CC BY
23УДК 93/94
-х--
«А ИМУЩЕСТВО ПОДЛЕЖИТ ИЗЪЯТИЮ!.
№ 2, 2017 (3)
Вячеслав Анатольевич Суховецкий иерей, преподаватель Омской духовной семинарии,
руководитель комиссии Омской епархии по канонизации святых
Аннотация. В статье анализируется реакция Омской епархии на события 1917 года, приводятся сведения о событиях Омской епархии, произошедших в годы Гражданской войны и непосредственно после ее окончания в 1918-1923 гг.: в частности, изъятие церковного имущества согласно положениям нормативных актов Советской Республики.
Ключевые слова: революция, Гражданская война, Омская епархия, история Русской Православной Церкви.
«AND THE PROPERTY IS TO BE CONFISCATED!..»
Vyacheslav Anatolyevich Sukhovetsky Priest, teacher of Omsk Religious Seminary, The head of the Omsk eparchy commission for canonization of saints
Abstract: The article analyses the reaction of Omsk diocese to the events of 1917. It provides data on the events which happened in Omsk diocese during the years of the Civil war and right after its end in 1918-1923: in particular, about the seizure of church property based on the statutory enactments of the Soviet Republic. Key words: revolution, the Civil war, Omsk diocese, the history of the Russian Orthodox Church.
к
началу 1917 года, за двадцать с небольшим лет своего существования, молодая Омская епархия более-менее обустроила хозяйственную сторону [жизни. Только на территории современной Омской митрополии находилось 293 собора и церквей, 41 молитвенный дом, 13 домовых церквей в основном в учебных заведениях города Омска, 81 часовня, 128 отдельных зданий церковных учебных заведений, 411 жилых домов для духовенства и псаломщиков, 2 кирпичных завода. Кроме этого, для обеспечения хлебом церковных причтов имелось 26790,33 десятины (28105,33 га) земли [1, с. 1].
Дефицит духовенства был минимальным, как правило, число вакантных приходов не превышало 10 мест по всей огромной епархии, в состав которой входили территории Омской области, северного и центрального Казахстана, город Ишим с окрестностями, часть Барнаульской и Новосибирской современных областей.
События Февральской революции и последовавшее за ней отречение от власти императора Николая II в пользу своего брата Великого князя Михаила Александровича, который в ожидании учредительного собрания привел к власти Временное правительство, потрясли всех граждан Российской империи, разрушили веками выстроенные отношения. Деятельность Временного правительства в сфере религиозной жизни общества можно характеризовать как разрушительную. Постановление «О свободе совести» от 20 июня 1917 года провозгласило религиозное безразличие и возможность атеизма.
Иерей Вячеслав Анатольевич Суховецкий «А имущество подлежит изъятию!..
Сильнейший удар был нанесен по церковному школьному образованию. Преподавание Закона Божьего отныне считалось необязательным.
В городах Омской епархии церковно-приходских школ фактически уже не было, в сельских приходах наоборот подавляющие число школ было церковного ведомства. 20 июня 1917 года было опубликовано еще одно определение Временного правительства «О передачи церковно-приходских школ Министерству народного просвещения». Антиправославный характер этого определения проявился в том, что передавались только православные школы [2, с. 144]. Интересно отметить, что согласно документу обучение детей Закону Божьему рассматривалось как дело политическое, а не религиозное (что и переняли большевики от Временного правительства). Органы городского и местного самоуправления в условиях войны не имели достаточно средств для содержания переданных школ, поэтому многие школы были закрыты, почти все села остались вообще без школ.
По всей стране стали создаваться Советы депутатов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, которые стали сосредотачивать в своих руках исполнительную власть. Уже в апреле 1917 года в Омске над «домом республики» (бывший дворец генерал-губернатора) развивался красный флаг.
Следует признать, что большая часть участников этих Советов была далека от православного духа. Выборное начало активно внедрялось во все стороны общества, в том числе и в церковную жизнь. На практике для Церкви это вылилось в неприкрытое вмешательство в приходскую жизнь и сведение личных счетов с архиереями и священниками. Владыка Сильвестр 11 августа 1919 году так охарактеризовал это время: «...Самое начало революционного движения, когда писались всякие кляузы и пасквили на духовенство...» [3].
По стране прокатилась волна смещений правящих архиереев со своих кафедр и назначения на них лояльных к либеральным реформам.
Характерные для того времени события происходили в городе Петропавловске Омской епархии. После возвращения из города Уфы епископа Мефодия (Крас-ноперов) 23 марта провокаторами был пущен слух среди солдат о том, что в архиерейском доме и женском монастыре много хлеба, сахара и махорки. 25 марта по решению Совета рабочих и солдатских депутатов 20 вооруженных солдат произвели обыск сначала в доме, затем в монастыре, при этом осквернили престол в церкви. И после этого обвинили владыку в реакционной деятельности, угрожающей общественному порядку, и обратились к Временному правительству убрать архиерея. «Народ возмущается произволом Совета рабочих и крестьянских. У нас в Сибири «свободы» стараются использовать много шире, чем в коренной России. Все хотят управлять а повиноваться некому... Если будет такой произвол, какой у нас сейчас, то, конечно, служить трудно... Народ горой стоит за Церковь», - писал епископ Мефо-дий в Святейший Синод в мае 1917 года» [4, с. 34].
Спустя неделю был совершен погром Кара-Обского мужского монастыря.
Смена власти внушила людям мысль об отмене всех договорных отношений. Во многих приходах перестали платить за аренду церковной земли, как, например, в селе Александровка за аренду земли мужского Покровского монастыря. Приход Михаил-архангельской церкви при станции Татарская Омской железной сдавал часть земли в центре поселка под ярмарку, за которую получал до 300 рублей в год, лишился этого дохода [5].
Начались случаи отобрания земельных участков у сельских священников самими крестьянами этих сел.
Размах вмешательства в жизнь церковных общин достиг такого размаха, что об этом стало известно в Петрограде. 24 октября 1917 года (за день до октябрьского переворота) на имя Областного Комиссара пришла телеграмма из Петрограда: «Поступающим сведениям некоторые общественные комитеты вмешиваются распоряжения церковной власти, позволяя себе отменять и приостанавливать таковые, так же отдавать свои распоряжения области церковной жизни, что вызывает среди верующих возмущения точка Такое самовольное вмешательство сельских, волостных, уездных, губернских общественных комитетов в церковную жизнь, определяемую лишь церковными законами, является недопустимым и противозаконным точка Предлагаю Вам принят меры к устранению подобных явлений и сделать соответсвующия разъяснения указанным комитетам. Министр-председатель кн. Львов» [6]. К сожалению, времени на реакцию просто не осталось: страна снова оказалась при новом правительстве.
Правительство Народных Комиссаров продолжило курс на уничтожение Церкви, доведя это дело до крайности. Декретом Совета Народных Комиссаров об отделении церкви от государства и школы от церкви от 23.1.1918 г. Церковь лишалась права вести метрические записи, всей собственности, имущества и прав юридического лица: «Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются по особым постановлениям местной и центральной государственной власти в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ» [7, с. 114].
Реакцией на эти действия властей стала активизация приходской жизни, возвращение в гонимую Церковь ранее отпадших или охладевших к вере людей.
В Постановлении Всероссийского Собора по поводу декрета о свободе совести 25.01.1918 действия власти назывались «злостным покушением на весь строй жизни православной Церкви и акт открытого против нее гонение. Всякое участие... в попытках провести его [декрет] в жизнь несовместимо с принадлежностью к Православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви (73 пр. св. апостолов и 13 пр. 7 вс. Собора)» [7, с. 115].
Воззвание Собора к народу 27.1.1918 призывало: «Объединяйтесь около своих храмов и пастырей... для защиты своих святынь... Лучше кровь пролить и удостоится венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание» [8].
В феврале 1918 года архиепископ Сильвестр вернулся в Омск с заседания Собора, говорил на проповедях и беседах, что большевики, разрушая культурные ценности, направили свои разрушительные стремления в область духовной и религиозной культуры, об увиденных им разрушениях в Кремле, сносе и осквернении храмов, зверски замученных 20 епископах и 1000 священнослужителей. Сразу после принятия нового закона Омский облисполком Совета депутатов объявил об экспроприации всего движимого и недвижимого имущества, а также и капиталов Омского Епархиального Ведомства. Персоналу было приказано оставаться при своих рабочих местах под угрозой расстрела. Владыке было приказано сдать все дела и управление консисторией вместе со зданием и имуществом. Кроме того, ему было предписано освободить архиерейские покои для размещения в нем советских учреждений [9, с. 72 ].
№ 2, 2017 (3)
Иерей Вячеслав Анатольевич Суховецкий «А имущество подлежит изъятию!..
4 февраля в Омске по благословению епископа Сильвестра состоялся грандиозный крестный ход в защиту веры, в ночь с 5 на 6 число владыку и двоих священников арестовали, эконома Николая Цикуру убили выстрелом из оружия. Из Москвы от Патриарха Тихона поступила телеграмма, где святейший справляется о судьбе арестованного архиерея. В городе было введено осадное положение, были запрещены всякие собрания.
Несмотря на протесты людей, советская власть продолжила свой курс, и к лету 1918 года в Омске и окрестностях у Церкви было конфисковано фактически все имущество.
В Омске власть перешла в руки Временного сибирского правительства в июне 1918 года. Было объявлено о денационализации промышленных предприятий, возвращении бывшим владельцам конфискованного у них большевиками имущества, восстановление дореволюционных судебных и административных учреждений [10, с. 258].
В резолюции временно управляющего епархией епископа Киприана от 16 августа 1918 г. говорилось следующее: «Ныне у нас в Сибири все декреты советской власти отменены, государственная власть восстановила свое отношение к церкви, открывает денежные кредиты на нужды церкви» [11].
Начавшиеся гонения на Церковь разбудили благочестие в народе и обратили внимание на пастырей как пример для верующих. Глас народа: «...Прошу вас, владыка, разберите это дело и, если священник виноват, накажите его потому, что наша православная вера и так пошатнулась, а тут и священники не хотят исполнять святых законов. 28.09.1918 г.» [11]. Владыка Сильвестр обратился к духовенству епархии: «...Со своей стороны не подавать поводов ни к каким неблаговидным поступкам, роняющим высокий и ответственный сан священства, особе в настоящую годину испытаний и гонений на Святую Православную Церковь, когда пастырь церкви особенно должен стоять на высоте своего пастырского служения» [6, с. 1].
Было восстановлено преподавание Закона Божия в оставшихся школах. С земельными участками оказалось сложнее, земля была уже засеяна, и крестьяне не хотели отдавать землю, а сельские священники старались не возбуждать перед гражданскими властями дела о возвращения земли из христианского милосердия.
В это время Советское правительство приняло Конституцию РСФСР от10.07.1918 г., в которой закрепились дискриминационные отношения к служителям Церкви. Статья 65. «Не избирают и не могут быть избранными... г) монахи и духовные служители церкви и религиозных культов».
В постановлении Народного Комиссариата Юстиции о порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» инструкция 24.08.1918 г. предписывала: «Дома, земли, угодья, фабрики, свечные и другие заводы, рыбные промыслы, подворья, гостиницы, капиталы, не взятые до настоящего времени в ведение советских учреждений, незамедлительно отбираются. Здания духовных учебных заведений всех вероисповеданий, а также ЦПШ как народное достояние переходят в распоряжение местных советов раб. и крес. депутатов или народного комиссариата просвещения» [2, с. 131].
После отступления белогвардейских частей советская власть начала в Омске спешно реализовывать решения, связанные с Церковью. Архиепископ Сильвестр, добровольно оставшийся в городе со своею паствой, нашел приют в доме дьякона Успенского кафедрального собора Виктора Кергессара. Очевидно, Владыка сильно
заболел, медицина того времени вряд ли могла ему чем-то помочь, оставалось уповать только на помощь Божию. В условиях сильного голода силы таяли. При этом продолжалось давление на архиерея, он был неоднократно вызываем в «дом республики» для допросов. Во время одного из допросов его арестовали и в запале злобы убили, переломав кости и пронзив штыком от винтовки его сердце, что и установила проведенная уже в начале XXI века экспертиза его честных останков [12]. Тело покойного владыки было спешно, без оповещения верующих захоронено в нижнем храме собора. Спешность захоронения подтверждается отсутствием наперсного креста, панагии, напрестольного креста и Евангелия, которые обязательно полагаются при погребении священнослужителя такого уровня.
В феврале был закрыт Омский епархиальный совет.
С марта 1920 г. в архиерейском доме располагается Омская губернская психиатрическая больница, в домовой церкви до 1922 года совершались все положенные богослужения [13].
У приходов были муниципализированы все жилые дома на основании того, что «дома... являются собственностью местного Совдепа и могут быть сдаваемы в пользование гражданам, в том числе и членам причта, на общих основаниях».
В них селили кого угодно, ни о каком приоритете священнослужителей не могло быть и речи. Так при Всесвятской церкви на Казачьем кладбище города Омска сторожку отдали под жилье. В результате только за один год церковь трижды грабили, сторожу негде было жить.
Омские городские приходы предприняли попытку получить разрешение на обучение детей Закону Божию на дому. 27 октября 1921 г. просьба была отклонена на основании постановления Наркома Просвещения от 3 апреля 1919 года за № 537 и 8-го отдела Наркома Юстиции от 30 августа 1919 года за № 1056 [14].
К 1923 году были закрыты все домовые храмы, многие часовни. Воскресенский собор начали закрывать в том числе и по причине того, что солдатам мешала церковная служба. «...Утром, вечером под оглушительный перезвон колоколов, при котором не слышно ни команды, ни объяснения командиров» [15].
Началось закрытие монастырей. В Покровском монастыре под Омском, Казанском Омском монастыре были устроены детские приюты.
Богородице-Михаило-Архангельский женский (на Бубеновском участке) монастырь был закрыт 22 декабря 1921 г. Сохранилась телеграмма от 27 декабря 1921 г.: «Уполномоченный Губисполкома Ткаченко взял на учет церковную утварь бывшую Михаило-Архангельскую церковь Ачаирской волости меня и священника арестовал; прошу распоряжение выяснения дела. Церковный староста». Сам Ткаченко возглавил сельскую артель «Любовь», созданную из монастырского хозяйства [16].
После ликвидации монастырского подворья Михаило-Архангельскаго женского (Казинского) монастыря и выселения из него насельниц, церковь великомученика Георгия Победоносца стала приходской. На смежной территории находился детский распределитель № 2, не будучи отделен забором. Административный отдел потребовал от прихода немедленно оборудовать необходимый забор, чтобы у детей не начинало «...проявляется любопытство к разного рода обрядам» [17].
В сельских приходах участились случаи, когда приходские советы отказывались платить священнику, указывая на то, что по решению приходского совета требы бесплатные.
№ 2, 2017 (3)
■^ОСМЫСЛЕНИЕ РЕВОЛЮЦИИ
Иерей Вячеслав Анатольевич Суховецкий «А имущество подлежит изъятию!.. »
В селе Красном исписали дегтем храм скверными словами и сделали приписку: «Скоро отмолитесь - ждем срок». Словесные угрозы, издевательства над священниками и их семьями, избиения - все это стало реалиями жизни верных сыновей и дочерей Церкви.
Объем данной статьи не позволяет нам коснуться других важных тем: ареста духовенства, изъятия церковных ценностей, церковной революции в лице обновленцев, раскрестьянивания сельских жителей конца 20-х, политический террор 30-х годов. Все эти темы напрямую относятся к истории Церкви, к истории духовного подвига. В советской атеистической литературе период борьбы с Церковью с 1918-го по 1922 год получил название «бури и натиска» [18, 114]. Церковь выдержала этот натиск и дала сонм мучеников явленных и неявленных.
Как сказал митрополит Антоний Сурожский: «Требуется внести вклад в понимание столь сложных и спорных действий, как Героев Веры, так и тех, которые, быть может, желая добра, своего пути не нашли, но которых никто, не переживших того, что им пришлось испытать, не имеет права осуждать. Образ подвижников Веры, «Мучеников бескровных», будет с каждым десятилетием - дай Бог: с каждым годом -светлеть и расти» [7, 3].
Библиографический список:
1. Объекты недвижимости, принадлежавшие Русской Православной Церкви на 1917 год (в пределах современной Омской митрополии). Омск, 2014.
2. Николин А., иерей. Церковь и государства. История правовых отношений М.: Сретенский монастырь, 1997.
3. Государственный исторический архив Омской области (далее - ГИАОО). Ф. 16. Оп. 1. Д. 208.
4. Священномученик Мефодий (Красноперов), епископ Петропавловский. Тверь, 2007.
5. ГИАОО. Ф. 164. Оп. 1. Д. 6.
6. ГИАОО. Ф. 16. Оп. 1. Д. 208.
7. Русская Православная Церковь в советское время. Кн. 1. М.: Пропилеи, 1995.
8. Известия по Омской епархии. - 1918. - № 3, август.
9. Феодосий (Процюк), митрополит. В вере ли Вы? Омск, 2006.
10. Миненко Н.А., Рыженко В.Г. Из XVIII века - в век XXI: история Омска. СПб., 2006.
11. ГИАОО. Ф. 16. Оп. 1. Д. 198.
12. Архив Омского епархиального управления. Акт Бюро судебно-медицинской экспертизы № 3922 от 25.07.2005 г.
13. ГИАОО. Ф. 164. Оп. 1. Д. 9. Л. 303 об.
14. ГИАОО. Ф. 1326. Оп. 4. Д. 6.
15. ГИАОО. Ф. 1326. Оп. 4. Д. 10.
16. ГИАОО. Ф. 1326. Оп. 4. Д. 8.
17. ГИАОО. Ф. 1326. Оп. 4. Д. 7.
18. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2. М., 1983.
О! 40 кЬТдкьАЧ<*ГдкьАЧ(*ТдкьАЧ<УГдкьАфк(*
