CC BY
46
В. К. МАГНИЦКИЙ - ДЕЯТЕЛЬ НАРОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ...
дело, как устройство нар и полатей. Благодаря его большим усилиям и неутомимой энергии ему удавалось убедить земские собрания и сельские общества в необходимости осуществления предлагаемых им решений. “Вновь ходатайствовать перед земским собранием об устройстве для спанья ученикам, оставшимся ночевать в классах нар или полатей, смотря по удобству, в училищах: Акулевском, Байдуловском, Помарском и Синьяльском”,- гласит одно из постановлений Чебоксарского уездного училищного совета. Чебоксарским уездным земским собранием было постановлено: “Поручить Управе устроить Акулевском, Байдуловском, Синьяльском, Карачевском училищах нары и полати, на каковой предмет ассигновать 80 руб” [8].
Успеваемость учащихся в училищах, находившихся в ведении инспектора училищ В. К. Магницкого, по мнению проверяющих, была хорошей или отличной. В замечаниях об отчетах Магницкого о состоянии школ 1 участка за 1885-86 год окружной инспектор отметил “особенно хорошие успехи и правильную постановку дела первоначального обучения инородцев” [9]. При этом имелось в виду Сиктерминское чувашское училище Спасского уезда, о котором В. К. Магницкий писал: “Несмотря на то, что преподавание весь первый год ведется по-чувашски и второй год по-русски, с переводом на чувашский язык - способные ученики из чуваш ко времени окончания курса научаются говорить по-русски так, что по ответу их не сразу молено догадаться, что они “инородцы” [9].
В. К. Магницкий рассматривал образование как средство повышения самосознания своего народа, расширения знаний, полученных учащимися в начальных школах, приобщения населения к культуре. С целью формирования необходимого миропонимания, подготовки сознательных граждан, он считал необходимым вести образовательную и воспитательную работу среди бывших учеников и крестьян, стремившихся к знаниям. С этой целью он предпринял ряд мер, одной из которых являлось создание подготовительных курсов, для тех, кто окончил начальную школу [10]. Главной задачей этих курсов, как отмечалось в постановлении, было, чтобы учащиеся получали новые знания путем самостоятельного чтения книг под руководством учителя.
В. К. Магницкий думал о том, чтобы превратить подготовительные курсы в школы повышенного типа, с тем, чтобы талантливые крестьянские дети, стремившиеся продолжить свое образование, поступали в средние школы, а потом и в университеты. В. К. Магницкий жил в ожидании того дня, когда представители чувашской молодежи появятся в высших учебных заведениях. Он был рад встрече с одним из первых чувашских студентов в городе Казани Н. М. Охотниковым, которого заинтересовал делом собирания этнографических и фольклорных материалов. Он пишет: “...Сам я, уроженец чувашского села, прошедший университетский курс не раз в беседах со своим отцом, по поводу успешного окончания курса чувашскими
мальчиками в Ядринском уездном училище, в котором я студентом бывал на публичных актах, задавался вопросам: дойдет ли когда-нибудь кто-либо из чувашских мальчиков до университета? Точно не помню, в октябре или в ноябре 1888 году ко мне на квартиру в Казани явился неожиданно незнакомый мне молодой человек в студенческом пальто, сюртуке с голубым воротником и золотыми пуговицами и отрекомендовался - студент-чувашин Охотников... Но в впоследствии он бывал у меня самым желанным гостем и собеседником”[5].
Другой мерой предпринятой В. К. Магницким в целях просвещения крестьян, являлись народные чтения, которые проводись по воскресеньям под руководством В. К. Магницкого силами учителей. Он определял тематику чтения, проверял отчеты учителей. Народные чтения имели большой успех у широких крестьянских масс, проявлявших интерес к истории русского государства.
Следующей мерой, которую В. К. Магницкий предпринял для распространения просвещения среди населения, явилось создание складов книг для продажи. В 1886 г. он переходит в четвертый участок и сразу начинает создание складов книг при Икковском , Акулевском, Карачевском, Кужмар-ском, Покровском училищах - пять складов. В апреле и мае 1887 г. создано пять складов в Свияжском уезде, о чем говорится в отчете В. К. Магницкого за 1887 г. по в Свияжскому уезду, с указанием числа книг, их стоимости и суммы, проданной народу.
Проявляя заботу о школьных библиотеках, В. К. Магницкий в своих отчетах подробно описывает количество поступивших книг, степень их сохранности, вносит массу практических предложений, направленных на улучшение библиографического дела. Он издал в Казани в 1887 г. в помощь учителям “Правила, как считать, описывать, и охранять училищные имущества”, где большое внимание уделено книгам [1]. В отчете за 1887 г. о школах Свияжского уезда он пишет: “Справедливость требует сознаться, что сведения о числе книг в училищах - главном училищном имуществе -одни из самых неудовлетворительных. Неудовлетворительность...является единственно от крайне неудовлетворительного ведения учителями книжных каталогов” [11]. В. К. Магницкий неуклонно требовал приобретать также книги для обучения чувашских детей на их родном языке, о чем свидетельствует место из отчета по Свияжскому уезду: “В Бутанчинском частном училище с 7 чувашскими мальчиками и 21 русскими употребляются исключительно русские учебники...Учителям Малорусаковской и Бутанчинской школ инспекцией рекомендовано приобрести чувашские учебники” [11].
В. К. Магницкий, добиваясь постоянной связи населения со школой, организовывал выдачу из школьных библиотек бывшим ученикам книг на чтение, стремясь приучить их к систематическому чтению.
____________В. К. МАГНИЦКИЙ - ДЕЯТЕЛЬ НАРОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ-___________
Большое внимание уделяет он также роли и личности учителя в процессе обучения детей и распространении знаний среди населения. В каждом отчете и в своих публикациях он поднимает вопрос об улучшении материального положения учителей: повышения жалования, обеспечения квартирами и т. д. Для того, чтобы повысить общекулыурный и методический уровень учителей, В. К. Магницкий проводил педагогические курсы и съезды [12], создавал центральные учительские библиотеки [13]. Он был одним из основателей и активным членом “Общества вспомоществования учителям и учительницам Казанской губернии” [13].
В качестве инспектора училищ, он в течение 15 лет занимался проблемами педагогики. Его труды публиковались во многих журналах того времени. Так, в статье “О преподавании в инородческих школах” он рассматривал вопросы организации учебного процесса [2]. Следующий является статья под названием “Школьное образование и некоторые черты религиозной жизни чуваш Ядринского уезда (по архивным документам)” [3]. В этой статье В. К. Магницкий представлял обзор архивных данных, хранившихся в Шуматовском волостном управлении Ядринского уезда за время 1802-1854 гг. “Указанные документы представляют, исторический интерес и поэтому, рекомендую сделать их историческим достоянием по возможности в дословных выписках”, писал он [3]. В статье “Грамотность у чуваш в Ядринском уезде” В. К. Магницкий писал о предметах обучения „инородцев”, о сроках их обучения „инородцев”, об открытии школ под названиям сельские приходские училища [4].
Развивая идеи В. К. Магницкого, нам следует подходить к ним творчески: брать то, что оправдано временем и историей нашего народа; дальше рассматривать образование как средство повышения самосознания народа; приобщать население к культуре этноса; готовить школьников к жизни и труду в новых рыночных условиях, помнить об улучшении материального положения учителей: повышение заработной платы, обеспечение квартирами; формировать личность граждан демократического общества на гуманистических началах; не забывать о физическом и духовном здоровье подрастающего поколения.
Таким образом, педагогические идеи В. К. Магницкого находят свое развитие в целях и задачах образовательно-воспитательной работы современной школы, в структурной перестройке системы образования, в развитии строительства новых учебно-воспитательных учреждениях.
Библиографический список
1. Краткое руководство для учителей и учительниц, городских и сельских начальных училищ. - Казань,! 887. - 31 с.
2. Магницкий, В. К. О преподавании в инородческих школах //
B. К Магницкий // “Городской и сельский учитель”. - 1895 - Выпуск 6-8
C. 577-582.
3. Магницкий, В. К. Школьное образование и некоторые черты религиозной жизни чуваш Ядринского уезда // В. К Магницкий. // Известие общества археологии, истории и этнографии при Казанском Университете. - 1990, Т. 30.-Вып. 2.-С. 211-239.
4. Магницкий, В. К. Грамотность у чуваш в Ядринском уезде // В. К Магницкий. // Казанские губернские ведомости. - Казань - 1864. - № 43, 44. - С. 123-125, 64-66.
5. Магницкий, В. К. Приволжские чуваши //В. К. Магницкий. // Сибирские губернские ведомости. - 1891. - № 20. - С. 89-91.
6. ЦГАРТ. (Центральный архив Республики Татарстан). Ф 160, Д. 504, Л. 10.
7. ЦГАРТ. Ф. 160. Д. 505. Л. 2.
8. ЦГАРТ. Ф. 160. Д. 608. Л. 97,103.
9. ЦГАРТ. Ф. 160. Д. 505. Л. 5.
10. ЦГАРТ Ф.160. Д. 561. Л. .33.
11. ЦГАРТ. Ф. 160. Д. 561. Л. 24, 26, 35.
12.ЦГАР Т. Ф. 160. Д. 467, 621
13.ЦГАРТ. Ф. 160. Д. 608.
14. ЦГАРТ. Ф. 92 Д. 17499.
УДК 731.07
Ф. Ш. Хугистова
ОТРАЖЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ ПОДГОТОВКИ УЧИТЕЛЯ В ТРУДАХ ПЕДАГОГОВ-ПРОСВЕТИТЕЛЕЙ КАВКАЗА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА
В середине XIX - начале XX столетия в связи с расширением сети светских школ и необходимостью подготовки грамотных людей возникла потребность в подготовке учителей для этих школ. В связи с этим Дирекция народных училищ Терской области открыла при Нальчикской окружной горской школе двухгодичные педагогические курсы, на которых в первый год обучалось 18 человек. В 1845 г. при Порт-Петровском городском училище Дагестана были открыты одногодичные педагогические курсы, преобразованные в 1911 г. в двухгодичные. Такие же курсы открылись в 1856 г. и в Темир-Хан-Шуре [7, 56-59]. Но, несмотря на это, учителей для национальных школ все равно катастрофически не хватало.
ОТРАЖЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ...
Известную роль в подготовке учительских кадров из местного населения сыграла Ставропольская гимназия. При ней имелось специальное отделение для обучения детей горских князей и дворян. В 1850 г. в гимназии обучалось 185 учеников, из них всего 11 горцев, в 1867 г. в этой гимназии уже обучался 51 выходец из Кабарды, Балкарии, Осетии, Чечено-Ингушетии и т. д.
Выпускники Ставропольской гимназии посылались в высшие учебные заведения Москвы, Петербурга и Харькова и другие крупные города России. Так, в 1869 г. стипендиатами были приняты: на юридический факультет Московского университета - А. Г. Кешев, в Петербургский институт путей сообщения - Ислам Дударов, Петровскую академию - Сафар-Али Урусби-ев, Харьковский университет - А. Келеметов, в Петербургскую Медикохирургическую академию - М. Арабилов и др. Все перечисленные горцы стали впоследствии видными педагогами и просветителями, ориентировавшими свои народы на развитие просвещения и культуры. Многие из них сами открывали учебные заведения (А. Кешев, А. Келеметов, К. Атажукин и др.[3].
Большой вклад в постановке учительских кадров внесла женская школа, открытая Алексеем (Аксо) Виссарионовичем Колиевым (1823-1866 гг.), протоиереем и видным осетинским просветителем 60-х годов. В 1856 г. она перешла в ведение “Общества восстановления православного христианства на Кавказе”, стала трехклассной и работала по программе, приближенной к прогимназической [17, с. 38-40]. Данная школа за время своего существования выпустила около пятисот воспитанниц, многие из которых работали как в женских, так и в других школах Северного Кавказа, распространяя знания среди горцев и “как-то по инерции неся миссию русификаторов края” [9]. Высоко оценил роль школы в распространении грамотности среди населения и Коста Хетагуров, который писал, что ни одна осетинка, получившая в ней образование, не бросала своих родных ради городской жизни. Воспитанницы школы возвращались в свои родные аулы и занимались обучением горских детей. Некоторые из них (например, Абаева, Амбалова, Цогоева и другие) открывали частные школы и успешно в них преподавали. Казалось, что этих обстоятельств было достаточно для того, чтобы правительство поощряло деятельность Владикавказской Ольгинской школы. К тому же в 1891 г. ее преобразовали во Владикавказский женский приют - единственное учебное заведение в Осетии, которое готовило учениц для женских школ, функционировавших к этому времени в селениях Хумалаг, Дарг-Кох, Ардон, Салугардан, Ольгинское, Гизель и Христиановское. Вскоре и в Дербенте открылось начальное училище для мусульманок.
По инициативе педагога-просветителя K. X. Атажукина и других учителей и передовых людей Кабарды и Балкарии в Нальчике были организованы педагогические курсы для подготовки сельских учителей с континген-
том учащихся в 10-20 человек. Учителем этой школы был назначен сам Кази Атажукин. Выдержавшим выпускной экзамен присваивалось звание сельского учителя и выдавалось свидетельство.
Курсы начали работу 15 марта 1866 г., но получить свидетельство об их окончании смогли всего 6 человек, так как в. следующем году они были закрыты. Причину этого К. Атажукин видел в равнодушии представителей власти. «Сельские учителя, отправляясь в свои аулы для обучения детей, - писал он, - лишены были всякой поддержки со стороны общества или местной власти и принуждены были или собственными средствами устранять все встречавшиеся им затруднения или отказ от обучения. Таково было истинное положение дел» [5, с. 186].
«Мы смотрели на учебу, - вспоминал писатель Цаголов Г. М. о Ставропольской духовной семинарии, - как на повинность, которую нас заставляют выполнять. И мы выполняли эту повинность: одни - хорошо, другие -удовлетворительно, третьи - плохо, но любить этой повинности у нас никто не любил» [4].
Просветители строго осуждали сложившуюся в дореволюционные годы систему подготовки учителей, не дававшую им необходимой общетеоретической и психолого-педагогической подготовки. Между тем педагогические школы, по мысли чеченского педагога Б. Далгата, должны были готовить народных учителей, помнящих всегда о своем высоком долге перед народом - быть действительно народными учителями, идущими на эту работу только по призванию, а не из корыстных соображений. Благородное назначение школ, отмечал осетинский мыслитель А. Гассиев, в том, чтобы крепко помнить всегда о задачах истинного просвещения и не думать готовить «детей к каким-либо должностям (писарей, пречетников, конторщиков и приказчиков), которые только повели бы к выходу детей из народной среды» [10]. На этот факт указывал также и кабардинский педагог К. Атажукин, отмечавший, что «учитель исполняет одновременно должность переводчика в округе и считает это дело основным занятием, а на педагогическую работу смотрит как на дело второстепенной важности и потому особенно себя не утруждает. Вследствие такого несерьезного отношения к изучению кабардинского языка, ученики не владеют этим предметом и едва ли следует надеяться на то, что они самостоятельно увлекутся изучением родного письма, да еще и будут распространять его между соотечественниками» [5, с.211].
Сложившаяся система подготовки учительских кадров не предусматривала (за редким исключением) в педагогических учебных заведениях изучение будущими учителями языков горских народов, детей которых предстояло им обучать. Так, И. Чавчавадзе отмечал, что в родной ему Грузии не уделяется должного внимания педагогической науке, что на грузинском языке почти ничего не написано по проблемам воспитания и «мало кто знает о
