CC BY
17национальным особенностям мусульман, предоставили крымским татарам некоторые льготы в организации органов конфессионального самоуправления и восстановлении начального религиозного образования. В связи с этим республиканское руководство разработало и приняло ряд инструкций и распоряжений, которые позволили муфтиату Крыма приступить к созданию традиционных конфессиональных школ. Однако эти уступки имели ограниченный характер и сопровождались строгим административным контролем.
Все инициативы духовенства и верующих по восстановлению полноценной системы мусульманского просвещения и обучения преимущественно наталкивались на подозрительное недоверчивое отношение властных структур. Расширение сферы влияния ислама на население не соответствовало стратегической цели советской власти по дискредитации религиозного мировоззрения и его носителей в любых формах. Во второй половине 1920-х гг. произошла унификация политики по отношению ко всем религиозным конфессиям, что привело уже в течение 1930-х годов практически к полной ликвидации их организационной структуры административными волюнтаристскими методами.
Литература
1. Белоглазов Р. Н. Восстановление правового статуса религиозного управления (муфтиата) мусульман в Крымской АССР в начале 1920-х гг. // Проблемы науки. 2015. № 1. С. 51-57.
2. Архивы Кремля. В 2-х кн. / Кн. 1. Политбюро и церковь. 1922 - 1925 гг. М.: Изд-во «Российская политическая энциклопедия», Новосибирск: Изд-во «Сибирский хронограф», 1997. 597 с.
3. ГАРК (Государственный архив республики Крым), Ф. Р-663, Оп. 10, Д. 403; Д. 845.
4. ГАРК, Ф. Р-663, Оп. 10, Д. 1114; Д. 512.
5. ГАРК, Ф. Р-663, Оп. 10, Д. 1126.
6. ГАРК, Ф. Р-663, Оп. 10, Д. 823.
7. ГАРК, Ф Р-663, Оп. 10, Д. 1508; Д. 1606.
8. ГАРК, Ф. Р-663, Оп. 10, Д. 1603.
Административно-правовое регулирование деятельности сектантских общин в середине 1920-х годов (по материалам Крымской АССР) Белоглазов Р. Н.
Белоглазов Роман Николаевич /Beloglazov Roman Nikolaevich - кандидат исторических наук,
доцент,
кафедра исторических, философских и социальных наук, Севастопольский государственный университет, г. Севастополь
Аннотация: в статье анализируются принципы, основные направления, формы и методы административно-правового регулирования деятельности сектантских общин в Крымской АССР в середине 1920-х годов.
Ключевые слова: религиозные конфессии, секты, национальные и религиозные меньшинства.
Многонациональный и поликонфессиональный состав населения Крыма был одним из главных факторов, определявших специфику реализации законодательства о религиозных организациях в Крымской АССР в 1920-е годы. При создании нового
механизма административно-правового регулирования деятельности конфессиональных общин властным структурам необходимо было учитывать особенности их вероучения и организационного устройства применительно к местным условиям.
Кроме этого, религиозный вопрос оказывал определенное влияние на все политические мероприятия советской власти по отношению к национальным меньшинствам. Политика по привлечению их представителей (коренизация) в государственный и партийный аппарат требовала вовлечения в русло советизации не только крымских татар, но и представителей других крупных национальных общин полуострова (немцев, греков, армян и т.д.). Как и в случае с мусульманами, ее успех зависел от корректного, тактически гибкого отношения новой власти к этноконфессиональным особенностям соответствующих этносов.
Среди других обстоятельств, принимавшихся во внимание при формировании политического курса по отношению к религиозным и национальным меньшинствам, нельзя не учитывать тот фактор, на который указывает один из зарубежных исследователей истории Русской православной церкви Д. Поспеловский: «Не подлежит сомнению, что главной и первоочередной задачей режима было уничтожение именно национальной Церкви - духовной основы жизни народа.
Чтобы облегчить себе эту задачу, власти, помимо прочего стремились заручиться чем-то вроде союза с другими конфессиями или хотя бы обеспечить нейтралитет с их стороны» [1, с. 60].
В начале 1920-х годов органы власти Крымской АССР преимущественно руководствовались субъективными представлениями о задачах декрета СНК РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 г. Объяснялось это не только недостатком необходимых знаний, образования и опыта у сотрудников советского и партийного аппарата, но и отсутствием четких указаний и инструкций по этому вопросу из центра. В целом для законодательства о религиозных организациях в первые годы советской власти было характерно постоянное нормотворчество с целью адаптировать положения указанного базового декрета к практике их осуществления и общественно-политическим реалиям.
Крымская специфика, обусловленная многоконфессиональным составом населения, актуализировала для местного руководства необходимость применения более взвешенных и тактически гибких подходов к разным религиозным общинам в плане предоставления им различных льгот и уступок. Приоритетной целью в этом отношении было привлечение на свою сторону представителей национальных и религиозных меньшинств, что отчетливо проявилось на примере сект, действовавших на территории полуострова.
Наиболее многочисленными в регионе были представители протестантских деноминаций, проникшие в Крым вместе с европейцами-колонистами, приглашенными российским правительством в конце XVIII столетия для заселения Причерноморья. В частности, абсолютное большинство по числу последователей принадлежало секте менонитов, которая состояла исключительно из немцев, проживавших в сельской местности и занимавшихся сельским хозяйством. Относительно многочисленными среди сект по числу верующих также были баптисты, адвентисты 7-го дня и евангелисты, которые распространяли влияние в основном среди жителей городов.
В первые годы после захвата власти большевики не скупились на обещания различным национальным и конфессиональным группам, испытывавшим определенные притеснения и дискриминацию при монархии. Соответствующая пропагандистская обработка преследовала цель создать широкую социальную базу для нового режима. Представители различных сект были в числе тех, на кого была рассчитана эта тактика. Провозглашение свободы вероисповеданий, отмена
привилегий по религиозному признаку способствовали формированию лояльных настроений среди представителей «гонимых» в прошлом религиозных конфессий.
Еще одним немаловажным фактором для советского руководства было то обстоятельство, что в религиозной идеологии многих сект присутствовали положения о равенстве и социальной справедливости, которые сектанты пытались реализовать через коллективные формы собственности, совместную обработку земли и уравнительное распределение. Опираясь на коммунистическую идеологию, новая власть в пропагандистских целях предоставила сектантам возможность отчасти реализовать свои идеалы на практике в хозяйственной деятельности.
В специальном циркуляре Наркомюста, НКВД и Народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции от 15 августа 1921 г. говорилось, что задача органов государственной власти по отношению к хозяйственным сектантским объединениям сводилась к тому, «...чтобы эти коммунистические организации, как промышленные коллективы, развивали и укрепляли свои уже практически усвоенные навыки и способы коммунистической организации, земледельческого труда с помощью науки и более высокой техники и,., служили практическим примером осуществимости и всесторонней выгодности коммунизма для трудящихся» [2, с. 55].
В контексте привлечения сектантов на свою сторону рассматривался вопрос о замене для них выполнения воинской обязанности прохождением альтернативной гражданской службы. Решение этого вопроса имело большое пропагандистское значение, так как в Российской империи за отказ брать в руки оружие представители определенных сектантских общин подвергались уголовному преследованию. В связи с этим 4 января 1919 г. СНК РСФСР принял декрет об освобождении от военной службы по религиозным убеждениям с использованием такого призывника «.преимущественно в заразных госпиталях или на иной соответствующей общеполезной работе, по выбору самого призываемого» [2, с. 15].
Принимая во внимание действовавшие в отношении религиозных меньшинств политические установки, крымские органы власти предприняли ряд шагов по нормализации деятельности сектантских общин в республике. Особенность их положения на полуострове заключалась в том, что в основной массе сектанты в городах не имели специально оборудованных молитвенных зданий и поэтому чаще всего собирались для богослужений на частных квартирах. В соответствии с советским законодательством о религиозных организациях такие молельни относились к числу домашних церквей и поэтому подлежали закрытию [3, с. 47]. Строго следуя соответствующим инструкциям, крымские органы власти в начале 1920-х гг. запретили верующим всех конфессий использовать частные помещения для удовлетворения религиозных потребностей.
По мере того, как был накоплен опыт административной работы в области отделения церкви от государства, появилось понимание всей сложности этого вопроса в условиях многоконфессионального Крыма, возможных политических последствий, вызванных ошибками и просчетами в этой сфере. Секты стали рассматриваться как одно из направлений работы, требовавшее особой взвешенности и осторожности в подходах. Вследствие этого по отношению к сектантам было допущено ряд отступлений от общих инструкций и распоряжений.
В 1924 - 1925 гг. органы власти Крымской АССР предприняли несколько мероприятий, которые позволили сектантским общинам беспрепятственно легализовать свою деятельность. Во-первых, они получили право организовывать молитвенные собрания на частных квартирах и арендовать для этой цели помещения. Во-вторых, сектанты, которые не могли создать группу верующих в 20 человек (необходимый минимум для регистрации и деятельности религиозной общины) имели право проводить богослужения со специального разрешения органов власти, которое возобновлялось через каждые 2 - 3 месяца [4, л. 22].
Равенство в правах с остальными конфессиями, льготный режим в организации молитвенных собраний, отсутствие репрессий со стороны органов власти вызвали активизацию деятельности сект на полуострове, способствовали численному росту их последователей.
Показательным фактом организационного укрепления сектантских общин стало проведение их региональных съездов. Первое мероприятие такого уровня в республике инициировали баптисты (более 500 человек), которые в августе 1924 г. создали Крымское объединение общин и групп евангельских христиан-баптистов и приняли его устав, зарегистрированный Центральным административным управлением (далее - ЦАУ Крыма) при СНК (правительстве) Крымской АССР [5, л. 173].
Факт регистрации устава рассматривался властными органами как предоставление определенного льготного режима конфессиональной общине, т.к. действовавшее законодательство предполагало прохождение этой процедуры только для исполнительного органа учредительного съезда, а не всего религиозного объединения крымского масштаба в целом. Данный подход обуславливался стремлением к максимальной децентрализации управления приходами любой конфессии, что значительно упрощало административный надзор за их деятельностью.
Применительно к баптистам, определяющим фактором для беспрепятственной легализации, было то обстоятельство, что эта секта на Всероссийском съезде в Москве в 1923 г. признала выполнение воинской обязанности. Советское руководство, декларировавшее право верующих на альтернативную гражданскую службу, в действительности не могло смириться с подобным положением вещей. Позиция сектантских религиозных организаций по этому вопросу стала главным критерием лояльности по отношению к государству. В частности, по определению начальника VI отделения ОГПУ по борьбе с религиозной контрреволюцией Е.Тучкова, «...главный и особо существенный вред сектанты, в особенности наиболее многочисленные из них - баптисты и евангелисты как непротивленцы, приносили своим отказом от военной службы» [6, с. 361].
Попытка общины адвентистов 7-го дня (200 человек) провести свой съезд в Крыму в ноябре 1925 г. была пресечена властными органами под предлогом несоблюдения сектантами некоторых формальностей. Истинной причиной действия властей было нежелание секты пересмотреть свою позицию по вопросу о военной службе.
Положение адвентистов изменилось весной 1927 г., когда в очередном обращении в административный отдел ЦАУ Крыма они заявили о необходимости проведения Всекрымского съезда с целью пересмотреть вопрос о службе в Красной армии. ГПУ Крыма на этот раз санкционировало проведение съезда, так как его программа соответствовала проводимой в отношении сект политике.
Как и ожидалось, съезд принял соответствующую резолюцию, в которой, в частности, говорилось: «.каждому члену адвентистов 7-го дня необходимо усвоить ту мысль, что отказ или уклонение от военной службы никаким образом не может быть основан на библейском учении, а поэтому уклоняющиеся от службы самовольно ставят себя вне организации адвентистов 7-го дня» [7, л. 67].
Одной из наиболее многочисленных и активных в своей деятельности в Крыму была община евангелистов, насчитывавшая в середине 1920-х гг. более 400-х человек. Как и остальные секты, она пережила некоторый приток последователей в начале 1920-х гг. Несмотря на то, что евангелисты не пытались создать органы конфессионального самоуправления в масштабах Крыма, они обращали на себя повышенное внимание органов власти вследствие относительной многочисленности и небезуспешных попыток расширить сферу своего влияния на полуострове.
Сектанты всех направлений стремились выйти за рамки сугубо религиозной деятельности в пределах своей общины. Севастопольские баптисты развернули активную миссионерскую деятельность среди крымских татар, создавали собственные хозяйственные организации. Ялтинская община баптистов попыталась
35
построить дом отдыха для единоверцев. Адвентисты 7-го дня имели в Джанкое производственную артель [8, л. 46; л. 27].
Особое внимание в Крыму уделялось секте менонитов как наиболее многочисленной, национально-однородной и замкнутой по этноконфессиональному признаку. Ее последователей насчитывалось более 2000 человек. Немцы-менониты проживали в основном в сельской местности Симферопольского, Евпаторийского, Феодосийского и Джанкойского районов. Менонитские хозяйства отличала высокая агрокультура, среди них преобладали зажиточные и середняцкие элементы. В связи с этим главной особенностью политического подхода к этой секте было разрешение и поддержка особой менонитской кооперации, которая состояла из следующих объединений: молочной артели - 105 хозяйств, пяти семенных обществ -149 хозяйств, двух машинных товариществ - 25 хозяйств, одного товарищества по совместной обработке земли - 13 хозяйств [9, л. 36].
Для решения вопросов своей общины менониты создали специальную комиссию по религиозным делам на учредительном Всекрымском съезде в 1925 г. Впоследствии, в 1926 и 1927 гг., они предпринимали попытки провести аналогичные съезды, но не получили разрешения от органов власти без объяснения причины [10, л. 42]. Вероятно, съезд сектантов был нежелателен, так как секта занимала бескомпромиссную позицию по вопросу о военной службе. Антимилитаризм был краеугольным камнем религиозной идеологии менонитов, которые в отличие от других сект получили право не служить в армии как привилегию от царского правительства в конце XVIII столетия.
Кроме указанных протестантских сект в Крыму, также имели статус сектантских религиозных групп адвентисты 7-го дня сионистов Бога живого (10 человек), молокане (39 человек), пятидесятники (31 человек). Их общины были рассредоточены по разным населенным пунктам полуострова [11, л. 45, 46]. Эти секты в силу своей малочисленности и разобщенности не представляли особого интереса для органов власти. Исключением стал случай с общиной пятидесятников -трясунов, организовавших в 1924 г. недалеко от деревни Чонгары Симферопольского района совхоз «Идеал».
Учитывая установки на организацию сектантских коллективных хозяйств, республиканский Народный комиссариат земледелия разрешил группе сектантов около 50-ти человек под руководством М. Белущенко создать совхоз. Однако вскоре ГПУ Крыма выяснило, что лидер секты и часть его приближенных использовали свое положение для растления несовершеннолетних. По этим фактам было возбуждено уголовное дело, хозяйственное объединение ликвидировано, несколько членов секты по приговору суда получили различные сроки тюремного заключения [12 - 1925. - 29 янв.]. Таким образом, в 1920-е годы руководство Крымской АССР приступило к формированию новой системы административно-правового регулирования деятельности религиозных организаций в регионе. При этом оно было вынуждено учитывать специфические особенности Крымского полуострова, обусловленные многонациональным составом его населения.
Проведение политики коренизации властного и управленческого аппарата в республике, необходимость привлечения на свою сторону разные национальные общины Крыма предопределили выработку более осторожных и взвешенных подходов по отношении к религиозным меньшинствам. Так, для представителей протестантских сект допускалось отступление от требований советских законов в плане предоставления уступок и льгот при решении организационных и хозяйственных вопросов их деятельности.
Характер и степень соответствующих преференций зависели от различных факторов: численности последователей, особенностей религиозной идеологии и выполнения требований органов власти. Вместе с тем эта тактика имела характер
36
временного компромисса, рассчитанного на постепенную советизацию многонационального населения Крыма и ослабление наиболее многочисленной конфессии Русской православной церкви.
Литература
1. Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в 20 веке. М.: Республика, 1995. 509 с.
2. Гидулянов П. В. Церковь и государство по законодательству РСФСР. Сборник узаконений и распоряжений с разъяснениями V отдела НКЮ. М: Типография ГПУ, 1923. 100 с.
3. Белоглазов Р. Н. Административно-правовое регулирование деятельности религиозных организаций в Крымской АССР в середине 1920-х гг. // Проблемы науки. 2015. № 1. С. 46-51.
4. ГАРК (Государственный архив республики Крым), Ф. Р-663, Оп. 10, Д. 1124.
5. ГАРК, Ф. Р-663, Оп. 1, Д. 1096 а.
6. Архивы Кремля. В 2-х кн. / Кн. 1. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. М.: Изд-во «Российская политическая энциклопедия», Новосибирск: Изд-во «Сибирский хронограф», 1997. С. 597.
7. ГАРК, Ф. Р-663, Оп. 10, Д. 1214.
8. ГАРК, Ф. П-1, Оп. 1, Д. 693; Д. 807.
9. ГАРК, Ф. П-1, Оп. 1, Д. 807.
10. ГАРК, Ф. Р-663, Оп. 10, Д. 1294.
11. ГАРК, Ф. П-1, Оп. 1, Д. 693.
12. Красный Крым - орган Крымского областного комитета РКП(б)-ВКП(б), КрымЦИК и КрымСНК.
