть)=У,несов= изъяв,прош,мн=*}//@1#25
С каждым текстом связаны 3 модуля метатекстового характера: 1) модуль с метаразметкой текста, элементами которой являются сведения об информантах, о времени и месте записи текста, о конкретной ситуации общения, об адресатах речи, об упоминаемых в тексте лицах, о времени описываемых в тексте событий (до революции; революция и Гражданская война; коллективизация; Великая Отечественная война; послевоенный советский период; постсоветский период), перечень представленных в тексте тем и перечень жанров; 2) модуль, содержащий биографию информанта, восстанавливаемую по текстовым данным; 3) иллюстративный модуль (фотографии информанта, фотоиллюстрации к данному тексту).
Все элементы пословной лексико-морфологической разметки, жанровой и тематической кодировки диалектных текстов, а также
метатекстовая информация являются параметрами поисковых запросов и образуют программно связанное целое.
Материалы СДК имеют ценность для решения вопроса о сущности диалекта как особого типа речевой культуры, как особого культурно-коммуникативного образования. Изучение диалектной речи на материале лингвокультурологического диалектного корпуса дает возможность получить принципиально новую информацию о диалектной коммуникации: о соотношении различных тем и жанров в составе диалектной коммуникации, о когнитивных особенностях диалектного общения, об особой картине мира, реализуемой в этом общении, и, в результате, о лингвокультурной специфике современных говоров.
Текстовая база корпуса содержит уникальные сведения о судьбах людей, об истории родного села, края и страны в восприятии и оценках сельских жителей 4.
Тематическая разметка текстов корпуса, каждый из которых представляет собой расшифровку целой, тематически не препарированной единовременной записи речи диалектоносителя, способствует воссозданию модели предметной области диалектной коммуникации. Система поиска в СДК позволяет оптимизировать выборку определенных жанровых и тематических фрагментов, проследить их соотношение в речи отдельного диалектоносителя и в коммуникативном пространстве данного говора, определить место различных дискурсивных разновидностей и предметных областей в диалектной коммуникации.
Анализ тематически размеченных текстов СДК показывает, что диалектный текст в целом и отдельные его фрагменты принципиально политематичны, в них затрагиваются одновременно несколько предметных областей. Вместе с тем с точки зрения широкой тематической рубрикации диалектные тексты достаточно однородны, что обусловлено функциональной ограниченностью коммуникации на диалекте бытовой сферой общения.
Различные предметные области (частная жизнь, дом и домашнее хозяйство, религия, зрелища и развлечения, политика и общественная жизнь, производство) занимают в диалектной коммуникации неодинаковое место и с точки зрения объема, и с точки зрения их смыслового разнообразия, т. е. возможности членения на микротемы, и с точки зрения особенностей вербализации соответствующей тематики.
Наиболее объемными являются тематические блоки частная жизнь, дом и домашнее хозяйство, религия, которые характеризуются значительным смысловым разнообразием, включая в свой состав
целый ряд развернутых микротем. В рамках широкой темы частная жизнь выделяются микротемы родители, дети, другие родственники, брак и семейная жизнь, односельчане. Тематический блок дом и домашнее хозяйство включает подтемы огород, домашние животные, строения, техника и орудия труда. Тема религия подразделяется на микротемы православные и иноверцы, религиозные праздники и обряды, религиозный этикет, места религиозных отправлений. Другие тематические фрагменты (производство, политика и общественная жизнь, зрелища и развлечения) не получают сколько-нибудь значительного развития, часто возникают не как самостоятельные, а попутно, в рамках других тематических фрагментов, отличаются содержательной ограниченностью.
Степень смысловой детализации предметной области, несомненно, указывает на ее когнитивную актуальность. Вместе с тем этот параметр так же, как и объем тематических фрагментов, не является достаточным для определения места предметной области в изучаемой лингвокультуре. Значимыми в этом отношении являются и лингвистические особенности, характеризующие соответствующий тематический отрезок текста.
Выделенные в текстах СДК предметные области различаются с точки зрения особенностей вербализации соответствующей тематики, своеобразием лингвистического развертывания темы, что также указывает на степень когнитивной актуальности и коммуникативной релевантности предметной области. Например, основные и периферийные тематические блоки различаются характером конкретизации хронотопа. В рамках основных тематических блоков время и место описываемых событий максимально конкретизированы, в периферийных — определяется весьма приблизительно, посредством таких операторов, как всю жизнь, раньше, сейчас. Для основных тематических блоков характерна также избыточность хроното-пических показателей, выражающаяся повторением детерминантов со значением места и времени. Ср. примеры из тематического блока частная жизнь: ... у меня брат помер/ в Москве/ в Москве брат помер/ и я ездила на эти/ на похороны/ на похороны// в Москву ездила// это было дело в семидесятом году//; ... теперь и сын-то/погиб// двадцать семь лет сравнялось// двадцать седьмого июля/ вот// двадцать седьмого июля/двадцать семь лет/и двадцать седьмого числа в этим месяцу и в этот день/ погиб//5.
Тематический и пословный поиск в сочетании с данными о частотности словоформ позволяет выделить актуальные для диалект-
ной коммуникации концептуальные переменные, а конкордансы запрашиваемых словоформ предоставляют ценный материал для содержательного анализа соответствующих концептов и концептуальных оппозиций.
Анализ тематической фрагментации текстов СДК и поиск по ключевым словам данной предметной области позволил выделить, например, такие значимые для традиционной народной лингвокуль-туры оппозиции, как «город — деревня», «мирские (приверженцы официального православия) — старообрядцы», являющиеся частными реализациями общего и важнейшего для традиционного народного сознания концептуального противопоставления «свой — чужой» 6. Ограничение поиска подкорпусом, соответствующим отдельному говору, дает также возможность установить полидиалектный У8. монодиалектный характер каждой из выделенных оппозиций. Так, например, материалы СДК свидетельствуют об общедиалектном распространении и общности содержания оппозиции «город — деревня» в разных диалектных системах, тогда как второе из названных противопоставлений («мирские — старообрядцы») территориально ограничено (активно реализовано только в под-корпусе «Белогорное»). Полученные на основе поисковых запросов конкордансы служат надежной эмпирической базой для выделения концептуальных признаков, образующих содержание актуальных оппозиций. Приведем далее некоторые результаты, полученные в ходе анализа конкордансов, репрезентирующих в СДК содержание названных выше концептуальных оппозиций.
Поляризация своего и чужого через оппозицию « город—деревня» реализована средствами различных семиотических систем — носителей этнокультурной информации, в частности в народно-поэтическом творчестве 7. Широко и многообразно вербализовано противопоставление города и деревни в текстах СДК, что свидетельствует об актуальности данной оппозиции в сознании современных сельских жителей. Актуализованная в диалектной речи противопоставленность города и деревни, как показывает анализ полученных из корпуса конкордансов, охватывает различные сферы бытия: физическую организацию городского и деревенского локусов, социально-экономические особенности городской и деревенской жизни, характерные для городских и деревенских жителей поведенческие и ментальные стереотипы, привычки, специфические черты речевой коммуникации.
Физическое пространство города и деревни структурировано в сознании носителей традиционной сельской культуры оппозитивны-
ми признаками большой/маленький, артефакты/натурфакты, загрязненность/чистота окружающей среды. Ср.:
вот этот Кизляр строился на этом... // ну море-то/ вот и трясина/ грязь/ как озеро// и вот всё засыпали и ставили вот этот город//ну там только в центре вот такие.//ну сейчас правда/ мы уже/ я давно уж была// может быть/ большие дома поставили// а то раньше там как в деревне было;
вот как дорога у нас/у нас нету <... > а в городах видишь у них/ канавки/ куветы это называются;
нет!//как заехали в Вольск/вонища/всё этими машинами// не-ет/ мы лучше дома// воздух.// как только приехали/ тут воздух совсем другой// ну-у это невозможно дышать!// <... > один чад стоит/ машины-то все выделяют// ба-атюшки!
Социально-экономическая противопоставленность города и деревни связана в сознании сельских жителей старшего поколения с такими сферами социально-экономической жизни, как работа, учеба, здравоохранение, торговля, финансы, криминогенная обстановка. В диалектных текстах объективированы следующие различительные признаки города и деревни: наличие/отсутствие работы, возможность/невозможность получить образование, профессиональную подготовку, возможность/невозможность получить медицинскую помощь, выгодность/невыгодность торговли, более дорогая/ менее дорогая в финансовом отношении жизнь, криминализация/ее отсутствие, многолюдность/немноголюдность, следствием чего является замкнутость/открытость частной жизни. Ср.:
а я/говорит [сын]/уехал бы вота/ и учиться бы дальше пошёл/ ай бы в городе работал/ сварщиков ты думаешь в городе тоже не надо?// а в колхозе работать/ за буханку хлеба работал/ а щас и буханку хлеба не дают дочка// нету// нету всё;
...не было врачей вообще в селе// все умирали/ кто серьезно заболел/то... считай... решена его судьба;
а отец-упокойник ездил в Тамбов увозил это/ ну там наберет хлеба/ а потом ездит в Аткарское перепродовывает подороже/ опять эти деньги/опять с этими деньгами/вот;
разошлась/ в Вольскем жила три года/ ну её.// тут я буду тридцать копеек баночку молочка пол-литровую/ вот
пол-литровые маленькие баночки/ буду покупать/ ... она мне нужна//я уйду в деревню/ в деревню;
вы не больно-то в городе золотые носите, а то еще уши оторвут// ...глянь-ка что сейчас делают!// Да// — Срывают тут? — Не-ет// Тут у нас нет;
[о временном проживании у дочери в городе] да иди ты мама в магазин-то// а чё в магазине-то/ всё привезённое// чё я пойду в магазин-то// меня в бока толкают там// правда толкают;
вот если едешь [по селу]/ сразу все определяют// в селе-то/ в городе — всё// а в селе-то знают.
Отчетливо осознаются и охотно обсуждаются сельскими жителями особенности поведения и привычек городских людей. По представлениям жителей села городских людей отличает безделье, нежелание трудиться, отсутствие необходимых для жизни хозяйственных навыков, непонимание специфики и тяжести сельского труда, странные, не одобряемые деревенскими жителями привычки и вкусы. Дети в городской семье, по мнению сельских жителей, растут избалованными, неприспособленными к жизни и труду. Ср.:
...а они в городе так/ я вот была у сына/ вот то и дело валяются// а что делать больше/ правда?// телевизор глядят лёжа//ох девчонки;
- А все деревенские аль городские которые? — Я из деревни. ... — Кто? ты?/а эти городские?/ну/это/городских не надо/ они и делать ничего не умеют;
стою в Саратове// ... гляжу/ приходит женщина с собакой// в комнате нет собак// в деревне нету/у нас на дворе она привязана// выходит женщина с собакой//мне не понравилось/ хвоста нет/там как-то что-то... // ... а я думаю/вот дура-то/ с собакой ходит по улице я думаю// она подходит/ поздоровалась и говорит/... вы теперь чай глядите и думаете/вот дура-то/ с собакой-то ходит поулице-ти//... вы из деревни что ли?// а я говорю/ да// ... я только думала/у нас с собаками эдак не ходят//у нас она привязана на дворе// да я знаю//я тоже из деревни// вот дом продала/ дочка у меня тут/ вот// а у неё собака вон//... а у нас/говорю/ нет в избе собаки/у нас нет;
и вот они сели обедать// и вот я сравнивала чего/ этот деревенский, племянник-то/ а энтот городской//И чего?!//эн-
тот [городской] когда-а чё/ полотенце ему дай/ да всё/ а эн-тот [деревенский] раз раз раз и поел//я ему что?/ вот в армии дождешься// там пирожков материных не будет// пошли окучивать там с ними//этот значит племянник [деревенский] раз раз раз мотыгой-то/ а наш [городской] стоит/ вот этой мотыгой подгружаем//Дим! [обращение к городскому племяннику] ну надо чай/ надо маненько шевелить что ль руками!// бабуль/ ... я траву там сшибаю// ну а что бабуль/ силы тратить бес толку!//... ну я что/ он вот [деревенский племянник] в семье/ и он уже раз раз раз скоре/ потому что уже прошёл всё/ а этот [городской] что/ их двое/ это не хочу/ другое не хочу// и вот он/ знаете/ наш [городской]/ он горячее ничего не ест//... и всё только жареное/всё.
Заметным отличительным признаком городских жителей является, по мнению сельчан, их речь. Ср.: ну/ у нас речь-то так/ тут она/ не такая как в городе// ... там как-то сразу речь по-другому//. вот/ переедешь из деревни в город/ всё/ там по-другому говорят.
Среди специфических черт деревенской жизни выделяются противоположно оцениваемые признаки. Это, с одной стороны, тяжесть жизни (вот кто и спросит/как это вы тут терпите?//а куды же деваться/ дочка так и терпим; а хорошего тут правильно не дождемся ничего), постоянные заботы, не позволяющие думать о полноценном отдыхе (как же поеду на курорт-те/ в санаторий-то!// да все мы не были ни разу на курортах/ в санаториях/ и не думал; приехал сюда/ ... работал// и так жизнь деревенская/ она кольцом пошла// и вот дожил я до пенсии), с другой стороны — привольный, здоровый образ жизни (живи и радуйся// вот вышел/ в огороде// тут тебе и огород// тут тебе ага/ захотел там поработал/ не захотел/ зашел/вот/пожалуйста/ешь/отдыхай/так что тут жить только да это...; гляди-ко огородик какой хорошей/и морковка/и лук/ и чеснок/ ... тут и картовочка уже цветёт/ и там гороху для ребят/ и всё есте; ...тут [в деревне] воздух совсем другой), особый уклад жизни, при котором сохраняются древние обычаи и обряды, что, несомненно, представляет интерес для городских жителей ([из рассказа о порче] это еще знаешь ведь/ сто лет тому назад/ это уже// ...ну/ сейчас все меньше/ да/ а/ это/ в селах ж то есть// есть/ сколько хочешь// сколько хочешь; чай везде интересно в деревнях-то).
В диалектных текстах вербализовано представление об экономической значимости деревни, без которой не может существовать
город и государство. Ср.: а в Саратов-то поездила/ Саратов-то я покормила всем// и яйцы-ти/ и маслом-то/ и мясом-то; деревенские/ ... они все с сумками ездиют// наберу вон бутылок молока и везу детям [живущим в городе]/ тому другому дашь/ третьему; хлеб какой завозят сюда [в колхоз]/ ...и то его... в государство скорей отвезут).
Осознание значимости своего труда совмещается у сельских жителей с низкой культурной и интеллектуальной самооценкой. Ср.: мы и говорить-то не умеем/ чё нам скажут/то мы...; — А кто это у вас на фотографиях таких красиво оформленных? — Да уж красиво!// по-деревенски все!; у нас менталитет у народа очень очень низкий// ...особенно по селу/так это/ ну/такое мышление и суждение на уровне еще аж наверное крепостного права. Городские, по оценке жителей села, обладают более высоким уровнем знаний и культуры. Ср.: [о внучке] она городская/ всё знае; [о внуке] с армии пришодчи уже/ третий годик// не женивши/ не пьёт/ не курит/ парень-город// ... свой/а город-парень.
Различно оценивается пожилыми жителями деревни возможность адаптации городских и сельских людей к иной социокультурной среде. Если городские, по мнению деревенских, вполне могут привыкнуть к сельской жизни (но вы привыкли в городах// а если в деревню приедете?/ если жених попадется/ деревенский// нет/ нечего!// приучитесь), то в отношении городской «переориентации» сельских вопрос решается однозначно отрицательно (да я уж тут привыкла-то/ чего там// я уж не умею в городе жить/ не умею я; непривычка в городе; а я не хочу туда поехать [на зиму к дочери в Киев]// боюсь я туда; мы лучше дома [в деревне]).
Выявленный на материале диалектных текстов набор признаков, образующих когнитивную оппозицию «город» — «деревня», представляет актуальное для диалектоносителей старшего возраста содержание данной оппозиции, которое может не совпадать или не полностью совпадать с содержанием проанализированной оппозиции при ее объективации средствами других знаковых систем-репрезентантов традиционной народной культуры.
Данные подкорпуса «Белогорное» в составе СДК свидетельствуют, что важнейшая для традиционного народного сознания оппозиция «свой» — «чужой» получает в с. Белогорное также и религиозное содержание. Это обусловлено спецификой сложившейся в селе социокультурной ситуации. Население с. Белогорное (бывш. Самодуровка) формировалось начиная с середины XVII в. из староверов, скрывшихся там от преследований приверженцев никониан-
ской реформы, и из другого беглого люда, по разным причинам прибывавшего в Поволжье в поисках лучшей доли. В результате жителями Самодуровки стали люди, придерживающиеся различных толков православия — старообрядцы и последователи официальной церкви («церковные»). Эти религиозные общины до сих пор существуют в с. Белогорное.
Иноверие и носители другой религиозной традиции оцениваются жителями села, как правило, в рамках категории чуждости, в качестве явления аномального, выходящего за границы нормы. Своя вера и единоверцы получают положительную оценку. Религиозные представления, соответствующие категории «свой», рассматриваются как проявления нормы.
Дифференциация жителей с. Белогорное по конфессиональному признаку выражается в использовании представителями обеих религиозных общин специальных номинаций для иноверцев. Приверженцы официального («церковного») православия, именующие себя «мирскими», старообрядцев называют «кулугурами», вкладывая в это наименование отрицательную коннотацию. Члены старообрядческой общины используют в отношении представителей официального православия также негативно окрашенные номинации «церковные», «церковники», «еретики», образующие в речи староверов синонимический ряд.
Каждой из конфессиональных групп иноверцы оцениваются обычно отрицательно, характеризуются как люди неправедные, неразумные, греховные, недостойного поведения, не постигшие истинной веры и потому нарушающие божественные заповеди. Своя вера признается единственно верной, и переход в другую конфессию расценивается как грех, за который придется отвечать перед богом. Ср. высказывания старообрядцев о «церковных» (а) и высказывания «церковных» о старообрядцах (б):
(а) церковна вера это не вера; [о совершаемом в церкви обряде крещения] и он [поп] к примеру крестить/побрызжет их/ да ложки посуёт маленькие/ всё// а ложку-ту он суёт ведь/ каждому/ одно и то же// и вот те пожалуйста и зараза; у них [у «церковных»] крещенье какое? еретическо// а у нас християнско <... > а он? [поп в церкви] миропомазание.../ то брызжет/то ложки каке-то суёт//разве это закон? разве это божье писание? там этого совсем и нет// <... > если только вы приняли крещение/ святое/ оно святое называется/
то вы после этого крещения называетесь християне/ а оне после свово этого причастия/ <... > называются еретиками// а с еретиком/ <... > не пить/ и не есть/и не вкупе богу молиться/ <... > и ласково слово глаголить нельзя; [попы в церкви] Евангелие с пятое на десятое читают/ семнадцать акафистов то же самое/ кто стих/ споёт/ кто и нет/ и отпевает один/ или двое/ трое/ и всё// а у нас как положено; [об односельчанке, перешедшей в «церковную» веру] бог с ней/ она во грехе/ она и в ответе.
(б) монашки [староверы-безбрачники]? оне./к нам нику-ды не принадлежат/у них другой язык// они по-русски не разговаривают// <. > они ходят кресты не носят/ они не понимают/ <... > что за бог/ вот// вот вчера эт тут девчонка-то у них/дочь <... > старые бессовестные!меня/кричала-орала; они [староверы-безбрачники] вообще/ биссурмане/ ну/ биссурманы/ ну//это самое последнее/монашки/ <... > их/вон оне умрут/ их на меже хоронят/как татар вон// <... > они вот не понимают/ что праздники/что/ага/<... > первый Спас/второй Спас/вот двадцать восьмого Успенье <...> они вообще не понимают/ что Троица придёт/ что Рождество придёт/ им власть безвластна; вот мы православные/мы всё дозволяем//мы дадим и пить/ и покормим/ и чего кто попросит всё даем// а у кулугур/ у них 28 особо / чашку они воды не дадут 2; вот/мы/молимся/ слава тебе господи/ тебе/ а у них тэбэ// тэ-бэ// <... > у нас/ эти вот читать по-божественному/у нас по-русски есть//всё там по-русски эти книжки// а у них/ там как немецкие/ эти/ буквы/ в книжке/ в книжках// <. > у нас у мирских вот/ вот как/складно/а у них <... > ... аж стук этот/по мослам; они ко-логуры/ они-то не идут в церковь// они вообще пренебрегают// <... > господь не воскресит их/ кто тела Христова не принимает/ вот когда причащаетесь <... > а у них этого нету//у них... начало они кладут// да ну/ бог над ними.
Как видно из приведенных примеров, в высказываниях об иноверцах обычны отрицательные и сопоставительные конструкции с лексическим противопоставлением «у них» — «у нас», «мы» — «они», риторические вопросы, эмоционально выражающие отрицание. «Своё» описывается такими положительно окрашенными лексическими единицами, как христианский, християне, православ-
ные, святой, как положено, складно; «чужое» характеризуется посредством лексики с явно выраженной отрицательной оценочностью (зараза, еретический, еретики, во грехе, биссурмане, кричала-орала, аж стук по мослам), вплоть до использования бранных слов.
Оценивая иноверцев с использованием средств категории чуждости, сельские жители отмечают вместе с тем сглаживание остроты конфессиональных различий, имевших большее значение в прошлом:
— Они же [старообрядцы], говорят, более замкнуто живут? — Это раньше было// <... > а сейчас все смешались/ господи// самые-то/самые вымирают//а потом которые./вот одна жила девяноста лет/ <... > // прошлый год умерла вот только// <... > и пили у ней/ что она пьет./а главная молельщица была// не то что вот нальет в другу посуду//раньше это больно было/ да//я захватила еще это// да;
раньше... при старом времени как/ суды-то началось Самодуровка/ она ведь четыреста лет существует/ как эти/ климовцы прибежали сюды/с этой верой-то/ <... > таким церковникам оне/ и прохожим/ не давали [воды напиться]/ только уж/ если отдельно держали посуду/ вот как строго вели/ ну оно и по писанию так должно быть/а сейчас/ <... > смешавши-ся языци/ и навлекоша все дела дияволские;
а эти/ а кологуры/ они/ ну/много их с такеми/ с церковными сошлись// ну/ и которые в церковны крестят/ а которые... ну/много у нас// ну/ бог над ними// чё ж сделаешь?// вот так.
Несмотря на резко отрицательную оценку иноверия и иноверцев, ситуации, в которых конфессиональные различия оказывают влияние на взаимоотношения людей, оцениваются чаще как ненормальные, неестественные:
Раньше вот я/ например/ росла в девчонках/ дружила с кулугуром// мать его распинала// нас две сестры двоюродных там на нашей улице/ и она с кулугурином// а были святки/ ходили за пирогами к женихам-то/ к ухажерам// для нас уже не только что пирогов ихи матери/рядом-то чтобы были/ больше не велели-то ходить-то// да не дай бог женятся/уж о-о-о! Батюшки! Ну и вот так// в армию проводили/ так и расстались насовсем/ вота/ да// из-за веры/ вот/ из-за веры/ не надо вот православных.
Ср. также рассказ о том, как старообрядцы не разрешили женщине церковной веры попрощаться с умершей соседкой-старообрядкой, с которой они долгие годы жили в мире, помогая друг другу:
и вот её не прощала/ не целовала ни в лоб/ никуда/ нельзя// да дайте я хоть что-ль чай в последний путь её/ ну я всю жизню рядом с ней жила/ а она меня выручала/я её и кормила и ухаживала за ней всё/ ни в какую не дали/ ни в какую/ нельзя и всё не положено// вот какие люди. Отметим, что этот эпизод рассказан информантом, дающим категорически отрицательную (вплоть до использования нецензурной лексики) оценку иноверцам (примеры см. выше).
Противоречивая оценка взаимоотношений между людьми различной конфессиональной принадлежности в рассказах самих представителей этих религиозных общин склоняет к предположению, что роль религиозных различий находится в значительной степени в области декларативного знания, в практическом же сознании (в осознании того, что есть в реальной жизни и пригодно для повседневности) преобладает представление о кооперации, единстве социума (показательно, что в селе нередки браки между представителями различных религиозных групп при высказываемых на эту тему запретах и предостережениях).
Таким образом, анализ текстового подкорпуса «Белогорное» свидетельствует о значимости для жителей села религиозного осмысления оппозиции «свой» — «чужой». Дифференциация «своего» и «чужого» по линии религиозных различий эмоционально репрезентирована в речи носителей сельской традиционной культуры, но значительно слабее реализуется в их поведении и межличностном общении, что позволяет сделать вывод об относительной самостоятельности культурной традиции и бытовой повседневности.
Лингвокультурологический диалектный корпус, моделирую -щий традиционную сельскую коммуникацию на диалекте, является принципиально новым источником изучения диалектной речи. Создание СДК (и других текстовых диалектологических корпусов) будет способствовать приобщению диалектологии к современной научной лингвистической парадигме. СДК предоставляет новые образовательные возможности, поскольку позволяет не ограничиваться в преподавании лингвистических дисциплин знаниями о структурно-языковых диалектных различиях, особенностях, отличающих рус-
ские говоры друг от друга, но помогает раскрывать специфику диалектной коммуникации в целом, изучать элементы народной традиционной культуры.
ПРИМЕЧАНИЯ
См., напр.: Гольдин В. Е. Теоретические проблемы коммуникативной диалектологии. Саратов, 1997; Демешкина Т. А. Теория диалектного высказывания. Аспекты семантики. Томск, 2000; Березович Е. Л. Язык и традиционная культура: Этнолингвистические исследования. М., 2007; Камалова А. А., Савелова Л. А. Лингвокультурологическое описание северной русской деревни. Архангельск, 2007; Махрачева Т. В. Народный календарь Тамбовской области (этнолингвистический аспект). Тамбов, 2008.
О различных картинах мира, «версиях» этнокультурной информации, запечатленных в разных семиотических системах см.: Березович Е. Л. Язык и традиционная культура: Этнолингвистические исследования. М., 2007. С. 9.
См.: Виноградов В. А., Коваль А. И., Порхомовский В. Я. Социолингвистическая типология. М., 2009. С. 51-52.
См., напр.: Свешникова Н. В. История села в народном слове (с. Белогорное Вольского р-на Саратовской области) // Культурологические и лингвистические аспекты коммуникации. Саратов, 2008. Вып. 8.
О специфике дискурсивного развертывания различной тематики подробнее см.: Гольдин В. Е., Крючкова О. Ю. Тематическая разметка и тематический анализ диалектного текстового корпуса // Языковая личность — текст — дискурс: теоретические и прикладные аспекты исследования. Самара, 2006. Ч. 1.
Другие актуализованные в текстах СДК концептуальные сферы проанализированы в ряде работ разработчиков СДК. См., напр.: Крючкова О. Ю. Религиозно-мифологические представления современных носителей русской традиционной народной культуры // Образ России извне и изнутри. М.; Калуга, 2008; Она же. Христианское и языческое в русской народной традиционной культуре (на материале текстового корпуса говора с. Белогорное Саратовской области) // Известия Саратовского университета. Новая серия. Филология. Журналистика. Саратов, 2008. Т. 8. Вып. 2; Каменская Ю. В. Оппозиция «раньше — сейчас» в диалектной картине мира // Живое
2
3
4
5
6
слово: Фольклорно-диалектологический альманах. Волгоград, 2008; Она же. Фрейм «семья» в диалектной картине мира // Альманах современной науки и образования. Тамбов, 2008. № 8 (15). См., напр.: Тубалова И. В., ЭмерЮ. А. Язык фольклора. Томск, 2005. С. 14.
Знаком Z обозначены нецензурные слова.
7
8
Kriuchkova О. Yu. Dialect Corpus as a Source of Lingua-cultural Study of Russian Popular Dialects
The article describes the principles of compiling a multimedia dialect corpus which includes both linguistic and cultural data. It also shows potential of lingua-cultural study of Russian dialects on the basis of dialect corpus.
Keywords: dialect corpus, text corpus, lingua-cultural studies.
Ф
