CC BY
143
вносит в эмоционально хаотичную сферу повседневности аспект упорядочения: «предупрежден -значит вооружен». Интересен также распространенный в тюремном фольклоре мотив гадания на картах:
Цыганка говорит: «Накрутят срок и скоро», А значит, на этап по-новой будут гнать.
или:
Возле входа нашего вокзала,
Медяки прося на «Беломор»,
Мне цыганка в детстве нагадала,
Что я буду пьяница и вор.
Социально-культурные аспекты предсказания судьбы в тюремной субкультуре - отдельная тема, претендующая, как нам кажется, на самостоятельное исследование. Исходя из этого, мы затронули лишь контекст, в который вовлечен мотив гадания, что позволило акцентировать внимание на особенностях трактовки категории судьбы в данной субкультуре.
Таким образом, новые мировоззренческие ориентиры, оформленные в объективные универсалии, трансформируются, функционируют и развиваются в искусственно сконструированном социальном пространстве тюремной субкультуры.
Примечания
1 Пенитенциарный - (от латин. роепкеш -раскаивающийся, покаянный) прилагательное, по знач. связанное с тюремным заключением как исправительной мерой.
2 Кеннан Дж. Сибирь и ссылка. Путевые заметки (1885-1886 гг.): В 2 т. Т. 1. - СПб., 1999. - С. 135.
3 В XX эта интерпретация стала особенно актуальной в связи с осмыслением такого явления, как ГУЛАГ.
4 Здесь и далее материалы взяты с сайтов (см., например: http://www. ngavan. га^ап/а01/Ь00/ с0000М0000ЛМ^Ыт1), рукописных тетрадей осужденных, использованы материалы аудиозаписей.
5 См., также работу: Корецкий Д.А., Тулеге-нов В. В. Криминальная субкультура и ее криминологическое значение. - СПб., 2006. - 243 с. Авторы приводят истории знаменитых «воров в законе».
6 Михайлова Т.А. Витязь на распутье в пространстве и во времени // Понятие судьбы в контексте разных культур. - М., 1994. - С. 168.
7 См. подробнее: Ефимова Е.С. Современная тюрьма: Быт, традиции и фольклор. - М., 2004. -С. 22-25.
А.В. Трофимова
АКСИОЛОГИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ КАТЕГОРИИ «ПОДВИГ»
В ПРОСТРАНСТВЕ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ
Понятие «подвиг» представляет собой диалектическое взаимодействие социального и индивидуального, материального и идеального, объективного и субъективного начал и пр., однако все же имеет смысл говорить не о равноправии всех этих равнодействующих сил в динамической структуре этой категории, а о наличии в ней определенной доминанты, которая и обеспечивает единство столь разных сторон многомерного понятия «подвиг». Эта доминанта представляет собой комплекс ценностных и нравственных характеристик, которые и образуют понятийное ядро категории «подвиг». Какой бы социальной или политической значимостью не обладало то или иное свершение в глазах людей, подвигом его назовут лишь в том случае, если оно будет иметь определенную ценностную и нравственную значимость для окружающих. В то же время значительный ценностный и нравственный эффект в глазах людей может получить
деятельность или отдельный поступок человека, который вовсе не имеет какого-либо значительного социального или политического эффекта.
Все это предполагает примат аксиологического и этического подхода к определению сущности подвига. Категория нравственной деятельности, определяющая подвиг, включает следующие моменты: структура отдельного поступка и составляющие его элементы (мотив, выбор, решение, деяние, цели и средства, последствия), общая линия поведения индивида (в т.ч. нравственные привычки, навыки, склонности, убеждения, чувства); нормы поведения и нравы общества, составляющие в совокупности его нравственный образ жизни в целом.
Подвиг в этом смысле выступает, с одной стороны, как ценностное и нравственное мотивирование поступка в личной сфере индивидуума, а с другой стороны, как ценностная и нравственная оценка этого деяния с позиции окружения,
среды действия личности. Анализ понятийной структуры категории подвига как этически ориентированного концепта, позволяет установить соотношение таких категорий, как нравственное требование, долг, ответственность, достоинство личности, совесть, отражающих различные формы отношения личности к обществу, а также взаимосвязь таких категорий, как норма, моральное качество, нравственный принцип, общественные и нравственные идеалы, добро и зло, справедливость, смысл жизни, назначение и счастье человека.
Определение специфики и генезиса категории подвига как позитивной нравственной деятельности требует выявления связей личности со своей социокультурной общностью. Феномен подвига героя продуцируется на любом этапе развития общества, приобретая различные формы своего воплощения и трансформируясь в аксиологических структурах культурного пространства.
Чтобы определить специфику национально-исторического содержания философской и культурологической категории «подвиг» в пространстве русской культуры, необходимо для начала рассмотреть языковую семантику этого слова и выявить специфику его концептуального содержания.
Основные словари русского языка дают примерно следующие значения для русского слова «подвиг». В качестве первого значения словарь под ред. Д.С. Ушакова и 4-томный словарь русского литературного языка дают «Доблестный, героический поступок, важное по своему значению действие, совершённое в трудных условиях». Примечательно, что в иллюстрации к словарной статье можно увидеть примерный набросок к типологии подвига: Военные подвиги. Гражданский подвиг. Подвиг ученого. Важно, что в качестве вторичного, производного значения отмечается расширенное, нравственно-этическое содержание этого слова: «Беззаветный, бескорыстный поступок, вызванный чем-н.».
Этимологические словари русского языка (М. Фасмера, П.Я. Черных) указывают на очевидную связь этого слова с идеей движения, по-дви-жения (^ по-двигнуть), т.е. русское языковое сознание акцентирует свое внимание не на результате, а на процессе действия подвига. Тем самым возникает явная ассоциативная связь с другим словом - подвижничество, причем необязательно в религиозном значении.
Кроме языковых значений, за словом обычно закрепляются и устойчивые культурные ассоциа-
ции, которые имеют очевидную национальноисторическую специфику. Именно на национальной специфичности этого понятия в русском культурном пространстве рассуждает Д.С. Лихачев в работе «Заметки о русском». Со ссылкой на письма Н.К. Рериха, ученый утверждает, что к словам, заимствованным другими языками из русского, «следовало добавить еще одно слово -непереводимое, многозначительное русское слово “подвиг”. Как это ни странно, но ни один европейский язык не имеет слова хотя бы приблизительного значения... Героизм, возвещаемый трубными звуками, не в состоянии передать бессмертную, всезавершающую мысль, вложенную в русское слово “подвиг”... Соберите из разных языков ряд слов, означающих лучшие идеи передвижения, и ни одно из них не будет эквивалентно сжатому, но точному русскому термину “подвиг”. И как прекрасно это слово: оно означает больше, чем движение вперед, - это движение, проворство, терпение и знание, знание, знание, это “подвиг”...»1.
Рассматривая смысловые составляющие понятия «героизм» в основных западных языках, ученый выделяет такие компоненты, как «доблесть», «самоотречение», «усовершенствование», «достижение», и утверждает, что это «все не то, потому что имеет завершение, а подвиг безграничен... Слово это выражает какие-то сокровенные черты русского человека»2.
Отметим главную составляющую русского понимания «подвига», которая, на наш взгляд, сводится к постоянному движению вперед, причем в смысле ментальном, духовном и нравственном. Именно это «по-движение» имеется в виду. Говоря современным языком, русский подвиг выступает как высшая разновидность духовной практики, и потому заряженность на подвиг равно присуща как русским воинам, так и русским святым-«подвижникам». Так понимаемый подвиг не обязательно предполагает достижение социально значимого результата: его смысл - в достижении «результата внутреннего», очищения духа, выполнения нравственного долга личности.
Указанный комплекс понятийных составляющих русского понимания категории «подвиг» находит свое подтверждение и в фактах русской истории. При характеристике национально-специфических особенностей «подвига» в русском культурном пространстве нужно учитывать культурно-исторический фон, на котором формировалась эта категория. В России в ходе ее истории
произошло как бы переплетение двух типов культур: рационалистического, западноевропейского и восточного, византийского типа с его интуитивным мироощущением и живым созерцанием, включенного в русского сознание через православие. Самобытная русская культура в своих новаторских исканиях тесным образом связана с нравственно практической направленностью, доминированием моральной установки, поиском духовных ценностей в деятельности.
В российском менталитете важную роль играет готовность к подвигу, приверженность к героизму. Это связано с исторической необходимостью - защищать свое отечество от бесчисленных внешних и внутренних врагов в сложных климатических условиях, о чем писал историк Н.М. Карамзин3. Складываясь на протяжении многовековой истории, образ подвига запечатлевался первоначально в формах стихийно складывающегося массового сознания, устного народного творчества (в частности, в т.н. героическом эпосе), становился предметом художественной литературы, искусства.
Уникальные явления русской культуры, в том числе и такое феноменальное проявление духа как подвиг, рассматривали в своих исторических концепциях развития русского народа В.О. Ключевс-кий4, Н.И. Костомаров5. С.М. Соловьев6 выработав систему взглядов на сущность общественноисторического развития, сделал акцент на внутренних духовных движущих силах этого развития.
Так, можно выделить три группы факторов, обусловливающих специфику русского подвига: а) природные, связанные с суровым климатом, что диктует необходимость повышенных затрат физического и интеллектуального труда в экономической сфере; б) социальные, связанные с перманентной необходимостью ведения войн, победы в которых, по причине беспечного и добродушного русского характера, даются не молниеносно и легко, а трудно и благодаря сверхнапряжению сил народа; в) духовные, связанные с ценностной ориентацией православной церкви на идеал непротивления злу насилием, на смирение и покорность во имя грядущего спасения.
Русский инвариант национальной стойкости основан на идее долготерпения, включающей в себя внутреннюю готовность и духовную потребность к страданию. Поэтому в нашем исследовании мы в первую очередь рассматриваем подвиг, который совершается благодаря духовной,
нравственной подготовке героя, как результат внутреннего развития культуры личности.
В исследовании феномена подвига одно из ведущих мест занимает изучение русских духовных традиций. Каждая национальная культура имеет свой неповторимый строй, свой «духовный центр», специфика которого зависит как от набора базовых принципов и установок, так и от их иерархии. Набор ценностей в «ядре» остается постоянным на протяжении всей истории развития той или иной национальной культуры, изменяется лишь иерархия, степень значимости входящих в него ценностей.
В аспекте восстановления основ русского национального самосознания, поиска новой «русской идеи» сегодня необходимо обратиться к исконно русским культурно-историческим традициям восприятия подвига как служения высшим идеалам нравственности, добра и правды применительно к изменившимся социально-культурным обстоятельствам российской действительности. Необходимо сделать акцент на созидательное начало подвига, на его противостояние силам зла и разрушения и восстановить забытые идеалы патриотизма и любви к Родине. Особенно это важно для воспитания молодежи, которая пока растет в пространстве инокультурных влияний, в определенном духовном вакууме, при котором нравственно ориентированные позиции в системе ценностей личности замещаются идеалами утилитарно-потребительского и эгоистического характера.
В русской философской мысли понятие подвига с нравственной и ценностной точки зрения раскрывается выдающимся философом русского «серебряного века» В.С. Соловьевым. Он пишет: «Без чистоты добра, без возможности во всяком практическом вопросе различать добро от зла жизнь была бы вовсе лишена нравственного характера и достоинства»7. В концепции Соловьева этическая сторона деятельности человека как личности связана с национально-культурными особенностями русской национальной идеи и русской ментальности. Это обусловлено приоритетом нравственного начала над утилитарнопрактическим во всех сторонах русской жизни.
В.С. Соловьев выстраивает оригинальную параллель между этносами как коллективными субъектами исторического процесса и людьми как индивидуальными творцами истории - и обнаруживает полную общность исходных нравственных принципах в отношениях между этими
субъектами. В духе русского этического подхода - простирать нравственные принципы общин-ности: доверие, взаимность, чувство солидарности, братства и т.д. между людьми - на отношение между народами, рассматривать народы как моральные существа, возвышающиеся к нравственности, к нравственному единению, развивающиеся в братское единство, в семью народов. Нравственные законы признаются сохраняющими силу и для отношений между народами, рассматриваемыми как живые индивидуальности, как духовные существа. У каждого из них есть свое высшее назначение, своеобразное место в общечеловеческом мире, свое особое призвание в нем.
Проблема идеально-ценностной сущности подвига сливается с вопросом о путях реализации нравственных требований. В нравственном сознании существует извечный конфликт между склонностью и долгом, практическим расчётом и возвышенным мотивом. Один из основных видов зла, против которого направлен подвиг, - это моральное зло, то есть то зло, которое коренится в человеческой субъективности и его индивидуальной свободе.
Моральное зло, по определению современного философа А.П. Скрипника: «это такое употребление специфических личностных способностей (прежде всего, сознания и воли), которое направлено на разрушение человека и очеловеченного мира. В феномене морального зла происходит самоуничтожение человеческого в человеке, дегуманизация людей»8. В этом смысле предельно расширяется понятие подвига как любого типа сопротивлению этому злу, в том числе и внутри самого человека. Работа над нравственным совершенствованием самого себя, смирение греховных страстей, удержание от недостойных поступков есть тоже разновидность подвига.
Русская философская мысль всегда была ориентирована на религиозно-нравственное содержание понятия «подвиг». «В тех мировоззрениях, - пишет С.Н. Булгаков, - которые лишены всякой религиозной окраски, проблема морали принимает характер совершенно безнадежный: мораль приводится к самоупразднению, с отвержением идеи долга и заменой ее идеей интереса, личного или группового, инстинктом самосох-ранения»9. Христианская религия способствует тому, что самопожертвование, самоотречение, альтруизм становится сознательно принятыми установками и принципами поведения. Иисус
Христос - человек, пожертвовавший собой ради других.
В соответствии с этой установкой христианства Ф.М. Достоевский писал: «... самовольное, совершенно сознательное и никем не принужденное самопожертвование всего себя в пользу всех есть, по-моему, признак высочайшего развития личности, высочайшего ее могущества, высочайшего самообладания, высочайшей свободы собственной воли. Добровольно положить собственный живот за всех, пойти за всех на крест, на костер, можно только сделать при самом сильном развитии личности.»10. Такая концепция подвига неотъемлемо связана с понятием «подвижничества» как духовной практики русских святых и религиозных деятелей.
Современное понимание подвига сквозь призму нравственно-аксиологического подхода предполагает, что в экстремальных условиях подвиг служит для высвобождения внутренних, скрытых до времени сил человека, позволяет глубже понять процессы, происходящие в недрах общества.
Категория подвига включает в себя и сопутствующие понятия - жертвенность, доброта, сострадание другому. От латинского слова «alter» -‘другой’ происходит слово «альтруизм». С одной стороны альтруизм означает большую заботу
о других, чем о себе. С другой - он может означать заботу о других в ущерб себе, вплоть до самоуничтожения. В этом жестком варианте он именуется по-русски самоотверженностью, самопожертвованием, самоотречением.
Однако факт жертвенности, выражающейся в решимости идти навстречу опасности, не может еще сам по себе составить содержание подвига. Для превращения этого факта в подвиг нужно еще и внутреннее духовное его освещение, которое состоит в добровольности подвига и его сознательности. Однако, учитывая данный фактор, необходимо признать, что «граница» такой сознательности может быть условной и имеет свои феноменальные особенности. Подвиг несет в себе иррациональную основу. В момент совершения подвига человек не успевает, или не может осознать происходящего, им движет внутренний порыв, основанный на мире ценностей принятых и выстраданных, но чаще всего не осознаваемых. Человек таков, каков он в подвиге. Проблема подвига неразрывно связана с проблемой нравственности. B.C. Библер11 в своем определении нравственности наблюдает поведение чело-
века в социуме в определенный культурно-исторический момент и в момент совершения вне-нормативного уникального и единственного поступка, в котором заключена личная ответственность человека.
По мнению современного исследователя Л.Е. Балашева, и в мягком, и в жестком варианте альтруизм как норма поведения несостоятелен и губителен - как для самого альтруиста, так и для других. Балашев приводит слова О. Уайльда в «Идеальном муже»: «Самопожертвование следовало бы запретить законом, так как оно развращает тех, кому приносится жертва»12. Чрезмерная забота о других обычно приводит к тому, что эти другие почти буквально перестают заботиться о себе, становятся иждивенцами, паразитами, духовными и даже физическими инвалидами.
Отвергая альтруизм как повседневное, обычное, нормальное поведение человека, в то же время нельзя отрицать положительное значение отдельных актов самопожертвования-самоотверженности, когда человек оказывается в исключительных обстоятельствах, т.е. в ситуации «или-или» (или он заботится о себе, жертвуя другими, нанося вред другим, или он заботится о других, жертвуя собой). В этих обстоятельствах, делая выбор в пользу других, человек поступает как герой. Героизм в чрезвычайных ситуациях, на пожаре, на войне и т.п. вполне оправдан и обычен, если позволительно говорить о нем как нормальном явлении. Т.о., героизм - нормальное поведение в ненормальных (исключительных) обстоятельствах. И он же - ненормальное поведение в нормальных обстоятельствах, в нормальной жизни. Человек, который стремится к подвигам в обычной, не экстремальной жизни выглядит, по меньшей мере, смешным, его действия могут рассматриваться и как проявления патологии.
Однако, при изменении историко-конкретных условий в мотивации и оценке подвига, неизменным остается нравственно-аксиологическое ядро данной категории, включающее в себя такие характерологические признаки, как: 1) устремленность к решению сверхличностно значимой задачи; 2) установка на самопожертвование; 3) альтруизм; 4) целеустремленность и воля; 5) наличие высоких идеалов и принципов; 6) свободный выбор человека, не продиктованный внешними обстоятельствами.
При этом не являются определяющими чертами такие признаки, как количество и продол-
жительность героического действия (это может быть отдельный поступок или целая жизнь) и сфера приложения усилий героической личности (военная жизнь, религиозная деятельность, наука и культура, педагогическая сфера, социальные и природные катаклизмы и пр.).
Сегодня для подвига отсутствует определенный социокультурный контекст. Поэтому на первый план должно выйти не социально-результативная, а нравственно-процессуальная сторона этого понятия. Нашему времени нужны новые герои, такие, какими в предыдущую эпоху были академики Сахаров и Лихачев, которые считались по праву «совестью нации», новое общественное и нравственное содержание категории подвига, которое могло бы опираться на традиции национально-исторического понимания подвига как духовной практики личности, заряженной на творение добрых дел по нравственной потребности к добру, на определенное пожертвование своими личными интересными в пользу сверхлич-ностно значимого дела - в социальной, профессиональной или даже семейной сфере.
Примечания
1 Лихачев Д. С. Заметки о русском. - М.: Искусство, 1981. - С. 10.
2 Там же. - С. 11.
3 Карамзин Н.М. История государства Российского // Избранные произведения. - Л.: Лениздат, 1980.
4 Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. - М.: Правда, 1991.
5 Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - М.: Проспект, 2002.
6 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. - М.: Изд-во Эксмо-Пресс, 2005.
7 СоловьевВ.С. Соч.: В 2 т. Т 1. -М., 1988. - С. 97.
8 СкрипникА.П. Моральное зло в истории этики и культуры. - М.: Прогресс, 1992. - С. 11.
9 Булгаков С.Н. Два града. Исследование о природе общественных идеалов. - СПб.: Изд-во РХГИ, 1997. - С. 258.
10 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Советская Россия, 1979. - С. 7.
11 Этическая мысль: Научно-публицистические чтения. - М.: Изд-во политической литературы, 1988. - С. 370.
12 БалашевЛ.Е. Этика. - М.: Прогресс, 2003. -
С. 45.
