CC BY
14
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО (
российская академия | II! |
ШЬ н , „ ?;. л I 1-Я В 4и,1В1:н>1лЛ ('.„1! К (
^зг
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ
1999-3
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс серии 2.11
МОСКВА 1999
или частичной рациональности. Различие между ними лишь в способах получения этого вывода.
В "Протестантской этике" Всбер подчеркивает, что для духа капитализма "деньги представляются настолько целью в себе, что они становятся совершенно трансцендентными и абсолютно иррациональными с точки зрения "счастья" индивидуума или "выгоды", которую он может получать от обладания ими. Прибыль оказывается целью, которую человек ставит перед собой: она ему более не подчинена как способ удовлетворения своих материальных потребностей" (с.22). Вебер утверждает, что происходит "выворачивание того, что мы называем естественным ходом вещей" (с. 2 2). Источник этой иррациональности он видит в определенных религиозных установках протестантизма.
Маркс же в своих трудах "представил иррациональный характер капитализма как форму отчуждения, по своей структуре сходную с религиозным отчуждением: в обоих случаях человеческие существа находятся под властью их собственных продуктов: соответственно денег и Бога" (с.22), По мнению Маркса, стремление к приобретательству и скупость, как "абсолютные страсти", особенно отличают период первоначального накопления капитала. Однако подобный феномен существует и при современном капитализме, являясь здесь не индивидуальным пороком, а выражением социального механизма отчуждения, для которого отношения капитала и труда служат лишь одним из примеров его действия. С суждением о том, что капиталист вынуждаем законами конкуренции накапливать и постоянно расширять свой капитал, согласен был и Вебер.
Е.Л.Ушкова
99.03.019. БРЮНС X. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПРОЧТЕНИЕ МАКСА ВЕБЕРА.
BRUHNS H. Lectures économiques de Max Weber — P., 1988. — Pensee, N314.-P.39-55.
За последнее десятилетие внимание исследователей вновь обратилось к экономическим аспектам, творчества М.Вебера. Автор, сотрудник Центра исторических исследований Дома наук о человеке, видит этому объяснение в том, что, во-первых, все больше ощущается потребность интегрировать различные аспекты (исторический,
этический и др.) в теорию и практику экономики, а во-вторых, в том, что изучение Вебера стимулировалось публикацией новых документов.
В эпоху Вебера общественно-экономические науки переживали период, когда совершался переход: 1) от национальной исторической экономики к исторической социологии; 2) от национальной исторической экономики к экономической науке. Автор утверждает, что без Вебера невозможно представить себе не только первую эволюцию (что является очевидным: для всех), но и вторую. Вебер был. активным участником дискуссий между Исторической школой и Австрийской школой. В годы, последовавшие за его смертью в 1920 г., он еще считался великим немецким экономистом своего времени. Но в результате постепенной специализации общественных наук, он стал рассматриваться исключительно как социолог.
В данной статье автор задается целью несколько изменить привычное восприятие творчества Вебера, обращаясь в основном к неизвестным или обойденным вниманием фактам биографии и отрывкам из его работ, а также рассматривая экономические аспекты его творчества.
Однако при изучении его ранних малоизвестных работ автор призывает не делать чрезмерного упора на этом периоде и не противопоставлять его последующим периодам.. Научные интересы Вебера, по мнению автора, являются вполне преемственными в разные периоды.
Далее автор фиксирует моменты биографии Вебера, связанные с экономической наукой. С 1894 по 1903 г. Вебер занимал должность профессора экономики на университетской кафедре национальной экономики. После того как он оставил кафедру, он продолжал считаться одним из наиболее крупных и многообещающих молодых экономистов. При этом автор подчеркивает то огромное значение, которое в начале века в Германии придавалось экономике и истории. С 1904 по 1920 г. Вебер занимался и зданием экономико-социального журнала,
В 1909 г. у него возник замысел нового многотомного учебника, политэкономии взамен устаревшего (осуществлен частично, написан группой авторов, веберовский материал опубликован под названием "Хозяйство и общество".
Вебером был составлен план учебника, по которому можно судить о его взгляде на предмет и проблематику экономики. По тому, написание каких разделов Вебср оставил, за собой, можно судить о его интересах и тех областях, в которых он чувствовал себя компетентным. Факт его повышенного интереса к научной и издательской деятельности в области, экономики (параллельно с социологией) говорит сам за себя. Причем автор считает, что этот интерес не ограничивался экономической социологией. Далее автор приводит названия пяти книг, из которых, должен был состоять учебник, и подробное перечисление тех глав и разделов, которые Вебер зарезервировал за собой. Закончить учебник, помешали первая мировая война и ранняя смерть Вебсра.
Параллельно Вебером были выдвинуты два проекта: создание Немецкого социологического общества — организации, призванной проводить научные эмпирические исследования, и Высшей школы политики. К исследованиям, которые должны были проводить эти организации, предъявлялись требования, выраженные в заголовке одной из его статей, — "Объективность знаний в общественных науках и политике". Автор отмечает, что термин "социология" еще не приобрел тогда, своего канонического значения, и члены первой из вышеназванных организаций в основном рассматривались как экономисты. Вебер предполагал создать внутри, секцию экономической теории и назвал ее социальной экономикой.
После смерти Вебера шла дискуссия, разброс мнений в которой располагался от отрицания принадлежности Вебера к экономистам до причисления его, наравне с Марксом и Парето, к крупнейшим экономистам, сумевшим объединить экономику с социологией.
В последние три четверти века, как утверждает автор, значение Вебера для основных направлений экономики было ничтожно, за исключением нескольких узких направлений, где он все же не являлся основной фигурой. Экономисты уступили Вебера социологам, которые рассматривают его как одного из отцов-основателей социологии.
В 1992 г. с публикацией в Германии "Протестантской этики и духа капитализма" в престижной серии изданий классиков политэкономии Вебер вернулся в ряды классиков экономики. В обширных комментариях к этому изданию их авторы называют три основные причины, на основании которых произошло это
возвращение. 1. Важность исторической компоненты, т.е. "теоретической реконструкции некоторых исторически значимых причинно-следственных цепочек с помощью метода идеально-типических конструкций" для экономической теории (с. 48). 2. Важность внеэкономических факторов при анализе экономических, феноменов. Логические построения Вебера в "Протестантской этике..." и в "Хозяйственной этике мировых религий" "ставят под сомнение неоклассическую концепцию, рассматривающую современный капитализм как "естественную", эффективную и рациональную систему" (с.48). 3. Интерес к понятиям "рациональность" и "рациональное поведение". Здесь комментаторы настаивают на родстве между таким понятием веберовской социологии, как рациональность, и соответствующим представлением о ней неоклассической теории, что, таким образом, подтверждает их общую методологическую основу; различна лишь употребляемая ими терминология.
В "Хозяйстве и обществе" веберовская социология ставит целью анализ институциональной составляющей национальной экономики. Автор считает, понятия Вебера об институализации и порядке противостоят понятию равновесия в экономической теории, поскольку она предполагает существование рынка, не желая объяснять его происхождение и развитие и не связывая рынок с другими институциональными факторами. Мысль о равновесии, существующем благодаря конкурирующим силам, которые действуют рационально, менее важна, для Вебера, чем распределение власти на рынке" (с. 49).
В большинстве работ, рассматривающих Вебера как экономиста, существует двойное противопоставление: социологии и экономики, с одной стороны, и Австрийской школы (или более обобщенно — неоклассической) и исторической школ — с другой. Автор считает, что у данного подхода есть свои недостатки.
В одних работах Вебер рассматривается как социолог с прошлым экономиста, многие игнорируют ранние работы Вебера, предшествовавшие "Протестантской этике...", и эссе об объективности или, наоборот, более поздние работы, не вписывающиеся в "социологическую" схему. Таким образом, большинство авторов не замечают преемственности между экономическим и социологическим периодами у Вебера. Если они и
проявляют интерес к "экономической" фазе Вебера, то лишь к ее значению для последующего развития его социологии. Более точную оценку связи экономики и социологии у Вебера дают те авторы, которые говорят о значительном вкладе его в экономическую социологию, ставят ему в заслугу расширение границ этой науки и "привнесение социологической перспективы в экономическую теорию. По их мнению, особый вклад Вебера состоит в разрабатывании им, с одной стороны, теории действия и, с другой стороны, категории экономическо! о менталитета" (с.51).
Один из авторов показывает глубокое проникновение Вебера в национальную экономику второй половины XIX в. По его мнению, основной вопрос, поднятый Вебером, — о типе человека, созданного данной социальной, культурной и экономической системой, и о его эволюции. С этой точки зрения можно назвать творчество Вебера политической антропологией.
Высказывается также мнение, что Вебера нельзя анализировать с точки зрения какой-либо определенной школы. "Специфика немецких экономистов XIX в. состоит не в историческом методе, а скорее в широко разделяемом убеждении, что отправной точкой любого экономического исследования должен быть человек и его потребности" (с.53).
По мнению одного из исследователей, вклад Вебера стал логическим завершением исторической школы экономики. Он считает тупиковыми попытки определить специфику Вебера, ища его место в конфликте индуктивного и дедуктивного методов. Значение Вебера, в контексте развития экономики, состоит, напротив, в его отказе от математических оценок жономических феноменов, а также отказе рассматривать рациональность рынка как основополагающий принцип.
В одной из работ подчеркивается актуальность веберовского генетического подхода к современным экономическим институтам. Ведь "определенный стиль экономического поведения является результатом исторического процесса, формы и изменения которого можно проследить глубоко в истории и который в будущем претерпит новые изменения" (с. 53). Но здесь Брюнс отмечает, что важнее рассматривать Вебера не как "историка античной и средневековой экономики, а как экономиста, предлагающего новый подход к
рассмотрению истории с точки зрения современной экономической проблематики" (с.53).
Один, из наиболее обобщенных взглядов на. Вебера проявился в попытке ответить на вопрос о месте ученого в экономике. По мнению автора, этой работы, "Вебср хотел исправить историцизм исторической школы, объективизм марксистской школы: и психологизм Австрийской школы, объединив экономическую теорию с теорией культуры в социальную экономику" (с.53). Подчеркивается также значение введенного Вебером понятия идеально-типичного.
Признавая частичную правоту мнения, что веберовский "социологический подход был бегством от конфликта между парадигмами, господствующими 15 экономике в то время" (с.54) (имеются в виду школы Менгера и Шмоллера), этот автор полагает, что в большинстве случаев поиски отношений социологии и экономики и работах Вебера заведут на неверный путь; что не мешает ему назвать творчество Вебера экономической социологией.
Брюнс считает, что специфика веберовской экономики заключается не исключительно в его трудах по хозяйственной этике религий, а скорее и в неменьшей степени в работах по аграрной проблематике, исторических работах, по истории права и эмпирических работах по политическим, социальным и культурным проблемам современного аграрного и индустриального капитализма.
Что касается позиции Вебера, по отношению к экономическим школам того времени (Историческая школа и Австрийская школа), то автор полагает, что для него это не было настоящей проблемой и не представлялось необходимым методологическим выбором. "Он преобразовывал аргументы обеих школ в идеально-типические инструменты... и включал их в свой собственный метод..." (с.54). Его методологические изыскания имели своим источником исключительно конкретные исследовательские проблемы!.. Вебер говорил о необходимости создать прочное основание для исследований в области экономики, утверждая вместе с Зомбартом, что "экономическая теория означает рациональное построение из понятий, типов и систем, как в отношении центральных проблем, экономической науки, так и в отношении вопросов стоимости или цен" (с.54-55).
Потенциальный вклад Вебера в современную экономику, заключает Брюнс, "не ограничивается концептуальными или
методологическими инновациями (рациональное действие, хозяйственный менталитет и др.). Веберовская экономика, представляет собой многофакторный анализ экономических систем во всех измерениях и в процессе их исторической и современной эволюции" (с.55).
Е.Л.Ушкова
99.03.020. ЛОЖКИН Ж. МАКС ВЕБЕР И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ.
LOJKINE J. Мах Weber et la rationalité économique. — P., 1998. — Peiisee. - №314. - P.57-69.
В статье Ж.Ложкина рассматривается видение Максом Вебером проблемы экономической рациональности, ее сравнение с другими типами рациональности, ее конкретные воплощения в современной жизни общества.
Являющееся фундаментальным для Вебера "различие между формальной экономической рациональностью и "материальньми" типами рациональности выдвигает на первый план отношение между логикой общественных потребностей, прежде всего заботой о социальной справедливости, и логикой экономической действительности, которая, как отлично видел Вебер, могла превращаться в слепую машину" (с.57).
"Вебер априори отклоняет любое противопоставление между целерациональностью и ценностно-рациональностью" (с.58). Автор полагает, что Вебер придерживается того мнения, что в реальной общественной деятельности людей оба эти типа рациональности смешиваются. Правда подобный релятивизм не мешает твердому убеждению Вебера в том, что существует единственная экономическая рациональность — капиталистическая, во всяком: случае если довести до конна логик\ рациональности в зависимости от целей в области экономики. В соответствии с вышеизложенным автор не согласен с интерпретацией Вебера, согласно которой "ничто не является более чуждым Beöepy, чем мысль о возможном существовании целых обществ, эпох... которые определялись бы исключительно традицией, или исключительно рациональностью, или даже какой-либо специфической формой рациональности" (с.58). Углубляясь в подробные описания различных исторических конфигураций, Вебер доказывает, что "именно формальная
