А. Ф. Лосев: прошлое и настоящее Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

А.Ф. ЛОСЕВ: ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ

Ключевые слова: парадигма, система мировоззрения, логико-смысловое конструирование, философские и филологические идеи, методологические решения.

В современной науке активно дискутируется вопрос о взаимодействии парадигм. В этой связи интересен пример А.Ф.Лосева, который выстраивал свою систему мировоззрения. Будучи признанным философом имени, числа и мифа, он разработал метод логико-смыслового конструирования. В статье рассматривается взаимодействие философских и филологических идей в контексте поиска современных методологических решений.

IV. GREBNEV A.F. LOSEV: PAST AND PRESENT

The problem of paradigm interaction is actively discussed in a contemporary science. In connection with this the ex-emple of A.F. Losev's system of world outlook is of interest. Being an acknowledged philosopher of the name, the number and the myth, he developed the method of logics-sense construction. The paper deals with the interaction of philosophical and philological ideas in the context of modern methodological decisions search.

В современной науке активно дискутируется вопрос о взаимодействии так называемых парадигм (т.е. некоторых специальных способов описания и передачи знания в пределах специальной дисциплины). Можно утверждать, что проблема взаимодействия парадигм приобрела особую остроту в политической (национальные и политические конфликты), экономической (сосуществование разных экономических подходов и принципов в рамках одной системы), педагогической (образовательные стандарты, подбор учебных предметов, методики преподавания) науках.

Философское решение этого вопроса определяет характер интроспекций в другие научные дисциплины, хотя само отечественное философское знание также находится в состоянии поиска новой парадигмы.

Проницаемо ли современное научное знание? Попытаемся разобраться на примере творчества А.Ф. Лосева, который выстраивал свою систему мировоззрения.

Для определения методологической позиции представляется продуктивным исследование взаимосвязей и взаимодействий философских и филологических идей А.Ф. Лосева, поскольку этот отечественный мыслитель был весьма разно-сторонен и продуктивен. Многие исследователи наследия А.Ф. Лосева практически не разделяют (не обособляют) его лингво-культурологические, литературные, философские размышления. Сосуществующие и конфликтующие парадигмы исследования обнаруживают схождения, образуя лосевскую метапарадигму. А.Ф. Лосев, безусловно, русский православный философ, и его творческий дух демонстрирует глубинные основы отечественного философского мировоззрения и миропонимания. Оригинальность русской философии состоит, в частности, в философском бытии идей в контексте художественной литературы. Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой и сам А.Ф. Лосев - философствующие литераторы, ориентированные на практику, реальную жизнь. Ее философской рефлексией они и занимались в художественной форме.

Предметом особой любви А.Ф. Лосева были древние языки, языки той культуры, которая впоследствии станет предметом его особой научной привязанности. Обучаясь в Московском университете, на историко-философском факультете, Лосев осваивает сразу две специальности, филологию и философию. Как пишет Тахо-Годи: «Уже с гимназических лет филология и философия объединились у него в одно целое. Увлечение астрономией, и математикой только подогрело осмысление таких понятий, как «бесконечность», «вечность» и т.д. Алексей уже понимал, что только в надзвездной красоте бессмертие, только там нетлен-

ная неизменная жизнь, что Бог, прежде всего, есть бесконечность. Значит, человек и Бог будут бесконечно стремиться к соединению» [4, с. 25]. Сам А.Ф. Лосев признавался, что «был уже готовым филологом и философом - классиком, то есть знатоком греческого и латинского языков, а также античной литературы» [4, с. 26]. Филологические интересы Лосева нашли свое отражение в таких работах, как «Происхождение греческой трагедии», «Эволюция пессимизма в греческой политической литературе», «Эрос у Платона» и др. Он считал, что «античность совершенно необходима в те времена, когда переосмысляется фундамент культуры, когда нигилизм пытается оторвать человека от его естественной почвы. Именно в античности залегают корни позднейших основ» [4, с. 28]. Философский характер творчества Лосева ярко демонстрируют такие работы, как «Философия имени», «Диалектика художественной формы», «Диалектика числа у Плотина», «Диалектика мифа» и многие другие. Сам Алексей Федорович пишет о мотивах изложения своих мыслей: «1. Расширение нашего горизонта через изучение прежних эпох; а) без истории мы подобны кротам;

в) для понимания истории надо пересоздаваться, перевоплощаться; с) жизненный опыт создается в результате накопления и переработки исторических восприятий. Это и в личной и в исторической жизни» [4, с. 30].

Лосев А.Ф., заслуженно считающийся философом имени, числа и мифа, изначально свой научный поиск ориентировал на создание оригинальной системы диалектико-феноменологической философии. Для решения своей задачи Лосев разрабатывает метод логико-смыслового конструирования философского предмета на основе синтеза феноменологии и диалектики.

Результатом применения данного метода является «платоновско-гуссер-лианский эйдос» - совершенное единство умственного и чувственного содержания.

В наследии А.Ф. Лосева, кроме вышеперечисленных, такие книги, как «Античный космос и современная наука», «Критика платонизма у Аристотеля», «Олимпийская мифология в ее социально-историческом развитии», «Музыка как предмет логики», «Очерки античного символизма и мифологии», «Античность как тип культуры», 8 томов «Истории античной эстетики» и др.

Лосев А.Ф. развивал русскую философию в традиции синтеза идеалистической диалектики и православия в идее всеединства, которую углублял с помощью феноменологии Гуссерля. Основной внутренней целью Лосева было развитие православной религиозной философии.

Будучи подвержен влиянию мистического богословского учения и имяславия, он понимает имя как явленную Божественную сущность, невыразимую в своем высшем единстве. В понимании Лосева, имя, предельно наполняясь смысловым, ценностным содержанием, отождествляется с мифом и символом.

Как и многие, в 1920-е годы, Лосев искал ключ для разрешения сложного клубка конфессиональных, мировоззренческих, культурно-исторических и политических проблем. Решение фундаментальной проблемы христианства -соотношения монизма и дуализма, виделось Лосевым в символическом энергетизме. Главным в этом противостоянии было завуалированное противостояние христианства и язычества.

Протестантство, сблизившееся с кантианством, ассоциировалось у Лосева с апологией дуализма, а католичество - с апологией абсолютного, потому неправомерного, монизма. И только православие, по Лосеву, дает органичное решение проблемы.

В лосевской формулировке, субстанциально Бог и мир разделены дуалистической бездной, но энергийно между ними устанавливается монистическая

связь. Лосевский энергетизм есть не что иное, как обоснование одной из форм воссоединения Бога и мира.

Христианская идея творения мира требует принципиального субстанциального дуализма Бога и тварного мира. Материя может и должна получить божественное оправдание, в преображенном и спасенном мире.

Материальный принцип как таковой в своем идеально чистом виде не входит в божественную субстанцию: воплощение Бога в тварном мире не есть акт, для Бога природно и бытийственно необходимый.

Лосев утверждает, что в реально существующем и длящемся социальноисторическом бытии сливаются два плана самоутверждения личности: в вечности и во времени, и символическое единство этого слияния является мифом.

История управляется и движется мифологическими силами, а духовная и светская стороны истории - только видимые вершины. Мифологические силы не хаотичны, и распознать закономерности их проявления значит проникнуть в тайну истории.

Методологически важными являются приемы работы А.Ф.Лосева с терминами: анализ термина в его развитии (как в пределах творчества одного автора, так и в более широком контексте); систематизация значений на логическом основании (выделение значений основных и случайных, философских и житейских); включение своего исследования в контекст мировой научной мысли; введение значения термина в общий историко-культурный и историкофилософский контекст (не замкнуться в чисто филологических изысканиях, но вывести их в новую плоскость); прохождение анализа по пути нескольких ступеней обобщения; использование поэтических образов.

Специалисты по лосевскому наследию полагают, что христианское миропредставление присутствует не только как духовный фон для характеристики разных исторических эпох, но и как самостоятельный предмет его философско-богословской рефлексии. В «Философии имени» Лосев представляет мир как имя. Это он осуществил развертыванием интуиций христианского миропонимания в духе имяславия, утверждавшего реальность Имени Божия. Создавая образ имени как имени мира (тварного), Лосев верил в существование еще и сущего (творящего). Ученый критиковал образ мира, созданный новоевропейской наукой, которая рисовала «мир как механизм, мир - труп, мир с абсолютной темнотой и нечеловеческим холодом» [2, с. 13]. Исследователи выводят мысль о божественности имени (о представленности сущего в энергии) из догмата об исхождении Святого Духа от Отца. И, безусловно, здесь есть символическая связь.

Позиция Лосева - в переходе от неосознанной мифологичности сознания к осознанной ее ступени, где мифология обернется для человека прямым благом.

Сам Лосев время революции и гражданской войны называет «закономерным следствием всеобщего смешения мифологий», результат мифологического хаоса в общественном сознании.

Представляется вполне своевременным и уместным обратиться к основным положениям диалектики мифа, чтобы, отталкиваясь от ориентиров прошлого, не допускать ошибок в настоящем и будущем.

В предисловии, которое написано 28 января 1930 г. самим автором, можно выделить основную мысль его подхода к мифу. «Я беру миф так, как он есть, т.е. хочу вскрыть и позитивно зафиксировать, что такое миф сам по себе и как он мыслит сам свою чудесную и сказочную природу. Но я прошу не навязывать мне несвойственных мне точек зрения и прошу брать от меня только то, что я даю, т.е. только одну диалектику мифа» [2, с. 22].

Первое положение, заявленное Лосевым, - это то, что миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический вымысел. Конечно, с точки зрения

науки - мифология есть выдумка, но Лосев предлагает посмотреть на него глазами мифа же. «С точки зрения мифического сознания, ни в каком случае нельзя сказать, что миф есть фикция и игра фантазии, он совершенно необходимая категория мысли и жизни. Миф есть логически, т.е., прежде всего, диалектически необходимая категория сознания и бытия вообще» [2, с. 24].

Второе положение: миф не есть бытие идеальное. Рассуждая «имманентно, мифическое сознание есть меньше всего интеллектуальное и мыслительноидеальное сознание» [2, с. 25]. Если идеальное бытие есть просто смысловое бытие, то всякая вещь имеет свой смысл как абстрактное понятие вещи. Т.е. смысл - не сама вещь, а понятие ее. Там, где есть хотя бы слабые задатки мифологического отношения к вещи, ни в коем случае дело не может ограничиться одними идеальными понятиями. «Миф не идеальное понятие, и также не идея и не понятие. Это есть сама жизнь. Для мифического субъекта это есть подлинная жизнь со всеми ее надеждами и страхами, ожиданиями и отчаянием, со всей ее реальной повседневностью и чисто личной заинтересованностью. Миф не есть бытие идеальное, но жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесная, до животности телесная действительность» [2, с. 27].

Третье положение: миф не есть научное и, в частности, примитивно научное построение. Мифология принималась как первобытная наука. Лосев приводит аргументацию ряда ученых, думающих о мифе именно так. Это Кант, Спенсер, Тейлор, которые «наивно убеждены, что мифология и первобытная наука это одно и то же» [2, с. 28]. А.Ф. Лосев, в своем стиле, заключает: «Или первобытная наука есть именно наука - тогда она ни в коем случае не есть мифология; или первобытная наука есть мифология - тогда, не будучи наукой вообще, как она может быть первобытной наукой? ... наука не рождается из мифа, но наука не существует без мифа, наука всегда мифологична» [2, с. 32]. В то же время существуют два недоразумения. Во-первых: наука и мифология не тождественны. Приводя в пример геометрию Евклида, Лосев пишет, что убеждение в том, что реально не существует ровно никаких других пространств, кроме пространства эвклидовой геометрии, есть уже мифология, ибо положение этой геометрии ничего не говорит о реальном пространстве и о формах других возможных пространств, но только об одном определенном пространстве; и неизвестно, одно ли оно, соответствует ли оно или не соответствует всякому опыту. Современная наука уже имеет ряд подтверждений правильности позиции Лосева. Это и торсионные поля, и геометрия Римини, по-новому трактующие принципы организации пространства. Второе недоразумение в том, как может наука быть мифологичной и как современная наука может основываться на мифологии, когда целью и мечтой всякой науки почти всегда было ниспровержение мифологии? Более того, получается, что одна мифология борется с другой. И когда механика и физика новой Европы боролись со старой мифологией, они это делали средствами своей собственной мифологии. «Наука» не опровергла миф, а только новый миф задавил старую мифологию, и больше ничего. И Лосев приводит результаты последнего съезда физиков в Москве, на котором пришли к выводу, что выбор между Эйнштейном и Ньютоном есть вопрос веры, а не научного знания самого по себе. «Наука как таковая ни с какой стороны не может разрушить мифа» [2, с. 34].

Из вышеприведенных А.Ф. Лосевым положений видна вся противоположность отношений мифологии и науки. «Научные функции духа слишком отвлечены, чтобы лежать в основании мифологии. Для мифологического сознания нет равно никакого научного опыта» [2, с. 34]. Далее Лосев доказывает, что в чистой научной формуле отсутствует момент реальности, ведь знания, которые существуют в ряде отделов (математика, теоретическая механика) выводятся дедук-

тивно. Напротив, миф в этом отношении совершенно противоположен научной формуле. Миф реален и объективен. Не может быть поставлено и вопроса о том, реальны или нет соответствующие мифические явления. Лосев жестко отзывается о современных его времени ученых. «Все эти бесконечные физики, химики, механики и астрономы имеют совершенно богословские представления о своих «силах», «законах», «материи», «электронах», «газах», «жидкостях», «телах», «теплоте», «электричестве» и т.д.» [2, с. 38] Он приветствует неокантианство, разрушающее богословские предрассудки современной псевдонаучной проблематики и в то же время призывает не забывать, что речь идет о чистой науке, которой реально не существует.

Подводя общий итог, Лосев выводит, что миф не есть научное и, в частности, примитивно научное построение, но живое субъект - объективное взаимообще-ние, содержащее в себе свою собственную, вненаучную, чисто мифическую же истинность, достоверность и принципиальную закономерность и структуру.

Четвертым положением является то, что миф не есть метафизическое построение. Их следует разграничить, ибо есть опасность их отождествления. Но, «для мифического сознания, как такового, миф вовсе не есть ни сказочное бытие, ни даже просто трансцендентное» [2, с. 40]. Метафизика относится к «сверхчувствительному», а мифология по преимуществу к чувственному. Метафизика есть наука или пытается ею быть, а мифология не наука, а жизненное отношение к окружающему.

Пятым положением Лосев выводит, что миф не есть ни схема, ни аллегория. Аллегория есть некая выразительная форма. Выражение всегда синтез чего-нибудь внутреннего и чего-нибудь внешнего. Термин «выражение» указывает на активное самопревращение внутреннего во внешнее. Аллегория есть бытие выразительное. Присутствие внешнего и внутреннего всегда подразумевает некий метод их объединения, откуда появляется схема, схематичность, схематизм, но миф сам по себе не является схемой. Лосев подчеркивает, что миф всегда говорит не о механизмах, но об организмах и даже больше того, о личностях, о живых существах. Анализируя понятия, «схема» и «аллегория», Лосев выходит на понятие «символ» и заключает, что «миф никогда не есть только схема или только аллегория, но всегда прежде всего символ, и, уже будучи символом, он может содержать в себе схематические, аллегорические и усложнено - символические слои» [2, с. 46].

Далее идет положение о том, что миф не есть поэтическое произведение. Конечно, при первом рассмотрении бросается в глаза больше сходств, чем различий, но в среде отрешенности проходит основная грань различия между мифологией и поэзией. Поэзия возможна без мифологии, особенно мифологии в узком понимании, так как она есть поражающая своей необычностью выразительная действительность. Поэзия не обязана давать такие образы, которые будут чем-то особенно необычным. Поэзия, имея много общего с мифологией, расходится с нею в самом главном; и можно сказать, что она нисколько не нуждается в мифологии и может существовать без нее; в то же время мифология возможна без поэзии, и мифологический образ можно конструировать без помощи поэтических средств. Миф есть живое, выразительное, символически-выразительное, интеллигентно-выразительное бытие. Вещь, ставшая символом и интеллигенцией, есть уже миф. Миф и мифическая отрешенность дают вышеуказанные признаки мифа в некоем неделимом единстве.

Из всех вышеперечисленных положений (тезисов) Лосев выводит, что миф есть личностная форма. «Эти шесть тезисов постепенно детализируют понятие мифа. Во-первых, это есть диалектическая необходимость сознания и

бытия. Во-вторых, он есть реальные вещи, подлинно существующая действительность. В-третьих, выделяет сферу подлинно жизненного взаимообщения субъекта и объекта. В-четвертых, подвергается анализу. В-пятых, характеризуется не как дуалистически-метафизически-натуралистическое противостояние, не как схематическое или аллегорическое взаимоотношение, но как символическое. и, в-шестых, это интеллигентная и символически выраженная субъективная, отрешенная действительность. Миф есть бытие личностное или, точнее, образ бытия личностного, личностная форма, лик личности» [2, с. 73-74]. Для понятия «личность» совершенно необходима антитеза внутреннего и внешнего. Поскольку личность есть самосознание, она всегда противопоставление себя всему внешнему.

Углубляясь в познание себя самой, личность находит антитезу субъекта и объекта, познающего и познаваемого, она противополагает себя внешнему, наблюдает себя. В личности обязательно присутствуют два различных плана, которые отождествляются в одном неделимом лике. Личность человека немыслима без тела, живого лика души.

У Лосева мифические идеи - индийская, египетская, греческая, православнохристианская, католическая, протестантская, атеистическая и другие - складываются в одну общую синтетически воплощаемую в всемирно-историческом процессе Идею. Возникает единая всемирно-историческая мифология, лежащая в основе отдельных народов и их мировоззрений и постепенно осуществляемая путем смены одной религиозно-мифологической и, следовательно, исторической системы - другой. Лосев ставил себе задачи изобразить все эти отдельные системы мифологии и показать единство на лоне единой и общей мифологии.

В заключение следует отметить, что в творчестве Лосева глубоко отражено взаимодействие филологии и философии, фиксируется общая часть проблемы взаимодействия парадигм и специальная часть, обосновывается возможность междисциплинарных взаимодействий, синтеза различных подходов, приемов в описании мира, передаче опыта описания в сознании личности. Представляется, что синтезирующим элементом в творчестве А.Ф. Лосева выступает его отношение к миру посредством символического знания.

Процессы, происходящие в мировой истории в целом и в российской в частности, подтверждают разумность положений лосевской диалектики мифа и актуальность её научного осмысления в современных условиях.

Литература

1. Лосев А.Ф. Имя / А.Ф. Лосев. СПб.: Алетейя, 1997. 615 с.

2. Лосев А.Ф. Философия, мифология, культура / А.Ф. Лосев. М.: Политиздат, 1991. 473 с.

3. Новейший философский словарь. Минск: Книжный дом, 2003. 1280 с.

4. Тахо-Годи А. Лосев / А. Тахо-Годи. М.: Молодая гвардия, 1997. 375 с.

5. Хрестоматия по философии. Ростов на/Д.: Феникс, 2002. 558 с.

ГРЕБНЕВ ИВАН ВЯЧЕСЛАВОВИЧ родился в 1962 г. Окончил Марийский государственный технический университет. Доцент кафедры физического воспитания, соискатель кафедры философии Марийского технического университета. Область научных интересов - социальная философия. Автор 9 научных публикаций.