CC BY
12
DOI: https://doi.org/10.23670/IRJ.2018.67.115 Самедов Д.С.1, Гасанова М.А.2
1 Доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русского языка, 2доктор филологических наук, профессор кафедры теоретической и прикладной лингвистики, Дагестанский государственный университет Статья опубликована и издана при финансовой поддержке гранта РФФИ (РГНФ) 15-04-00536 «Паремиологическая
картина мира малочисленных народов Дагестана». АДЪЕКТИВНО-СУБСТАНТИВНЫЕ СОЧЕТАНИЯ В РУССКИХ НАРОДНЫХ СКАЗКАХ И В АРЧИНСКИХ
СКАЗКАХ И ПРЕДАНИЯХ
Аннотация
В статье рассматриваются лексико-семантические группы прилагательных-эпитетов и определяемых ими существительных, выявляются национально-культурные коннотации, выражаемые адъективно-субстантивными сочетаниями в исследуемых русских и арчинских фольклорных текстах. Определяются различные коды культуры, с которыми соотносятся характеризуемые в статье прилагательные-эпитеты, употребленные в прямом и переносном значениях, актуализируется их лингвокультурная значимость в качестве фрагментов русской и арчинской национальных языковых картин мира. В отдельных случаях внимание обращается на использование в прилагательных, употребленных в определительно характеризующей функции, специфических для русского языка суффиксов, выражающих положительные или негативные национально-культурные коннотации. В отдельных примерах определяется роль гендерного признака в формировании национально-культурных компонентов адъективно-субстантивных сочетаний.
Ключевые слова: русские и арчинские сказки, предания, адъективно-субстантивные сочетания, семантические группы, коннотации, национально-культурные компоненты, средства выражения коннотаций.
Samedov D.S.1, Gasanova M.A.2
1PhD in Philology, Head of the Department of Russian Language, 2PhD in Philology, Professor of the Department of Theoretical and Applied Linguistics,
Dagestan State University
ADJECTIVELY-SUBSTANTIVE COMBINATIONS IN RUSSIAN PEOPLE'S FAIRY TALES AND ARCHIN
TALES AND PREDICTIONS
Abstract
The paper describes the lexical-semantic groups of adjectives-epithets, the nouns determined by them are examined. National-cultural connotations, expressed by adjectively-substantive combinations in the researched Russian and Archin folklore texts, are revealed. Different cultural codes, with which the adjective-epithets described in the article are used in direct and figurative meanings, are determined; their linguistic-cultural significance is actualized as fragments of the Russian and Archin national language pictures of the world. In some cases attention is drawn to the use of specific suffixes (for the Russian language) in the adjectives used in defining characteristic function, expressing positive or negative national cultural connotations. In some examples, the role of the gender attribute in the formation of national cultural components of adjectival-substantive combinations is determined.
Keywords: Russian and archaic tales, legends, adjectival-substantive combinations, semantic groups, connotations, national-cultural components, means of expression of connotations.
Адъективно-субстантивные сочетания в русских и арчинских фольклорных текстах выполняют важные семантико-стилистические функции. Вместе с тем функциональные возможности таких сочетаний как в русских сказках, так и в арчинских сказках и преданиях изучены недостаточно. Актуальность поднимаемой в данной статье проблемы объясняется не только этим фактором, но и лингвокультурологической и этнокультурной значимостью анализируемых адъективно-субстантивных сочетаний.
Выбор для сопоставительного исследования именно адъективно-субстантивных сочетаний, использованных в русских и арчинских фольклорных текстах, объясняется тем, что как адъективы (=прилагательные), так и субстантивы в силу возможностей их широкого использования в переносно-символических значениях представляют интерес в качестве микрофрагментов национальных языковых картин мира. Адъективно-субстантивные компоненты в разных языках в качестве культурно значимых языковых знаков наиболее эксплицитно выражают особенности национальной культуры. Метафоризация рассматриваемых компонентов в русских и арчинских фольклорных текстах может свидетельствовать об особенностях их образно-ассоциативного и эмоционально-интеллектуального осмысления номинируемых ими фрагментов окружающего мира носителями русского и арчинского языка.
Материал для выполнения статьи был собран из русских сказок, опубликованных в разных сборниках [1], [3], [8], [9], арчинских сказок [7] и не опубликованных арчинских преданий, собранных авторами настоящей статьи. Анализ материала свидетельствует о том, что прилагательные-эпитеты употребляются в прямых и переносных (особенно в русских сказках) значениях. В переносных значениях прилагательных отражены особенности эмоционально -интеллектуального и образно-оценочного осмысления носителями русского языка окружающего мира и места самого человека в этом мире. Многие эпитеты-прилагательные и в арчинских, и в русских фольклорных текстах носят антропоцентрический и гендерный характер, что связано не только с определительной характеристикой человека вообще, но и лиц конкретного биологического пола. Следовательно, такие определительные компоненты носят гендерный характер.
Семантический анализ эпитетов-прилагательных, использованных в адъективно-субстантивных сочетаниях, позволяет выделить следующие лексико-семантические и лексико-грамматические группы.
1. Прилагательные, обозначающие размеры, величину: в рус. репка большая-пребольшая («Репка»), теремочек невысокий, ротище большой («Теремок»), блюдо большое («Маша и медведь»), горы высокие («Петушок-золотой гребешок»), двор широкий («Иван-коровий сын»), чан большой («Деревянный орел»), башня высокая («Деревянный орел»), дорога большая/широкая («Вещий сон»), кручина большая, жемчуг крупный («Кот - серый лоб, козел да баран»), высокие деревья, широкая поляна, высокий балкон («Волшебное зеркальце»), великий смрад, большая милость («Доброе слово»), губа большая («Шесть братьев - все Агафоны»), голова высокая, палаты большие-большие, большое имение («Искушение»), глаза большие («Деревянный козел»), ведра большие («У страха глаза велики») и др.
Прилагательные данной семантической группы употребляются и в арчинских сказках: т1иттут к1онц1ол «маленький щенок» («4х1макъ»/«Глупец»), до1зуб йа1т1и «большая змея» («Халаттур лълъоннол»/«Старая женщина»), до1зут ххвак «большой лес», до1зуб к1унк1ум «большой котел» («Лъеттен но1ш»/«Морской конь»), до1зут ух-къаркъи «большое пахотное поле» («Акбар Усбаннину Зумратлину кьанкуллин хабар»/«О любви Акбар Усбана и Зумрат»), до1зуб мейдан «большая площадь» («Акбар Усбану Гъумекуллин хану»/«Акбар Усбан и Кумухский хан»), до1зут гими «большой корабль» («Къве1ву ушду х1ажлиттик квабшуттуб хабар»/«О том, как два брата отправились на хадж») и др.
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что в большинстве случаев прилагательные-эпитеты со значением размера, величины используются в прямом значении. В переносном значении такие прилагательные используются только в русских текстах и непродуктивно (ср. великий смрад, большая милость). В этом случае в основном прилагательные-эпитеты выполняют эмоционально-усилительную функцию. Такую функцию в русских сказках выполняют также прилагательные-повторы (ср. репка большая-пребольшая, палаты большие-большие).
Прилагательные-эпитеты характеризуемой группы и в русских, и в арчинских сказках (и преданиях) употребляются в сочетании с существительными определенных семантических групп, обозначающими: 1) части тела человека, что особенно характерно для русских сказок (губа большая, ротище большой), 2) различные помещения, строения (теремочек невысокий, башня высокая, палаты большие; до1зуб хъала «большой дворец»), 3) посуду (большой чан, ведра большие; до1зуб к1унк1ум «большой котел»), 4) объекты растительного и животного мира (репка большая, высокие деревья; т1иттут к1онц1ол «маленький щенок», т1иттут к1онц1ол «маленький щенок»). Практически во всех этих случаях характеризуемые прилагательные-эпитеты употреблены в прямом значении.
2. Прилагательные, обозначающие цвет и свет: в рус. серый волк («Теремок»), лисичка рыжая («Сказка про лисичку...»), глаза черные, заяц серенький («Коза-дереза»), море синее («Пряничный домик»), леса темные («Петушок-золотой гребешок»), петух рыжий («Про Иванушку-дурачка»), луга зеленые, земля серая, ворон черный, полотенце белое («Иван- коровий сын»), серый лобишко, серенький лобок («Чивы, чивы, чивычок»), темная ночь («Волшебное зеркальце»), темные леса («Бурёнушка»), шерсть черная, гуси серые («Как волк стал птичкой»), зеленое логовище («Доброе слово»), красная шапка, синий кафтан («Про одного солдата»), глаза серые («Деревянный козел») и др.; в арч. ч1у1батитуб но1ш «белая лошадь», йа1т1аннут гат1 «красный платочек» («Лъеттен но 1ш»/«Морской конь»). Сопоставительный количественный анализ материала свидетельствует о том, что в основном продуктивно цветообозначения используются в текстах русских сказок.
Некоторые из приведенных адъективно -субстантивных сочетаний в силу их регулярного употребления и национально-культурного характера в русском языке приобрели символически-устойчивый характер (серый волк, темные леса, ворон черный, луга зеленые, синее море и др.). В основном в приведенных примерах прилагательные -эпитеты употребляются в переносных значениях, редко имеет место их использование в сочетании с существительными в переносном метонимическом значении (ср. серый лобишко, серенький лобок [про кота]).
Прилагательные характеризуемой семантической группы употребляются в сочетании со словами, обозначающими: 1) животных (рыжий петух, заяц серенький; ч1у1ба1ттуб но1ш «белая лошадь», бе1ххе1ттуб х1елеку «черная курица»), 2) части тела человека (глаза серые, бе1ххе1ттиб лур «черные глаза»), 3) детали одежды (красная шапка, синий кафтан; йа1т1аннут гат1 «красный платочек», бе1ххе1ттиб мучуттур «черные чувяки»), 4) земельные угодья (луга зеленые), 5) конкретные предметы специального назначения (белое полотенце) и др.
3. Третью группу образуют производные от названий металлов, материалов прилагательные: в рус. яичко золотое («Курочка ряба»), листья золотые, веточки серебряные («Хаврошечка»), перо золотое, палицы железные, двери железные, прутья железные, дворец золотой («Иван - коровий сын»), гора золотая («Золотая гора»), утка золотая, забор серебряный («Деревянный орел»), мешок каменный, борода золотая, волосы серебряные, серебряный волос («Вещий сон»), глиняная избушка («Старик и волк»), железные решетки, хрустальный гроб, казна золотая («Волшебное зеркальце»), стеклянная посудина («Наговорная водица»), полы стеклянные, потолки серебряные («Искушение») и др.; в арч. мисирттен кьили «золотое седло», мисирттен цал «золотое пепро» («Лъеттен но1ш»/«Морской конь»), арсин квенишитту «серебряные браслеты», арси-мисирттен алатмул «золотые-серебряные изделия/украшения» («Акбар Усбаннину Зумратилину кьанкуллин хабар»/ «Рассказ о любви Акбар Усбана и Зумрат»). Одни из приведенных прилагательных-эпитетов употреблены в прямом значении (ср. стеклянная посудина, железные прутья), другие же вместе с определяемыми существительными в русских текстах обозначают ирреальные ситуации (ср. потолки серебряные, борода золотая и др.), что приводит к формированию у данных прилагательных образно-оценочных значений.
4. Четвертую семантическую группу образуют прилагательные-эпитеты, обозначающие морально-нравственные качества, поступки и проявления, профессиональные и внутренние качества человека, что свидетельствует об их антропоцентрическом характере: в рус. люди добрые («Сказка про лисичку.»), слово доброе, дочь хорошая («Хаврошечка»), шутки нехорошие, народ добрый («Иван - коровий сын»), молодец добрый («Золотая гора»), нянька злая, молодец дерзкий («Деревянный орел»), сын непослушный, Елена Премудрая хитрая («Вещий сон»), добрые люди, люди злые, честные витязи, злая старуха («Волшебное зеркальце»), худая мысль, доброе слово («Доброе слово»), честные братья («Фома и Ерема»), плохая жена («Искушение»), хороший солдат, сердитая царица
(«Солдат и черт»), хорошая царица, недобрый человек («Солдат и царица»), злая усмешка, веселая усмешка («Деревянный козел»), Иванушка безобидный («Про Иванушку-дурачка»), продувной мужичок («Знахарь») и др.; в арч. гьибатту тухт1ур «хороший врач», парххарттур ло «живая, расторопная девушка» («Къаннаймох1омадлин х1акъли1хъ бумул»/«Предание о Канаймагомеде»), къамартту бимушур «смелый, достойный юноша», рах1аттур лълъоннол «спокойная женщина» («Зулейхатлину Закарену кьанкуллин х1акъли1хъ»/«О любви Зулейхи и Закари»), Многие из приведенных примеров в текстах русских сказок употребляются как узуальные или контекстуальные антонимы [3]: хорошая царица - плохая царица, веселая усмешка - злая усмешка, народ добрый - люди злые, сердитая царица - хорошая царица, худая мысль - доброе слово, Иванушка безобидный - продувной мужичок и т.д.
5. Часть прилагательных используется как средство портретной характеристики героев сказок (мужчин и женщин), описания деталей одежды, украшений женщин, в связи с чем такие гендерные прилагательные характеризуются соответствующими коннотациями: в рус. воротник знатный, Маша глазастая («Маша и медведь»), девица красная («Хаврошечка»), красота неописанная, материя дорогая («Деревянный орел»), венчальное кольцо («Знахарь»), блестящее платье, краса девичья, краса чудная, краса невиданная («Волшебное зеркальце»), кафтан худенький («Большой дом из одного кирпичика»), городская шляпа («Искушение»), шинель рваная («Про одного солдата»), дородная женщина («Солдат и царица»), добрый, ясный, открытый глаз, волосы русоватенькие, лицо чистенькое, приятное («Деревянный орел») и др.; в арч. арси-мисирттен алатмул «золотые-серебряные украшения» («Къаннаймох1омадлин х1акъли1хъ бумул» /«Предание о Каннаймагомеде»), мац1аттиб муттиб к1об «новая красивая одежда», мокьоллин хъват1и барттур ло «подобная березовому дереву [стройная] девушка» («Акбар Усбану Гъумекуллин хану»/ «Акбар Усбан и Кумухский хан»), ц1ор о1хъа1ттут мукул «неописуемая красота», бехуттур эсбегьдур лълъоннол «высокая изящная женщина», загълимну бошор «здоровый мужчина», арсин квенишитту «серебряные браслеты» («Акбар Усбаннину Зумратлину кьанкуллин хабар»/«Рассказ о любви Акбарусбана и Зумрат») В ряде прилагательных-эпитетов содержатся специфические для русского языка суффиксы оценочного характера (ср. кафтан худенький, лицо чистенькое, Маша глазастая, волосы русоватенькие и др.). В сочетании со словами национально-культурной специфики (кафтан, Маша) они формируют национально-культурные компоненты и выражают соответствующие культурные коннотации.
6. Группа рассматриваемых прилагательных выражает «отношение к чему-либо» [к человеку, предмету, животному, явлениям духовного мира и т.д.]», поэтому оценочность таких прилагательных-эпитетов достаточно очевидна: в рус. уточка любимая («Сказка про лисичку...»), город родной («Золотая гора»), овца любимая, отец родной, сестра родная, служанка любимая («Вещий сон»), дедушка родимый («Бурёнушка»), страшная ненависть, милый братец, родная сестрица, родная сторона, родимый батюшка, родная матушка, дети любезные, родной отец, родной брат («Волшебное зеркальце»), славное ружье («Шесть братьев - все Агафоны») и др.; в арч. кьанну бошор «любимый мужчина», гуждут г1араб г1елму «сильная арабская наука» («Къве1ву ушду х1ажлиттик квабшуттуб хабар»/«О том, как два брата отправились на хадж»), улу до1зу г1елемчи «наш большой ученый» («Хъазахъилон х1акъли1хъ»/«О Казакилаве»), писих1дут ч1ищи «красивый плач» («Акбар Усбаннину Зулейхатлину кьанкуллин хабар»/«Рассказ о любви Акбар Усбана и Зулейхи»), йузухъдуб хали «несчастная семья», мисгиннуб хали «бедная/несчастная семья», ху1рху1 ххо1ннур лълъоннол «прожорливая жена» («Аршашму ц1огьор суттуб хабар»/«Рассказ о том, как арчинец поймал вора»)
Среди определяемых прилагательными данной группы существительных в первую очередь следует отметить существительные, обозначающие родственные отношения (отец, брат батюшка, матушка, сестра; ушду «брат», бошор «муж», лълъоннол «жена» и др.), а также названия животных (обычно такие прилагательные употребляются в русских сказках о животных или в волшебных сказках [3]): овца любимая, уточка любимая). Непродуктивно употребляются отвлеченные понятия (страшная ненависть, крик страшный, сон сладкий; гуждут г1елму «сильная [развитая] наука»).
7. Прилагательные, обозначающие внешние качества животных, их различные свойства, часто употребляются в сказках о животных: в рус. медведь косолапый, хвост пушистый («Теремок»), лиса бродячая («Сказка про лисичку.»), рога острые («Коза-дереза»), медведь мохнатый, медведь неповоротливый («Лиса и кот»), змей шестиглавый, змеиха старая («Иван - купеческий сын»), утка живая, кони добрые («Деревянный орел»), голодный волк («Старик и волк»), разные пташечки, мелкие пташечки («Буренушка»), жеребец бойкий, рысь скорая («Большой дом из одного кирпича»), кошка лысая («Шесть братьев - все Агафоны»), страшный волк, котище усатый («У старухи глаза велики») и др.; в арч. до1зуб но1ш «большая лошадь («Лъеттен но1ш»/«Морской конь»), дабгъдуб ххамс «косматый медведь» («Ххамсси ло оркаттуб ма1ху1 »/«Сказка о том, как медведь украл девушку»), о1ч лахаттуб сол «лиса с длинным хвостом», ойом кут1аттуб йам «короткоухий волк», ахъур кьекьдуб ххамс «косолапый медведь» («Яму, ххамссу, солу»/«Волк, медведь и лиса»), цалум къиттуб ли1къ «ширококрылый орел» («Ли1къи1ли ло охмул»/«О том, как орел забрал ребенка») и др.
Как видно из приведенных примеров, определяемые существительные обозначают как домашних (кошка, коза, конь), так и диких (медведь, лиса, волк) животных. Чаще всего прилагательные-эпитеты обозначают их типичные внешние качества и присущие им свойства (ср. медведь - неповоротливый, косолапый, мохнатый; кот - усатый; волк - страшный, голодный, короткоухий). В отдельных русских сказках использованы элементы гиперболизации, характерные для былин: змей - трехглавый, шестиглавый, десятиглавый, двенадцатиглавый [9].
8. В группе русских сказок продуктивно употребляются качественные, относительные и притяжательные прилагательные, обозначающие качества конкретных предметов, отношение данных предметов к объектам живого и неживого мира: трава свежая, воротник знатный, хвост волчий («Петушок и бобовое зернышко»), листочек кленовый, опушка лесная («Коза - дереза») горлышко [кувшина] узкое («Лиса и журавль»), пирожок ржаной, пирожки пшеничные, яблоки садовые, речки молочные, берега кисельные, яблоки наливные, яблоки лесные («Гуси-лебеди»), леса сибирские («Лиса и кот»), малина лесная («Про Иванушку дурачка»), поле чистое, кости человеческие, лист калиновый, палаты белокаменные, ключ холодный, кровать тесовая, щипцы каленые, постель пуховая («Иван -
коровий сын»), площадь торговая, карета раззолоченная, берег морской, брюхо лошадиное («Золотая гора»), порог царский, золото чистое, птица крылатая, замки крепкие («Деревянный орел»), лес дремучий, напитки дорогие, топор острый, камни самоцветные, двор птичий, чарки простые, книга волшебная («Вещий сон»), тулуп овчинный, дудочка пастушья («Пастушья дудочка»), изба новая, чаша полная («Чивы, чивы, чивычок»), лисий хвост («Мужик, медведь и лиса»), чистое поле, сладкие ягодки («Буренушка»), разные товары, волшебное зеркальце, дремучий лес, чудный гроб, заморские товары, отцовский дом, острые камни, царский дворец, чудесные цветы, поварская одежда («Волшебное зеркальце»), полная шкатулка («Морока»), упряжь чудесная («Большой дом из одного кирпича»), острый меч, драгоценные камушки, дворцовые окошки, нож точеный («Доброе слово»), господские рукавички, дубовая роща («Шесть братьев - все Агафоны»), кривые гвозди, царские покои («Солдат и царица»), изба новая («Чивы, чивы, чивычок»), сладкое вино, пуховые перины («Искушение»), царская палата, новые столы, стулья, прутья раскаленные, резное дерево, резные столы, дворец царский, драгоценное дерево («Деревянный козел») и др.
В арчинских фольклорных текстах такие прилагательные употребляются реже, чем в русских: чиналлин хъват1и «чинаровое дерево», мокьоллин хъват1и барттур лъоннол «подобная березовому дереву [статная, стройная] женщина», лъеттен но1ш «морской конь», ххамссин нох «медвежья берлога», ссалан о1ч «лиси хвост», хаммсин ахъур «медвежьи лапы», ссалан нокь «лисий дом» и др.
Примеры свидетельствуют о том, что определяемые существительные представлены словами разных лексико-семантических групп (такие группы в русских и арчинских фольклорных текстах частично пересекаются), обозначающих: а) части тела человека и животных (хвост, кости), б) предметы растительного мира (листочек, яблоки), в) продукты питания (пирожок, напитки), г) детали одежды (рукавички, тулуп, воротник), д) различные помещения (палаты, дворец, дом, изба), е) предметы мебели (столы, стулья), ё) предметы посуды (чаша полная) и т.д. Среди слов данной группы выделяется группа притяжательных прилагательных, выражающих «принадлежность чего-либо человеку или животному» [2, 206]: хвост волчий, кости человеческие, дудочка пастушья, лисий хвост, песни крестьянские, отцовский дом, господские рукавички, царская палата и др.
8. Часть гендерных прилагательных, характеризующих человека, соотносится с антропным кодом культуры: в рус. брат старший («Иван-коровий сын»), дочь царская («Деревянный орел»), сын купеческий, дед старый, жена молодая («Вещий сон»), старик да старуха бедные-пребедные («Пастушья дудка»), бедный мужик («Мужик и заяц»), купеческая дочь, родной брат, мертвая девица, господа честные («Волшебное зеркальце»), сонный мальчик («Доброе слово»), вылитая царица, сонная сапожница («Солдат и царица»), царские чиновники, настоящий умелец, русские мастера, русские умельцы («Деревянный козел»), мертвая красавица («Волшебное зеркальце»), молодая жена («Доброе слово»), важный барин, люди молодые («Искушение») и др.; ср. в арч. т1итту ло «младший сын», до1зу ло «старший сын», шагьлин т1иитур ло «младшая дочь шаха», до1зу ушду «старший брат» къа1нахутту ушду «средний брат» («Лъеттен но1ш»/«Морской конь»), эсбегьдур лълъоннол «изящная женщина» («Акбар Усбаннину Зумратлину кьанкуллин хабар»/«Рассказ о любви Акбар Усбана и Зумрат»)
Отмеченное выше позволяет сформулировать несколько выводов, касающихся особенностей использования в русских и арчинских народных сказках и преданиях адъективно-субстантивных сочетаний.
1. Рассматриваемые прилагательные образуют ряд лексико-семантических групп. Большинство прилагательных, употребленных в прямых и переносных значениях, характеризуется антропоцентричностью, ориентированностью на человека. Соответственно такие определительные компоненты отличаются гендерными признаками.
2. И в русских, и в арчинских фольклорных текстах (сказках и преданиях) определяемые существительные с точки зрения их семантической классификации характеризуются типологически общими признаками. Вместе с тем они могут различаться национально-специфической валентностью, способствующей актуализации фрагментов национальных языковых картин мира как на денотативном, так и на коннотативном уровнях. В качестве таких определяемых субстантивных компонентов в русском языке, например, можно рассмотреть исторически значимые номинации национально-культурных реалий (лиц и предметов): ср. царские чиновники, палаты белокаменные, кафтан худенький и т.д.
3. Адъективно-субстантивные сочетания в рассматриваемых русских (особенно) и арчинских фольклорных текстах выступают в качестве фрагментов национальных языковых картин мира и средств выражения культурных коннотаций. Определенную роль в выражении национально-культурных коннотаций играют специфические для русского языка суффиксы.
4. Рассмотренные прилагательные-эпитеты носят не только антропоцентрический, но и гендерный характер. Признак гендерности оказывает влияние на формирование национально-культурных коннотаций. В этом случае адъективно-субстантивные сочетания характеризуются национально-культурными компонентами как на денотативном, так и на коннотативном уровнях.
Список литературы / References
1. Аникин В.П. Чудо чудное, диво дивное/ В.П. Аникин/ Русские народные сказки. - М., 1987. - 105 с.
2. Богданов С.И., Воейнкова М.Д., Евтюхин В.Б. и др. Современный русский язык. Морфология /С.И. Богданов, М.Д. Воейнкова В.Б., Евтюхин и др./. - СПб:, 2007. - 664 с.
3. Булатов М.А. Русские волшебные сказки. - М.: Советская Россия, 1989. - 112 с.
4. Ведерникова Н.М. Эпитет в волшебной сказке/ Н.М. Ведерникова //Фольклор как искусство слова. - М.,1980. -№ 4. - С. 51-55.
5. Ведерникова Н.М. Антитеза в волшебных сказках/ Н.М. Ведерникова //Фольклор как искусство слова. -М.,1975. - № 3. - С. 81-84.
6. Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. - М., 1997. - 912 с.
7. Микаилов К.Ш. Арчинский язык. - Махачкала, 1967. - 216 с.
8. Петренко О.А. Этнический менталитет и язык фольклора. - Курск, 1996. - 118 с.
9. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. - СПб, 1994. - 131 с.
10. Самедов Д.С., Мусаева Т.М. Способы гиперболизации в русских былинах (лингвистический аспект)/ Д.С. Самедов, Т.М. Мусаева /Вестник Дагестанского государственного университета. Вып. 3. Филологические науки. -Махачкала, 2015. - С. 195-203.
Список литературы на английском языке / References in English
1. Anikin V.P. Chudo chudnoe, divo divnoe [A Wonderful Miracle, an Incredible Wonder] //Russkie narodnye skazki [Russian folk tales]. - M., 1987. [in Russian]
2. Vedernikova N.M. Jepitet v volshebnoj skazke [Epithet in Fairy Tale] //Fol'klor kak iskusstvo slova [Epithet in a fairy tale]. Issue 4. - M., 1980. [in Russian]
3. Vedernikova N.M. Antiteza v volshebnyh skazkah [Antithesis in Fairy Tales] //Fol'klor kak iskusstvo slova [Folklore as Art of Word]. Issue 3. - M., 1975. [in Russian]
4. Gura A.V. Simvolika zhivotnyh v slavjanskoj narodnoj tradicii [Symbols of Animals in Slavic Folk Tradition]. -M., 1997. [in Russian]
5. Mikailov K.Sh. Archinskij jazyk [Archin language]. - Mahachkala, 1967. [in Russian]
6. Petrenko O.A. Jetnicheskij mentalitet i jazyk fol'klora [Ethnic Mentality and Language of Folklore]. - Kursk, 1996. [in Russian]
7. Putilov B.N. Fol'klor i narodnaja kul'tura [Folklore and Folk Culture]. - SPb, 1994. [in Russian] Russkie skazki [Russian Fairy Tales]. - M., 1970. [in Russian] Russkie narodnye skazki [Russian Folk Tales]. - M., 1987. [in Russian]
8. Russkie volshebnye skazki [Russian Fairy Tales] / Complied by - M. Bulatov. - M.: Sovetskaja Rossija, 1989. [in Russian]
9. Samedov D.S., Musaeva T.M. Sposoby giperbolizacii v russkih bylinah (lingvisticheskij aspekt) [Methods of Hyperbolization in Russian Bylinas (Linguistic Aspect)] // Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Dagestan State University]. Issue 3. Filologicheskie nauki [Philological Sciences]. - Mahachkala, 2015. - P. 195-203. [in Russian]
10. Sovremennyj russkij jazyk. Morfologija [Modern Russian Language. Morphology]. - Sankt-Peterburg: fakul'tet filologii i iskusstv Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo universiteta, 2007. [in Russian]
DOI: https://doi.org/10.23670/IRJ.2018.67.127 Семенова В. Г.1, Тобуроков Н.Н.2
1 Кандидат филологических наук, 2доктор филологических наук,
Северо-Восточный федеральный университет ДНЕВНИК КАК ОТРАЖЕНИЕ ЛИЧНОСТИ ПИСАТЕЛЯ (НА МАТЕРИАЛЕ ДНЕВНИКОВ А. СОФРОНОВА И С. ДАНИЛОВА)
Аннотация
Исследуются дневники якутских писателей Анемподиста Софронова "Что-нибудь махонькое" и Семена Данилова "Факты и мысли", всесторонне представляющие внутренний мир и личность авторов: их этические идеалы, гражданскую позицию, творческий облик. На основе комплексного анализа выявляется, что дневник зачинателя якутской лирики А. Софронова по форме художественного воплощения авторского сознания относится к экзистенциальному жанровому типу дневников. Эго-документ ярко отражает психологическое и душевное состояние начинающего писателя, эмоциональный настрой и чувство одиночества автора. Установлено, что дневник С. Данилова, поэта и видного общественно-политического лидера своего времени, тяготеет к описательно-фиксирующему жанровому типу дневниковых записей: в нем запечатлены не только творческие поиски писателя, но и отражены литературная атмосфера того времени, социальные и общественно-политические проблемы общества.
Ключевые слова: диаристика, писательский дневник, А.И. Софронов, С.П. Данилов, личность писателя, творческая лаборатория, внутренний мир.
Semenova V.G.1, Toburokov N.N.2 1,2PhD in Philology, North-Eastern Federal University DIARY AS A REFLECTION OF THE WRITER'S PERSONALITY (ON THE MATERIAL OF A. SOFRONOV AND
S. DANILOV'S DIARIES)
Abstract
The diaries of Yakut writers Anempodist Sofronov "Something Little" and Semen Danilov "Facts and Thoughts" comprehensively represent the inner world and the personality of the authors including their ethical ideals, civic stand and creative appearance. Complex analysis helped us to reveal that the diary of the originator of the Yakut lyric A.Sofronov in the form of the artistic embodiment of the author's consciousness refers to the existential type of diaries. This document reflects the psychological and emotional state of the novice writer, his emotional mood and the sense of loneliness of the author. It is established that the diary of S.Danilov, a poet and a prominent social and political leader of his time, tends towards a descriptive type of diary. It captures not only the creative search of the writer, but also reflects the literary atmosphere of that time, as well as social and socio-political problems of the society.
Keywords: writing a diary, writer's diary, A.I. Sofronov, S.P. Danilov, writer's personality, creative laboratory, inner world.
В последние десятилетия жанр дневника, то есть диаристический жанр становится популярным объектом литературоведческих исследований. В литературоведении диаристика рассматривается как «пограничный»
