CC BY
83
УДК 94(470.67)
Халаева Карина Эльтоновна
старший преподаватель исторического факультета Чеченского государственного университета [email protected]
Активизация политики
РОССИИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В 50-Х гг. XVIII в.
Karina E. Khalaeva
senior lecturer of historical faculty Chechen State University [email protected]
Activation of the Russian
POLICY IN THE NORTH CAUCASUS IN THE 50-ies OF THE XVIII CENTURY
Аннотация. В статье, на основе анализа и привлечения широкого круга источников, рассматривается политика России на Кавказе в 50-х гг. XVIII в. По мнению автора, политика России в данном регионе отличалась гибкостью, учетом местных условий и специфики края.
На Кавказе в 50-х гг. XVIII в., как и ранее, столкнулись интересы России и Турции.
В реализации своих захватнических планов на Кавказе Порта засылала своих эмиссаров в регион с целью поднять северокавказские народы против России. Однако, представители кавказских народов в сложившейся обстановке искали покровительства и сближения с Россией.
Annotation. In the article, on the basis of the analysis and the involvement of a wide range of sources, Russia's policy in the Caucasus in the 50-ies of the XVIII century is considered. According to the author, the policy of Russia in this region was flexible, taking into account local conditions and specifics of the region.
In the Caucasus, in the 50-ies of the XVIII c., as before, we see a clash of interests of Russia and Turkey.
In the implementation of its aggressive plans in the Caucasus Porta was sending emissaries to the region with the aim to raise the North Caucasian peoples against Russia. However, representatives of the Caucasian peoples in this situation were looking for patronage and rapprochement with Russia.
Ключевые слова: Северный Кавказ, Россия, политика, Турция, Крым, Кабарда, Чечня.
Keywords: North Caucasus, Russia, politics, Turkey, Crimea, Kabarda, Chechnya
Во второй половине XVIII в. во внешней политике Российского государства важное значение придавалось решению проблемы выхода к Черному и Каспийскому морям. Выход к южным морям диктовался экономическими интересами русского дворянства и нарождавшегося класса буржуазии. В достижении этой цели важное место отводилось Северному Кавказу. Однако, в своем стремлении продвинуться на Кавказ Россия встретила сильное сопротивление со стороны султанской Турции и её вассала -Крымского ханства [1]. Необходимо подчеркнуть, что персидско-османский договор 1746 г. признавал Северо-Восточный Кавказ формально независимым. Однако, на деле. этот трактат оставлял возможности для вмешательства султанской Турции и шахского Ирана во внутреннюю жизнь местных народов [2].
Петербург счел необходимым усилить активность своих резидентов в регионе для укрепления своего влияния в Чечне, Осетии и Кабарде. Так, в августе 1746 г. было принято решение о проведении в Петербурге российско-осетинских переговоров. В 1749-1752 гг. в Петербург прибыло осетинское посольство во главе с Зурабом Елихановым [3]. Осетинские послы вели здесь переговоры по самым различным вопросам, но основной задачей их был вопрос о присоедине-
нии Осетии к России. Принимая во внимание сложную для России внешнеполитическую обстановку, послы обещали, что в случае достижения положительной договоренности Осетия готова была выставить 30-ти тысячное войско для участия в войнах против Османской империи и Персии [4].
Переговоры завершились в декабре 1751 г. официальным приемом, устроенным императрицей Елизаветой Петровной. В результате переговоров предгорная равнина Центрального Кавказа, бассейны рек Ардон и Фиагдан были признаны Россией землями «вольными и свободными» [5].
Со своей стороны осетинское посольство уверило Петербург, что Осетия будет держаться «Российской стороны» [6].
И хотя основной вопрос переговоров о присоединении Осетии к России - не был решен и вопрос о земле (правительство разрешало осетинам переселяться на предгорную равнину, но не могло тогда обеспечить их безопасность), тем не менее, эти переговоры имели большое значение для осетинского народа [7].
В середине XVIII в. в российское подданство вступили и другие северокавказские владетели. В 1750-1751 гг. тарковский шамхал Хасбулат
98
«искал русского покровительства» [8]. В 1753 г. аварский хан Магомед-Муса-хан и казикумухский правитель Сурхай-хан просили о принятии их с владениями в русское подданство» [9]. В 1757 г. с изъявлением желания быть в подданстве России обратились старшины «вольного Андийского общества» [10]. Ещё ранее, в 1756 г. собравшиеся от предгорных ингушей в присутствии игумена Григория «все старшины и прочий народ учинил е.и.в. подданству... присягу и просили чтоб под протекцию е.и.в. приняты были, исчислены как состоящие в российском подданстве чеченцы» [11]. В начале 1758 г. в Кизляр приехали старшины, которые присягнули в «подданство» России и обещали оказывать кизлярскому коменданту ген.-м. Л.И. Фрауендорфу важную помощь в действиях русских в регионе [12].
Разумеется, это не означало, что все население Северного Кавказа ориентировалось на Россию. Имелись и такие, кто придерживался проосманской или проиранской ориентации. К их числу относились представители верхушки мусульманского духовенства и часть владетелей, которые поддерживали торгово-экономические связи с османами и персами и обращались за помощью к турецкому и персидскому шаху. Так, владетель Засулакской Кумыкии эндиреевский князь, резиденция которого являлась центром работорговли на Северном Кавказе, послал к крымскому хану и в Стамбул письма с просьбой прислать военную помощь для взятия Дербента и Баку, обнадеживая «вспомоганием» [13].
Известно, что в середине XVIII в. в регионе часто вспыхивали междоусобицы. Следует отметить, что каждая из борющихся сторон обращались к русским властям за помощью и поддержкой. Российские власти внимательно следили за обстановкой внутри феодальных владений, выясняя через своих рассыльных причины ссор, силы враждующих сторон, обсуждали между собой вопрос, какой из сторон следует оказать поддержку [14]. Но стоило России поддержать одну из группировок, как другая начинала искать поддержки у Стамбула и Бахчисарая. Так, было, например, в Кабарде в период борьбы между кашкатавской и баксанской фамильными группами. Учитывая, что поддержка кашкатавской фамилии российскими властями может вызвать недовольство Порты, государственный канцлер России ИЛ. Бестужев-Рюмин обратился к вла-делям кашкатавской партии с требованием прекратить борьбу [15].
Как выше отмечалось, к середине 50-х гг. XVIII в. значительное место в кавказских делах наряду с Дагестаном и Кабардой занимали Осетия, Ингушетия и Чечня. После посещения в 1752 г. осетинским посольством Петербурга российские власти усилили политику христианизации осетин и ингушей, как средство политического приобщения местных народов к Российскому государству. Однако, попытки переселения осетин и ингушей в притеречные равнинные земли, находившиеся в собственности адыгских, кумыкских и чеченских владетелей, могли серьезно обострить отношения не только с местными князьями, но и с Портой и
Крымом, где зорко следили за политикой Петербурга в северокавказском регионе. В связи с этим, политика Российского правительства по переселению осетин и ингушей на плоскость проводилась осторожно, с учетом северокавказской и международной ситуации, сложившейся накануне Семилетней войны [16].
Однако, российским властям не удалось избежать конфликта с вайнахскими владетелями из-за перехода их подданных под покровительство Петербурга. В мае 1754 г. чеченские и брагунские владетели напали на пастбищные земли Терского хребта Девлет-Герея Черкесского в районе Теплых Вод. В ходе стычки была убита жена и разграблено имущество кабардинского князя, находившегося на российской службе. По просьбе последнего адыгского князя захватили в плен чеченского узденя Шабая и отдали его аманатом в Кизляр [17].
Однако, арест Шабая не принес спокойствия в Чечне. Брат Шабая с помощью своих сторонников открыто угрожал российской администрации в регионе [18]. В 1756-1757 гг. чеченские отряды совершили ряд нападений на пограничные казармы, в частности на важный в регионе Червленский редут. Этот редут был сооружен русскими для контроля над передвижением чеченцев у переправ через Терек и Сунжу в месте, где пересекались торговые пути [19].
События, развернувшиеся в равнинной части Чечни, вызвали опасения российской администрации, что в поддержку вайнахам поднимутся и другие северокавказские народы. После долгого обсуждения российское правительство решило организовать поход в Чечню.
В связи с этим, 7 апреля 1758 г. экспедиционный корпус численностью 2196 человек под командованием кизлярского коменданта ген.-м. Фрауен-дорфа выступил в поход на Чечню. Кроме того, в состав российского войска входили 3203 калмыка, 100 кумыкских узденей во главе с баями, 200 адыгов, брагунцы (60 чел.), ингуши (60 чел.), карабула-ки (60 чел.). Всего в корпусе было около 6 тыс. человек [20]. Повстанцы призвали к себе на помощь вайнахов. Следует отметить, что только в 1760 г., плоскостные чеченцы урегулировали в ходе переговоров с русскими властями спорные вопросы и выдали заложников. По словам современника, «чеченцы ... войне быть не желают, токмо же желают быть в смирении и подданстве» [21]. Следует отметить, что в середине XVIII в. отношения России с Северным Кавказом в основном были мирными. Более тесными стали отношения Тарковского шамхала и правителей Засулакской Кумыкии с Петербургом [22].
Вместе с политическими вопросами решались экономические задачи. Так, например, одним из важнейших был вопрос о переселении осетин и ингушей на российскую пограничную линию. Они получили разрешение переселиться с гор и поселиться в урочище Моздок и Мекень [23].
Все эти мероприятия российского правительства оказали положительные воздействие, способствуя стабилизации обстановки в регионе.
99
Литература:
1. Саламова НА. Кавказ и Причерноморье в
русско-турецких отношениях: от Каспийского
похода Петра I до присоединения Крыма к России (1722-1783) / Н.А. Саламова, Р.И. Магомедова. Махачкала : ИП Джамалудинов М.А., 2010.
С. 77.
2. Кидирниязов Д.С. Дагестан в системе международных отношений (XVIII - конец 20-х гг. XIX в.). М., 2011. С. 280.
3. Кидирниязов Д.С. Дагестан и Северный Кавказ в политике России в XVIII - 20-е гг. XIX в. Махачкала : ИИАЭ ДНЦ РАН, 2013. С. 236.
4. История Северо-Осетинской АССР. Орджоникидзе, 1987. С. 189.
5. Там же.
6. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М. : Наука, 1988. С. 436.
7. Там же. С. 436-437.
8. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. Кумыкские дела. Оп. 121. 1757 г. Д. 1. Л. 1-3.
9. Там же. Л. 138.
10. Бутков ПТ. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. Ч. 1. СПб., 1869. С. 256.
11. АВПРИ. Ф. Осетинские дела. Оп. 128/2. 17671783 гг. Д. 1. Л. 233.
12. Ахмадов ЯД. Очерк исторической географии и этнополитического развития Чечни в XVI-XVIII веках. М., 2009. С. 346.
13. Бутков ПТ. Указ. соч. Ч. 1. С. 257.
14. Абдусаламов М.-П.Б. Междоусобицы кумыкских владетелей в XVIII веке//Вестник Челябинского государственного университета. Вып. 53. № 34. Челябинск, 2012. С. 42.
15. История Чечни. Т. 1. Грозный, 2008. С. 379.
16. Сотавов НА. Северный Кавказ в русскоиранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. М., 1991. С. 133.
17. Центральный государственный архив Республики Дагестан (ЦГА РД). Ф. 379. Оп. 1. Д. 3374. Ч. 4. Л. 48-49.
18. АВПРИ. Ф. Кабардинские дела. Оп. 115/1. 1755-1757 гг. Д. 11. Л. 51.
19. ЦГА РД. Ф. 379. Оп. 1. Д. 409. Л. 30.
20. Кидирниязов Д.С. Дагестан и Северный Кавказ в политике России в XVIII- 20-е гг. XIX в. С. 240-241.
Literature:
1. Salamova N.A. Caucasus and Black Sea Coast in the Russian-Turkish relations: from the Caspian campaign of Peter I to accession of the Crimea to Russia (1722-1783) / N.A. Salamova, R.I. Ma-gomedov. Makhachkala : IE Dzhamaludinov M.A., 2010. P. 77.
2. Kidirniyazov D.S. Dagestan in the system of international relations (XVIII - the end of the 20 ies of the XIX). M., 2011. P. 280.
3. Kidirniyazov D.S. Dagestan and the North Caucasus in policy of Russia in the XVIII - the 20 ies of the XIX century. Makhachkala : IHAE DSC Russian Academy of Sciences. 2013. P. 236.
4. History of the North Ossetian Autonomous Soviet Socialist Republic. Ordzhonikidze, 1987. P. 189.
5. In the same place.
6. History of the people of the North Caucasus since the most ancient times until the end of the XVIII century M. : Science, 1988. P. 436.
7. In the same place. P. 436-437.
8. Archive of Foreign Policy of the Russian Empire (AFPRE). F. Kumyk affairs. Inv. 121. 1757. File 1. L. 1-3.
9. In the same place. L. 138.
10. Butkov P.G. Materials for a modern history of the Caucasus from 1722 to 1803. P.1. SPb., 1869. P. 256.
11. AFPRE. F. Ossetian affairs. Inv. 128/2. 17671783. File 1. L. 233.
12. Akhmadov Ya.Z. Essay on historical geography and ethno-political development of Chechnya in the XVI-XVIII centuries. M., 2009. P. 346.
13. Butkov P.G. Pointer of works. Part 1. P. 257.
14. Abdusalamov M.-P.B. Civil strikes of the Kumyk possessors in the XVIII century // Bulletin of Chelyabinsk State University. Issue 53. No. 34. Chelyabinsk, 2012. P. 42.
15. History of Chechnya. V. 1. Grozny, 2008. P. 379.
16. Sotavov N.A. The North Caucasus in the Rus-sian-Iranian and Russian-Turkish relations in the XVIII century. M., 1991. P. 133.
17. Central state archive of the Republic of Dagestan (CSA RD). F. 379. Inv. 1. File 3374. P. 4. L. 48-49.
18. AFPRE. F. Kabardian affairs. Inv. 115/1. 17551757. File 11. L. 51.
19. CSA RD. F. 379. Inv. 1. File 409. L. 30.
20. Kidirniyazov D.S. Dagestan and the North Caucasus in the policy of Russia in the XVIII - the 20ies of the XIX century. P. 240-241.
100
21. Цит. по: История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. С. 437.
22. ЦГА РД. Ф. 379. Оп. 1. Д. 154. Л. 40.
23. Там же. Д. 331. Л. 37-40; Д. 524. Л. 36-37.
21. History of the people of the North Caucasus since the most ancient times until the end of the XVIII century. P. 437.
22. CSA RD. F. 379. Inv. 1. File 154. L. 40.
23. In the same place. 331. L. 37-40; 524. L. 36-37.
101
ЮРИДИЧЕСКИЕ
НАУКИ
