CC BY
49
АКТУАЛИЗАЦИЯ ЗНАЧЕНИЯ ПРОЦЕССУАЛЬНОСТИ В СИСТЕМЕ ИМЕН В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
М.А. ГШЛЬГУН, к.филол. н.,доцент кафедры русского языка и литературы
ктивные процессы современного словопроизводства (рост личных имен мужского и женского рода, именной префиксации, формирование конфиксальных структур в результате взаимодействия суффиксации и префиксации через взаимодействие морфемной и словообразовательной структуры слова, композитов) протекают при активизации и взаимодействии различных сторон языковой системы.
В XX веке наметилась тенденция к актуализации значения процессуальности в системе имен.
Так, характеризуя отыменные новообразования со значением процессульности на -фикация и -изация, М.В. Панов указывает, что несмотря на малочисленность этих групп существительных, «они принципиально важны для современной русской словообразовательной системы» (РЯСО, 1968, с. 104).
Если в 60-е годы XX в. круг образований на -изация немногочислен, то к концу столетия Е.А. Земская отмечает их активность. Она также подчеркивает «процессуальный характер семантики этих существительных», отсутствие соотносительных глаголов, от которых они могли быть образованы (Земская, 1996, 109).
В «Банке русских неологизмов» отмечено свыше 100 новообразований на -изация, -фикация (африканизация, беллетризация) Сравним также слова - однодневки: Бурбули-зация как высшая стадия горбачевизации («Независимая газета» от 12 мая 1992 г).
Неологизмы на -изация образуются как от основ имен существительных, так и прилагательных. Отсубстантивные: бутонизация, идиотизация, космизация, новеллиза-ция и т.д. (БРН). Сравним образование математизация зафиксировано в НСЗ-60, а математизировать - в НСЗ-70, т.е. имя может появиться ранее соответствующего глагола
или параллельно с ним: индекс - индексировать (НСЗ-70). В большинстве случаев соответствующий глагол вообще отсутствует. Ср., например, отадъективные субстантиры: леви-зация, визуализация, монументщизация (БРН), миниатюризация (НСЗ-60).
Имя на -изация и одноосновный глагол могут иметь отнощения совместной производности, т.е. иметь одну и ту же производящую основу, находиться на одц<рй ступени словопроизводства, являясь членами словообразовательной парадигмы. Так, от прилагательного оптимальный образовано существительное оптимизация «процесс придания чему-либо оптимальных, наиболее выгодных характеристик, соотношений» (НСЗ-60) и глагол оптимизировать «выбирать (выбрать) наилучший (оптимальный) вариант из возможных; делать (уделать) оптимальным», приведенный в ПСЗ-70. .
Слова на -ция обычно получают жизнь как термины и поэтому часто опережают появление глагола {телефикация —> телефицировать (НСЗ-70, 8). ,
О стабильности данных имен в языке свидетельствует их активное участие в качестве производящих основ в префиксальном субстантивном словообразовании, в частности, в соединении с очень популярной в конце XX р. заимствованной приставкой де-: дедраматщация, деидеологизация, демаои-зация, деколонизация, деперсонализация, депролетаризация, десегрегация, детоксикация и т.д. (БРН).
По мере преодоления синкретизма древнего недифференцированного имени увеличивается противопоставление имени и глагола. Имя и глагол - два полюса, сформировавшиеся в историческую пору, вокруг которых группируются другие части речи. Но границы между ними относительны, подвижны, так же как изменчива значимость
частей речи в общей системе языка в разные периоды его развития.
А.А. Потебня отмечал в свое время рост глагольности в развитии языков. Развитие глагольно-именных отношений характеризовалось, по мнению А.А. Потебни, ростом удельного веса глагола в грамматической системе русского языка (Потебня, 1968, с. 5).
Расширение функций глагола, выразившееся, в частности, в вовлечении в глагольную систему именных форм (инфинитива, супина, герундия, причастия и т.д.), ярко проявилось и в словообразовании: в активизации глагольных основ в качестве производящих, в «оглаголивании» имен существительных, в способности образовывать одно и то же имя от глаголов обоих видов (казатель, показатель (Усп. сб. XII - XIII вв.), в отражении видовых значений й аспектуальных глагольных различий: длительность / не длительность, завершенность) Незавершенность в производных существительных (вопрос неоднозначно решаемый исследователями), в способности отглагольных имен получать глагольное управление и т.д. Подобные явления характерны, возможно, даже в большей степени и для других славянских языков. Например, в польском языке отглагольные существительные со значением действия/состояния гораздо продуктивнее и гб-раздо употребительнее, чем в русском. Они образуются от обоих членов видовой пары глаголов: рогпа\уас (несов.) • рогпалуаШе «познавание»; рогпас (сов.) - ро/паше «познание»; ор1эу\¥ас (несов.) ^ ор18у\уаше; ор1эас (сов.) - ориваше. В большинстве случаев польским конструкциям с отглагольными существительными соответствуют в русском языке конструкции с иНфйнитйвом.
Отглагольные существительные с отвлеченным значением в словацком языке также активны, они сохраняют видовые оттенки: ууЬгайе - ууЬегаше, гИосккЛете - /Иоёпосо-уате. В ряде случаев в погшпа асйогш сохраняется и йризнак переходности / непереходности: исеше за «обучение» - исеше за «учение». Ввиду таких расхождений между русским и словацким языками можно ставить вопрос, не являются ли в словацком языке потта асйотв
«формой» глагола, как причастие или деепричастие (Исаченко, 1965, с. 48).
В болгарском языке значения действия, процесса и результата действия выражаются отглагольными существительными своеобразно. От глагольных основ в болгарском языке образуются существительные среднего рода с помощью суффиксов -не и -ние:
1) типа ходене (мн. ч. ходенйя малоупотребительно); 2) типа хождение (мн. ч. хождения).
Характерно, что в ходе развития болгарского языка происходит дифференциация в выборе мотивирующих основ у словообразовательных типов наї -ние и -не. Если ранее отглагольные имена на -ние образовывались от глагольных основ независимо от вида, то в настоящее время они образуются только от глаголов совершенного вида, а отглаг ольные существительные на -не - только от глаголов несовершенного вида: реша— решение, освободят - освобождение, про'ДЪлжа ^ продъл-жение (Пашов, 1986, с. 220; 230). Имена типа ходене представляют собой названия действий в самом процессе их осуществления. Они образуются только от глагольных основ несовершенного вида и в известной степени входят в систему глагола: прибиране рекол-тата «сбор урожая» как прибирам рекол-тата «собирать урожай».
Существительные типа хождение представляют собой в болгарском языке либо названия действий, либо чаще названия результатов действия (состояний, возникших в результате действия; предметов, представляющий бобой результат действия, и т.д.). Сравним значения следующих пар: събиране «собиранйё» (процесс) - събрание «собрание, то, что собрано» и т.д. Исследователи неоднократно отмечали, что в XX в. русский язык слабо пополнялся новыми глаголами. Так, З.А. Потиха указывал, что в словаре Д. Ушакова из общего числа новообразований на долю новых глаголов приходится всего 4,7 %. Приблизительно такую же картину дает словарь С. Ожегова, в котором новые существительные составляют 3/4 всех образований. В ежегоднике «Новое в русской лексике» (СМ-77) из 1500 новых слов - глаголов
только 55, а в диссертации Л.И. Джоглидзе, посвященной неологизмам первой половины 70-х годов, из 4000 единиц отмечено всего около 30 глаголов. Словарь-справочник «Новые слова и значения» 60-х годов фиксирует 170 глаголов из 3500 новообразований (Бояркина, 1983, 94). Сравним данные «Частотного словаря русского языка»: имена существительные занимают первое место по частоте употреблений. Например, в газетно-журналь-ных текстах существительные составляют 32,77 %, глаголы - 14,5 %, в научно-публи-цистических - существительных 31,03 %, глаголов 13,5 % (1977, с. 927).
Возможно, в связи с малочисленностью новой глагольной лексики усиливается роль значения процессуальности в системе имен. Этим объясняется появление в последние десятилетия новообразований на -ирование со значением действия/состояния, семантически и структурно непосредственно связанных не с глаголами, а с именами существительными (дрожжевание, бороздова-ние, валкование, клинование (Гр.-1982, с. 197). Это совершенно новый тип соотнесенности для имен со значением процесса, нарушающий вековые традиции: существительное, обозначающее процесс, - отглагольное существительное. Сравним: лунко-вание. Способ обработки почвы для задержания влаги с помощью небольших ямок (лунок); гидирование. Слежение за небесным объектом с помощью гида- вспомогательной оптической трубы, установленной на телескопе (НСЗ-70); биркование, библиографирование, битумирование, борирование, землевание, контигентирование, картирование и т.д. (БРН).
Своеобразие приведенных выше примеров в том, что они вообще не соотнесены с глаголом, для них производящей основой послужили существительные лунка, гид и т.д. Соотнесенность имен со значением процесса с именами существительными -принципиально новая и важная особенность для современной русской словообразовательной системы. Это явление - показатель расширения словообразовательных связей у процессуальных имен, а следовательно, и
упрочение их позиций в языке. Кроме существительных со значением действия/состояния на -ование, -ирование, не имеющих мотивирующего глагола, Грамматика-80 выделяет еще несколько моделей с суффиксами -овка (-евка) (кадровка), -ация (-изация) (рубрикация) (с. 197).
Можно сослаться на данные
В.Д. Бояркиной, которая приводит ряд отсуб-стантивных имен со значением действия/состояния, появившихся ранее соответствующих глаголов (Бояркина, 1983, с. 19). Показательно также появление сложений типа исследование - заключение; умирание - превращение (СМ-82); признание- заклинание (СМ-78); наказ - напутствие (СМ-80) и т.д.
Морфологическая подвижность, частеречное многообразие производящих основ, в соединение с которыми может вступать один и тот же суффикс, приводит к отношениям множественной производности, к полимотивации, к образованию слов с разрушением связей, свойственных словообразовательным типам (СТ) (образование имен на -ние от существительных, минуя глаголы, имен на -ость, минуя прилагательные и т.д.), к смене соотнесенности, к взаимному влиянию типовых словообразовательных цепей и словообразовательных типов, к че-ресступенчатому словообразованию, обратному словообразованию и т.п.
Не останавливаясь специально на неоднозначно решаемой проблеме черессту-пенчатого словообразования и роли потенциальных слов в указанном процессе, освещенной с разной степенью полноты в работах Г.О. Винокура (1959), Н.А. Янко-Триницкой (1972), А.Н. Тихонова (1971; 1976; 1978), И.А. Ширшова (1981), В.Г. Головина (1990), И.А. Юркиной (1991) и др., считаем необходимым подчеркнуть многообразие и сложность путей использования словобразова-тельных отношений в истории словопроизводства (и их трактовки), определенным образом сказывающихся на судьбе производных тех или иных СТ. Данные, кажущиеся «отклонения от нормы», являются результатом развития межкатегориальных, внутрика-тегориальных глагольно-именных и субстан-
тивно-адъективных отношений в истории рурского языка и носят типовой характер.
Словари новых слов и значений 60 -70 гг. и словарные материалы 77 - 84 гг. фиксируют большое количество конфик-сальных образований отглагольных по семантике и отсубстантивных по соотнесенности: о...ение {-ивание, -ирование) (отурече-ние, остепенение (получение степени), омусульманивание); обез.,.ение (-ивание) (обес-человечивание, обезнаучивание); по...ание (поярчание); раз...ивание (распустынивание, расказачивание); у...ение (усмешение, устрожение); не...ение (непоспешание, непыле-ние), при... ивание (прибатутивание).
Таким образом, деривация отсубстантивных имен с процессуальным значением -явление, распространенное не только в суффиксальном словопроизводстве, но и в кон-фиксальном.
Конфиксальные образования тем более показательны, что, во-первых, этот способ не был характерен для русской деривации в предшествующие столетия, во-вторых, тем, что речь идет о новообразованиях, а именно они демонстрируют резервные возможности словообразовательной системы языка, а в-третьих, тем, что конфиксация становится одним из активных процессов современного словопроизводства.
Конструктивные изменения в глагольно-именных отношениях наметились уже к XIX в. В истории субстантивного словообразования XIX в. большую роль играл процесс ослабления словообразовательных типов, семантически и функционально близких формам производящих глаголов. Этот процесс затронул только имена, так как у глагола нет аналогичных типов.
Наибольшую семантическую и синтаксическую близость формам производящих слов в системе существительных обнаруживают отглагольные существительные на -ние, -тель и -щик. На протяжении ХЕХ в. эта близость разрушается. Отглагольные имена перестают свободно образовываться от глаголов определенных типов с регулярностью, близкой производству форм слов, происходит «лексический отбор».
Отглагольные существительные утрачивают семантическую близость к глаголу и управление, аналогичное глагольному: они уже свободно не распространяются родительным беспредложным падежом, соответствующим винительному беспредложному падежу при глаголе (Изменения в словообразовании..., 1964, с. 10). Характерно, что эти конструктивные сдвиги касаются nomina actions и nomina agentis, то есть тех разрядов наименований, которые в XX в. займут первое место среди активных процессов словопроизводства.
Возможно, определенным преимуществом nomina actions перед глаголами является и их «безличность», что обеспечивает им свободу варьирования в структуре предложения. Обозначая различные процессы, определенные действия, они не обладают в такой степени, как глаголы, организующей предложение синтаксической силой. Личный глагол- монофункциональный, имена действия - полифункциональны в коммуникативном плане. И вместе с тем отглагольные существительные, являясь производными с транспозиционным значением, могут сохранять все компоненты значения производящего глагола. Способность выражать разнообразные оттенки процессуальности является неоспоримым достоинством отглагольных образований. Они могут обозначать отвлеченные действия (бегание, хождение), состояние (засыпание, замерзание), процессы (таяние, выращивание), отношения (противопоставление, соответствие) и, наконец, значения свойств и качеств (покраснение - в значении «становиться красным»).
В отличие от других, разрядов суб-стантивов существительные с процессуальным значением с древнейших времен являются базой для семантически производных имен со значением действующего лица, орудия действия, объекта действия, времени, результата действия. Ср.: затворъ - запор, замок: ...въ затворЬ двьри величающеся. СбТр XII/XIII, 14; затворъ - место заключения: ...дабы имЬти всЬмъ аще и въ затворЬ бЬ и словесьмъ причащатися его и оучению обычьномоу. ЖФСтХП, 122; затворъ - вид
монашества, затворничество: и дроугое едино лЬто пребывъ вне затвора. КР 1284, 152 в; затворъ - значение лица «об отшельнике»: ...попрода весь Кыевъ. игумены, и попы, черньци. и черници. Латину, и затворы, и гость и всЬ Кыяны. ЛЛ. 1377, 123 об. (1175) (СлДЯ XI-XIV вв.).
Производство имен со значением результата действия, места, времени, объекта действия на базе отглагольных имен не только не сокращается, но набирает силу. По данным MAC, в современном русском литературном языке около половины имен на -ние имеют семантически производные с указанными значениями (300 из 640): вязание, вышивание, варение - название предмета как результата действия; правление, селение - место действия и т.д.
Традиционно на базе имен на -ние образуются семантически производные с конкретно-предметными значениями результата, места действия и т.д. Но среди неологизмов отмечены семантически производные с процессуальным значением: загрязнение. Насыщение природного объекта (атмосферы, вод, земель и пр.) материалами, веществами, нарушающими естественное равновесие; запечатление. Закрепление в памяти новорожденного животного отличительных признаков внешних объектов (родителей, пищи, врагов и т.п.), реакция на которые обусловлена врожденными инстинктами; то же, что импритинг (в проф. речи); отторжение. Неприживление тканей при хирургических пересадках, равнение и равненье. Следовать (последовать) примеру кого-, чего-либо, принимая кого-, что-либо за образец (НСЗ-70).
Усиление категории процессуально-сти в современном русском литературном языке идет и за счет роста именной префиксации несмотря на то, что префиксация как способ морфемного словопроизводства традиционно распространена преимущественно в сфере глагола.
В «Очерках по исторической грамматике русского литературного языка XIX в.» префиксальное словообразование в сфере имен существительных классифицируется
как явление нехарактерное: «здесь нет абсолютно продуктивных и регулярных моделей; круг производящих основ узок...» (Изменения в словообразовании..., 1964, с. 130). В конце XX в. рост именной префиксации относят к активным процессам современного словопроизводства (Земская, 1996, с. 110 — 118). Приведем только один пример. В «Очерках...» относительно приставки раз-указано, что использование ее в языке очень незначительно, к образованиям, вошедшим в язык, относится, пожалуй, только раскрасавица (131). В конце XX века Е.А. Земская сопоставляет приставку раз- с высоко частотным префиксом де-, синонимичным приставке раз-. «Чаще всего разприсоединяется к словам на -ние» (разгосударствление, раз-бюрокрачивание, расконсервирование) (Земская, 1996, с. 113).
В формировании имен с разной степенью активности участвуют приставки: пост-, после-, де-, раз-, контр-, анти-, про-, псевдо-, квази-, недо-, полу-, супер-, сверх-, со-(Там же, с. 110-118).
Значение «глагольности» обнаруживается и в отсубстантивных прилагательных (закисленный, забытовленный). Это образования недавнего времени. От причастий такие прилагательные отличаются отсутствием мотивирующих глаголов. Тип продуктивен в специальной и книжной речи (Гр. с. 82, 317).
Среди семантически производных неологизмов-прилагательных отмечена сло-вобразовательная модель со значением «признак по действию» на базе прилагательных, не связанных с глаголом. Сравним: глухой «в спорте - не сопровождающийся наступательными действиями» (глухая защита); горячая точка «о месте, где проходят ка-кие-либо события, выходящие за рамки обыкновенных»; мягкий «не применяющий силовую борьбу в игре (в речи спортсменов - мягкая защита, жесткая защита) (СМ-82); чемоданный «связанный с постоянными переездами (в разг. речи)» (чемоданный образ жизни) (СМ-79); челночный «регулярно повторяющий свое передвижение, перемещение из одного пункта в другой и обратно» (обычно о транспорте) (НСЗ-70) и т.д.
Можно указать также на появление в языке неологизмов - «причастий»: за...енный (залесенный), за...ированный (заклиширо-ванный), обез...енный (обезветренный), о...енный (озернен-ный), об...евший (обху-девший), одевший (облесевший), подменный (подтепленный) и т.д.
Следует заметить, что процесс окаче-ствления причастных форм является одним из интересных и сложных вопросов. Русский язык воспринял старославянские причастия на -ущ-, -ащ- еще в древнейший период. Известно, что причастия на -ущ-, -ащ-, в частности, практически лишены временных значений и, следовательно, легко утрачивают процессуальность. Древние собственно русские причастия на -уч-, -ач- безоговорочно воспринимаются на современном этапе как прилагательные. Сравним современные украинские причастия ростучип, наступаю-чий. История образований на -ущ-, -ащ-, а также и форм на -уч-, -ач- - это постепенное расширение структурно-семантических связей и актуализация качественного значения.
«Отход от глагола» в пользу существительного в языке нехудожественной прозы в начале века отмечал А.М. Пешковский. Это дало ему основание заметить, что гипотеза А.А. Потебни «о росте глагольности в развитии языков» требует фактической проверки, так как скудно обставлена фактами (1959, с. 101).
А.М. Пешковский сетовал на то, что «речь, построенная на отглагольных существительных, есть речь всегда вялая, путаная, не расчлененная на синтаксические звенья и соответственно мелодически бедная, бесформенная». Он призывал бороться с указанным явлением, провозглашая лозунг: «назад к глаголу!» (Пешковский, 1959, с. 111) (своеобразное художественное осмысление этой темы находим в стихотворении К. Бальмонта «Безглагольность»: ...Недвижный камыш. Не трепещет осока. Глубокая тишь. Безглагольность покоя...).
Предрасположенность отглагольных существительных к определенным позициям в синтагме и в высказывании, особенно в официально-деловом и научном стилях рус-
ского языка, ярко проявляет себя и в конце XX столетия. Как отмечено в исследованиях по стилистике современного русского литературного языка, своеобразными и типичными лингвистическими признаками научного и официально-делового стилей является широкое использование цепи родительных падежей, обилие отвлеченных, в том числе и отглагольных, существительных. Сравним: «обсуждение развития изучения проблемы» и т.д. Отглагольные имена жизнестойки несмотря на двусмысленность (утверждение профессора - он утверждает или его утверждают), канцелярский оттенок, который вносит чрезмерное употребление отглагольных существительных, удлинение высказывания, лишение фразы динамичности, излишнее усложнее высказывания и т.д.
А.М. Пешковский, ратуя за «возврат к глаголу», в то же время защищает отглагольное имя, показывая на ряде примеров его незаменимость при разумном использовании (Пешковский, 1959, с. 110).
Особенно насыщены отглагольными существительными и другими словами с так называемой событийной семантикой научные тексты. В публицистике простые предложения с подобными именами также достаточно активны, но насыщенность ими предложений в публицистике заметно меньшая, чем в научных и официально-деловых текстах (Ширяев, 1996, с. 187, 191).
Важно учесть и то, что синтаксическая полифункциональность частей речи не одинакова. Она высока у существительных, способных выступать в роли разных членов предложения, и имеет меньшую степень у глаголов: личные формы глагола могут быть только сказуемыми. Отглагольные существительные наиболее характерны для официальной, профессиональной и разговорной речи. В разговорной речи сочетаемость попипа асИошз наиболее свободна по сравнению с сочетаемостью отглагольных существительных нейтрального литературного языка.
При достаточно четкой дифференциации в использовании имен со значением действия/состояния в разных коммуникативных сферах тем не менее «система отгла-
гольного словопроизводства используется во всех сферах современного русского языка (Морозова, 1996, с. 152 - 158,167).
Для доказательства усиления имени существительного в семантико-синтаксичес-кой структуре предложения можно привлечь исследования по синтаксису. Наиболее показательным для сегодняшних тенденций в синтаксисе становится расширение круга так называемых несогласованных сказуемых, выраженных падежными и предложно-падежными словоформами; активизация грамматической некоординированности главных компонентов предложения; наличие безглагольных предложений разного типа; экспансия именительного падежа в структуре предложения и т.д. (Динамика структуры СРЯ, 1982, с. 101 - 109; см. также: Ширяев, 1996, с. 203 - 231).
Исходя из вышесказанного, можно с некоторой осторожностью отнестись к положению, высказанному А.А. Потебней, о том, что «в русском языке и других заметно увеличение противоположности имени и глагола и стремление сосредоточить предикативность в глаголе за счет предикативности в имени...» (Потебня, 1968, с. 5).
Таким образом, очевидно, есть основания говорить о наметившемся в истории языка важном процессе- об изменениях в глагольно-именных отношениях в пользу имени. Этот процесс связан с актуализацией категории имен со значением отвлеченного процессуального признака в субстантивном словообразовании современного русского языка, с изменениями значимости разных семантических разрядов лексики внутри класса существительных с учетом коммуникативных запросов различных языковых сфер.
Источники и условные сокращения
БРН - Котелова Н.Э. Банк русских неологизмов // Новые слова и словари новых слов. -Л.: Наука, 1983. -С. 158 - 222.
Гр.-80 - Русская грамматика. - Т. 1. -М.: Наука, 1982. -784 с.
НСЗ-60 - Новые слова и значения: Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 60-х годов / Под ред.
Н.З. Котеловой и Ю.С. Сорокина. -М.: Советская энциклопедия, 1971.
НСЗ-70 - Новые слова и значения: Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 70-х годов / Под ред. Н.З. Котеловой. -М.: Русский язык, 1984.
РЯСО - Словообразование современного русского литературного языка // Русский язык и советское общество. -М.: Наука, 1968. -299 с.
СлДЯ XIXIV вв. - Словарь древнерусского языка XI - XIV вв. - Вып. I - IV. -М.: Русский язык, 1988 - 1991. -Т. 1^ IV.
СМ-78 - Новое в русской лексике: Словарные материалы-78 / Под ред. Н.З. Котеловой. - М.: Русский язык, 1981.
СМ-79 - Новое в русской лексике: Словарные материалы-79 / Под ред. Н.З. Котеловой. -М.: Русский язык, 1982.
СМ-80 - Новое в русской лексике: Словарные материалы-80 / Под ред. Н.З. Котеловой. -М.: Русский язык, 1984.
СМ-82 - Новое в русской лексике: Словарные материалы-82 / Под ред. Н.З. Котеловой. -М.: Русский язык, 1986.
Усп. сб. - Успенский сборник XII - XIII вв. -М.: Наука, 1971.
Литература
1. Бояркина В.Д. О некоторых особенностях новой глагольной лексики//Новые слова и словари новых слов. -Л.: Наука, 1983. - С. 93 - 103.
2. Динамика и структура современного русского языка. -Л., 1982. -С. 85 - 121.
3. Земская Е.А. Активные процессы современного словопроизводства // Русский язык конца XX столетия (1985 - 1995). -М., 1996. -С. 90 - 141.
4. Изменения в словообразовании и формах существительного и прилагательного // Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. -М.: Наука, 1964. - 600 с.
5. Исаченко А. В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким. Изд. 2-е. В 2-х тт. - Братислава, 1965.
6. Морозова Т.С. Структура комплексных словообразовательных единиц в различных сферах речи (на материале отглагольных производных) //Русский язык в его функционировании. Уровни языка. -М., 1996. -С. 143 - 181.
7. Пашов П., Пыреев X., Радева В. Болгарский язык. - София, 1986. - 345с.
8. Пешковский A.M. Глагольность как выразитель-ное средство//Избранные труды. -М., 1959, -С. 101-112.
9. Потебня А.А. Из записок нерусской грамматике. -Т.З. - М.: Просвещение, 1968. -552 с.
10. Ширяев Е.Н. Основные синтаксическое характеристики функциональных разновидностей современного русского языка. Гл.У //Русский язык в его функционировании. Уровни языка. -М., 1996. -С. 181-231.
ЗАИМСТВОВАННАЯ ЛЕКСИКА В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Л.И. ЛУКЬЯНОВА, ст. преподаватель кафедры русского языка и литературы
Состояние русского языка в настоящее время представляет собой острейшую проблему для государства, для всего общества. Это объясняется тем, что в языке сосредоточен и представлен весь исторический опыт народа: состояние языка свидетельствует о состоянии самого общества, его культуры, его менталитета. Разброд и шатание в обществе, падение нравственности, утрата характерных национальных черт, чрезмерное увлечение иностранными словами - все это сказывается и на языке, ведет к его упадку.
Сейчас широким потоком вливаются в нашу речь рэкет, мафия, наркоман, наркомания, коррупция, коррумпированность, спонсор, компьютер, брифинг, референдум, баксы (разг. доллары). Можно ли обойтись без заимствованных слов? Нельзя ли найти реалии исконного русского языка. В.Г. Белинский писал: «Каждый народ владеет известным количеством слов, терминов, даже оборотов, которых нет и не может быть ни у какого другого народа. Но как все народы суть члены одного великого семейства - человечества, то и необходим между народами размен понятий, а следовательно, и слов». Вот почему греческие слова: поэзия, фантазия, идеал, философия, история, геометрия, физика, математика, герой, аристократия, демократия, олигархия, анархия вошли во все европейские языки точно также, как арабские: алгебра, альманах', латинские: республика, юриспруденция, штат, цивилизация, армия, корпус, термины права и судопроизводства. А русское слово степь вошло в европейские языки.
Иногда заимствованное слово становится более употребительным, чем русское или славянское по происхождению слово. Мы чаще говорим алфавит, чем азбука-, армия, чем войско, а тем более - рать, врач употребляется чаще, чем лекарь. Слово манера встречается чаще, чем замашка, повадка, ужимка (все эти русские разговорные слова получили более четкое значение и сопровождаются оценкой неодобрения). Наряду со словом буря для обозначения сильного, разрушительного ветра употребляются заимствованные слова ураган и тайфун. Огромный по величине и силе человек - это не только великан, но и гигант, колосс, титан (все эти слова заимствованы из греческого языка).
Отношение к иноязычным словам бывает разное. Есть люди, которые рачительно выступали и выступают против иностранных слов. В.И. Даль, составитель толкового словаря русского языка прошлого века, потратил немало усилий, заменяя русскими, в том числе придуманными, словами иностранные слова: волнователь вместо
агитатор, глазоем вместо горизонт, сине-алый вместо фиолетовый.
Неприязнь к любому иностранному слову не соответствует историческим закономерностям развития словарного состава языка. Нет ни одного народа, который не использовал бы иноязычные слова для обогащения родного языка. В русском языке употребляются такие, например слова, как свекла, заимствованное из греческого языка, вокзал -из английского языка, пальто - из французского. Почти все (кроме междометий) слова,
