CC BY
46
словию несколько обнадеживают, но это еще дальняя перспектива. Итак, в государственно-исламских отношениях в Татарстане основные действующие лица обозначены, они во многом определили свои позиции, мировоззренческие установки, сферу своей политической деятельности. Но эти действующие лица еще не сформировали полноценные политические принципы, которыми они могли бы руководствоваться в своей деятельности. Поэтому их политическое поведение еще не позволяет свести разнообразные проявления политической деятельности к системе отдельных действий, которую в данном случае мы называем конфессиональной политикой.
«Политэкс: Политическая экспертиза», СПб., 2010 г., Т. 6, № 2, с. 58-72.
О. Цветков,
востоковед
АДЫГСКИЙ (ЧЕРКЕССКИЙ) ВОПРОС НА КАВКАЗЕ
Термином адыгский (черкесский) «вопрос» можно условно объединить наиболее актуальные для адыгских (т.е. адыгейских, кабардинских и черкесских) этнических активистов проблемы, которые в форме политически окрашенных требований активно транслируются ими в публичное социально-политическое пространство и находят сочувствие и отклик в адыгской этнической среде. Содержание адыгского «вопроса» легко фиксируется посредством наблюдения над событиями в Адыгее, КБР и КЧР и анализа соответствующей общественно-политической риторики. По состоянию на середину 2010 г., в основное содержание адыгского «вопроса» входили:
- требования к РФ официально признать геноцид адыгов, который, с точки зрения части адыгов, был осуществлен Россией в годы Кавказской войны (1817-1864). Инициативы этнических активистов по признанию геноцида зарубежными странами и организациями;
- требования о переселении в РФ зарубежных адыгов (потомков покинувших пределы своей исторической родины адыгов вследствие Кавказской войны), облегчения процедуры получения вида на жительство в РФ и вступления в российское гражданство,
создания благоприятных условий для адаптации переселившихся в РФ;
- требования части черкесов (КЧР) по проведению «справедливой кадровой политики», обузданию «карачаевской этнокра-тии», образованию Черкесской автономной области и ее выделению из состава КЧР;
- вопрос об образовании укрупненного «адыгского» субъекта РФ, который объединил бы Адыгею, КЧР, КБР и, возможно, части территорий Краснодарского и Ставропольского краев;
- требования части кабардинцев (КБР) по сохранению контроля над «кабардинскими землями», недопущению их передачи в состав муниципальных поселений с преимущественно балкарским населением.
Социально-политические и этноидеологические процессы, обусловленные адыгским «вопросом», не нейтральны по отношению к государству, национальной безопасности и состоянию межэтнических отношений. Адыгский «вопрос» требует изучения и адекватного «ответа». Степень актуальности указанных проблем различается в Адыгее, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Так, например, согласно проведенному в Адыгее весной 2010 г. социологическому исследованию, явно доминирующей в этническом сознании квалификацией Кавказской войны является ее определение как геноцида. Такой точки зрения придерживаются 74% от числа опрошенных. Однако при этом каждый пятый (20%) затруднился сформулировать свое мнение. 5% респондентов полагают, что квалифицировать Кавказскую войну как геноцид неправомерно. На вопрос о том, следует ли добиваться официального признания геноцида адыгов, 64% опрошенных адыгов сказали «да»; 10 - «нет»; 26% - «затрудняюсь ответить».
Принятие решения о проведении в 2014 г. Олимпийских игр в Сочи актуализировало в адыгской среде вопрос о ее моральности. В этническом сознании Сочи (и поселок Красная Поляна) ассоциируются с поражением адыгов в «Русско-Кавказской войне» и «геноцидом» адыгов. Часть адыгских организаций выступает против проведения Олимпиады «на костях» горцев, павших за «независимость Черкесии». Однако на вопрос о том, «как Вы относитесь к проведению Олимпиады в Сочи?», 62% респондентов ответили «хорошо»; 25 - «нейтрально» и только 11% сказали «плохо». Практически все этнические активисты едины в требованиях признать геноцид. В годы Кавказской войны адыги на самом деле понесли значительные потери, которые в силу причин идео-
логического характера были явно и сознательно недооценены советской историографией. По мнению современных адыгских историков, в годы этой войны численность адыгов сократилась на 95%. Характерное для этноисториков утверждение о сокращении численности адыгов на 95% нуждается в проверке. Численность адыгов в годы Кавказской войны и в период, непосредственно предшествующий ей, не поддается точному определению. Переписи населения не производилось. Имеются только отдельные, весьма приблизительные российские данные и оценки. Собственных адыгских данных того времени не существует.
Интерпретация Кавказской войны как геноцида является в республиках доминирующей. О нем написаны книги и множество статей. Идеи «геноцида» и его последствий проникли в учебные пособия и в образовательные процессы. На протяжении последних примерно 20 лет для многих представителей адыгской интеллигенции и этнических активистов идея борьбы за признание геноцида была и остается чем-то вроде жизненной сверхзадачи. А риторика о геноциде отличается высочайшей эмоциональной насыщенностью, жесткой непримиримостью к иным точкам зрения и оценкам. В периодической печати (региональный еженедельник «Северный Кавказ», газета правительства Адыгеи «Советская Адыгея», газеты на национальных языках) участники общественных организаций, научные деятели публикуют статьи о том, что руководству РФ необходимо признать геноцид и минимизировать негативные последствия Кавказской войны XIX в. В разной степени за это выступают участники объединений «Адыгэ Хасэ» КБР, КЧР, Адыгеи, Краснодарского края и Республики Абхазия, «АХПАШ» Краснодарского края, «Международной черкесской ассоциации», организаций «Черкесский конгресс» КБР, КЧР и Адыгеи, «Молодежное Адыгэ Хасэ» КЧР, «Всемирное адыгское братство», «Хасэ» КБР, а также представители зарубежных диаспор («Черкесский культурный институт», «Общество друзей Кавказа», черкесские благотворительные общества и др.).
Слова о геноциде звучат на различных массовых мероприятиях. Например, на траурных митингах, посвященных очередной годовщине со дня окончания Кавказской войны, которые ежегодно 21 мая проводятся в Адыгее, КБР и КЧР и за рубежом. В 90-е годы XX в. парламенты Адыгеи и КБР приняли Обращения к руководству РФ, призывающие его официально признать геноцид. По состоянию на середину 2010 г., данные Обращения не были дезавуиро-
ваны и продолжают служить этническим активистам аргументом, питающим их активность, направленную на признание геноцида.
Тема геноцида адыгов вышла за пределы РФ. В октябре 2006 г. 20 адыгских общественных организаций из девяти стран мира (России, Турции, Иордании, Израиля, США, Бельгии, Канады, Германии, Сирии) направили Обращение по признанию факта геноцида адыгов (черкесов) в Европарламент. «Россия ставила целью не только захват территории, но и полное уничтожение либо выселение коренного народа со своих исторических земель. Иначе нельзя объяснить причины нечеловеческой жестокости, проявленной российскими войсками на Северо-Западном Кавказе», - говорится в нем.
Признание геноцида активно лоббируется зарубежной адыгской диаспорой, члены которой проводят митинги и пикеты у зданий зарубежных российских представительств, офисов международных организаций, в период проведения международных мероприятий (например, на Олимпиаде в канадском Ванкувере). В марте 2010 г. в Тбилиси была проведена конференция, участники которой обратились к парламенту Грузии с призывом официально признать геноцид.
Убежденность части адыгов в геноциде способствует формированию у некоторых из них реваншистских идей по «деок-купации Черкесии». Наиболее активно такие, по сути националистические и сепаратистские, идеи распространяются в Интернете. Так, например, в нем можно найти Обращение «Мы за восстановление независимости Черкесии!», «Декларацию нации государства Черкесия», проект виртуального государства Черкесия, призывы к бойкоту Олимпиады-2014 г. в г. Сочи и др.
Примерно с 2008 г. в деятельность адыгских движений стала активно вовлекаться национальная молодежь Москвы, КБР, КЧР, Адыгеи, Ставропольского и Краснодарского краев. Прослеживаются тенденции ее радикализации, создания неформальных общественных объединений ярко выраженной протестной направленности («Форум черкесской молодежи» и др.). По образному выражению Андрея Епифанцева, много пишущего на адыгские темы, увеличивается число молодых людей с «пеплом сожженных аулов в сердцах».
Однако их число нельзя преувеличивать. Анализ этнонацио-налистических форумов в Интернете и СМИ, визуальное наблюдение над массовыми мероприятиями, социологические опросы
свидетельствуют, что доля адыгских радикалов, хотя и постепенно растет, все-таки пока остается явно низкой.
Как указывалось выше, актуализированность в адыгском этническом сознании проблемы геноцида привела к полемике вокруг запланированного на 2014 г. проведения Олимпийских игр в Сочи, появлению ее публичных оценок как кощунства над памятью павших за независимость Черкесии горцев. Проведение Олимпиады имеет еще один важный аспект. Она будет проводиться в непосредственной близости от Абхазии, не признанной в качестве независимого государства большинством государств мира, в том числе и ближайшими союзниками РФ. Участие спортивных команд государств, не признавших Абхазию, в сочинской Олимпиаде будет как бы легитимировать независимость Абхазии и тем самым противоречить интересам Грузии, стратегической союзницы США и других стран Запада на Кавказе. Поэтому геополитические конкуренты РФ способны обусловить свое участие в Олимпиаде теми или иными требованиями к России, в том числе и к ее кавказской политике. При этом явно или неявно могут быть использованы российские и зарубежные адыгские организации, выступающие против Олимпиады. На возможность таких стратегий указывают соответствующие публикации зарубежной прессы.
Требования признать геноцид наносят ущерб международному авторитету РФ. Они привносят напряжение в межэтнические отношения русских (потомков солдат Российской армии, осуществившей «геноцид») и современных адыгов («жертв геноцида»). Эти требования содержат в себе также интенции «возмещения ущерба», что наносит вред идеям равенства людей, независимо от их национальности. Они плохи и тем, что вырабатывают у адыгов комплекс жертвы.
Таким образом, актуальным является поиск адекватного «ответа» на адыгский «вопрос» о геноциде. По своей сути этот «ответ» может сводиться, с одной стороны, к признанию того, что Кавказская война в силу разных обстоятельств нанесла адыгам большой урон и, с другой стороны, к разъяснению массовому сознанию того, что действия войск Российской армии в годы этой войны неправомерно квалифицировать как геноцид.
На самом деле Кавказская война не подпадает под официальное определение геноцида, которое содержится в Конвенции ООН о предупреждении преступлений геноцида (1948). Оно гласит: «Под геноцидом понимаются <...> действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо
национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую» (курсив мой. - О.Ц.). Очевидно, что Кавказская война не велась с намерением уничтожить адыгский народ как таковой, а имела другие цели. Россия не ставила цели уничтожить черкесов тотально, а давала им выбор - либо «замириться» и принять все права российского гражданства, либо уехать в Турцию и даже получить для этого «подъемные» деньги. Исторические источники свидетельствуют также, что Российская империя привлекала адыгов на свою сторону, давала им возможность получения образования, службы в армии, в том числе и в качестве офицеров. Известно, например, что немалое количество адыгов принимало участие в Кавказской войне на стороне Российской армии. Все это вряд ли можно назвать геноцидом, и, как писал один авторитетный журнал, «все эти аргументы против признания геноцида адыгов вполне доступны, и федеральные власти давно могли бы их использовать в разговоре с адыгскими национальными организациями». В массовое сознание необходимо также внедрять формулу о том, что «несправедливости настоящего не могут исправить несправедливости прошлого» (В. Тишков). Желательно также чаще обращать внимание на то, что помимо Кавказской войны в истории отношений адыгов и России было много сюжетов союзнического и дружественного характера.
В адыгской этнической среде имеют также хождение идеи о том, что современная Россия якобы препятствует переселению в РФ зарубежных адыгов. Они не вполне справедливы. Принимаемые в настоящее время поправки в Закон РФ «О государственной политике РФ в отношении соотечественников за рубежом» дают возможность зарубежным адыгам приобрести статус «соотечественника за рубежом» и тем самым получить преференции по получению вида на жительство в РФ и вступлению в российское гражданство. Данное обстоятельство также необходимо разъяснять массовому этническому сознанию. До него также необходимо доводить тот факт, что численность желающих переселиться в РФ зарубежных адыгов критически мала. Так, например, в Адыгее квота на выдачу иностранным гражданам и лицам без гражданства разрешений на временное проживание в РФ на 2009 г. составляла 1965 человек. При этом 1650 человек, или 83% квоты, было зарезервировано за представителями адыгейской зарубежной диаспоры. Однако эта квота практически не была заполнена.
Кроме того, массовому этническому сознанию необходимо также доносить и информацию о том, что многие зарубежные ады-
ги, переселившись в РФ, вскоре уезжают из России в страны с более высоким уровнем и качеством жизни. Составной частью адыгского «вопроса» является проблема черкесов в КЧР. С точки зрения черкесских активистов, власть между карачаевцами и черкесами разделена несправедливо. Они полагают, что во всех сферах неправомерно доминирует карачаевская «этнократия». Поэтому лучший способ решить черкесскую «проблему» - это размежеваться с карачаевцами территориально и административно. Требование образовать Черкесскую область путем ее выделения из состава КЧР выдвигалось неоднократно. В последний раз оно было выдвинуто в резолюции съезда черкесов, состоявшегося в Черкесске 5 июня 2010 г. При этом использовались ссылки на то, что до 1957 г. на самом деле существовала Черкесская автономная область в составе Ставропольского края.
Выдвижению требования «воссоздания» Черкесской АО предшествовал всплеск активности адыгских организаций. В 2008-2009 гг. лидеры организаций «Адыгэ Хасэ», «Черкесский конгресс», «Хасэ», «Всемирное адыгское братство», «Молодежное Адыгэ Хасэ» и «Адыгэ Хасэ» Абхазии привлекли молодежь к организации и проведению в КБР и КЧР ряда протестных митингов. Их целью было оказание давления на органы власти КЧР по кадровым вопросам и по улучшению положения черкесского этнического меньшинства (его доля в населении республики немногим выше 11%). Одним из главных поводов для этих выступлений стало назначение на должность Председателя Правительства КЧР В. Кайшева, грека по национальности. С точки зрения черкесских активистов, это назначение нарушило «этнический баланс», поскольку должность премьера неформально закреплена, как они считали, за черкесами.
Тематика черкесского протеста в КЧР быстро выплеснулась за пределы вопроса о национальности премьера и вылилась в стремление образования автономной Черкесской области в статусе республики в составе РФ. В резолюции, принятой Чрезвычайным съездом черкесского народа, состоявшимся 5 июня 2010 г., в частности, говорится: «Подтвердить принятое ранее решение о восстановлении Черкесской автономной области в статусе республики в составе Российской Федерации». В ней предусмотрен также «переходный период» «восстановления» АО, содержится утверждение верности принципу «равенства народов», сформулирован призыв к «абазинскому, ногайскому, русскому народу и казачеству» поддержать решения съезда о восстановлении Черкесской
АО и отдельный призыв с просьбой поддержки восстановления АО к адыгам России и зарубежья. Резолюция заключается словами о продлении полномочий Чрезвычайного съезда черкесского народа вплоть до восстановления Черкесской автономной области.
После небольшой паузы органы государственной власти КЧР, большинство этнических (не черкесских) общественных организаций публично высказались в том духе, что они негативно относятся к идее образования Черкесской АО и считают ее несоответствующей интересам народов КЧР. «Подача» осталась на стороне черкесских этнических активистов, а конфликт из манифестной фазы перетек в латентную. Тем не менее весьма вероятно, что при сохранении существующего положения вещей, требования черкесов КЧР образовать «свою» республику возобновятся. На этнически фрагментированном Северном Кавказе, где борьба политических партий и идей подменена конкуренцией этнических групп, риски периодического воспроизводства ситуации этнического размежевания весьма высоки. Купировать эти риски можно усилением внимания государства к справедливому разделению власти, а также другими мерами, восходящими к принципам депо-литизации и «демобилизации» этничности.
Исходя из того, что в основе межэтнических проблем КЧР, как и большинства других республик, лежит фактическая разница статусов этнических групп, т.е. неравность их доступа к властным, финансовым, информационно-культурным и иным ресурсам, а также неравные возможности вертикальной социальной мобильности, целесообразно проводить работу по их выравниванию. Особое внимание необходимо уделять кадровой политике. Недостаточно просто отбирать на должности наиболее достойных кандидатов. Необходимо каждый раз убеждать еще и общество в том, что отобранный кандидат и является наиболее достойным. Это несколько ослабит недовольство людей подбором кандидатов по этническому признаку. Необходимо также развеять бытующее убеждение в том, что этническую самобытность и культурное развитие способна гарантировать исключительно «собственная» этническая «государственность». Федеральная власть должна показать, что она способна эффективно реагировать на этнические запросы как доминантных, так и не доминантных для республик этнических групп.
Тем не менее, как представляется, даже при проведении грамотной внутренней политики и принятии выверенных решений в обозримой перспективе в КЧР вряд ли удастся «полностью ре-
шить» межэтнические проблемы. Полностью и «окончательно» сделать это не удавалось нигде и никому. Речь может идти лишь о перманентном их урегулировании, смягчении межэтнической конкуренции и купировании попыток публичных и теневых игроков использовать для достижения своих целей этнический ресурс. Адыгские активисты из разных республик консолидируются также по вопросам этнотерриториальных интересов, которые рассматриваются ими как стратегические. Различными адыгскими организациями приняты обращения к руководству КБР и КЧР о недопущении «аннексии адыгских земель». Земельный вопрос актуализировался в КБР в ходе введения в действие Федерального закона от 2003 г. № 131 «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации».
Наряду с этим законом, в КБР были приняты республиканские законы «Об административно-территориальном устройстве Кабардино-Балкарской Республики» и «О статусе и границах муниципальных образований в Кабардино-Балкарской Республике». В соответствии с ними некоторые поселки, в том числе и два крупных с преимущественно балкарским населением - Хасанья и Белая Речка, - лишились статуса муниципальных образований и были присоединены к городу Нальчику. Это вызвало недовольство части балкарцев. Еще большее их недовольство вызвало введение в практику понятия «межселенных территорий», к которым были отнесены высокогорные территории их традиционного, как считает часть балкарцев, пользования (пастбища), земли культурно-исторического назначения и рекреационной зоны. А понятие «межселенные территории» как бы открывало возможность пользования этими землями «другим народам». Общественная организация «Совет старейшин балкарского народа», а также простые граждане дважды обращались в Конституционный суд РФ. Вопрос был рассмотрен этой высшей судебной инстанцией и, согласно ее решению, «выделение межселенных территорий допускается только на территориях с низкой плотностью населения».
В ноябре 2008 г. парламент КБР на своем заседании рассмотрел Определение Конституционного суда РФ и в первом чтении принял законопроекты, вносящие изменения в Закон КБР «О статусе и границах муниципальных образований». Изменения коснулись границ ряда населенных пунктов с компактным проживанием балкарского населения - селений Кашхатау, Бабугент, Безен-ги, Верхняя Балкария, Верхний Баксан, Былым, Кенделен, поселка Эльбрус и города Тырныауз. В декабре 2008 г. парламент КБР пла-
нировал отменить межселенные земли во всех районах. Однако незадолго до этого руководители адыгских общественных организаций КБР - «Адыгэ Хасэ», «Джэ макъ», Ассоциации фермеров и арендаторов республики, Союз Абхазских добровольцев, Черкесский конгресс и Всемирное Адыгское Братство - направили президенту республики, председателю парламента и председателю республиканского правления партии «Единая Россия» открытое письмо, в котором призвали не принимать решения по земельному вопросу без открытого диалога с общественностью.
В январе 2009 г. эти же общественные организации обратились к президенту и парламенту Кабардино-Балкарии с просьбой «приостановить процедуру принятия законов», регулирующих проблему межселенных территорий, и создать согласительную комиссию для детального изучения проблемы и выработки компромиссных предложений. В мае 2009 г. новый состав парламента КБР образовал согласительную комиссию по законодательным инициативам по реализации Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ». В комиссию вошли 36 человек, на паритетной основе, которые представляли три наиболее многочисленные национальные группы, проживающие на территории республики, - кабардинцев, балкарцев и русских. В нее вошли также представители президента республики, советов местного самоуправления и общественности. Кабардинскую общественность, представлял Координационный совет кабардинских общественных организаций, балкарскую - организация «Алан», русскую - «Вече». 26-29 октября 2009 г. в Москве балкарцы организовали серию пикетов с целью обратить внимание на неисполнение властями КБР и Закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ».
31 октября 2009 г. парламент республики во втором чтении принял поправки в республиканский Закон «О границах муниципальных образований». Согласно поправкам, населенным пунктам, расположенным в восточной части КБР, были переданы земли, ранее относившиеся к «межселенным территориям». А территории горных пастбищ, расположенных в северо-западной части республики, остались в республиканской собственности. Это решение вызвало всплеск активности адыгских организаций. 17 ноября адыгские общественные организации провели митинг, на котором потребовали отменить все решения по земле, принятые в республике, и вернуть земельный вопрос к ситуации, имевшей место до
2005 г. Подобные требования в самой жесткой форме звучали также на митинге в Черкесске.
28 ноября 2009 г. кабардино-балкарский парламент решил приостановить рассмотрение законопроекта об изменении границ муниципальных образований. 28 мая 2010 г. парламент КБР внес изменения в Закон «О статусе и границах муниципальных образований в КБР», согласно которому в тексте закона понятие «меж-селенные территории» заменены понятием «сопредельные территории». Балкарские этнические активисты выразили резкое недовольство принятием этого закона, обвинив законодательный орган республики в том, что тот в течение трех лет не смог решить проблему.
Таким образом, частью черкесского «вопроса» стал вопрос об «этнической» принадлежности земли. Поддержанию этого вопроса в теплой, а то и в горячей фазах будут способствовать перманентная кабардино-балкарская конкуренция, а также бизнес-интересы различных фигур к землям, которые могут быть использованы как горнолыжные курорты и здравницы. Своеобразную форму концентрации и усиления этнического ресурса некоторые адыгские активисты усматривают в образовании укрупненного «адыгского» субъекта Федерации, который объединил бы Адыгею, КЧР, КБР и, возможно, части территорий Краснодарского и Ставропольского краев. Это мотивируется необходимостью воссоединения «разделенного» адыгского народа, воссоздания территории исторической Черкесии. Последний раз данное требование было выдвинуто в ноябре 2008 г. по инициативе молодежи, поддержанной представителями национальной интеллигенции и общественных организаций на публичных форумах в КЧР, КБР и Адыгеи. Идея укрупненной Черкесии была поддержана затем на прошедшем в январе 2009 г. в Черкесске форуме черкесской молодежи, где были гости из КБР и Адыгеи. «Молодежь - кабардинцы, черкесы, абазины, адыгейцы, - сказал гость из Адыгеи, - четко заявила: мы один народ и должны жить в единой республике. Это соответствует праву нации на самоопределение и федеральной политике по укрупнению регионов». Как он отметил, спонсором форума выступила редакция «КаЛ-ТУ», адыгского спутникового телевидения, организованного в Иорданском королевстве.
С 2009 г. ведется активная пропаганда трех этнических проектов: «Одна нация - одно будущее», «Всемирные летние черкесские Олимпийские игры» (запланированы в КБР на 2012 г.) и «Зеленая траурная лента». Проект «Одна нация - одно будущее»
приурочен к переписи населения РФ в октябре 2010 г. и направлен на то, чтобы адыгейцы, черкесы, кабардинцы указали в переписных лицах единую национальность - «черкес» на русском и «ады-гэ» на родном языке. Проект черкесских Олимпийских игр также призван способствовать консолидации на этнической основе, как и проект «Зеленая траурная лента», который должен консолидировать единство адыгов в их оценке Кавказской войны как «геноцида».
Символом адыгского единства становится регулярное использование на массовых публичных и протестных мероприятиях в г. Москве, КБР, КЧР, РА, Краснодарском крае и за границами РФ Государственного флага Республики Адыгея. В период Кавказской войны этот флаг был символом борьбы адыгов против российских войск. Флаг представляет собой зеленое полотнище, на котором изображены три перекрещивающиеся стрелы и 12 звезд. Истинный смысл символики официального флага республики расшифровала газета «Хабзэ», издававшаяся одной из этнических организаций. Вот что она писала: «Активизация военных мероприятий российских войск на Западном Кавказе в 1820-х годах вызвала глубокое беспокойство адыгов. Для совместной решительной борьбы с агрессором абадзехи, шапсуги, натухайцы и убыхи (т.е. адыгские «племена») заключили военный и политический союз. Условия союза предусматривали объединение вооруженных сил горцев, недопущение связей с русской администрацией и населением и запрет на ведение сепаратных переговоров с царским командованием. Символом единства адыгов явился переговорный флаг 1830 г., который представлял собой зеленое полотнище с 12 звездами (по числу союзных адыгских этнических групп) и с тремя перекрещенными стрелами».
Примерно с 2007 г. в Карачаево-Черкесии отмечаются факты использования этого флага при организации регулярных молодежных шествий в вечернее время по центральным улицам г. Черкесска. Аналогичные акции проводятся в Пятигорске (Ставропольский край), Нальчике (КБР), Майкопе (Адыгея), множестве других населенных пунктов «адыгских» республик. По инициативе представителей молодежи с апреля 2010 г. все российские и зарубежные адыгские организации ежегодно празднуют «Всемирный день черкесского флага», флага государства «Черкесия».
Идея укрупненного адыгского субъекта РФ несет в себе риски, поскольку масштабная перекройка административных границ неизбежно сопровождалась бы протестами этнических активистов из неадыгских этнических групп, проживающих в пределах гипо-
тетической «Черкесии». Она имеет мало шансов на практическую реализацию в силу сложности ее осуществления, а также в силу того, что в реальности она не находит массовой поддержки. Однако демагогическое ее использование может нанести определенный ущерб авторитету Российского государства, которое этнонациона-листы могут обвинить в «злостном» и преднамеренном противодействии административному объединению «разделенных» адыгов.
Этнические активисты далеко не всегда отражают интересы этнического большинства. Однако при определенных условиях они способны превратиться из условных этнических лидеров в реальные политические фигуры и мультиплицировать угрозы безопасности межэтническому миру и общественно-политической стабильности. В период с конца 2007 по июль 2010 г. (времени написания данной статьи) эти угрозы, скорее, усиливались, нежели ослаблялись. Хотя в общем плане ситуация с адыгским «вопросом» не выглядит катастрофической или даже угрожающей, тем не менее она весьма тревожна.
Обозначилась небольшая группа радикально настроенной «непримиримой» молодежи, выдвигающей жесткие политические требования и имеющей серьезную зарубежную поддержку. Уровень общественно-политической стабильности в КЧР и КБР вновь несколько понизился (хотя в КЧР он не достиг пика напряжения 1999 г., сопряженного с выборами президента республики, а в КБР -уровня середины 2000-х годов и октября 2005 г., когда боевиками были атакованы силовые структуры в Нальчике). Усилилась роль на Кавказе глобальных (США, Европа) и региональных (Турция, Грузия и др.) игроков. Сохранялась угроза вовлечения части молодежи в радикальный исламизм. В Интернете возросло количество материалов и реплик, призывающих к «деоккупации Черкесии», «свободе Кавказа», мести «Русне» (России) за исторические и свежие обиды.
На наш взгляд, властвующие республиканские элиты, а также некоторые курирующие Северный Кавказ федеральные структуры, хотя и достигли по отдельным направлениям внутренней политики успехов, не всегда оперативно и адекватно реагировали на требование минимальных трансформаций здешнего политического ландшафта, что крайне нежелательно при «ручном управлении». Возможно, это свидетельствует об излишней законсервиро-ванности отдельных управленческих и политических структур, их недостаточной приспособленности к оперативному и профессиональному реагированию на вызовы и иные возмущения среды.
Кроме того, сохранялись практики симуляций некоторых управленческих и политических процессов. Так, например, государственная «межнациональная политика» в той или иной республике могла сводиться, в основном, к организации фестивалей, концертов и выставок с участием людей разных национальностей или написанию демагогических программ. А «диалог власти и общества» - к чисто формальным встречам чиновников с лояльными им, условно говоря, общественниками.
Как представляется, стратегической задачей органов государственной власти должно стать создание для адыгской и иной кавказской (и не только кавказской) молодежи внятного, морально приемлемого, привлекательного образа будущего, ее убеждение в возможности его достижения и последующей ее мобилизации на этой основе к позитивной социальной активности. Выработка такого предложения, т.е. образа («идеи») будущего, и его трансляция массовому сознанию - задача крайне сложная. Она упирается в противостоящее привлекательному образу будущего настоящее, со всеми присущими ему «язвами». Решение этой задачи предполагает также модернизацию российской политической системы, о необходимости которой неоднократно заявлял Президент РФ Д. Медведев. Кроме того, в теоретическом плане родовым недостатком либерализма, в отличие от многих других социально-политических концепций, как раз и является «отсутствие эсхатологии», «конечной» цели.
Однако как-то решать данную задачу необходимо. Люди не могут жить без идеалов, а широкое - поверх этнических границ -социальное сотрудничество невозможно без коллективных идеальных целей. Наличие и определенное обострение адыгского (черкесского) «вопроса», как и некоторых иных этнических «вопросов», как раз и свидетельствуют о том, что усилия федерального Центра по деполитизации этичности пока не увенчались успехом. Политизированная этничность по-прежнему продуцирует конфликтность, создает иные политические риски, способные эволюционировать до уровня вызовов и угроз национальной безопасности.
«Юг России: Проблемы, прогнозы, решения», Р-н./Д, 2010 г., с. 97-107.
