CC BY
50
направления в истории европейского языкознания. Ее суть состояла не только в том, что ее автор сумел придать универсалистскому оно-масиологизму А. Арно и К. Лансло идиоэтни-ческую форму, но и в том, что он углубил представления о языке как динамической системе, которая постоянно порождает себя через деятельность ее носителей - слушающих и говорящих, оказывая воздействие на их культурное развитие. В. Гумбольдт писал: «Поисти-не в языке следует видеть не какой-то материал, который можно обозреть в его совокупности или передать часть за частью, а вечно порождающий себя организм, в котором законы порождения определены, но объем и в известной мере также способ порождения остаются произвольными» [Гумбольт, 1984, с. 77].
Работы В. Гумбольдта остаются неисчерпаемым источником лингвистической мудрости. Их методологическую доминанту составляет ономасиологизм - позиция, при которой за ведущую принимается точка зрения говорящего на исследуемые языковые явления. Исходя из этой точки зрения, немецкий ученый привнес в науку о языке деятельностно-речевой динамизм, позволяющий упорядочивать языковые явления не по субъективной прихоти исследователя, а в соответствии с их объективной представленностью в актах построения новых слов и предложений.
Библиографический список
1. Гумбольдт, В. Избранные труды по языкознанию [Текст] / В. Гумбольдт. - М. : Прогресс, 1984. - 400 с.
2. Соссюр, Ф де. Труды по языкознанию [Текст] / Ф. де Соссюр. - М. : Прогресс, 1977. - 696 с.
УДК 81’ 42 ББК 81.001.6
Н.Н. Казыдуб
АКсИОЛОГИЧЕсКАЯ стРЕЛА ВРЕМЕНИ: ценностные смыслы в исторически изменяющемся дискурсе
Статья посвящена рассмотрению ценностных смыслов в исторической перспективе, которая формируется значимыми сущностями и их преобразованиями. Выявлена дискурсивная мотивация концептуальных, семантических и прагматических трансформаций, установлено их когнитивное содержание и обозначены векторы идеологического и лингвистического выбора человека говорящего.
Ключевые слова: аксиология; ценностный смысл; дискурс; исторический фактор; трансформация; идеологический выбор; прагматический контекст
NN. Kazydub
AxIOLOGICAL arrow OF TIME: value concepts in the historically changing discourse
The article considers value concepts in the historical perspective, which is constituted by meaningful entities and their transformations. The discourse motivation of conceptual, semantic and pragmatic transformations is revealed, their cognitive content is defined and vectors of ideological and linguistic choices of homo loquens are outlined.
Key words: axiology; value concept; discourse; historical factor; transformation; ideological choice; pragmatic context
В современной лингвистической науке распространяется понимание слова как события, переживаемого языковой личностью в аксиологическом модусе. В связи с этим укрупняется аксиологическая проблематика, включающая ценностное обоснование дискурсивного взаимодействия и ценностный выбор че-
ловека говорящего при набрасывании и порождении смысловых значимо-стей бытийного контекста. «Набросок смысла бытия вообще - рассуждает М. Хайдеггер - может осуществиться в горизонте времени» [Хайдеггер, 2003, с. 268]. В преломлении к аксиологической тематике это положение конкретизи-
руется C. Коули: «Смыслопорождение возникает в действиях по реализации значимостей на аксиологической шкале времени [Коули, 2009, с. 222]. Тем самым в методологическое описание аксиологического содержания когниции и коммуникации вводится исторический фактор, а именно: созвучие ценностных систем ритму истории, формирующемуся, согласно М.К. Мамардашвили, сцеплениями и кристаллизациями смыслового содержания (непрерывное действие) и его преобразованиями (свободное действие) [Мамардашвили, 1996, с. 27]. Осмысление исторического развития как свободного решения человека, познающего, осваивающего и преобразовывающего окружающую среду, содержится также в [Сен, 2004]. Однако высказывается и другая точка зрения: «Хотя мы чувствуем, что мы управляем ситуацией, наши переживания зависят от неосознанных процессов, или когнитивного рассеивания [Коули, 2009, с. 202]. Вне зависимости от полемики относительно модуса смысловых, в том числе аксиологических, преобразований сохраняется методологическая доминанта - значимость исторической рефлексии для конструирования и интерпретации индивидуальных и коллективных аксиосфер.
История, как пишет И.В. Пешков, есть «не только цельная диахрония, история — прежде всего цельная синхрония: синхрония большого времени, которую можно рассматривать как важную стадию изучения общающегося человека» [Пешков, 1998, с. 12]. Показательной в этом отношении является реконст-рукция эволюционной линии концепта LOVE в британской культуре [The Oxford Book of English Love Stories, 2003]. Именно в этом контексте феномен ценности приобретает социальноэвристическую нагрузку как со-бытие мысли и дейст-вия. Измерение «здесь-и-сейчас» с необходимостью содержит регрессивные и прогрессивные включения ценностных смыслов, что согласуется с методологическим тезисом о континууме бытия и сознания [Мамардаш-вили, 1996, с. 27].
Конгруэнтным данному тезису является положение о том, что оценочное измерение картины мира и дискурса определяется жизненным миром человека и социума, осуществляющими непрерывный поиск своей идентичности в направлении от пережитого (актуаль-
ного) к ожидаемому (потенциальному) [Лингвистика и аксиология, 2011, с. 7-8].
С учетом взаимообусловленности регрессивного и прогрессивного, актуального и потенциального, парадигмального и экспериментального в горизонте ценностных ориентаций и ценностных предпочтений есть основание ввести в методологическую речь образ аксиологической стрелы времени, посредством которой раскрывается историческая диалектика аксиологического переживания окружающего мира. Образ аксиологической стрелы времени поддерживается методологическими тезисами о 1) темпоральности бытия: «...модусы и дериваты бытия в их модификациях и ветвлениях действительно становятся понятны из рассмотрения времени» [Хайдеггер, 2003, с. 35]; 2) о существовании пространственновременной протяженности бытия и действия знания [Мамардашвили, 1996, с. 36] и 3) необходимости размыкания и даже разрушения этой протяженности в ходе и в целях обеспечения поступательного движения человеческой мысли [Там же].
Принимая во внимание деятельностную природу смыслообразования и смыслосохра-нения, правомерно считать единицей методологического описания событие - «вечно живое, небезразличное к тому, что будет, тянущее за собой прошлое и предопределяющее будущее» [Там же. С. 74].
событийная интерпретация аксиологической (ценностной) картины мира встраивает ценностные смыслы в мировую единую линию развития ценностного содержания окружающей среды, синтезируемого посредством ориентирующего дискурса. В терминах М.К. Мамардашвили, «мировые линии есть линии, объединяющие времено-подобные точки (через которые пробивается трансцен-дирующее напряжение)» [Там же. С. 158].
Помещая аксиологическую проблематику в событийную рамку, вводим в круг рассмотрения порождающие системы, среды и операторы, обеспечивающие преобразующую деятельность человеческого сознания.
Среди порождающих систем критическую значимость имеют живые системы (организмы). Их уникальность определяется рядом факторов, а именно:
^ Организмы автопоэтичны; они организованы по типу динамического целого, под-
держание которого обеспечиваются всеми другими процессами.
^ Организмы развиваются центробежно, что способствует интеграции их составляющих в единое целое.
^ Организмы эволюционируют длительное время в условиях естественного отбора в соответствии с критериями жизнеспособности и успешного воспроизводства.
^ Организмы обладают врожденными и приобретенными ценностными системами, регулирующими поведение организма и его адаптацию [Златев, 2006, с. 346348].
Важной является мысль о том, что организмы самостоятельно порождают системы регуляции деятельности на основе принципа мягкой сборки в режиме структурного и функционального сопряжения мозга, окружающей среды и тела [Коули, 2009, с. 193]. Особо следует отметить роль языка в конструировании событий в условиях исторически изменяющегося контекста. Вербальные средства, замечает С. Коули, «накладывают ограничения на наши действия в ходе того, как, действуя в иных временных шкалах, мы координируем эти действия, оценивая социальные события и управляя ими» [Там же]. Симметричным является положение о наделении дискурса статусом системного оператора, обеспечивающего взаимный контроль мышления и реального мира [Beaugrande, 1994, р. 5].
Порождающей средой следует признать кризис. Кризис создает условия для размыкания аксиологической цепи, обозначая при этом векторы поиска альтернативных аксиологических решений.
Сегодня кризисные ситуации создаются глобальными проблемами, осмысление которых строится на следующих презумпциях:
^ глобальные проблемы затрагивают все бытие, ставшее проблематичным;
^ глобальные проблемы образуют систему, требующую системного решения;
> системное решение требует объединенных усилий всего человечества, впервые выступающего как осознанно действующий планетарный субъект [Панарин, 2002, с. 21].
Обозначается ряд кризисов, а именно:
❖ кризис идеи прогресса;
♦♦♦ кризис принципа реальности;
❖ кризис преобразующей воли;
❖ кризис инвестиционного духа [Там же].
Кризис рассматривается как порождающая среда, так как он не только эксплицирует нарушение равновесия между аксиологической системой и объективной реальностью, но и формирует «социальный заказ» в связи с изменившимися запросами прагматического контекста. Кризисные ситуации запускают поиск альтернативных аксиологических векторов социального развития.
Процедурное обеспечение такого поиска можно содержательно охарактеризовать с применением инструментария, разработанного И.В. Пешковым [Пешков, 1998]. Ключевым является понятие изобретения, которое определяется как поиск ответственного поступка, мотивированного порождающей средой -кризисом ритуала. Кризис ритуала существует в трех ипостасях: кризис нарушения ритуала, кризис существования и кризис обновления. В зависимости от характера кризиса формируются различные порождающие среды: судебная, игровая и совещательная. Эти среды согласуют содержание кризиса с новой формой, в которой разрешается этот кризис. Поступательная игра смысла реализуется в трех фазах:
1) этическая позиция ответственно выбирает ту точку зрения, к которой будет приложено человеческое отношение и которая будет совершенствовать человеческие взаимоотношения (изменение ритуала в результате его кризиса);
2) ответственная позиция освобождает от рутинного взгляда на предмет, дает возможность предмету проявить свою заданную сущность, раскрыть наиболее полно его потенции;
3) новая позиция формулирует наиболее актуальную для другого сторону изобретения [Там же. С. 95].
Установлено, что кризисные (порождающие) ситуации профилируют диалоговую тенденцию в социальном и речевом взаимодействии. Таким образом, изобретением становится диалог культур, в ходе которого восполняются дефициты аксиологической интерпретации эпохальных смыслов. Диалог культур
- самый востребованный тип современного дискурса, ибо он отвечает вызовам новой реальности человеческой цивилизации.
В условиях развивающегося диалога культур особую значимость приобретает проблема сохранения и согласования культурных и социальных идентичностей. Критическое значение феномена идентичности - разные ипостаси идентичности представлены в [Crystal, 2003] - для современного дискурса определяется тем, что она формирует уникальные модели мировидения и миропонимания, асимметрия которых преодолевается напряженной работой ценностно-нормативного характера. С учетом разности когнитивного освоения и эмоционального переживания окружающего мира прогнозируются очаги напряженности, или интолерантности, которые могут стать серьезным, а иногда и непреодолимым барьером для успешного межкультурно-го и межэтнического взаимодействия. Очаги интолерантности создают риски, как-то: недоверие, непонимание, иллюзорные представления и ошибочные интерпретации. Устранение таких рисков требует когнитивных усилий языковой личности, в основу которой полагается базовая категория - качество отношения человека к Другому. «Как человек общается -вот главная проблема», справедливо замечает И.В. Пешков [Пешков, 1998, с. 9].
Именно эта категория вводит в поле зрения языковой личности толерантность в качестве ресурса, обеспечивающего возможность симметричного переживания обсуждаемых смыслов и - как следствие - достижение дискурсивного консенсуса. Есть основание утверждать, что толерантность в разных своих ипостасях (как идеология, как стратегия и как ак-сиологема) становится контуром, регулирующим порождение дискурса, содержащего инструменты разрешения идеологических противоречий и межкультурных несоответствий. Представляется, что характеристиками такого дискурса являются:
■ аутентичность, т. е. естественность когнитивного решения, языкового выбора и дискурсивного оформления;
■ бесконфликтность в смысле предпочтения конструктивных сценариев обсуждения проблемной ситуации;
■ искренность;
■ ответственность (социальная и коммуникативная);
■ сопереживание.
Для того чтобы эти характеристики были реализованы в дискурсе, требуется мягкая сборка когнитивных и языковых ресурсов человека общающегося, в совокупности своей обеспечивающих сбалансированное сочетание таких личностных параметров, как воля, интеллект и эмоции.
Установлено, что асимметрия дискурсивного взаимодействия порождается, прежде всего, несовпадением ценностей, объективируемых аксиологемами - языковыми репрезентантами ценностных смыслов [Казыдуб, 2009]. По мнению ряда исследователей, в дискурсивном взаимодействии самое значительное количество очагов интолерантности создается вследствие несовпадения таких ценностей, как: равенство, уважение, вежливость, честность, пунктуальность.
Согласование этих ценностей вполне может осуществляться в рамках дискурса вежливости, который насыщен этикетными формулами, образующими прагматический контекст бесконфликтного общения. Вежливость
- это такт. Вежливость - это мягкая дискурсивная упаковка. Наконец, вежливость - это оператор, гармонизирующий дискурсивное взаимодействие посредством исключения конфликтем и включения гармонем, порождающих благоприятную дискурсивную среду. Эти параметры вписывают вежливость в идеологию бесконфликтного дискурса по линии сопряжения этических конвенциональных смыслов, значительно снижающих, а то и вовсе исключающих риск развития конфликтного сценария. Однако вежливости свойственны дефициты, основным из которых становится ее ритуальность, что не позволяет считать дискурс вежливости, в терминах Дж. Пауэлла [Пауэлла, 1969], аутентичной коммуникацией.
Этот факт становится мотивом, обосновывающим поиск иного дискурса, обладающего более высокой разрешающей способностью в плане допущения иной ментальности. Такому условию удовлетворяет дискурс доверия. Основное его преимущество заключается в том, что основан не на ритуале, а на ответственном поступке, который предполагает креативную деятельность языковой личности и ее готовность к аутентичному, доверительному диалогу с собеседником. Характеристиками дискурса доверия являются:
> вера;
> справедливость;
> солидарность;
> взаимные обязательства, которые становятся залогом долгосрочных, взаимообо-гащающих взаимодействий.
Дискурс доверия сохраняет социальную энергетику и эмоциональную насыщенность как условие развития социальных практик и социальных контактов. Именно дискурс доверия способен обеспечить формирование толерантного социума не на основе культурного и социального разоружения, а с сохранением культурных и социальных идентичностей. Историческая перспектива «вежливость-доверие» влечет за собой концептуальный, семантический и прагматический сдвиги: от концепта ОБЩЕСТВЕННОЕ ЛИЦО к концепту ОТКРЫТОЕ СОЗНАНИЕ, от семантики мены к семантике дара, от прагматики ритуала к прагматике ответственного поступка.
Рассмотрим эти сдвиги подробнее.
Концепт ОБЩЕСТВЕННОЕ ЛИЦО профилирует презентационную составляющую языковой личности. Стратегическая задача -сохранить «лицо» (свое и собеседника) - решается посредством функционально специализированных тактических приемов, как-то:
•S исключение «неудобных» тем;
•S церемониальный язык;
^ преобладание клишированных фраз;
S косвенные речевые акты.
Системным оператором является конгруэнтность, предполагающая умение демонстрировать уверенность, искренность, компетентность, отсутствие волнения и сомнения.
Концепт ОТКРЫТОЕ СОЗНАНИЕ основывается на когнитивной и эмоциональной конвергенции и включает раскрытие самых разных параметров языковой личности, которая:
• думает,
• чувствует,
• рассуждает,
• оценивает,
• любит,
• верит,
• ненавидит,
• испытывает чувство страха,
• надеется и т. д. [Powell, 1969, p. 8].
ОТКРЫТОЕ СОЗНАНИЕ включает в дискурс экспрессивы - речевые акты, раскрывающие для собеседника «сокровенные» смыс-
лы и все многообразие человеческих переживаний и эмоций.
Семантический сдвиг обусловлен существованием идеологической дилеммы, которая ставит языковую личность перед стратегическим выбором: строить свою социальную и дискурсивную деятельность на отношениях мены или отношениях дарения. А.С. Панарин формулирует этот аксиологический выбор следующим образом: могут ли наши отношения целиком основываться на контракте [Панарин, 2002, с. 79]? С опорой на его концепцию обозначим основные линии расхождения значений мены и дара:
Значение
мены дара
тиражируемость опыта уникальность опыта
формальность дискурсивных практик неформальность дискурсивных практик
отказ от моральных и социальных обязательств принятие моральных и социальных обязательств
поверхностные и мгновенные связи между людьми долгосрочные и нерасторжимые связи между людьми
рассеивание социального капитала приращение социального капитала
эквивалентность обмена аффицирование чувства признательности
дефицит доверия взаимное доверие
Сопоставление мены и дара как конкурирующих значений выявляет дефициты мены в плане формирования экологической среды обитания человека, с одной стороны, и идеологический потенциал дара как аксиологического вектора развития современного дискурса, с другой стороны. Справедливо утверждение А.С. Панарина: «И все же перед лицом глобальных проблем нам приходится признать, что восприятие окружающего мира как высшего дара, как благодати, обязывающей нас к ответному отношению, более всего приближает к экологическому императиву современности» [Панарин, 2002, с. 81]. Если согласиться с точкой зрения С. Коули о том, что человеческая семантика базируется на коннотациях [Коули, 2009, с. 222], то можно утверж-
дать, что значение дара тонко нюансировано в плане его эмоционально-оценочного переживания именно коннотациями ключевой номинации. Лексема дар коннотирует такие смыслы, как: вдохновение, инициативное обеспечение, человеческое участие, личная вовлеченность. Являя себя в горизонте дарения, эти смыслы переключают дискурсивную риторику в режим конструктивного, согласованного обсуждения кризисных контекстов и ситуаций.
Третий сдвиг состоит в смене ритуального поведения ответственным поступком. Ритуал определяется как последовательность символически значимых действий; и такая последовательность закреплена традицией [Карасик, 2004, с. 333]. Функционал ритуала включает следующие составляющие:
> констатировать нечто;
> интегрировать участников социального взаимодействия в единую группу;
> мобилизовать их на выполнение определенных действий или выработку определенного отношения к чему-либо;
^ закрепить коммуникативное действие в особой заданной форме, имеющей сверх-ценный характер [Там же].
Ответственный поступок согласуется с тезисом о свободном действии преобразующей воли. Свобода, по утверждению А.С. Панари-на, «воплощает высший тип социальности, в котором всякое внешнее понуждение и помы-кание снимается внутренним напряжением требовательного к себе в силу высокой самооценки и достоинства самодеятельного духа [Панарин, 2002, с. 21]. Ответственный поступок мотивируется интенциональностью языковой личности как когнитивного и социального субъекта, ведущего творческий диалог с окружающим миром.
Методологическим инструментом моделирования концептуального, семантического и прагматического аспектов аксиологических преобразований может стать диалектический алгоритм, разработанный А. Грейма-сом [Греймас, 2004], сущность которого заключается в сочетании позитивной и негативной интерпретации исследуемых аксиоло-гем посредством исследовательских процедур распространения и уплотнения.
Изучение исторических преобразований ценностных смыслов в терминах концепту-
ального, семантического и прагматического сдвигов раскрывает взаимообусловленность и сопряженность различных параметров дискурсивной среды, порождаемой интенцио-нальностью человека говорящего.
Библиографический список
1. Греймас, А-Ж. Структурная семантика : Поиск метода [Текст] / А-Ж Греймас; пер. с фр. Л. Зиминой.
- М. : Академический Проект, 2004. - 386 с.
2. Златев, Й. Значение=жизнь (+культура) : Набросок единой биокультурной теории значения [Текст] / Й. Златев; авториз. пер. с англ. Т. Л. Верхотуровой и А.В. Кравченко // Studia Lingüistica Cognitiva.- М. : Гнозис, 2006. - Вып. 1. Язык и познание : Методологические проблемы и перспективы. - С. 308361.
3. Казыдуб, Н.Н. Аксиологические системы в языке и речи [Текст] / Н.Н. Казыдуб // Вестник ИГЛУ-2009. - № 2 (6). - С. 132-137.
4. Коули, С. Дж. Понятие распределенного языка и его значение для волеизъявления [Текст] / С. Дж. Коули; пер. с англ. А.В. Кравченко // Studia lingüistica cognitiva. - Иркутск : Изд-во БГУЭП, 2009. Вып. 2. Наука о языке в изменяющейся парадигме знания.
- С. 192-227.
5. Карасик, В.И. Языковой круг : личность, концепты, дискурс [Текст] / В.И. Карасик.- М. : Гнозис, 2004. - 390 с.
6. Лингвистика и аксиология : этносемиометрия ценностных смыслов [Текст] : кол. монография; отв. редактор Л.Г. Викулова. - М. : ТЕЗАУРУС, 2011.
- 352 с.
7. Мамардашвили, М.К. Стрела познания (набросок естественно-исторической гносеологии [Текст] / М.К. Мамардашвили. - М. : Языки русской культуры, 1996. - 303 с.
8. Панарин, А.С. Православная цивилизация в современном мире [Текст] / А.С. Панарин. - М. : Алгоритм, 2002. - 496 с.
9. Пешков, И.В. Введение в риторику поступка [Текст] / И.В. Пешков. - М. : Лабиринт, 1998. - 288 с.
10. Сен, А. Развитие как свобода [Текст] / А. Сен. - М. : Новое издательство, 2004. - 427 с.
11. Хайдеггер, М. Бытие и время [Текст] / М. Хайдеггер; пер. с нем. В.В. Бибихина. - Харьков : Фолио, 2003. - 503 с.
12. Beaugrande, R. de Cognition, Communication, Translation, Instruction. The Geopolitics of Discourse [Text] / R. de Beaugrande. Language Discourse and Translation in the West and Middle East; ed. by R. de Beaugrande, A. Shunnanq and M.H. Helief. - Amsterdam; Philadelphia : John Benjamins Publishing Company, 1994. - P. 1-22.
13. Crystal, D. The Cambridge Encyclopedia of Language [Text] / D. Crystal. - Cambridge : Cambridge University Press, 1997. - 487 p.
14. Powell, J. Why Am I Afraid to Tell You Who I Am. Insights into Personal Growth. - Allen, Texas : Tabor Publishing, 1969. - 125 p.
15. The Oxford Book of English Love Stories [Text] / ed. by J. Sutherland. - New York : Oxford University Press, 2003. - 452 p.
