CC BY
129
К. В. Вержбицкий АГРИППИНА СТАРШАЯ:
ЖЕНЩИНА В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ ИМПЕРАТОРСКОГО РИМА
Важным новшеством эпохи раннего Принципата стало появление на римской политической авансцене знатных дам, пользующихся исключительно большим влиянием на государственные дела. Хрестоматийными примерами здесь могут служить жены императоров: Ливия Друзилла, супруга Октавиана Августа, или жены Клавдия, сначала Мессалина, а затем - Агриппина Младшая. Отмеченное возрастание роли женщин в большой политике в век Юлиев-Клавдиев не было явлением случайным: Октавиан под именем Августа сделался первым гражданином Вечного Города и дом Цезарей оказался таким образом во главе римской аристократии. Отношения внутри императорской фамилии, в которых далеко не последнюю роль играли женщины, естественно, самым непосредственным образом влияли на политические процессы.
Это влияние, разумеется, не могло быть влиянием прямым, поскольку, как известно, женщины в древнем Риме были лишены политических прав, в том числе и в период Империи. Римское право формулировало эту особенность положения женщины следующим образом: «Feminae ab omnibus officiis civilibus vel publicis remotae sunt», т.е. женщины в ту далекую эпоху были отстранены от всех официальных действий как публичного, так и частного характера (D., L, 17, 2, рг.).
В силу указанных обстоятельств, политическое влияние той или другой женщины в императорском Риме было напрямую обусловлено ее отношением к обличенным властью мужчинам, в особенности тем положением, которое занимали в обществе и государстве ее муж или сын. Так, уже упоминавшиеся императрицы Ливия Друзилла и Агриппина Младшая играли выдающуюся роль в те периоды, когда у власти находились их мужья и сыновья: Ливия - в правление Августа и Тиберия, Агриппина - в царствование Клавдия и Нерона.
Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что именно обеспечение возможно более высокого статуса своему мужу, сыну или внуку нередко становилось главной целью римской женщины-политика. Жена Августа Ливия активно расчищала путь к власти для своих детей от первого брака, Тиберия и Друза Неронов, Агриппина Младшая - для Луция, рожденного ею в браке с Домицием Агенобарбом и вошедшего в историю под именем Нерона, вдова Друза Антония - для своего внука Гая Калигулы и т.д.
Таким образом, оказывается возможным определить приоритетную сферу интересов римлянок, вовлеченных в большую политику. Их устремления концентрировались главным образом в сфере поддержки доступными им средствами родственнйков-мужчин, а так как, говоря о женщинах в римской политике эпохи Принципата, мы имеем в виду в первую очередь женщин, принадлежащих к правящей семье, названную сферу интересов можно с полным правом охарактеризовать как династическую.
© К.В. Вержбицкий, 2007
Уже правление второго римского императора, Тиберия, продемонстрировало всю важность и болезненность династического вопроса для основанного Августом режима Принципата, предоставив вместе с тем возможность заявить о себе сразу нескольким женщинам-политикам. По меткому выражению немецкого историка Карла Криста1, при Тиберии «небольшой круг женщин достиг большего влияния на римскую политику, чем когда-либо ранее». Наибольший интерес из них, безусловно, представляет личность невестки принцепса, неукротимой2 Агриппины, некоторое время игравшей роль своеобразного центра для консолидации оппозиции Тиберию.
Агриппина Старшая была дочерью Марка Випсания Агриппы и Юлии, дочери Августа, которую основатель Принципата последовательно выдавал замуж за своих предполагаемых наследников: сначала за Марцелла, потом - за Агриппу и, наконец - за Тиберия. Когда во 2 г. до н.э. ее мать, женщина необузданного сексуального темперамента, была сослана своим отцом на остров Пандатерию по обвинению в прелюбодеянии, юной Агриппине было около двенадцати лет (род. в 14 г. до н.э.). В 5 г. н.э. наша героиня стала супругой Цезаря Германика, сына Друза, младшего из сыновей Ливии, про которого говорили, что мать, тогда еще жена Нерона, зачала его от Августа (Suet. Claud., 1). Их брак был счастливым, и Агриппина родила своему мужу девятерых детей, трое из которых умерли в младенческом возрасте. Таким образом, супруги и их дети могли служить живым воплощением того идеала крепкой и многодетной семьи, который усиленно пропагандировался литературой эпохи Августа, близкой к официальным кругам. В отличие от своей матери, предпочитавшей общество привлекательных молодых мужчин семейным радостям, Агриппина вела жизнь добропорядочной римской матроны, матери семейства, окруженной многочисленным потомством. Однако неистовый характер Юлии жил в ее дочери и со временем должен был найти себе какое-то проявление.
Будущее показало, что сферой самореализации для Агриппины станет не личная жизнь, как у ее матери, но политика. Увидеть своего мужа и себя рядом с ним во главе Империи, было ее заветной мечтой (Suet. Tib., 53), мечтой, увы несбывшейся, вследствие безвременной кончины Германика. Оставляя в стороне вопрос о причинах этой загадочной смерти, заметим только, что друзья и близкие Германика, включая Агриппину, были твердо убеждены в причастности к этому делу не только Пизона и Планцины, но и самого принцепса (Joseph. A. J„ XVIII, 2,5; Tac. Ann., II, 59-61; 69; 72; Suet. Calig., 1-2; Dio., LVII, 18). Оставшаяся в 30 с небольшим лет вдовой, Агриппина сделала все от нее зависящее, чтобы достойно почтить память покойного мужа, лично доставив тело супруга в Италию, хотя плавание зимой по бурному морю таило в себе немало опасностей. Высадка Агриппины в Брундизии и следование траурной процессии в Рим по знаменитой Аппиевой дороге вылились в грандиозную манифестацию, когда толпы людей всех сословий и званий состязались друг с другом в изъявлениях скорби. По-видимому, обеспокоенный этими проявлениями народной печали Тиберий постарался обставить погребение Германика как можно скромнее, подав тем самым новый повод для обвинений в свой адрес (Tac. Ann., Ill, 6).
Конечно, воздавая должное памяти супруга, Агриппина в первую очередь выпол-. няла долг верной жены, однако, надо полагать, ею двигали отнюдь не только боль утраты и скорбь об усопшем. Смерть Германика означала для нее крушение надежд когда-либо занять в императорской семье то место, на которое - в этом Агриппина была уверена - ей дает право ее происхождение. В том, что она уже давно занимала это место в сердцах римлян, вдова могла еще раз убедиться во время похорон мужа: граждане Вечного Города не только горевали об оставившем их молодом Цезаре, но и превозносили
его супругу, Агриппину как единственную, в чьих жилах струилась кровь божественного Августа (ibid., 4).
Тацит особо подчеркивает то раздражение, которое вызвали у Тиберия известия о происходившем во время похорон и произносившихся там речах (ibid.). Следует иметь в виду, что апелляция к памяти Августа служила при Тиберии одним из краеугольных камней идеологии режима. В силу пиетета, которым было окружено имя Августа в правление его наследника, разговоры на похоронах Германика были восприняты как своего рода политические заявления. Они показали Тиберию наличие оппозиции ему и его режиму, причем то была оппозиция особого рода. Говоря о ее характере, представляется возможным определить его как династический, поскольку в основе лежал конфликт двух ветвей императорского дома, представленных, соответственно, Тиберием и семьей Германика.
В 23 г. внезапная смерь настигла уже родного сына Тиберия, Друза, по практически единодушному мнению наших источников, отравленного префектом претория Сеяном (Tac. Ann., IV, 3, 7-11; Suet. Tib., 62; Dio., LVIII, 11). Эта новая смерть в императорской семье, независимо от ее истинных причин, на счет которых в науке не существует единого мнения, повлекла за собой важные последствия как для Тиберия, вынужденного принять меры, чтобы обеспечить будущее своего внука от Друза, Тиберия Гемелла, так и для Агриппины, пробудив в ней затихшие было после смерти Германика честолюбивые планы. Не сумев взойти на политический Олимп как императрица, она надеется достичь своей цели в качестве матери принцепса. Ее сыновья, Нерон, Друз и Гай, и по возрасту, и своему происхождению от Августа лучше подходили к роли наследников, чем ребенок Гемелл, родной внук императора. На их стороне была та всеобщая любовь, которой при жизни пользовался их отец, Цезарь Германик, и которая теперь, словно бы по наследству, перешла к его семье; вокруг них вновь сплотились многие прежние сторонники их отца, увидевшие в печальных событиях 23 г. шанс пробиться в высшую политическую элиту Рима. Наконец, буквально перед глазами Агриппина имела соответствующий пример Ливии, всемогущей матери Тиберия.
В правление своего сына вдова Августа продолжала пользоваться большим влиянием и была окружена всеобщим уважением и почетом. Косвенным свидетельством прочности позиций Августы в императорской семье могут служить посвятительные надписи с ее именем. В них вдовствующая императрица именуется дочерью божественного Августа3, матерью мира (genetrix orbis) (CIL, II, 2038) и новой Церерой (Cerera nova)4 (ILS, 121). Это заключение подтверждается и данными нумизматики: имя и изображение Ливии несколько раз встречается на относящихся ко времени Тиберия монетах, выпущенных провинциальными городами Римской империи (Rushforth, р. 67, п. 50 f.)5.
О значительном политическом весе и большом влиянии Ливии может свидетельствовать хотя бы ее активность в момент перехода власти к Тиберию. В частности, именно она вызвала Тиберия из Иллирии в Нолу и держала в тайне смерть Августа до тех пор, пока на Планазии не был умерщвлен Агриппа Постум (Tac. Ann., I, 5; Suet. Tib., 22). По-видимому, не случайно в источниках сохранились имена некоторых подруг Ливии, таких как Планцина или Ургулания, упоминаемые Тацитом наряду с именами римских сенаторов и консулов. Составляя окружение Августы - нечто вроде двора королевы-матери в европейских монархиях Нового времени - эти дамы играли, надо полагать, далеко не последнюю роль в современных им закулисных интригах6.
В наших источниках сторонники семьи Германика именуются «партией Агриппины» - pars Agrippinae. Тацит приписывает честь введения этого выражения в оборот
г
префекту претории Сеяиу, доносившему Тиберию о том, что «esse qui se partium Agrippinae vocent» - «есть такие, которые открыто заявляют о своей принадлежности к партии Агриппины»7 (Тас. Ann., IV, 17). Это утверждение нашего автора выглядит вполне вероятным, поскольку термин pars в указанном контексте, очевидно, имеет негативный оттенок: раскол государства на partes и factiones считался в Риме одним из проявлений его кризиса и верным признаком приближающийся гражданской войны. В начале диалога «О государстве» (1,17,19 sq.) Цицерон рисует образ двух солнц, символизирующий, как видно из дальнейшего изложения, раскол Республики на враждебные станы; в полном соответствии с этой моделью Август в своих «Деяниях» характеризует эпоху Гражданских войн как время, когда государство находилось под гнетом узурпировавшей власть партии (RgdA, 1). Поэтому употребление указанного термина для обозначения приверженцев дома Герма-ника Элием Сеяном, пытавшимся, как явствует из сообщения наших источников, сыграть на подозрительности Тиберия и использовать сложные отношения в императорской семье в своих целях (Тас. Ann., IV, 17), выглядит вполне логичным.
Термин «партия» (pars) в Риме традиционно сопрягался с прилагательными, образованными от личных имен: pars Pompeiana, pars Clodiana и проч.8; эти, как их иногда называют «личные партии», заняли прочное место на страницах исторических исследований со времен М. Гельцера, Ф. Мюнцера и Р. Сайма9. В «Анналах» данный термин впервые соединяется с именем женщины: невестка Тиберия как бы включается в длинный ряд политиков, в разное время выступавших в Риме лидерами партий, от которых группировка Агриппины принципиально не отличалась. Основанная на тех же отношениях покровительства, дружбы и взаимной верности, pars Agrippinae действовала, однако, в принципиально иных исторических условиях, главными из которых были: наличие существующего уже длительное время авторитарного режима, падение политической активности граждан и относительная стабильность социально-политической ситуации.
В конечном итоге именно эти исторические условия определили относительную слабость партии Агриппины и ее сравнительно быстрый разгром Тиберием и Сеяном в ходе серии показательных процессов. Другой причиной было отсутствие у нее после смерти Германика полноценного лидера: его сыновья были еще слишком молоды10 и не успели сделать никакой карьеры, а Агриппина, несмотря на широкую популярность, не могла сама претендовать на верховную власть, ибо последняя, как, впрочем, и политика вообще, считалась в Риме уделом мужчин. Выходом из создавшейся ситуации могло бы стать новое замужество Агриппины: ее супруг обрел бы таким образом право на власть, а сторонники - политического лидера, способного в полной мере защитить их интересы. Под 26 г. Тацит помещает сообщение, заимствованное им из мемуаров Агриппины Младшей, о том, что вдова Германика попросила принцепса выдать ее замуж, но Тиберий, прекрасно понимая заключенный в просьбе невестки подвох, счел за лучшее уклонится от прямого ответа (Тас. Ann., IV, 53).
В 24-29 гг. против некоторых наиболее преданных друзей Агриппины - Гай Си-лия, Созии Галлы, Клавдии Пульхры, Тития Сабина, Азиния Галла - организуется ряд судебных дел, цель которых - создать вокруг семьи Германика атмосферу опасности и страха и вынудить ее сторонников перейти в другой лагерь (ibid., IV, 17). Провокационные обвинения в адрес тех немногих, кто в этой ситуации отваживался демонстрировать свою близость к опальной внучке Августа, готовили общество к тому, что в отношении Агриппины и ее детей в скором времени будут приняты строгие меры.
В 29 г. умерла императрица Ливия, мать Тиберия (Tac. Ann., V, 1). “Можно согласиться с мнением А.Б. Егорова о том, что Ливия, питавшая к Агриппине давнюю неприязнь, обычную между невесткой и свекровью, тем не менее каким-то образом сдерживала развитие конфликта, страшась распада правящего дома11. Ее смерть развязала Тиберию руки.
Принцепс послал в сенат письмо, полное обвинений против Агриппины и ее старшего сына, Нерона, надеясь получить от сената санкцию на расправу с ними. Однако сенаторы, по совету одного из них, Юния Рустика, самоустранились от участия в этом деле (Tac. Ann., V, 3 sqq.), что, впрочем, нисколько не помешало Тиберию сослать вдову Германика на остров Пандатерию, а ее старшего сына Нерона - на Понтию, где в 30 г. он вынужден был совершить самоубийство. По свидетельству Светония (Tib., 53 sq.), Агриппина и ее старший сын были объявлены врагами Отечества, так что сенаторам, кажется, все же пришлось «одобрить» расправу с семьей Германика, вероятно, уже post factum. По-видимому, в том же 30 г. был инспирирован процесс против Друза, закончившийся его осуждением. Из большой семьи Германика уцелел лишь его младший сын, Гай Калигула, с лета 31г. живший в резиденции Тиберия на острове Капри. Сеян через своего клиента Секстия Пакониана начал готовить против него процесс, но не успел довести дело до конца (Tac. Ann., VI, 3; 25; Dio., LVII, 22).
Падение и казнь Сеяна12, смертельного врага дома Германика, не внесли перемен к лучшему в судьбу Агриппины и Друза. Сведения о последних годах их жизни в источниках крайне скудны; ясно лишь, что обращение с ними было очень суровым: их держали под строгим надзором, перевозили с места на место только в кандалах, жестоко избивали. Приставленные к ним стражники должны были следить, чтобы они не смогли положить конец своим мучениям: отказавшуюся от пищи Агриппину ее тюремщики некоторое время кормили насильно, заталкивая еду ей в рот (Suet. Tib., 53 sq.). Когда же настойчивость гордой женщины пересилила упорство надзирателей (33 г.), Тиберий, по свидетельству Светония, не постеснялся принять от сената награду за то, что не казнил невестку и не бросил ее тело в Гемонии, как было принято поступать с государственными преступниками; эту награду император посвятил в храм Юпитера Капитолийского (ibid., 53).
Друз, которого Тиберий держал в заточении в подземелье Палатинского дворца, по-видимому, на случай возможных осложнений с Сеяном13, прожил до 33 г. Однако после того как надобность в нем отпала, Тиберий уморил юношу голодной смертью (ibid., 54).
В 37 г. Гай Калигула, только что вступивший на престол, лично перевез прах матери и брата Нерона в Рим и поместил их останки в мавзолее Августа (Suet. Calig., 15). В память Агриппины по решению сената была отчеканена серия бронзовых монет с ее профилем на аверсе; на реверсе помещались надпись «S. P. Q. R. MEMORIAE AGRIPPINAE» и изображение двуколки, запряженной парой мулов (ВМС. Emp., I, Cal. 81 = Rushforth, p. 71, no. 57). По свидетельству Светония (Calig., 15; 23) и Диона Кассия (LIX, 20), Калигула стремился выдвинуть на первый план ту ветвь императорского дома, к которой принадлежал он сам, - потомков Друза, младшего брата императора Тиберия. Следовательно, монеты данной серии являются не просто памятником сыновней любви Гая Цезаря, но ценным источником информации о династической политике этого принцепса. Имя неукротимой Агриппины последней раз упоминается в связи с династической политикой и династической борьбой, активной участницей которой она была при жизни, и жертвой которой она в конечном итоге пала.
Итак, Агриппина погибла, но была ли она побеждена в своей борьбе за будущее дома Германика? Очевидно, нет, поскольку все последующие императоры до Нерона включительно происходили из рода Друза, а двое из них, Калигула и Нерон, принадлежали к числу прямых потомков Германика и Агриппины. Напротив, династическая политика Тиберия увенчалась полным фиаско: ветви дома Юлиев-Клавдиев было суждено закончится на его внуке Тиберии Гемелле, убитом по приказу сына Агриппины, Гая Калигулы.
1 Крист К. История времен римских императоров / Пер. с нем.; под ред. Н. Диденко. T. I. Ростов н/Д., 1997. С. 276.
2 Характеристику Агриппины Старшей см. у Тацита (Ann., I, 33).
3 В своем завещании Август удочерил супругу, вероятно, желая придать ей более независимый статус в императорской familia (Tac. Ann., I, 8).
4 На греческом Востоке - Деметра (Ehrenberg. Р. 87. N 129).
5 Rushforth G. McN. Latin historical inscriptions illustrating the history of Early Empire. London, 1930 (2nd ed.). P. 68.
6 Чаплыгина H.A. Римская женщина в правление Августа // Женщина в античном мире. Сборник статей. М., 1995. С. 114 сл.
7 Корнелий Тацит. Анналы / Пер. A.C. Бобовича; под. ред. Я.М. Боровского // Корнелий Тацит. Соч.: В 2 т. T. I. Анналы. Малые произведения. М., 1993. С. 123.
8 Машкин H.A. Принципат Августа. М.; Л., 1949. С. 11.
9 Geizer М. Die Nobilität der römischen Republik. Berlin, 1912; Münzer F. Römische Adelsparteien und Adelsfamilien. Stuttgardt, 1920; Syme R. The Roman Revolution. Oxford, 1939.
10 Старший сын Германика, Нерон, в 20 г. едва достиг совершеннолетия (Tac. Ann., Ill, 29), наступавшего у юношей, по римским воззрениям, в четырнадцать лет.
11 Егоров А.Б. Рим на грани эпох. Л., 1985. С. 146.
12 Заговор Сеяна и связанные с ним проблемы были рассмотрены нами в специальной статье (См.: Вержбицкий К.В. «Isdem artibus victus est». К проблеме заговора Сеяна (31 г. н.э.) //Древние и средневековые цивилизации и варварский мир. Сб. научных статей. Ставрополь, 1999. С. 127 слл.; ср.: Парфенов В.Н. Сеян: взлет и падение// AMA. 1999. С. 63 слл.
13 Готовя в 31 г. смещение префекта, Тиберий поручил своему новому фавориту, Макрону, если события примут неблагоприятный для них обоих оборот, освободить Друза из-под стражи и провозгласить императором (Tac. Ann., VI, 23; Suet. Tib., 65; Dio., LVII, 9).
Статья принята к печати 28 сентября 2006 г.
