CC BY
72
^ Искусствознание
Л
ДАМ АДАМОВИЧ МЕНЕЛАС — АВТОР ПРОЕКТА ЛИЦЕЙСКОГО САДА В ЦАРСКОМ СЕЛЕ
В. М. Чекмарёв
МОСПРОЕКТ-2 им. М. В. Посохина
Статья посвящена формированию сравнительно небольшого Лицейского сада в Царском Селе А.А. Менеласом — одним из крупнейших мастеров отечественного садово-паркового искусства начала XIX века. Автором делается также попытка прояснить, какими образовательно-воспитательными целями руководствовались заказчики при создании этого своеобразного сада.
Ключевые слова: русско-английские художественные связи, пейзажный парк александровской эпохи, творчество английских садовых мастеров в России.
The article is devoted to the formation of a small Lyceum's garden in Czarskoe Selo by A.A.Menelaws, one of the greatest masters of gardening in the early XIX century Russia. Author makes an attempt to clarify what were the instructional goals of the Menelaws' clients.
Key words: Russian-English artistic links, landscape garden of the time of Alexander I, English gardeners' activity in Russia.
В отечественном садоводстве второй половины 1810-х — 1820-х годов особое место занимает творчество шотландца А. Менеласа (Adam Menelaws, 1749—1831), с именем которого следует связывать создание в Петербургском регионе целого ряда выдающихся садово-парковых композиций. Однако вплоть до последнего времени деятельность Менеласа привлекала внимание исследователей главным образом в контексте его архитектурного творчества (3, с. 38—53; 8, с. 211—229; 14, с. 77—84; 17, 7—19; 18, p. 36—41).
К разработке проекта Лицейского парка в Царском Селе Менелас приступит вслед за принятием в начале 1818 года «высочайшего решения» о его создании. Изначально на этом месте находилась березовая роща, где в 1714—1716 годах было образовано сравнительно небольшое владение придворной Успенской церкви. Уже позднее, когда ее заменили в 1742 году каменным объемом Знаменского храма, часть рощи снова вырубили и отвели под устройство церковного 1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 4 (48) июль-
плодового сада (10, с. 58).
Датированный 1766—1768 годами генплан Царского Села подтверждает, что к этому времени рассматриваемая территория приобрела планировочные границы, соответствуя регулярной структуре динамично формировавшегося здесь городского посада (10, с. 75). Огороженный металлической оградой плодовый сад, занимавший около половины площади этого вновь образованного квартала, с трех сторон окружал церковное владение, обращенное к торцевому фасаду Екатерининского дворца. Другая его половина все еще сохраняла сильно сократившийся массив рощи, который около 1770-х годов был даже выделен в самостоятельный (треугольный в плане) квартал благодаря диагонально проложенной дорожке (11, с. 163—176, 15, с. 51). Сама же постановка вдоль красной линии ул. Садовой протяженного четырехэтажного объема Нового флигеля, возведенного по проекту И.В. Неелова в 1788—1792 годах, привела к появлению вблизи него просторного дво-август 2012 251-254 251
ISSN 1997-0803 . Вестник МГУКИ . 2012 . 3 (47) май-июнь ^
ра, для чего, собственно, и пришлось вырубить около половины плодового сада. При самом же открытии Лицея (1811) за ним закреплялась основная территория квартала за исключением только лишь церковного участка. Однако и его вскоре сильно сократят за счет переноса ограды «гораздо далее к улице на нынешнее место». (6, с. 254) Теперь весь отведенный лицейский участок разделялся на две примерно равные по площади части. Одна из них была занята сильно сократившимся в 1790-х годах плодовым садом, другая — неизменно сохранявшейся с 1770-х годов березовой рощей. С некоторой долей условности общую атмосферу этого первоначального зеленого убранства владения Лицея позволяет воспроизвести стихотворение «Городок» (1815), созданное совсем еще юным его воспитанником А.С. Пушкиным:
«(...) Где липы престарелы С черемухой цветут. Где мне в часы полдневны Березок своды темны Прохладну сень дают; Где ландыш белоснежный Сплелся с фиалкой нежной, И быстрый ручеек, В струях неся цветок, Невидимый для взора, Лепечет у забора».
Впрочем, М.А. Корф в своих воспоминаниях отмечал совсем иное: «Во время нашей бытности в лицее не было еще никакого лицейского сада, и отведенное после под него место занято было церковною оградою, в которой дико росло несколько березок» (12, с. 174). Вместе с тем один из первых историографов лицейской жизни — Н. Селезнев отмечал в связи с этим следующее: «В 1816 году с целью доставить воспитанникам большую свободу в физических упражнениях, и иметь возможность устраивать бараки для самых занятий их летом на свежем воздухе, признано было необходимым отвести особое для того место, на которое и назначено было пространство между главным флигелем и церковью Воскрешения ... сверх того, лицею принадлежал небольшой близлежащий сад» (13, с. 99).
И хотя лицеистам разрешалось посещать императорские парки, директор Лицея Е.А. Энгельгардт в самом начале 1818 года обратится к князю А.Н. Голицыну с просьбой «благоустроить всю отведенную территорию и устроить на ней сад для своих подопечных». Осуществляя целый ряд структурных изменений во вверенном ему учебном заведении, он просил также оборудовать для них специальные места для игр и прогулок, дабы «воспитанники в приличной возрасту их свободе бегали, прыгали и садовничали. Тогда как теперь они должны чинно, сложа руки, прохаживаться по аллеям и остерегаться, чтобы не нарушать порядка громким словом, прыжком, одним словом, не быть детьми». В свою очередь, Голицын представил на высочайшее имя вполне конкретные предложения по поводу отвода земли 70х65 саж (135х145 м) и сам проектный чертеж. Получив положительный отзыв, Энгельгардт, обращаясь 18 февраля 1818 года к Голицыну, напишет: «Молодежь моя так счастлива, в мыслях обо всем, что будет у них на давно желанном сем месте! Уже заводятся лопатами, граблями, садовыми семенами и готовы бы, кажется, были уже в снег сеять и сажать» (7, с. 127).
Разработка проекта Лицейского сада завершится в начале следующего 1819 года, когда Менелас представит подробнейшую смету на его «отделку». (1) Понимая принципиальную важность его заведения, основную сумму в количестве 10500 руб. Александр I выделит из «собственных средств». Несмотря на продолжительную переписку, касающуюся самых различных сторон финансирования и проектирования, включая изготовление ограды и установку фонарей, Лицейский сад был сформирован достаточно быстро. В действительности удалось уложиться всего за один сезон, к ноябрю 1819 года (12, с. 174).
Показательно, что во вновь устроенном саду воспитанниками неукоснительно соблюдались правила примерного поведения. В частности, «ученики младших курсов должны были выражать почтение старшим, снимая фуражку при встрече в саду.
И соответственно младшие не могли себе позволять курить в его "ограде"» (7, с. 127).
Занимаясь разработкой, а затем и реализацией проектного замысла, Менелас постоянно консультировался с Энгельгардтом, пытаясь прояснить для себя специфические особенности этой во многом непривычной садовой композиции. Несомненно, при деятельном участии Энгельгардта детально уточнялась планировка каждого фрагмента сада. В частности, изначально предполагалось «устроить место для игр и летнего жительства воспитанников, где бы они могли в хорошее время пользоваться свежим воздухом не только для забав, но и для учебных занятий. Место сие — окружить легким досчатым строением, для того, чтобы соображаясь со временем можно было перенести сюда спальни и классы, на случай переделок и починов в доме, — что можно достигнуть отнесением церковной ограды дальше на пустопорожнее место» (16, с. 808).
На генплане Царского Села 1830-х — начала 1840-х годов планировка Лицейского сада показана незадолго до полной ее ликвидации (2). Размещавшийся почти напротив пейзажного парка Александровского дворца, он с южной стороны ограничивался просторным двором и скругленной церковной оградой. Все же прочие планировочные границы этого сада были определены восходящими к середине XVIII века красными линиями квартала, отвечавшими трассировке Кузьминской дороги, Певческого переулка и улицы Средней. Вся садовая территория была поделена на две неравные части — пейзажную и регулярную. Несколько меньших размеров первая, имевшая сложную в плане геометрическую форму, примыкала к лицейскому двору и окаймляла церковное владение, ограниченное деревянной решетчатой оградой. Другая, занимавшая всю юго-восточную оконечность квартала, представляла собой треугольное в плане пространство, поделенное на ряд стандартных прямоугольных участков. Само устройство пейзажной части повлекло за собой полную ликвидацию плодового сада, при этом все же было сохранено несколько «старых
^ Искусствознание
широковетвистых деревьев». Здесь проложили изгибающиеся дорожки и осуществили массовую высадку деревьев и кустарников. Главную образно-значимую роль в этой сравнительно небольшой пейзажной среде играл окруженный развесистыми липами Колодец-грибок: «Замечателен колодезь, который находится в роще, посвященной гению места; попечением правительства сделан над ним красивый навес и для удобства доставления воды весьма искусно построен насос» (16, с. 308).
Датированный началом 1820-х годов рисунок неизвестного лицеиста подтверждает, что эта часть сада учитывала живописное взаимодействие стриженого луга и самой этой рощи, сформированной из одних только высокорослых деревьев (5, с. 388). Здесь же, между «грибком» и двором лицейского корпуса, помещалось и место для игр.
Один из воспитанников вспоминал: «В передней части сада, под тенью старых лип, устроена была деревянная беседка в форме гриба, под навесом которой обыкновенно заседали дежурные гувернеры. Между этим грибом и длинным четырехэтажным зданием лицея была расположена широкая и во всю длину дома площадка, усыпанная песком, на которой мы играли в лапту, чехарду и бары. Сбоку, около досча-того забора, отделявшего наш сад от двора приходской церкви, под густою тению черемухи, лежит почерневшая от времени гранитная плита, с вырезанной на ней надписью: genio loci...» (9, с. 9).
Формирование регулярной части сада приведет к полной вырубке березовой рощи. Освободившееся пространство поделят прямоугольной сетью дорожек на целый ряд стандартных участков, как подчеркивалось, «предназначавшихся для ботанических садов воспитанников» (16, с. 308). Судя по всему, эта планировка создавалась Менеласом по инициативе того же Энгельгардта, который изначально стремился организовать здесь «собственные садики» для каждого без исключения класса — «наши маленькие отдельные с молодыми деревьями, нами же насаженными,
ISSN 1997-0803 . Вестник МГУКИ . 2012 . 3 (47) май-июнь ^
садики» (13, с. 174). Еще один воспитанник на этот счет прояснял: «У каждого класса был в ограде свой садик-особняк, а старший курс имел их несколько. В своем садике мы сажали деревья, а весною цветы, устраивали беседки и дорожки, одним словом, были полными хозяевами, и начальство в наши распоряжения не вмешивалось» (4, с. 834).
Показательно, что эта линия садового творчества в целом отвечала неукоснительным правилам великокняжеского воспитания. Мария Федоровна, например, устраивала для своих детей аналогичные садики в Павловске. Впрочем, сам Энгельгард весьма отчетливо осознавал всю недолговечность
этих столь далеких от повседневной реальности романтических начинаний: «... наша бывшая, так называемая ограда, лицейский сад, очень разросся. И отдельные в нем садики воспитанников один другого лучше. (. ) Будет ли это все продолжаемо после или нет, я не знаю, но сомневаюсь» (16, с. 308).
В 1843 году Николай I распорядится перевести Лицей в столицу. Соответственно и просуществовавший чуть больше двух десятилетий Лицейский сад окончательно отойдет к Дворцовому ведомству и в 1845 году будет радикально перепланирован (7, с. 167).
Примечания
1. РГИА. Ф. 487. Оп. 4. Д. 65. Л. 1—18. «Об отводе места за Знаменской церковью для лицейского сада и об изготовлении для него ограды». 1818—1819 гг.
2. РНБ. Отдел карт. К —1/VIII—17. «План города Царского Села гравированный со съемки генерал-лейтенанта Шуберта при Военно-топографическом депо». MDCCCXLIV.
3. Андреев, А. К. Адам Менелас / А.К. Андреев // Проблемы синтеза искусств и архитектуры : [сб.].
— Л., 1977. — Вып. 7.
4. Белуха-Кохановский, М. А. Воспоминание Царскосельского лицеиста / М.А. Белуха-Кохановский // Русская старина. — 1890. — Март.
5. Грот Я. К. Пушкинский лицей / Я.К. Грот. — СПб., 1911.
6. Грот, Я. К. Пушкин. Его лицейские товарищи и наставники / Я.К. Грот. — СПб., 1899.
7. Кобеко, Д. Благородный пансион императорского Царскосельского лицея, 1814—1829 / Д. Кобеко.
— СПб., 1869.
8. Кузнецов, С. О. Адам Менелас на российской земле: возможные пути интерпретации творчества архитектора императора Николая I / С.О. Кузнецов // Философский век. Альманах 6. Россия в николаевское время: наука, политика, просвещение / [ред. М.Ф. Хартанович, М.И. Микешин]. — СПб., 1998.
9. Перцева, Г. Лицейский садик и памятник Пушкину / Г. Перцева. — Л., 1952.
10. Петров, А. Н. Пушкин. Дворцы и парки / А.Н. Петров. — Л., 1969.
11. Пилявский, В. Две работы В.П. Стасова в Царском Селе / В. Пилявский // Архитектурное наследство. — Л.; М., 1955. — № 7.
12. Селезнев, Н. Исторический очерк Императорского лицея. 1811—1861 / Н. Селезнев. — СПб., 1861.
13. Селезнев, И. Материалы для истории лицея / И. Селезнев. — СПб., 1896.
14. Швидковский, Д. О. Шотландские мастера в России эпохи ампира: Вильям Гесте и Адам Менелас / Д.О. Швидковский // Стиль ампир : [сб.] / под ред. И.А. Бондаренко. — М., 2003. — Вып. 5.
15. Яковкин, И. Описание Села Царского / И. Яковкин. — СПб., 1830.
16. Яхонтов, А. Н. Воспоминания Царскосельского лицеиста. 1832 —1838 гг. / А.Н. Яхонтов // Русская старина. — 1888. — Октябрь.
17. Cross, A. G. In Cameron's Shadow: Adam Menelaw's, Stonemason, turned Architect / A.G. ^oss // Scottish Slavonic Review. — 1991. — № 17.
18. Shvidkovskii, D. O. Adam Menelaws in Russia / D.O. Shvidkovskii // Apollo. — 1992. — № 1.
— Р. 36—41.
