CC BY
239
АФГАНСКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ: ПРИОРИТЕТЫ И КЛЮЧЕВЫЕ ПРОБЛЕМЫ
Иномжон БОБОКУЛОВ
доктор юридических наук, доцент Университета мировой экономики и дипломатии (Ташкент, Узбекистан)
АННОТАЦИЯ
Рассматривается «афганская трансформация» и ее проявления в отдельных сферах: безопасности, политике и экономике. Ее побудительным мотивом выступает вывод международных сил из Афганистана. Однако этот процесс носит всеобъемлющий и системный характер и непосредственно
влияет на ключевые аспекты жизнедеятельности общества, а также, в силу особого геополитического положения Афганистана, на ситуацию в Центральной и Южной Азии. Основным фактором современной внутриафганской ситуации является политическая и этническая фрагментированность.
В отличие от других войн, афганские войны становятся серьезными только после их завершения.
Сэр Олаф Кэрой1
Введение
Нынешняя патовая ситуация, сложившаяся в результате попытки силового развязывания «афганского узла», вновь демонстрирует миру бесперспективность военного решения проблемы. Миссия в Афганистане, а скорее очередная иностранная военная интервенция, начиналась вполне успешно: меньше чем за три месяца при участии (всего лишь!)2
1 Губернатор Северо-западной пограничной провинции Британской Индии (1946—1947).
2 Для сравнения: в настоящее время для борьбы с вооруженной оппозицией или ее сдерживания задействованы около 100 тыс. военнослужащих международных сил (на пике иностранного военного присутствия — до 140 тыс.) и более 350 тыс. афганцев (национальная армия и полиция), не считая контрактников охранных фирм и ополченцев.
«100 офицеров Центрального разведывательного управления, 350 солдат специальных сил США и 15 тыс. афганцев»3 режим талибов был свергнут. В сформированном переходном «коалиционном» правительстве участвовали все, кроме движения «Талибан», политические силы4. Однако, бурно радуясь успеху, руководители и идеологи операции в очередной раз проигнорировали важное предостережение, которое давно уже подтвердилось историческими примерами печальной судьбы всех подобных действий в отношении афганского народа.
Афганистан — «сердце Азии», и в этом заключается его историческое предназначение. «Процветание Афганистана, — писал Мухаммад Икбал Лахорий, — приведет к процветанию Азии, а его упадок — к упадку Азии»5.
Эти слова отца-основателя Пакистана, поэта и философа, актуальны и сегодня: в свете предстоящего вывода коалиционных сил из Афганистана они выступают важным напоминанием для всех, кто обсуждает перспективы безопасности Центральной Азии и не только ее.
Лиссабонский саммит НАТО (2010 г.), прошедший под лозунгом «афганизации» конфликта, установил окончательный срок вывода из Афганистана Международных сил содействия безопасности (МССБ). Очередное иностранное вмешательство, стоившее жизни более чем 100 тыс. афганцев и 3 тыс. солдат коалиционных сил, вступило в свою «завершающую» фазу: миссию, заключавшуюся в свержении режима талибов и устранении лидера «Аль-Каиды», решено считать выполненной.
Тем не менее мир в Афганистане так и не наступил. Политическая ситуация в стране остается хрупкой, и ее перспективы отнюдь не обнадеживают. На фоне предстоящего вывода МССБ и грядущих президентских выборов усиливается борьба за власть и влияние между политическими силами, принадлежащими к различным этническим/конфессиональным группам. Достигнутые положительные результаты «съедаются» высоким уровнем коррупции6.
Несмотря на усилия международного сообщества, афганские национальная армия и полиция (АНАП), увязшие в паутине внутренних проблем, вряд ли готовы и способны эффективно бороться с вооруженной оппозицией. При таком раскладе позиции и влияние «Талибана» как субъекта возможного политического диалога с властями усиливаются.
Возникшая ситуация во многом напоминает недавнюю страницу афганской истории, связанную с выводом из этой страны советских войск. Афганская трансформация, в которой многие видят вынужденную и необходимую меру для выхода из сложившейся ситуации, вызывает определенное ощущение déjà vu.
3 Jones S.G. The Rise of Afghanistan's Insurgency: State Failure and Jihad // International Security, Spring 2008, Vol. 32, No. 4. P. 7.
4 Лахдар Брахими, спецпредставитель Генерального секретаря ООН по Афганистану и архитектор первого Боннского соглашения, постфактум называл исключение «Талибана» из Боннского соглашения и, соответственно, из процесса формирования переходного правительства ошибкой (см.: Brahimi L. A New Path for Afghanistan // Washington Post, Sunday, 7 December, 2008). А. Дуррани, бывший руководитель Межведомственной разведки Пакистана (ISI) также утверждает, что в 2002 году предложение талибов о сотрудничестве было отвергнуто кабульским режимом (см.: Дуррани А. Афганистан после ухода НАТО: последствия для региональной безопасности // Россия в глобальной политике, ноябрь — декабрь 2012, Т. 10, № 6. С. 147).
5 Цит. по: Выступление Х. Карзая на открытии Стамбульской конференции по Афганистану: Безопасность и сотрудничество в сердце Азии, 2 ноября, 2011 [http://www.gmic.gov.af/english/index.php/features/249--statement-by-hamid-karzai-atistanbul-conference-for-afghanistan].
6 Афганистан занимает 180 место среди 183 государств мира по уровню коррупции (см.: Gannon K. Taliban Popular Where U.S. Fought Biggest Battle // The Washington Times, 11 December 2012 [http://www.washingtontimes.com/ news/2012/dec/11/taliban-popular-where-us-fought-biggest-battle/]).
Трансформация в сфере безопасности
Отправной точкой и движущей силой афганской трансформации выступает вывод из страны международных сил7. В нынешнем внутриафганском контексте этот процесс носит всеобъемлющий и системный характер и непосредственно влияет на ключевые аспекты жизнедеятельности общества; в силу особого геополитического положения Афганистана он отражается и на стабильности и безопасности Центральной и Южной Азии.
Подобное положение объясняется прежде всего тем, что на современном этапе МССБ выступают эффективным инструментом противодействия вооруженной афганской оппозиции: присутствие коалиционных сил сообщает относительную стабильность политической системе страны. Более того, наличие иностранного воинского контингента, обеспечивающего функционирование «военной экономики» Афганистана, представляет собой важное средство формирования бюджета страны и важный источник доходов населения. В существующей ситуации непременным условием афганской трансформации является, наряду с обеспечением безопасности, осуществление политических и экономических преобразований.
Краеугольный камень трансформации в этой сфере — «афганизация» конфликта (т.е. возложение ответственности за внутреннюю и внешнюю безопасность страны на плечи самих афганцев) и достижение самостоятельности АНАП. Под самостоятельностью в данном случае подразумеваются боеспособность и эффективность афганской армии и полиции.
В настоящее время численность АНАП — «основы долгосрочной безопасности и стабильности Афганистана»8 — составляет 352 тыс. чел., из которых 195 тыс. числятся в армии и 157 тыс. — в полиции9.
Военный бюджет ИРА, формируемый за счет международной помощи, составляет около 4 млрд долл. Создана система военного образования: функционируют Национальный оборонный университет, Национальная военная академия и центр грамотности; формируется система подготовки сержантов — «станового хребта афганской армии»10. Афганские военнослужащие проходят регулярную стажировку в государствах — членах НАТО.
Тем не менее вопрос о способности АНАП самостоятельно противостоять вооруженной оппозиции после 2014 года остается предметом острой дискуссии внутри экспертного сообщества. Сказать на этот счет что-то определенное и не вызывающее возражений невозможно в силу как внешних условий, так и реалий современной внутриполитической жизни страны.
Эффективность — это прежде всего способность АНАП осуществлять военные операции без внешней поддержки; она подразумевает главным образом внутреннюю сплоченность и единство самой армии и полиции. Последнее, в свою очередь, зависит от общности целей и задач на национальном уровне. Иными словами, достижение эффективности Вооруженных сил должно зиждиться на двух основах — материальной и духовной (идеологической).
Жизнеспособность афганских Вооруженных сил (и сегодня, и после 2014 г.) напрямую зависит от внешней финансовой помощи. Корни этой зависимости достаточно глубоки и во
7 Разработан трехэтапный план вывода МССБ. С выводом 650 военнослужащих США из провинции Парван к северу от Кабула в июле 2011 года началась его первая фаза (см.: Afghanistan, an IHS Jane's Special Report, October 2011. P. 26).
8 Report on Progress Toward Security and Stability in Afghanistan, United States Plan for Sustaining the Afghanistan National Security Forces. USA: Department of Defense, April 2012. P. 4.
9 См.: Ibidem.
10 The Economist, 27 October — 2 November 2012. P. 55.
многом связаны с искусственным изменением естественного хода развития страны, испытавшего значительное влияние британской колониальной политики.
Ключевым фактором укрепления материально-технической базы Вооруженных сил, а также гарантией полного контроля над ними со стороны властей являются стабильность и непрерывность вышеупомянутой помощи. Отсутствие ее может привести к ослаблению позиции Кабула в силовых структурах и установлению контактов отдельных групп внутри армии и полиции с вооруженной оппозицией.
В современной истории Афганистана подобные примеры уже наблюдались: например, падение режима Наджибуллы (март 1991 г.) стало следствием, главным образом, прекращения помощи ему со стороны СССР (декабрь 1990 г.). В этой связи решение Токийской конференции государств-доноров по Афганистану относительно выделения ему 16 млрд долл. служит своего рода сигналом как для правительства страны, так и для вооруженной оппозиции. При этом главной проблемой для государств-доноров, как и прежде, остается отсутствие реальной борьбы с коррупцией и эффективного механизма реализации международной помощи.
Согласно последнему докладу Пентагона, только одна из 23 бригад Афганской национальной армии (АНА) способна действовать самостоятельно, без поддержки МССБ11. При этом особо подчеркивается отсутствие тяжелого вооружения и полная зависимость от воздушной поддержки сил НАТО. К настоящему времени все операции осуществляются при воздушной поддержке международных сил. Имеющиеся в распоряжении афганской армии самолеты (30 ед.) и вертолеты (50 ед.) «либо неисправны, либо практически полностью выработали свой ресурс и нуждаются в капитальном ремонте»12.
Конфигурация политической власти Афганистана как бы отображает географический ландшафт страны, от которого во многом зависит жизнь общества — именно этот фактор обусловил определенное этническое, религиозное, культурное и даже цивилизационное разнообразие Афганистана. События последних лет нарушили хрупкий баланс, существовавший между различными компонентами многонационального афганского общества. В армии и полиции, как составных частях и производных общества, отражается и воспроизводится комплексный, противоречивый характер межэтнических и межконфессиональных отношений в стране.
Регулярная армия — атрибут суверенного государства и гарантия стабильности режима; ее объединительной силой является наличие единой общенациональной цели. Однако исторически сложилось так, что для сохранения своей власти и обеспечения межнационального баланса политические режимы опирались на нерегулярные силы в лице ополченцев, принадлежащих к различным группам, или специально созданных для этих целей военизированных подразделений13. Причем последние выступали надежным инструментом подавления национальных/народных волнений.
11 См.: The Economist, 12—18 January 2013. P. 48.
12 Карпов А. Перспективы развития военно-политической обстановки в Афганистане в связи с выводом иностранных войск // Зарубежное военное обозрение, 2012, № 7. С.13. В настоящее время ВВС Афганистана расквартированы главным образом в Баграме (более 40 единиц), Кандагаре и Шинданде. Их возможности расширяются за счет объектов в Герате, Мазари-Шарифе и Джелалабаде.
13 Подобная практика берет свое начало от отца-основателя Афганистана Ахмада Шаха Дуррани, который активно использовал кызылбашей и кохистанцев в качестве противовеса пуштунским племенным армиям. Подобная же роль отводилась специальной гвардии Наджибуллы, в значительной степени состоявшей из этнических таджиков и не подчинявшейся ни Министерству обороны, ни Министерству внутренних дел. 53-я дивизия А. Достума (в конце 1980-х гг.), численность которой достигала 40 тыс. чел. (1991 г.), служила опорой режима и его единственно действенным мобильным резервом (см.: Rubin B.R. The Fragmentation of Afghanistan. 2nd ed., Yale University Press, 2002. P. 157, 160).
Тем не менее формирование регулярной армии всегда оставалось в центре внимания афганских правителей. Впервые такую попытку предпринял в конце XIX века эмир Абдурахман-хан (1880—1901 гг.), считавший армию ключевым инструментом укрепления централизованного афганского государства. Материальная обеспеченность14 и рациональное отношение к традиционной роли местных обществ в этом процессе обеспечили относительную успешность данного мероприятия15.
Еще одна подобная попытка связана с именем Амануллы-хана (1919—1929 гг.), который ввел лотерейную систему призыва. Лотерея разыгрывалась среди носителей идентификационных карточек и исключала участие в ней старейшин, что стало причиной недовольства и народных восстаний.
Усилия коммунистов по внедрению обязательной воинской повинности посредством предоставления различных льгот и привилегий также не привели к желаемым результатам16. Попытки талибов стали причиной бунта, вспыхнувшего в 1997 году в самом сердце режима — Кандагаре, когда от рук восставших погибли вербовщики; позже эти попытки привели к смещению губернаторов Пактии, Хоста, Пактики и Гардеза в результате ультимативного требования племенных лидеров этих провинций (2000 г.)17.
И логически, и исторически подобное явление в афганском обществе, скорее, закономерно. Стабильно сокращается количество призывников из южных провинций Афганистана, населенных преимущественно пуштунами: Кандагара, Гильменда, Урузгана, Заболь, Пактики и Газни. В этих провинциях проживает 17% населения страны, однако в общей численности призывников их доля составляет лишь 1,5%18. Такая тенденция — одна из причин этнического дисбаланса19 и фрагментации в Вооруженных силах, что чревато негативными последствиями.
Тем не менее использование нерегулярных сил остается неотъемлемым явлением современного Афганистана. В частности, при непосредственной поддержке специальных сил США формируется и активно используется местная афганская полиция (МАП). Она служит опорой стабильности в афганском селе, а ее ряды пополняются за счет местных жителей.
Нерегулярные силы пользуются значительной самостоятельностью. Более того, они во многом выступают конкурентом регулярных сил. Правительство Карзая лишь под давлением согласилось на создание местной полиции и сегодня обвиняет США «в создании параллельных групп и структур», неподконтрольных властям20.
14 Британские субсидии, своего рода вознаграждения за буферный статус Афганистана, активно использовались для содержания армии, набранной по призыву. Начиная с 1882 года, эмир Абдурахман-хан получал ежегодную субсидию в размере 1,2 млн индийских рупий, размер которой увеличился до 1,8 млн после подписания соглашения о так называемой линии Дюранда в 1893 году (см.: RubinB.R. Op. cit. P. 49).
15 Традиционно афганские племена наделялись определенными государственными функциями: на них возлагалось взимание дани и налогов, они отвечали за явку на войну рядовых членов племени и т.д. Абдурахман-хан не нарушил эту традицию, сохранив ведущую роль старейшин деревни или клана. Он использовал систему косвенного призыва, согласно которому кандидатура призывника определялась посредством выбора одного человека от каждой группы из восьми человек. При этом остальные семьи должны были платить за его содержание, что также способствовало увеличению денежных поступлений в казну (см.: Темирханов Л. Восточные пуштуны (основные проблемы новой истории). М.: Наука, 1987. С. 7; Rubin B.R. Op. cit.).
16 В частности, в 1987 году 92% всех призывников составили выходцы из Кабула (см.: Arnold A. The Ephemeral Elite: The Failure of Socialist Afghanistan. В кн.: The Politics of Social Transformation in Afghanistan, Iran, and Pakistan / Ed. by M. Weiner, A. Banuazizi. Syracuse: Syracuse University Press, 1994. P. 58).
17 См.: RashidA. Taliban: The Power of Militant Islam in Afghanistan and Beyond. London — New-York: I.B. Tauris, 2010. P. 80, 103.
18 См.: Afghanistan, an IHS Jane's Special Report. P. 27.
19 В настоящее время в армии и полиции, в том числе в офицерском корпусе (включая высший офицерский состав), преобладают этнические таджики.
20 The Economist, 2—8 March 2013. P. 56.
На пути трансформации и достижения эффективности Вооруженных сил стоят такие проблемы, как дезертирство, неграмотность21, употребление наркотиков среди личного состава, низкий уровень управления, коррупция и связь с криминальными группировками. Наиболее серьезной проблемой является дезертирство. Например, в первой половине 2011 года каждый седьмой военнослужащий самовольно оставил военную службу22. В 2012 году этот показатель составил около 10%. В некоторых случаях численность призывников и дезертиров оказывается одинаковой. Основными причинами высокого уровня дезертирства являются опасения военнослужащих за жизнь своих близких, которым могут угрожать талибы; нежелание служить вдали от родных мест; материальные трудности; этнические противоречия и др.
2 мая 2012 года между США и Афганистаном было подписано двустороннее соглашение о стратегическом партнерстве. Согласно этому документу, американским военнослужащим предоставляется доступ к объектам, принадлежащим афганским Вооруженным силам23.
После 2014 года миссия американских военнослужащих будет заключаться в обучении АНАП и противодействии «Аль-Каиде». Детали этого вопроса должны были быть закреплены в отдельном специальном двустороннем договоре по безопасности, относительно условий которого стороны пока не достигли соглашения. Предмет споров — пункты, касающиеся статуса американских военнослужащих24, закрытия всех американских тюрем/центров принудительного содержания на территории Афганистана и передачи задержанных афганским властям. В свою очередь, возможность предоставления иммунитета американским военнослужащим рассматривается афганскими властями в увязке с указанными требованиями.
Политическая трансформация — основа внутриафганской стабильности
Назначение политической системы состоит в реализации государственной власти, то есть определении общенациональных целей и задач, перераспределении материальных благ и обеспечении безопасности. Таким образом, государственная власть, имеющая в своем распоряжении все легитимные силы и средства, выступает в роли главного элемента политической системы и является гарантом ее стабильности. От устойчивости политической системы зависят стабильность экономической системы и эффективность системы безопасности.
Согласно этой логике, центральное место в системе приоритетов афганских преобразований должно было принадлежать политической трансформации, однако проблемы безопасности отодвинули ее на задний план.
Ключевыми вопросами (приоритетами) политической трансформации являются проведение в 2014 году президентских выборов и установление политического диалога с движением
21 В 2012 году более 112 тыс. чел., то есть 1/3 часть всего АНАП, записались на курсы грамотности, организованные в рамках программы обучения НАТО (см.: Report on Progress Toward Security and Stability in Afghanistan. Department of Defense. P. 5).
22 См.: Afghanistan, an IHS Jane's Special Report. P. 26.
23 См.: Enduring Strategic Partnership Agreement between the United States of America and the Islamic Republic of Afghanistan [http://www.whitehouse.goV/sites/default/files/2012.06.01u.s.-afghanistanspasignedtext.pdf].
24 Б. Обама в ходе визита Х. Карзая в Вашингтон заявил: «Мы не можем заключать договор о безопасности ни с каким государством, не обеспечивая неприкосновенности [иммунитета от преследования местными властями] наших солдат» (Afghanistan: Obama Wants Immunity for Soldiers Who Remain after 2014 [http://theaseantimes.com/4971/ afghanistan-obama-wants-immunity-for-soldiers-who-remain-after-2014/]).
«Талибан». Решение этих равноценных и взаимосвязанных задач во многом находится в руках самих афганцев (в отличие от проблем в сфере безопасности) и зависит от их политической воли, желания и умения найти компромисс и консолидации внутриполитических сил.
Первое централизованное национальное афганское государство было создано в 1747 году, и с тех пор вся власть в стране (военная, экономическая и идеологическая) концентрировалась в руках одного человека. На первом месте стояли узкие интересы семьи, клана или племени; наиболее значимыми факторами организации общественной и государственной жизни выступали покровительство, родство и семейственность.
В этой связи Н. Шахрани отмечает: «Фундаментальной причиной неудачи в Афганистане является нежелание или неспособность руководства сместить фокус с племенной политической культуры, основанной на власти одного человека, на широкую, более инклюзивную, всеобщую национальную политику, основанную на развитии современных национальных институтов и идеологий»25.
В таких условиях существенными вопросами политической стабильности выступают преемственность и легитимность власти. С 1933 года в Афганистане не было ни одного примера мирной передачи власти (если не считать «мирной передачи» ее от Б. Кармаля М. Над-жибулле), и, если президентские выборы 2014 года пройдут легитимно, это станет беспрецедентным событием в современной истории страны.
Согласно действующей Конституции Афганистана, одно и то же лицо не может быть избрано президентом более чем на два срока подряд. Данное конституционное положение ставит правовой заслон выдвижению на третий срок действующего главы государства Х. Кар-зая. Однако у оппозиции и международного сообщества вызывают опасение некоторые аспекты афганской политической жизни.
В декабре 2012 года Х. Карзай внес на рассмотрение парламента законопроект, предусматривающий установление новых ограничений (избирательного ценза) для кандидатов на пост главы государства. Согласно этому законопроекту, кандидат должен свободно владеть двумя языками (дари и пушту), иметь стаж государственной службы не менее 10 лет, иметь университетский диплом, не иметь инвалидности/физических недостатков и т.д.
Афганистан занимает второе место (после Камбоджи) по количеству инвалидов на душу населения, а Кабул — наиболее заминированная столица в мире26. Многие ведущие политические деятели (в частности, бывший министр внутренних дел Ханиф Атмар и бывший спикер парламента Юнус Кануни) и потенциальные кандидаты в президенты имеют физические недостатки, приобретенные ими в боях или в результате терактов. Требование, касающееся стажа административной работы, реально отстраняет от участия в выборах представителей «Талибана». Что касается положения о наличии университетского диплома, то оно «изымает» из списка, главным образом, полевых командиров (которые все эти годы оставались в Афганистане) и расширяет возможности технократов или «западников».
Следует отметить, что «истинный замысел» указанного акта расценивается многими как попытка устранить неугодных Х. Карзаю людей от участия в избирательной кампании на пост главы государства и создать необходимую почву для его «преемника/избранника». На фоне отказа брата Х. Карзая Махмуда Карзая от гражданства США ради активного участия в политической жизни страны27 и его заявления о готовности поддержать Абдула Каюма (второго
25 Shahrani N. Resisting the Taliban and Talibanism in Afghanistan: Legacies of a Century of Internal Colonialism and Cold War Politics in a Buffer State [http://sam.gov.tr/wp-content/uploads/2012/01/M.-NAZIF-SHAHRANI.pdf].
26 См.: Stern J.E. Karzai's Stealth Bid to Fix the Elections, December 18, 2012 [http://afpak.foreignpolicy.com / posts/2012/12/18/does_afghanistan_need_a_dictator].
27 Накануне президентских выборов в 2009 году был принят закон, запрещающий участвовать в выборах лицам с двойным гражданством. В результате некоторые из претендентов, в том числе Али Джалали, бывший министр внутренних дел Афганистана (2003—2005), не имели возможности участвовать в выборах.
брата Х. Карзая) в случае его баллотирования на пост президента подобные предположения не выглядят такими уж беспочвенными.
Кроме того, в указанных тенденциях все отчетливее просматриваются контуры политической борьбы, наиболее «значимым» сегментом которой традиционно выступает «этнической фактор». Совет по сотрудничеству афганских политических партий и альянсов (ССАП-ПА), объединяющий 21 политическую партию и 30 общественных организаций, представляет собой реальную политическую силу28. «Национальный фронт» заявляет о выдвижении единого кандидата на предстоящих президентских выборах29.
«К 2015 году «Талибан», «Хезб-е-Ислами» и другие вооруженные группы откажутся от вооруженного противостояния, трансформируются из военных образований в политические и будут принимать активное участие в политической и конституционной жизни страны, включая национальные выборы. ... Силы НАТО/АЙСАФ покинут Афганистан, оставляя афганские национальные силы безопасности в качестве единственно законной вооруженной силы, призванной обеспечивать безопасность и защиту афганского населения»30. Оптимизм Высшего совета мира Афганистана, звучащий в этом «прогнозе», обусловлен надеждой на установление конструктивного диалога с вооруженной оппозицией.
Диалог с вооруженной оппозицией — неотъемлемый компонент достижения стабильности в Афганистане, и все стороны конфликта, коими являются официальный Кабул, США/ НАТО, «Талибан» и Пакистан, рассматривают эту возможность сквозь призму собственных интересов.
В 2010 году был создан Высший совет мира Афганистана, призванный налаживать политический диалог с вооруженной оппозицией. Приоритетными направлениями его деятельности являются реинтеграция, предполагающая включение представителей вооруженной оппозиции в афганское общество, и примирение, под которым понимается их вовлечение во власть.
Кроме того, при финансовой поддержке международного сообщества реализуется Программа афганского национального мира и реинтеграции, которая стала идейным продолжением инициативы афганского правительства «Мир посредством укрепления»31.
Тем не менее ряд внутренних и внешних факторов препятствует достижению согласия в Афганистане. К ним следует отнести коррупцию, отсутствие правопорядка и стабильности (что связано с неспособностью властей взять ситуацию под контроль), отчуждение власти от населения и т.д.
Силы, действующие на афганской политической сцене, неоднородны. Помимо занимающих главенствующее положение правительства Х. Карзая и так называемого «Северного альянса» в стране существуют и другие политические партии и институты гражданского общества; основной «антиталибовской оппозицией» выступает ССАППА. Важнейшим внешним фактором остается Пакистан, позиция которого по ключевым вопросам расходится с интересами как официального Кабула, так и США.
28 В рядах Совета присутствуют такие политические тяжеловесы, как Абдулла Абдулла, Абдул Рашид Достум, Мохаммад Мохакик, Ахмад Зия Масуд, Амрулла Салех, Ханиф Атмар, Атта Мухаммад Нур и др.
29 Афганская оппозиция выдвинет на президентские выборы единого кандидата, 28 января 2013 года [http:// www.centrasia.ru/newsA.php?st=1359361920].
30 Peace Process Roadmap to 2015, High Peace Council, November 2012 [http://www.foreignpolicy.com /files/121213_ Peace_Process_Roadmap_to_2015.pdf].
31 Результатом этих двух программ стали реинтеграция более 5 тыс. человек в мирную жизнь (см.: Afghanistan, an IHS Jane's Special Report. P. 27). Однако усилия по реинтеграции не дают желаемых результатов. Реинтегрированные представители вооруженной оппозиции, будучи рядовыми бойцами, не имеют права голоса в принятии политических решений. К тому же многие из них возвращаются обратно в ряды «Талибана».
Неизменным условием движения «Талибан» остается уход всех иностранных войск с территории Афганистана. Это требование идет вразрез с афганской стратегией США, предусматривающей дальнейшее присутствие в стране войск коалиции.
По словам Асада Дуррани, сохранение «операционных войск» на базах в Афганистане — «это уже фактически гарантия того, что конфликт в этой стране будет перманентным. ...По сути, одна из сторон должна полностью и окончательно уйти из Афганистана»32.
Таким образом, возникает своего рода порочный круг: с одной стороны, для вывода иностранных войск необходимо установление политического диалога с движением «Талибан», а с другой — переговоры начнутся лишь после того, как силы США и НАТО покинут Афганистан.
В свою очередь, основные требования США и правительства Карзая заключаются в разрыве отношений «Талибана» с «Аль-Каидой» и уважении действующей Конституции Афганистана, в которой особое место отводится правам женщин.
В данной связи возникает справедливый вопрос: «Насколько эти предварительные условия приемлемы для талибов, которые, согласно оценкам председателей комитетов по разведке Палаты представителей и Сената США, стали сильнее, чем были в том же 2009 году, то есть до отправки дополнительных американских войск в Афганистан?»33
По мнению эксперта Фонда международного мира Карнеги Эшли Теллис, принятие этих условий «Талибаном» было бы равносильно признанию поражения после десятилетней вой-ны34. Кроме того, объявленная стратегия вывода коалиционных войск может вызвать дезинтеграцию и фрагментацию внутриполитических сил; одновременно она способна усилить активность повстанческих групп.
«Талибан» не является монолитной организацией35. Под афганской вооруженной оппозицией подразумевается собственно «Талибан» со штаб-квартирой (шурой) в Кветте, «Сеть Хаккани»36 (наиболее боеспособная и радикальная часть движения), а также «Хезб-е-Ислами» (Исламская партия Афганистана) Г. Хекматияра. Наряду с Кветтской функционируют также «фронтовые шуры».
Между тем исследователи, ссылаясь на результаты бесед с представителями «Сети Хак-кани» и «Хезб-е-Ислами», утверждают, что эти группы готовы к переговорам и к признанию ведущей роли Кветтской шуры в переговорах37. Однако речь идет о прямых переговорах не с коррумпированным марионеточным Кабулом, а с Вашингтоном.
Штаб-квартира командования вооруженной оппозиции находится непосредственно на территории Исламской Республики Пакистан (ИРП). Данное обстоятельство свидетельствует о «технической невыполнимости» и «нереалистичности» поражения «Талибан» в его пакистанском «убежище»38. К тому же это позволяет Пакистану манипулировать действиями дви-
32 Время США прошло. Экс-глава разведки Пакистана Асад Дуррани о войне, которую ведут Вашингтон с Исламабадом // Российская газета, 16 ноября 2011, № 5633 (257).
33 Smith J.M., LaManno G. India Key to U.S. Afghan Success // The Diplomat, 2 June 2012 [http://afpak.foreignpolicy. com/posts/2012/12/18/does_afghanistan_need_a_dictator].
34 См.: 2014 and Beyond: U.S. Policy Towards Afghanistan and Pakistan. Testimony by Ashley J. Tellis, House Committee on Foreign Affairs, Subcommittee on the Middle East and South Asia, 3 November 2011 [http://carnegieendowment. org/ files/1103_testimony_tellis.pdf].
35 См.: Pickering Th.R. Negotiating Afghanistan: When? With Whom? About What? // PRISM 3, 2012, No. 1. P. 24; Мендкович Н., Нессар О. Афганские талибы в Пакистане — структура и стратегия, 4 июня 2012 [http://www.centrasia. ru/news. php].
36 М. Муллен, тогдашний председатель Объединенного комитета начальников штабов США, назвал «Сеть Хаккани» «надежной рукой» Межведомственной разведки ИРП» (см.: Special Report, Pakistan // The Economist, 11 February 2012. P. 5).
37 См.: Pickering Th.R. Op. cit.; 2014 and Beyond: U.S. Policy Towards Afghanistan and Pakistan.
38 U.S. Afghan Policy: The Big Questions. Washington, D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 9 November 2009. P. 10. По выражению Дорронсоро, «Пакистан буквально держит в своих руках ключ к переговорам с верхушкой
жения «Талибан» (главным образом его высшего руководства) и вооружает его инструментами влияния на США и Кабул.
В настоящее время многие представители движения, включая бывших министров и губернаторов39, находятся в пакистанских тюрьмах. В 2010 году пакистанскими спецслужбами был задержан мулла Мухаммад Барадар — второй человек в иерархии «Талибана» после муллы Омара. Таким образом пакистанские власти дали понять талибам, Кабулу и США, что они не позволят исключить Исламабад из переговорного процесса. О признании действенной роли этой страны в переговорном процессе свидетельствует целый ряд политических событий: визит руководителя Высшего совета мира С. Раббани в Исламабад и включение ИРП в постоянную рабочую группу по «дорожной карте» Совета, встреча глав государств и специальных служб в Лондоне и др.
Следует отметить тот факт, что в 1988 году Женевские соглашения были подписаны между двумя сторонами — Афганистаном и Пакистаном. Моджахеды при подписании соглашений в Женеве не присутствовали. В отличие от той ситуации, на возможных будущих переговорах «Талибану» отводится ключевая позиция.
Таким образом, Пакистан никогда не откажется от поддержки движения «Талибан» или любой иной группы («Хезб-е-Ислами» или «Сети Хаккани»). Эти третьи силы выступают действенным инструментом обеспечения национальной безопасности ИРП40 и умело используются им в реализации своих жизненно важных интересов, к которым следует отнести следующие:
— установление в Афганистане лояльного Пакистану (т.е. неподконтрольного Индии) правительства, не оспаривающего легитимность линии Дюранда (линии пакистано-афганской государственной границы);
— предотвращение появления враждебного «индийского кольца» вокруг Пакистана;
— использование Афганистана в качестве «стратегического тыла» в войне с Индией.
В современных условиях многое зависит от того, сможет ли Пакистан заставить «Талибан» сесть за стол переговоров, что, в свою очередь, объективно отвечает его коренным интересам. Не следует забывать, что проект под названием «Талибан» может дать обратный эффект и вызвать обострение внутриполитической нестабильности в Пакистане.
В целом же конфликт в Афганистане способствовал росту межэтнического/межконфессионального насилия, распространению религиозного экстремизма и «талибанизации» пакистанского общества.
Экономическая трансформация: переход от «военной» к «мирной экономике»
Главными задачами экономической трансформации выступают перевод «военной экономики» Афганистана на рельсы «мирной экономики», предотвращение утечки капитала, борьба
движения «Талибан» (см.: Dorronsoro G. Afghanistan: At the Breaking Point. Washington, D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 2010. P. 35).
39 В частности, бывший министр обороны движения «Талибан» мулла Обайдулла Ахунд скончался в пакистанской тюрьме (см.: Мендкович Н., Нессар О. Указ. соч.).
40 Ахмед Рашид отмечает, что внешняя политика Пакистана до сих пор глубоко укоренена в синдроме холодной войны (см.: Pakistan on the Brink: The Future of America, Pakistan, and Afghanistan. Transcript by Federal News Service. Washington, D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 22 March 2012. P. 1).
с коррупцией, повышение эффективности механизма оказания и использования международной помощи и т.д.
«Главная слабость»41 экономики Афганистана заключается в ее зависимости от внешней помощи. Согласно данным Всемирного банка, в 2010 году иностранная помощь Афганистану составила 15,7 млрд долл., что равнялось ВВП страны42.
В качестве альтернативы присутствию коалиционных сил и, соответственно, «военной экономике» Афганистана рассматривается проект «Новый Шелковый путь», поддерживаемый администрацией Б. Обамы. Однако, по мнению исследователей, данная инициатива финансово не обеспечена43 и представляет собой «скорее видение — или принятие желаемого за действительное, чем четкую и реалистичную стратегию»44.
С другой стороны, стратегия «Нового Шелкового пути» — это признание невозможности развития Афганистана без экономической кооперации и, в дальнейшем, интеграции его инфраструктуры в транспортные коммуникации региона. Афганистан обладает реальными возможностями для того, чтобы стать важным звеном в развитии альтернативных транспортных коридоров, энергетической системы, региональной торговли и диверсификации транзита цен-тральноазиатских углеводородных ресурсов на мировой рынок (в данном случае интересы Центральной Азии и Афганистана в вопросах безопасности совпадают).
Не вызывает сомнений, что мир в Афганистане может быть достигнут с помощью непосредственного вовлечения этой страны в региональное сотрудничество.
Однако реализация экономических проектов, в том числе и стратегии «Нового Шелкового пути», непосредственно зависит от внутриполитической стабильности/эффективности государственного управления и безопасности территорий. В условиях Афганистана эти дополняющие друг друга направления трансформации предполагают синхронность предпринимаемых в их рамках мер. Поэтому, не опровергая мнения некоторых исследователей относительно первичности экономических преобразований45, мы считаем, что главным условием успешной реализации тех или иных проектов является наличие эффективного правительства и достижение необходимого уровня безопасности.
Реализации стратегии «Нового Шелкового пути», наряду с афганской проблемой, препятствует совокупность таких факторов, как враждебность между Индией и Пакистаном, внутриполитическая нестабильность в самой ИРП и неразвитость центральноазиатского рынка. По мнению первого заместителя помощника государственного секретаря по Южной и Центральной Азии Джеффри Пайатта, «внутрирегиональная торговля в Южной Азии является самой низкой в мире, что составляет 1,5% от ВВП»46. Так, торговля между Индией и Центральной Азией (включая Афганистан) составляет примерно 1 млрд долл., а экспорт Пакистана — 10—15 млн долл. в год47.
41 См.: Afghanistan, an IHS Jane's Special Report. P. 26.
42 См.: Afghanistan in Transition: Looking Beyond 2014 // The World Bank, 2012. P. 16.
43 См.: Военное участие США в Центральной Азии и его влияние на отношения США и Центральной Азии // Экспертный форум по Центральной Азии. Выпуск 1, апрель 2012 [http://www.centralasiaprogram. org/images/Policy_ Forum_1-RUS.pdf] .
44 Обсуждение стратегии «Нового Шелкового пути» // Экспертный форум по Центральной Азии. Выпуск 2, июнь 2012 [http://www.centralasiaprogram.org/images/Policy_Forum_2-RUS.pdf].
45 «В Афганистане экономическое развитие — это не то, чем следует заниматься, добившись политической стабильности и безопасности. Напротив, это то, чего необходимо добиться, чтобы можно было утвердить политическую стабильность и межобщинный мир» (см.: Finish the Job: Jump-Start Afghanistan's Economy. A Handbook of Projects. S. Frederick Starr with Adib Farhadi, Silk Road Paper, Central Asia-Caucasus Institute and the Silk Road Studies Program, 2012 [http://www.silkroadstudies.org/new/docs/silkroadpapers/1211Afghan.pdf]).
46 Обсуждение стратегии «Нового Шелкового пути».
47 См.: Там же.
Другой важной проблемой является игнорирование реального положения дел в регионе; речь идет об «аутсайдерском» положении Ирана, который имеет общую границу с Афганистаном и государствами Центральной Азии. Эту страну нельзя «отодвинуть» за рамки региона хотя бы уже потому, что в ее экономике занято значительное число афганских трудовых мигрантов и беженцев. По некоторым данным, в настоящее время в ИРИ находятся от 2 до 3 млн афганских беженцев48. В силу географических и исторических условий развитие западных провинций Афганистана, главным образом Герата (одного из ключевых экономических центров страны), обусловлено интеграцией в транспортные коммуникации ИРИ.
Эта зависимость усиливается с развитием железнодорожной линии Мешхед — Хаф — Герат (с последующим ее выходом в Мазари-Шариф), обеспечивающей Афганистану выход к морским портам Персидского залива (тем самым снижая его зависимость от пакистанских портов на Аравийском море). По большому счету, данная ветка региональной транспортной коммуникации является неотъемлемой частью исторического Шелкового пути.
Заключение
Под национальной безопасностью традиционно понимается защита жизненно важных интересов трех фундаментальных субъектов: личности, общества и государства. Однако США и их союзники определяют понятие «национальная безопасность» довольно узко, подразумевая под ним главным образом стабильность стратегически важных с военной точки зрения больших городов (при том, что более 80% населения Афганистана проживают в сельской местности) и политического режима. Подобная «однобокость» обусловлена тем, что главной целью своего пребывания в Афганистане НАТО считает борьбу с терроризмом. Представляется, что в основе текущей и долгосрочной нестабильности Афганистана лежит непонимание масштабности проблем безопасности и пренебрежительное отношение к объективным потребностям населения страны.
Залогом успеха осуществляемых в Афганистане преобразований является консолидация интересов внутриафганских акторов и достижение единства целей/задач на национальном уровне. Однако определяющим признаком современной политической системы Афганистана остается фрагментированность (политическая и этническая). В этих условиях перед политической элитой страны стоит дилемма: или централизованное государство/сильный Кабул, или децентрализованное государство/признанный Кабул с сильными регионами. Таким образом, предстоит сделать выбор между доминированием и/или лидерством.
Международное сообщество несет прямую моральную ответственность за современную ситуацию в Афганистане. Превращение Афганистана в «убежище» террористов и экстремистов, в мировой центр производства наркотиков и «слабое звено» региональной стабильности — это прямое следствие международного/иностранного вмешательства во внутренние дела этой страны.
Игнорирование «афганской проблемы» чревато негативными последствиями как для региональной, так и для международной безопасности.
48 См.: Pickering ПЛ. Ор. ей. Р. 31.
