CC BY
13
Научная статья УДК 342.92
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2022-3-221-227 NIION: 2015-0066-3/22-362 MOSURED: 77/27-011-2022-03-561
Административно-правовые аспекты обеспечения экологической безопасности в субъектах Российской Федерации
Камиль Арифович Султанов
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Москва, Россия, mpkr@mail.ru
Аннотация. Современное состояние жизни общества характеризуется стремительным развитием разного рода технологий. В то же время такой ритм общественного прогресса влияет на значительный прирост в становлении производственного сектора, что имеет как положительные, так и отрицательные последствия. В частности, это приводит как к росту в развитии экономики отдельно взятых государств, так и к усилению негативного воздействия на окружающую среду. Это и обусловило необходимость разработки как теоретических, так и прикладных мероприятий по сохранению и защите экологической безопасности общества. Поэтому, на современном этапе общественного развития международным сообществом разработано и внедряется значительное количество мероприятий организационно-правового характера в сфере экологической безопасности, которые потребуют систематичного и объективного исследования. Целью этой статьи является исследование экологических прав и значения основ экологической безопасности на территории Российской Федерации. С учетом полученных результатов определены проблемы и предложены решения.
Ключевые слова: экология, безопасность, административная ответственность, субъект РФ, законодательство, региональное регулирование, правонарушение, КоАП РФ
Для цитирования: Султанов К. А. Административно-правовые аспекты обеспечения экологической безопасности в субъектах Российской Федерации // Вестник экономической безопасности. 2022. № 3. С. 221-227. https://doi.org/10.24412/2414-3995 -2022-3-221 -227.
Original article
Administrative and legal aspects of ensuring environmental safety in the subjects of the Russian Federation
Kamil A. Sultanov
Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Moscow, Russia,
mpkr@mail.ru
Abstract. The current state of society is characterized by the rapid development of various technologies. At the same time, such a rhythm of social progress affects a significant increase in the formation of the manufacturing sector, which has both positive and negative consequences. In particular, this leads both to an increase in the development of the economy of individual states, and to an increase in the negative impact on the environment. This led to the need to develop both theoretical and applied measures to preserve and protect the environmental safety of society. Therefore, at the present stage of social development, the international community has developed and is implementing a significant number of organizational and legal measures in the field of environmental safety, which will require systematic and objective research. The purpose of this article is to study environmental rights and the importance of the fundamentals of environmental safety in the territory of the Russian Federation. Taking into account the results obtained some problems are identified and their solutions are offered.
Keywords: ecology, safety, administrative responsibility, subject of the Russian Federation, legislation, regional regulation, offense, Administrative Code of the Russian Federation
For citation: Sultanov K. A. Administrative and legal aspects of ensuring environmental safety in the subjects of the Russian Federation. Bulletin of economic security. 2022;(3):221-7. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2414-3995-2022-3-221-227.
© Султанов К. А., 2022
Эффективность решения вопроса обеспечения экологической безопасности является одной из главных задач национальной политики, важным фактором успешного развития любой страны. Такая безопасность представляет собой состояние защищенности жизненно важных интересов каждого человека в частности, и общества в целом, от разного рода угроз [1]. Ее объектами являются все основные элементы экологической системы обеспечения качества и уровня жизни, которые регулируются общегосударственной экологической политикой [2].
Стоит отметить, что ни одна из европейских стран не имела четкой политики в отношении окружающей среды до конца 60-х гг. прошлого века. Протесты во Франции и Германии, вызванные соискателями высшего образования, в мае 1968 г., Конференция ООН об окружающей среде человека, которая состоялась в Стокгольме в июне 1972 г., и опубликованный в тот же период доклад Римского клуба о «пределах роста» привлекли общественное мнение Европы к экологическим проблемам экономического характера и поставили под сомнение иерархию ценностей, которая сложилась на то время в обществе, ориентированном на долгосрочный рост потребления.
На сегодня во многих странах мира по решению проблем государственного регулирования обеспечения экологической безопасности накоплен значительный опыт, а именно - созданы эффективные организационные структуры и действенный механизм правового регулирования обеспечения экологической безопасности и целесообразного потребления природных ресурсов. Известные на сегодня методы управления, которые существуют в настоящее время в Японии, США и многих европейских странах, являются достижением многолетних поисков, попыток и ошибок.
Активизация промышленного производства в эпоху глобализации на фоне становления, формирования и развития системы мирового хозяйства привела к актуализации проблем по экологическому состоянию окружающей природной среды как на национальном, так и на трансграничном уровнях. Отсюда объективируются и актуализировались процессы противодействия негативным тенденциям в указанной сфере, что можно определить по соответствующим направлениям, интерпретируя угрозы, которые возникли охранном и правоохранительном контекстах, а именно - минимизация, а по возможности - нейтрализация негативного воздействия на окружающую среду при осуществлении хозяйственной деятельности, эксплуатации природных ресурсов и их изъятии для производства материальных благ; преодоление отсутствия или ограниченного использования ресурсосберегающих технологий; усиление государственного и международного контроля (над-
зора) рисков возможных случаев экологического бедствия и катастроф техногенного характера; повышение эффективности экономико-социальных механизмов предупреждения и ликвидации чрезвычайных экологических ситуаций [3]; формирование на локальном, региональном, государственном и международном уровнях системы экологической безопасности как состояния защищенности окружающей среды, населения, территорий, хозяйственных и других объектов от различных угроз, возникающих в результате негативных изменений компонентов окружающей среды в результате антропогенного воздействия, что должно обеспечиваться комплексом правовых, организационных, финансовых, материальных и информационных мероприятий, предназначенных для прогнозирования, предотвращения, ликвидации реальных и потенциальных угроз безопасности, минимизации их последствий; разработка государством и последовательное осуществление экологически ориентированной стратегии общества, что диктуется как национальными, так и международными реалиями, потому экологическая безопасность может быть обеспечена только в результате действий всего мирового сообщества [4]; активизация процессов по формированию экологического сознания, экологической индивидуальной, групповой, коллективной психологии, в основе которой лежит понимание того, что обеспечение только собственного экологического благополучия за счет переноса с собственной территории экологически вредных производств, захоронения отходов и др. невозможно, поскольку трансграничное и транстерриториальное загрязнение снижает уровень экологической безопасности, приводит к непоправимому ущербу для биосферы представляет растущую угрозу политической, экономической и социальной благосостояния, устойчивому развитию общества; активизация и контекстуализации мероприятий по преодолению низкой экологической культуры общества на разных уровнях его существования и функционирования, начиная от локального, то есть там, где существуют и функционируют в условиях местного самоуправления в состоянии повседневности территориальные общины, социума на уровне регионов и всего государства, географических субрегионов и регионов, и заканчивая мировым (глобальным) социумом, что представляется международным сообществом государств [5].
Если проанализировать приведенные положения системно и учитывая экзистенциальные константы существования и функционирования человеческой цивилизации, то можно констатировать, что успех задач сохранения и положительного усиления экологического состояния природной среды напрямую зависит от формирования, существования, легализации, легитимации, развития, совер-
шенствования феноменологии экологических прав человека. Действительно, в условиях, когда разворачивается четвертая промышленная революция, базирующаяся на радикальном изменении технологий, грядут не только структурно-технологические, но и глобализационные изменения в организации мировой экономики, а отсюда, и в существовании международного сообщества государств и народов, их населяющих, в существовании, функционировании и дальнейшем развитии феноменологии государственности, и объективируется, актуализируется, кон-текстуализируется, идентифицируется особая роль и значение экологических прав человека, поскольку приведенные изменения прежде всего, влияют на условия существования и выживания всего человечества, дальнейшую судьбу человеческой цивилизации [6].
Проблематика экологических прав человека имеет многоаспектный характер, что обусловливает обращение к различным областям научного знания, включая юриспруденцию (общая теория права, конституционное и международное право, теория прав человека, экологическое право, гражданское право, уголовное право и т. д.), а также философию и политологию. Ряд проблемных вопросов, связанных с экологическими правами и обязанностями человека и гражданина, была исследована на общетеоретическом и отраслевом уровнях в диссертациях, монографических исследованиях, научных статьях, обзорах правоприменительной практики на национальном уровне и за рубежом. Однако в связи с тем, что экологические права и обязанности человека и гражданина является сравнительно новым явлением отечественной правовой жизни, их теоретико-правовое исследование, особенно в контексте их понимания, институционализации и констшу-ционализации, до сих пор носило фрагментарный характер.
Приведенную констатацию общеизвестного постулата об объективизации, актуализации, контек-стуализации, идентификации, особой роли и значении экологических прав человека можно и нужно актуализировать, видеть, понимать и ставить гораздо шире, причем не только в методологическом, но и в онтоаксиологическом их смысле.
Опираясь на доктринальную позицию, которая исповедует бинарный подход к этой проблематике, и исходя из теоретических подходов, состоявшихся в международном праве, начиная с середины ХХ века, человек признается творением и одновременно создателем своей окружающей среды и конечной целью ее охраны [7] (человек как субъект-объект охраны окружающей среды).
Следовательно, встает функционально статусная дихотомия, где, с одной стороны, сама объективная
необходимость в сохранении природных богатств возникает именно из этого обстоятельства и само понятие «природные богатства» по своей сути выступает оценочным с точки зрения полезности тех или иных элементов природы для удовлетворение потребностей человека.
С другой стороны, именно человек использует природу для обеспечения своих жизненных потребностей (что приводит к ее изменению) и предохраняет ее от последствий своей хозяйственной деятельности настолько, насколько ему благоприятствуют осознанные законы природы (реально-экзистенциальный аспект).
Отсюда, такое двойственное положение человека во взаимодействии со своей средой обитания, что одновременно несет в себе и положительно важное и негативно-коллизионное содержание, что не может не объективироваться и не отражаться на правовом регулировании всей совокупности общественных отношений в сфере охраны окружающей среды, причем не только на национальном, но и на международном уровнях и, как следствие, на его (человека) правовой статус в этих отношениях, в своем структурном смысле, содержательном наполнении и праксеологи-ческом проявлении состоит из прав, свободы обязанностей профильного характера. Такая особенность, которая возникает при определении правового статуса, правового модуса, правовой роли человека, его групп и ассоциаций, находящихся во взаимодействии и коммуникации с окружающей средой, ярко отражается понятием «эколого-правовой статус человека», история развития и содержание которого указывают на формирование устойчивой правовой категории в рамках эколого-правовой науки [8]. А экологические права человека, в свою очередь, выступают важной составляющей такого ее видового статуса. Надо отметить, что экологические права человека по своей сути формируют юридическое пространство местного самоуправления, в котором существуют и функционируют жители, и в условиях повседневности осуществляют свой жизненный цикл. Относительно последнего положения, являющегося методологически обоснованным, доктринально разработанным и прак-сеологически подтвержденным, И надо отметить, что экологические права человека не только обладают соответствующим потенциалом нормирования, нор-мативизации, нормативной регламентации и регулирования, включая не только законодательно нормативный, но и конституционно нормативный уровень, и они фактически сопровождаются существенными метаюридическими и квазиюридическими явлениями, составляющими основу повседневной жизни каждого конкретного человека, строя философское состояние повседневности, иллюстрирующей ординарное состояние жизненного цикла человека, кото-
рый протекает на локальном уровне социума в пределах территориальной общины как человеческого сообщества, что существует в условиях местного самоуправления [9].
Надо отметить, что в своем онтологическом смысле появление сферы повседневной как предмета исторической науки, социологии, культурной антропологии вызвало бурные дискуссии в научной среде по поводу того, что, во-первых, соответствует ли эта тематика предметному полю соответствующих дисциплин, во-вторых, отражает ли она должным образом социальную практику и потребности общества. Вместе с тем эти дискуссии сопровождались появлением и интенсивным развитием новых направлений в гуманитарных науках, которые являются результатом междисциплинарного взаимодействия последних. К таким направлениям относятся, прежде всего, история повседневности, социальная история, культурная история, историческая антропология, социальная антропология, а также лингвокультурология и коммуни-кативистика [10].
В этом контексте следует отметить, что экологические права человека, как его возможности существовать и функционировать в безопасных природных условиях, изначально формируя повседневность, не только выступают его соответствующим экзистенционально-функциональным субстратом, и потому лежат в основе жизнедеятельности человека, и выступают его природными правами, но и априори, генетически, системно, комплексно, дискурсивно, статусно, модусно, нарративно, технологически, коммуникативно детерминируют основу формирования, существования и реализации других прав человека, в том числе и конституционных, ибо последние могут быть реализованными только при наличии соответствующих, оптимальных и одновременно ординарных экологических условий и существования социума, что является основополагающим экзи-стенционно-стабилизирующим и экзистенционно-гарантирующим фактором в существовании и функционировании демократической правового государственности.
Таким образом, можно утверждать, что, с одной стороны, формирование конституционно-правового уровня экологических прав человека является свидетельством признания государством его естественных прав через дальнейшую конституционную легализацию, а с другой, и особенно в условиях глобального экологического кризиса, проявляется сегодня, проявление, рост уровня и объем в достаточной, качественной, надлежащей, оптимально-конституционно-правовой регламентации экологических прав человека является надежным залогом и демонстрацией готовности человека, социума, государства, его публичной власти, а говоря глобально, и всего
международного сообщества государств в контексте становления глобального экологического конституционализма.
Можно сделать несколько выводов методологического характера:
- во-первых, экологические права человека и природные права. Здесь можно говорить только об экологических правах человека, но не об экологических правах граждан (специальный общечеловеческий статус обозначенных прав);
- во-вторых, конституционно-правовой уровень регламентации и регулирования экологических прав человека хотя и имеет учредительный и важный ин-ституционно-нормотворческий и деятельно-технологический характер, но не является единственным (универсально-многоуровневый характер регламентации и регулирования прав);
- в-третьих, нормативная регламентация и регулирование экологических прав человека иными правовыми актами экологического права фактично конкретизирует и детализирует, а поэтому существенно дополняет их конституционно-правовую регламентацию (системный характер смысловой нагрузки указанных прав);
- в-четвертых, нормативная регламентация и регулирование экологических прав человека в государстве происходит не только на конституционном и законодательном уровне, но и на подзаконном уровне, то есть через принятие нормативно-правовых актов органов исполнительной власти и местного самоуправления (нормативно-полисемический характер определенных прав);
- в-пятых, предметно-объектной основой экологических прав человека выступают вопросы места, положения и роли человека и гражданина в обществе и государстве, касающиеся экологической сферы (статусно-ориентированный характер указанных прав);
- в-шестых, экологические права должны рассматриваться как права, присущие только человеку, без учета его принадлежности к соответствующему правовому состоянию (гражданин, иностранный гражданин, беженец и т. п.).
Надо отметить, что приведенные черты экологических прав человека характерны и для зарубежной доктрины конституционного и экологического права. Они здесь проявляются как в дефинитивно-содержательном, так и в видовом аспектах.
Итак, можно констатировать, что основной проблемой в определении понятия экологических прав граждан (не человека) в зарубежной научной юридической литературе признается невозможность дать всеобъемлющую дефиницию. В то же время некоторыми представителями экологической доктрины для решения этой проблемы предлагается вообще пол-
ный отказ от закрепления фундаментального экологического права.
Так, британский исследователь С. Дуглас Скотт считает, что для целей охраны экологических интересов граждан вполне могут служить другие экологические права: на информацию, на участие (консультирование) и на доступ к правосудию [11]. При этом право на участие рассматривается не только как правомочия граждан в области принятия экологически значимых существенных решений (как минимум, право на извещение о любом перспективном принятии экологически значимого проекта или решения и принятие участия в нем), но также принимается во внимание аспект участия населения в формировании концепции экологической политики через рычаги лоббирования, механизмы внесение законопроектов [12].
Итак, резюмируя, можно констатировать, что смысловая нагрузка конституционных экологических прав человека, в результате изложенных выше аргументов, объективно требует новелизации своего конституционного понимания и модернизации через соответствующую корреляцию и интерпретацию с соответствующим конституционно-проектным и кон-ституционно-нормотворческим сопровождением и обеспечением.
Важным фактором, который подчеркивает актуализацию и контекстуализацию приведенного, является феноменология экологического конституционализма, активные процессы формирования и легализации которого в доктринально-теоретической и практически функциональной плоскостях национального конституционного и общего международного права наблюдаются в виде устойчивой тенденции. В основе этой феноменологии лежат три основных фактора [13]: во-первых, это конституционно-правовая регламентация и регулирование конституционных экологических прав человека (уже есть в конституционных актах более чем 120 государств); во-вторых, это наличие национального-экологического законодательства (общего и отраслевого) и международного экологиче-ского-договорно-нормативного массива (общего и отраслевого); в-третьих, это устоявшаяся тенденция защиты экологических прав человека национальными, наднациональными и международными судебными учреждениями.
Резюмируя изложенное, можно сделать следующие выводы: рост значения и роли экологических прав человека детерминируется кризисным состоянием развития человеческой цивилизации в условиях глобализации и изменений в ней, которые вызваны, в частности, изменениями в сфере промышленного производства на фоне становления, формирования и развития системы мирового хозяйства; системно анализируя и обязательно учитывая экзистенциальные константы существования и функционирования
человеческой цивилизации, можно констатировать, что успех задач сохранения и положительного усиления экологического состояния природной среды напрямую зависит от формирования, существования, легализации, легитимации, развития, совершенствования феноменологии экологических прав человека; смысловая нагрузка конституционных экологических прав человека в условиях глобализации экологического кризиса объективно требует новелизации своего конституционного понимания и модернизации через корреляцию и интерпретацию с соответствующим конституционно-проектным и конституционно-нормотворческим сопровождением и обеспечением; в основу этой конституционной корреляции должны быть положены следующие позиции:
а) на конституционном уровне нужно регламентировать и регулировать не столько экологические права граждан, сколько экологические права человека;
б) под сомнение должно ставиться распределение экологических прав человека на отраслевые и межотраслевые, поскольку конституционные экологические права человека не могут быть распределены таким образом, потому что это их нивелирует и дискредитирует в контексте понимания их правовой силы;
в) с целью усиления важности и оптимизации формулировки экологических прав человека считаем некорректным использование терминологической связи «человек/гражданин», выступая в пользу применения термина «человек»; важным фактором, который подчеркивает актуализацию и контекстуализа-цию приведенных выводов, является феноменология экологического конституционализма, активные процессы формирования и легализации которого в док-тринально-теоретической и практико-функциональ-ной плоскостях национального конституционного и общего международного права наблюдаются в виде устойчивой тенденции.
Список источников
1. Милешко Л. П. Развитие общей теории обеспечения экологической безопасности // Экологические системы и приборы. 2021. № 7. С. 35-39.
2. Брусенцева Ю. А. Проблемы обеспечения экологической безопасности // Экономическая безопасность: правовые, экономические, экологические аспекты : сборник научных трудов 5-й Международнойнаучно-практической конференции, Курск, 04 апреля 2020 года. Курск : Юго-Западный государственный университет, 2020. С. 51-53.
3. Приходько Т. В. Право на благоприятную окружающую среду в контексте обеспечения эко-
логической безопасности: проблемы федерального и регионального правового регулирования (на примере Иркутской области) // Государственная власть и местное самоуправление. 2020. № 2. С. 8-12.
4. Актуальные аспекты обеспечения экологической безопасности в России // Будущее на-уки-2020 : сборник научных статей 8-й Международной молодежной научной конференции, в 5-х томах, Курск, 21-22 апреля 2020 года / Ответственный редактор Горохов А. А. Курск : Юго-Западный государственный университет, 2020. С. 225-228.
5. Смолькин А. Е. Индустриальные революции и их особенности // Символ науки : международный научный журнал. 2016. № 4-3 (16). С.124-127.
6. Яницкий О. Н. Четвертая научно-техническая революция, глобализация и институты // Научный результат. Социология и управление. 2018. Т. 4. № 2. С. 45-57.
7. Цверианашвили И. А. Стокгольмская конференция 1972 Г. И ее роль в становлении международного экологического сотрудничества // Вестник Нижегородского университета имени Н.И. Лобачевского. 2016. № 1. С. 89-94.
8. Воронцова Е. В. Проблема определения приоритетов эколого-правовой охраны: природа и здоровье человека как объекты правового регулирования // Известия Юго-Западного государственного университета. 2017. № 1. С. 177-183.
9. Пчельников М. В. Особенности развития экологических прав человека на мировом, национальном и региональном (местном) уровнях // Юристъ-Право-ведъ. № 1. 2017.
10. Силантьева М. В. Методология изучения реконструкции коммуникативного стереотипа в условиях непрямого диалога культур // Научные исследования и разработки. Современная коммуникативистика. 2013. Т. 2. № 2. С. 4-8.
11. Douglas Scott S. Environmental rights in the European Union Participatory democracy or democratic deficit? In: Boyle A. E., Andersen M. R. (eds.). Human rights approachesto environmental protection (Oxford, Clarendonpress, 1998). P. 177-197.
12. Нургалиева Д. И. Правовое регулирование обеспечения прав и обязанностей природопользо-вателей // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. № 2. 2021.
13. Харитонов А. Н., Султанов К. А. К вопросу совершенствования законодательства субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях // Вестник Всероссийского института повышения квалификации сотрудников МВД России. 2019. № 4 (52). С. 24-30.
226
References
1. Mileshko L. P. Development of the general theory of environmental safety // Ecological systems and devices. 2021. No. 7. P. 35-39.
2. Brusentseva Yu. A. Problems of ensuring environmental safety // Economic security: Legal, economic, environmental aspects : collection of scientific papers of the 5th International Scientific and Practical Conference, Kursk, April 04, 2020. Kursk : Southwest State University, 2020. P. 51-53.
3. Prikhodko T. V. The right to a favorable environment in the context of ensuring environmental safety: problems of federal and regional legal regulation (on the example of the Irkutsk region) // State power and local self-government. 2020. No. 2. P. 8-12.
4. Actual aspects of ensuring environmental safety in Russia // The Future of Science-2020: Collection of scientific articles of the 8th International Youth Scientific Conference, in 5 volumes, Kursk, April 21-22, 2020 / Responsible editor Gorokhov A. A. Kursk : Southwest State University, 2020. P. 225-228.
5. Smolkin A. E. Industrial revolutions and their features // Symbol of Science: International Scientific Journal. 2016. № 4-3 (16). P. 124-127.
6. Yanitsky O. N. The fourth scientific and technical revolution, globalization and institutions // Scientific result. Sociology and Management. 2018. Vol. 4. No. 2. P. 45-57.
7. Tsverianashvili I. A. Stockholm Conference 1972 And its role in the development of international environmental cooperation // Bulletin of the Nizhny Novgorod University named after N.I. Lobachevsky.
2016. No. 1. P. 89-94.
8. Vorontsova E. V. The problem of determining the priorities of environmental and legal protection: nature and human health as objects of legal regulation // Proceedings of the Southwestern State University. 2017. No. 1. P. 177-183.
9. Pchelnikov M. V. Features of the development of environmental human rights at the global, national and regional (local) levels // Jurist-Pravoved. No. 1.
2017.
10. Silantieva M. V. Methodology for studying the reconstruction of a communicative stereotype in the context of an indirect dialogue of cultures // Scientific research and development. Modern communication studies. 2013. Vol. 2. No. 2. P. 4-8.
11. Douglas Scott S. Environmental rights in the European Union Participatory democracy or democratic deficit? In: Boyle A. E., Andersen M. R. (eds.). Human rights approachesto environmental protection (Oxford, Clarendonpress, 1998). P. 177-197.
12. Nurgalieva D. I. Legal regulation of ensuring the rights and obligations of nature users // International
№ 3/2022
Вестник экономической безопасности
Journal of Humanities and Natural Sciences. № 2. 2021.
13. Kharitonov A. N., Sultanov K. A. On the issue of improving the legislation of the subjects of the
Russian Federation on administrative offenses // Bulletin of the All-Russian Institute for Advanced Training of Employees of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2019. No. 4 (52). P. 24-30.
Информация об авторе
К. А. Султанов - доцент кафедры административной деятельности органов внутренних дел Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат экономических наук, доцент.
Information about the author
K. A. Sultanov - Associate Professor of the Department of Administrative Activities of Internal Affairs Bodies of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Candidate of Economic Sciences, Associate Professor.
Статья поступила в редакцию 10.04.2022; одобрена после рецензирования 23.06.2022; принята к публикации 08.08.2022.
The article was submitted 10.04.2022; approved after reviewing 23.06.2022; accepted for publication 08.08.2022.
Magister
Ценностно ориентированный государственный финансовый менеджмент
Теория и практика
Ценностно ориентированный государственный финансовый менеджмент. Теория и практика. Учебное пособие. Яшина Н. И., Кашина О. И., Прончатова-Рубцова Н. Н., Чеснокова Л. А. 463 с. Гриф НИИ образования и науки. Гриф МУМЦ «Профессиональный учебник».
Учебное пособие представляет собой базовый курс динамично развивающейся дисциплины «Ценностно ориентированный государственный финансовый менеджмент: теория и практика» с подробными примерами из практики российских регионов и муниципалитетов. В книге рассмотрены сущность ценностно ориентированного государственного финансового менеджмента в условиях внутренних и внешних ограничений, реформирования всей финансовой системы страны, основы управления государствен-ными расходами, налоговыми и неналоговыми доходами, анализа бюджетов всех уровней бюджетной системы России.
Для магистрантов, обучающихся по основным образовательным программам - программам магистратуры по направлению подготовки 38.04.08 «Финансы и кредит».
