CC BY
26
АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ СЕМАНТИКИ НАИМЕНОВАНИЙ ЛИЦА В ЯЗЫКЕ РУССКОЙ АГИОГРАФИИ XII - XVII ВВ.
С.В. Акрамова
AXIOLOGICAL ASPECT OF PERSON NOMINATION SEMANTICS IN LANGUAGE OF RUSSIAN HAGIOGRAPHY OF THE 12th -17th CENTURIES
Akramova S.V.
The article is devoted to the analysis of the axiological aspect of person nomination semantics in the language of the Russian hagiography of the 12th -17th centuries, specifically the semantics of the basic text-generating paradigm "the Good" -"the Evil".
Статья посвящена анализу аксиологического аспекта семантики наименований лица в языке русской агиографии XII - XVII вв., в частности рассмотрена семантика основной текстообразующей парадигмы~ы «Благо» -«Зло».
Нлючевы/е слова: аксиологический аспект, «оценочная шкала», ментальность, концепт, парадигмы, оппозиция.
УДК 80.313 «164»
Разработка проблем, связанных с аспектами взаимодействия языка, мышления и действительности - одна из задач современной лингвистики. Особенно актуальными в настоящее время становятся вопросы, связанные с оценочным восприятием объективной реальности и отражением данного восприятия в языке на различных его уровнях.
«Ментальность есть мировосприятие в категориях и формах родного языка, соединяющее интеллектуальные, волевые, духовные качества национального характера в типичных его свойствах. В русской традиции соответствующая категория именуется духовностью» (1, с. 260).
Язык воплощает в себе и национальный характер, и национальную идею, и национальные идеалы, которые могут быть представлены в каждой культуре в традиционных символах-идеях (концептах).
По мнению В.В. Колесова, средневековая культура Руси носила вербальный характер, во всех своих проявлениях она восходила к словесному знаку и была связана с ним, что символически было представлено в сакральном тексте. «Д остоинство текста определялось рангом заключенного в нем символа; образец - это традиционно почитаемый текст, не требующий преобразований и потому сохраняемый значительное время» (1, с. 262).
Как считает Е.М. Вольф, в языке отражается взаимодействие действительности и человека в самых разных аспектах, одним из которых является оценочный; «объектив-
Акрамова С.В.
Аксиологический аспект семантики наименований лица в языке русской агиографии.
ный мир членится говорящим с точки зрения его ценностного характера - добра и зла, пользы и вреда и т.п., и это вторичное членение, обусловленное социально, весьма сложным образом отражено в языковых структурах» (2, с. 5).
Аксиологические (оценочные) значения представлены в языке двумя основными типами: общеоценочным и частнооценоч-ным. Общеоценочный тип реализуется прилагательными «хороший» и «плохой» и их синонимами с различными стилистическими и экспрессивными оттенками. Частнооце-ночные значения характеризуют объект с разных точек зрения, основанных на мотивации оценки.
Аксиологическая таксономия имеет дидактическую цель: когда речь идет об эстетике, она воспитывает вкусы; когда речь идет об этике, она воспитывает нравственность.
В своей статье мы анализируем особенности оценочного компонента семантики номинаций лица в языке русской агиографии XII - XVII вв. В силу того, что агиографический текст являлся образцовым для русской литературы вплоть до XVII в., мы имеем возможность на материале отобранных нами текстов рассмотреть основные понятия, образы и систему ценностей духовной культуры Руси исследуемого периода, отраженные в языке.
Материалом нашего исследования являются следующие тексты: «Сказание о Борисе и Глебе» (У спенский сборник, ХП-ХШ в.в.), «Житие преподобного отца нашего Феодосия, игумена Печерского» (Успенский сборник, ХП-ХШ в.в.), «Житие Авраамия Смоленского» (Ефрем Сирин, первая треть XIII в.), «Житие святого благоверного князя Александра Невского» (по списку XIV в.), «Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича» (Новгородский свод 1448 г.), «Повесть об Ионе, архиепископе Новгородском» (вторая половина XV в.) «Житие Стефана Пермского, написанное Епифанием Премудрым» (список конца XV-нач.XVI в.), «Житие Сергия Радонежского» (список XVI в.), «Повесть о Петре и Февро-нии» (список XIV в.), «Повесть о Иулиании
Лазаревской (нач. XVII в., по изданию М.О. Скрипиля в «Трудах отдела древнерусской литературы» т. VI), «Повесть о житии царя Федора Ивановича, писаная Иовом, патриархом Московским и всея Руси» (список нач. XVII в.), «Житие протопопа Аввакума» (Пустозерский сборник XVII в.).
Средневековая славянская менталь-ность, отраженная в древнерусских текстах, являлась «продуктом» процесса слияния двух культур: языческой и христианской. Основные концепты собственного национального и христианского мировоззрения во многом совпадали, т.к. имели общечеловеческую ценность (например, «Честь», «Воинская доблесть», «Любовь к Родине», «Справедливость» и т.д.). Такова, например, и основная, характерная для средневековой культуры «градуальная, выражающая иерархические связи оппозиция: «Благо — Добро — Зло», при которой «Зло» воспринималось как отсутствие «Добра», и тем самым (на сущностном уровне) как противоположность «Благу» (1, с. 40). Новое мировоззрение углубляет эти понятия, и «оценочная шкала» приобретает ярко выраженный тео-центрический характер.
«Благо» исходит от Бога, который находится в центре мироздания и источает «Благость». «Благое» - первопричина, начало всего, имеет структуру идеального круга, соединяющего земное и небесное. Это положение лежит в основе нравственных и эстетических категорий русского средневековья.
«Грех», «Вина», «Деяние» («Поступок») осознаются, по мнению В. В. Колесова, в виде «иерархии по отношению к общей категории «Зло», имеют векторную структуру. «Грех» проявляется в «Поступке» и влечет за собой «Вину» (Зло > Грех > Поступок > Вина).
«Оценочная шкала», таким образом, абсолютизирована, т.е. сведена до минимума. В ней, в отличие от современной (хорошо — нормально (норма) — плохо), отсутствует нейтральная позиция и резко противопоставляются два полюса «Благо» — «Зло».
Житийный текст принадлежит к наиболее «замкнутым» и жестко регламенти-
руемым церковью жанровым формам литературы. В соответствии с традициями жанра в житии должна быть отражена противопоставленность двух смысловых сфер: житийного героя и противников его стремления к святости.
Прежде всего в исследуемом нами корпусе оценочных номинаций лица выделяется парадигма «Добро - Зло». Данная лексико-семантическая парадигма в нашем материале представлена следующими языковыми единицами: существительными, содержащими в семантике оценочный компонент, субстантивированными прилагательными и сочетаниями имени существительного с оценочным прилагательным, выступающим в роли идентификатора.
Особенности жанра диктуют и характер оценочного компонента, отраженного в семантике наименований лиц. В связи с тем, что агиография ориентирована на нравственное воспитание читателя/слушателя, в текстах произведений преобладают этические оценки, ориентированные на норму, образец, каким являлся герой жития, его жизненный путь (путь к духовному совершенствованию) .
Рассмотрим данную особенность оценочного компонента изучаемых наименований лиц на примере одного из главных тек-стообразующих средств в канонических текстах - антитезе. Ее активное применение авторами обусловлено задачей раскрытия смысла противостояния Блага и Зла. В средневековом христианском мировоззрении Бог одновременно обозначает и Слово, и Силу, и Истину. Добро, исходящее от Бога, есть Благо, которое одновременно Прекрасное, и Красота, и Любовь. Благо Добра соединяет земное и небесное.
Остановимся подробнее на оппозиции «Истина» - «отсутствие Истины», «Свой»
- «Чужой», входящих в парадигму «Благо»
- «Зло». Компоненты «Истина» и «отсутствие Истины», «знание об Истине» и «отсутствие знаний об Истине» соответствуют двум полюсам оценочной шкалы. На положительном полюсе располагаются «Истина» и «знание об Истине», на отрицатель-
ном полюсе - «отсутствие Истины» («Неистина»), «отсутствие знаний об Истине».
Главный критерий оценки, используемый в житийных текстах для реализации компонента «святость», - это «знание/незнание Истины», т.к. знания святого тождественны самой Истине, явленной ему Богом.
В текстах житий находит также отражение компонент оценки «истинное знание», противопоставленный компоненту «философская мудрость», не связанный с христианским мировоззрением и, следовательно, не являющийся истинным знанием. Сравним два значения слова «философ», встречающегося в текстах житий:
1. Сей премудрый философ присно глаголаши со слезами: «Которыми добрыми делы можеш Господа умолити за ся?» («Житие Иулиании Лазаревской»).
2. То бысть Костянтин нарицаем Кирил философ, иже сътвори грамоту словенскую по тридесять и осьм слов... («Житие Стефана Пермского»).
3. Коль много лет мнози философи еллинстии сбирали и составляли грамоту греческуя, и едва уставили мнозими труды, и многыми времены едва сложили («Житие Стефана Пермского»).
Первые два примера свидетельствуют о положительной оценке слова «философ». Третий пример говорит о том, что труды ел-линстих философов не освящены светом истинной христианской веры, следовательно, лексема «философ» обладает отрицательной оценкой с точки зрения православия.
В сознании древнего человека мир делился на «свое» и «чужое», указанный принцип находит отражение в мифологии, ритуалах и обрядах, фольклоре и литературе. В аксиологическом, ценностном плане в языке деление на «свое» и «чужое» проявляется в виде оппозиции «хороший - плохой» с резко отрицательной оценкой всего того, что принадлежит «чужому миру». «Чужой мир» этнически, социально, или культурно (прежде всего, религиозно и идеологически) противопоставлен «своему» и является чуждым и враждебным: «иные
Акрамова С.В.
Аксиологический аспект семантики наименований лица в языке русской агиографии.
роды», «иное племя», «иноземцы» - означало «чужие», враждебные. В более древний период «чужой» означало противник рода, т.е. противник «по крови». В этом проявлялось языческое неприятие врага, «иное» исключало всякие дружеские отношения. Позднее «чужим», «иным» означало противопоставление не «по крови», а «по вере» (оценочное отталкивание чужой веры: чужеземець -иноплеменникъ — поганый (язычник, представитель чужой веры)). Начиная с XIII в. погаными стали называть степных врагов с Востока, а затем и народы, исповедующие ислам.
Так, в сознании древнерусского человека враги государства (иноплеменници, ино-земци) являлись и врагами веры, «неверными» (противниками православия, которое есть Истина). Для выражения семантики чуждости характерно использование сочетаний личного имени с оценочным прилагательным: поганый Мамай (лексема «поганый» имеет значение «очень плохой» не только как враг, но и как «нечистый» с религиозной точки зрения, т. е. не христианин, язычник); бестудный Мамай (лишенный жалости, понятия о чести/морали в христианском их понимании); нечьстивый Мамай, окаанный Мамай (в значении «проклятый»); скверны пес/всЪскверный крымский царь Муратъ-Кирей. Враги государства и народы, исповедующие другие религии или не являющиеся православными, также подвергаются резко отрицательной оценке: нечести-вии немци (в значении «не исповедующие православие», а следовательно, не только враги государства, но и враги «по вере»); поганая/нечестивая латыня (называли нем -цев, «поганый» также в значении «очень плохой») (Тогда быша некия грады царского его достояния Корелския области, на-вЪтуемыи и озлобляемыи от нечестивых латын, иже нарицаюця германе) («Житие царя Федора Ивановича»); нечестивии бол-гари (в значении «не христиане», «враги») (Нечестивии же болгари, гордостию бесовскою возношахуся, паки на благочестие восстают...) («Житие царя Федора Ивановича»); поганые татары/татарови; безбожный царь/беззаконный царь (не знающий
Истины/Закона Божия); неверных стадо/поганых стадо (имеются в виду не христиане).
Резко отрицательной оценке подвергались и служители других религиозных культов («чужих», следовательно, враждебных): волстьви, чародеи, кудесници, чаротворци (. суровейшие мужи, невернии человецы и еще некрещени суще собрашеся мнозе, и от овии суть волстви, а друзии кудесници, инии же чаротворцы и прочии старци их иже стояху за веру свою иже хотяху разъвра-щати веру христьанскую («Житие Стефана Пермского»). Известно бо, вЪды, яко римский папа многими лЪты благочестия отлу-чися и христианской истинной вЪры отпаде («Житие Стефана Пермского»)).
С принятием христианства в языке появляются оценочные номинации, семантика которых восходит к библейским сюжетам. Например, оканьныи - подобный братоубийце Каину. В языческом мировоззрении убийство внутри рода так же воспринималось, как великое нарушение норм, однако значение «окаянный», восходящее к библейскому сюжету было закреплено в языке сначала как «братоубийца», а затем как «проклятый». История братоубийцы Святополка - исходная точка развития княжеских междоусобиц, поэтому имя «окаянного Свято-полка» становится нарицательным обозначением для вероломных князей, отступников, противников идеи единого государства. Авторы житий говорят о родстве не «по крови», а «по духу и нраву». Так, Дмитрий Донской и Александр Невский - сродники Борису и Глебу («свои»). Олег Рязанский именуется сродником Святополка («чужой»). Имеется в виду родство «по вере», «по деяниям», «нраву», хотя Борис и Глеб являлись кровными родственниками Свято-полка.
Проведенный нами анализ позволил выявить следующие особенности аксиологического аспекта семантики номинаций лица в языке русской агиографии XII - XVII вв.
К XVI в. происходит окончательное слияние языческой и христианской культур, котрое отразилось в языке. Ярким примером
этого служит оппозиция «Истина - Неистина», где критерием оценки служит отношение к православной вере.
Под влиянием оппозиции «Истина -Неистина» в оппозиции «Свой - Чужой» происходят следующие изменения: понятие «свой по духу» начинает преобладать над понятием «свой по крови» и критерием оценки становится отношение к православной вере, которая является Истиной ^ Благом ^ Добром. Это связано, в первую очередь, с нарративной функцией житий, а также объясняется тем, что к XVI в. Москва становится не только центром объединенного государства, но и центром православного мира.
Оппозиция «Истина - Неистина» тесно примыкает к оппозиции «Свой - Чужой», т.к. имеет тот же критерий оценки. Истинным признается только знание, связанное с православием. Отсюда и осуждение папы римского как отступника от истинной веры, истинного знания, а также резко отрицательная оценка не только язычников, мусульман, но и народов, исповедующих католицизм (употребление оценочного прилагательного «поганые» в значении «неосвя-
щенные знанием истинной веры» по отношению к народам: «германе», «латыня»).
Таким образом, «соотношение мнения о ценности со шкалой оценок зависит от лингвистически не структурированных систем ценностных представлений - стереотипа, мотивировок, отражающих в лексических знаках ментальность говорящего, формирующих концептуальную картину мира» (4, с. 37).
ЛИТЕРАТУРА
1. Колесов В.В. Философия русского слова. -СПб.: Изд-во «Юна», 2002.
2. Вольф. Е.М. Функциональная семантика оценки. - М.: Изд-во «Едиториал УРСС», 2004.
3. Уфимцева А. А. Лексическое значение: Принципы семиологического описания лексики. - М.: Изд-во «Едиториал УРСС», 2002.
4. Словарь русского языка XI - XVII вв. Вып. I. - М.: Изд-во «Наука», 1975.
Об авторе
Акрамова Светлана Викторовна, учитель русского языка и литературы МОУ «СОШ № 1» с. Грачевка Грачевского района Ставропольского края. Сфера научных интересов - древнерусская литература, семантика языковых единиц. [email protected].
