CC BY
26
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО (
российская академия | II! |
ШЬ н , „ ?;. л I 1-Я В 4и,1В1:н>1лЛ ('.„1! К (
^зг
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ
1999-3
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс серии 2.11
МОСКВА 1999
социального действия в наименьшей степени содержит в себе психологические характеристики. Значение имеют не ментальные состояния индивидов, но то, во что они верят, ситуационно доступное им объективное знание, на котором основано их субъективное понимание. Принцип рациональности, согласно которому индивиды действуют в соответствии с ситуациями, в которых они находятся, помогает объяснить специфику социального действия.
В социологии применение теории рационального действия важно для выявления эмпирически проверяемых критериев рациональности. Голдторп утверждает, что для этого рациональное действие необходимо рассматривать как ориентированное на результат, как следствие оценки способности привести индивида к достижению своих целей. Такая оценка должна позволять индивиду менять способ действия в соответствии с изменением ситуации. Нерациональным будет считаться действие, при котором такая оценка не проводится. В этом случае речь может идти о традиционном или социально-нормативном действии.
Привлекательность этой версии теории рационального действия для социологов связана с тем, что концепция рационального действия необходима для любого обсуждения иррационального или нерационального действия. Понимание поведения других людей возможно только тогда, когда оно считается рациональным, что дает возможность сформулировать теории социального действия.
П.Н.Фомичев
99.03.004. ФЛИВБЬЕРГ Б. ХАБЕРМАС И ФУКО: МЫСЛИТЕЛИ ДЛЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА?
FLYVBIERG В. Habermas and Foucault: thinkers for civil society? // Brit.j. of sociology. - L.,1998. - Vol.49, №2. - P.210-233.
Бент Фливбьерг (университет г.Аалберг, Дания) сопоставляет работы Ю.Хабермаса и М.Фуко, посвященные теме модерности и свойственному ей напряжению между нормативным и реальным, между тем, что должно быть сделано, и что реально делается. Понимание этого напряжения имеет решающее значение для анализа современной демократии. Формирование гражданского общества — главное условие построения демократического государства, для
выполнения которого необходимо сформулировать универсальное рациональное основание для демократических институтов. Хабермас высоко оцеНивает намерение Канта сформулировать такое основание, но считает, что он не сумел это сделать. Причину этого он видел в том, что философия Канта — это философия субъекта.
Хабермас пытается в своей теории коммуникативного действия и дискурсивной этике выработать интерсубъективный подход к модерности, используя понятие коммуникативной рациональности. Коммуникативная рациональность, по его мнению, является главной составляющей человеческого существования. Универсальность коммуникативной рациональности состоит в том, что, для Хабермаса, социальная жизнь основана на процессах установления взаимопонимания между людьми. Эти процессы универсальны, поскольку неизбежны. Людей Хабермас считает демократическими существами. Взаимопонимание между ними достигается только в идеальной речевой ситуации благодаря лучшей аргументации одной из сторон.
При установлении истины в формировании коммуникативной рациональности должны соблюдаться пять требований дискурсивной этики: 1) ни один из участников обсуждения не должен быть исключен из дискурса (требование всеобщности); 2) все участники должны иметь равную возможность высказывать и критиковать ценностные высказывания в процессе дискурса (автономия); 3) участники дискурса должны считаться с ценностными высказываниями друг друга (исполнение идеальной роли); 4) различия в возможностях между участниками дискурса должны быть устранены, если они мешают установлению консенсуса (прозрачность). Если в обществе граждане следуют этой модели, то их можно определять с точки зрения участия в публичных дебатах. Это — дискурсивное участие. Хабермас считает новые социальные движения агентами коммуникативной рациональности и изменения в общественной сфере.
Определения Хабермасом дискурсивной этики и коммуникативной рациональности делают очевидным, что речь идет о процедурной рациональности, противопоставленной сущностной рациональности. Он подчеркивает, что дискурсивная этика является гарантией беспристрастности формирования консенсуса. То, что справедливо и истинно в данном коммуникативном процессе,
определяется исключительно участниками этого процесса. Вместе с тем его взгляд на демократический процесс прямо связан с юридической институционализацией. Демократическую процедуру он считает правовой институционализацией тех форм коммуникации, которые необходимы для формирования рациональной политической воли. Авторизация власти законом и санкционирование закона властью должны совпадать друг с другом. Такой подход контрастирует с точкой зрения М.Фуко, считающего концепцию Хабермаса неадекватной. Фуко предлагает свою аналитику власти, свободную от юридическо-дискурсивного представления о власти. В связи с этим он выдвигает свой известный аргумент — "лишить короля головы" в политическом анализе и заменить ее децентрализованным пониманием власти.
Хабермас более оптимистически относится к модерности, чем М.Вебер, М.Хоркхаймер и Т.Адорно. Главные методы прогресса, по Хабермасу, — это становление гражданского общества, написание конституций и институциональное развитие. Именно выработка законов объединяет, по его мнению, граждан в единое целое. Главная слабость подхода Хабермаса состоит в том, что он считает аксиомой то. что нужно доказать, в несовпадении между идеалом и реальностью. Он и сам понимает, что дискурс сам по себе не может обеспечить условия встречи этики дискурса и демократии. Однако все, что Хабермас может предложить, — это дискурс об этике дискурса. Фундаментальная политическая дилемма мышления Хабермаса состоит в описании утопии коммуникативной рациональности, которую неизвестно как реализовать. У него отсутствует конкретное понимание отношений власти, которые необходимы для политического изменения. В своих концепциях Хабермас исходит из того, что поиск консенсуса и свобода от господства — внутренне присущи человеческому общению. Но многие мыслители убеждены в прямо противоположном: бессмысленно говорить о понятии коммуникации, игнорирующем власть.
Проблема состоит не в том, кто прав. Реалистический исследователь должен рассмотреть все варианты и в каждом конкретном случае дать ответ на следующие вопросы. Характеризуется ли коммуникация поиском консенсуса и отсутствием власти? Или коммуникация — сама пример власти и
риторики? Как поиск консенсуса и риторика, свобода от господства и власть сочетаются в индивидуальных актах коммуникации? Основной вопрос при этом состоит в том, можно ли провести различие между рациональностью и властью в коммуникации и можно ли рассматривать рациональность изолированно от власти, как это делает Хабермас? Ответ на этот вопрос требует решения фундаментальной библейской дилеммы: добр ли человек в принципе или зол. Хабермас, кажется, забыл, что философские вопросы должны эмпирически верифицироваться Его вера в коммуникативную рациональность является, по существу, не научной, а религиозной.
Конституционные принципы, считает Хабермас, коренятся в сердцах граждан, имеющих положительный опыт жизни в демократическом обществе. Анализ реальной социальной и политической жизни свидетельствует, что люди в демократическом обществе не так идеальны, как это представляется Хабермасу. Поэтому многие ведущие исследователи считают его концепцию неприменимой к анализу реальной социальной жизни. Р.Рорти отмечает, что смысл понятий Хабермаса о дискурсивной этике и коммуникативной рациональности состоит в его приверженности политическим свободам современной либеральной демократии, которые существенно важны для функционирования гражданского общества. Однако эти понятия не являются основаниями свободных институтов, они — сами эти институты. Язык рационализма эпохи Просвещения недостаточен для прогресса современных демократических обществ. Просвещенческий рационализм мало что может дать для понимания власти и противоречий между реальной и формальной рациональностью. Если наша цель состоит в движении к идеалу Хабермаса — свободе от господства, развитию демократии и сильного гражданского общества, — то необходимо отказаться от утопии коммуникативной рациональности и обратиться к реалиям власти. Фуко попытался сделать это.
Фуко, как и Хабермас — политический мыслитель. Хабермас большее внимание обращает на, политические идеалы, чем на реальные политические процессы. Фуко объявил себя противником идеалов, понимаемых им как ответ на вопрос Канта "Что я должен делать?"Однако его работы отражают извращенное понимание политики. Фуко, как и Хабермас, согласен, что в политике нужно
быть на стороне разума. С точки зрения Хабермаса, Фуко слишком релятивен. Он считает его генеалогическую историографию криптонормативной и иллюзорной наукой. Такая критика корректна, если мы считаем нормативно необоснованным то, что может быть рационально и универсально обоснованным. Именно это имеет в виду Хабермас, когда, утверждает, что Фуко не отдает себе отчета в нормативных основаниях своего мышления. Однако в таком случае сама теория Хабермаса также релятивна, поскольку он не смог продемонстрировать рациональные и универсальные основания своей дискурсивной этики. Антитеза релятивизм — фундаментализм может быть преодолена с помощью исторического контекста. Это — стратегия Фуко. Он исходит из ситуационной этики и не стремится найти метафизику, которая наконец стала бы наукой.
Отказавшись от метафизики и фундаментализма, Фуко не отказался от норм. Его нормы выражены в желании бросить вызов любым злоупотреблениям власти, поощрить любые проявления свободы. Нормы Фуко основаны на историческом и личностном контексте, и их разделяют множество людей во всем мире. Он обращается к анализу видов зла и показывает ограничения в вопросах обязательства перед идеями и системами мысли о том, что хорошо для людей. Фуко отмечает, что ничто не принесло человечеству столько зла, как попытки воплотить утопические представления о добре.
Отрицая ценность универсалий в философии, Фуко утверждает, что разные группы имеют свои системы взглядов и интересов и что отсутствует любой общий принцип, с помощью которого эти различия могут быть преодолены. Социальная история — единственная твердая почва под нашими ногами. Согласно Фуко, авторизация власти законом нереалистична. Право, государственные институты, считает он, по своей природе не в состоянии гарантировать свободу, равенство и демократию. Еще в меньшей степени свобода может быть достигнута при помощи навязывания абстрактных теоретических систем. Более того, именно те самые социальные системы, которые ставят своей задачей достижение свободы, являются наиболее репрессивными. Поэтому Фуко не придает такого значения написанию конституции, как Хабермас. Он Уделяет большее внимание тому, как существующие конституции и политические институты могут быть использованы для достижения
большей демократии и свободы. Имея в виду Хабермаса, Фуко добавляет, что проблема состоит не в ослаблении отношений власти с помощью совершенной коммуникации, но в установлении таких законов, технологий управления и этики, которые позволят свести к минимуму влияние власти на общество.
Оба мыслителя считают регулирование властных отношений важнейшей задачей. При этом Хабермас хочет регулировать их, исходя из универсальной теории дискурса, а Фуко осуществляет генеалогическое понимание властных отношений в конкретных контекстах. Свобода для Фуко воплощается на практике, а не является утопическим отсутствием власти.
Фуко рекомендует обратить главное внимание на конфликт и властные отношения, которые приводят к угнетению. Борьба, против угнетения пронизывает все гражданское общество. Он не говорит, что нужно сделать для достижения свободы, поскольку считает решения такого рода частью проблемы. Он показывает генезис конкретных ситуаций, демонстрирует, что социальная практика может иметь альтернативные формы. Поэтому он помогает понять, как властные отношения могут быть изменены. Характерно, что акцент Фуко на практической рациональности и здравом смысле близок к неоаристотелиэму. Хабермас дистанцируется от таких взглядов и считает их неоконсервативными. Важным отличием анализа Фуко является интерес к отношениям между полами, нациями, классами, культурами. Хабермас против такой конкретики.
Ценность подхода Хабермаса состоит в том, что он четко формулирует свое представление о демократическом процессе и об условиях достижения демократии. Его схема может быть использована как абстрактный идеал для конституционно-правового развития общества. Однако Хабермас не объясняет, как власть функционирует в действительности и как осуществить его идеал коммуникативной рациональности. Фуко много внимания уделяет механизмам функционирования власти, но практически игнорирует структурно-институциональные аспекты. Для анализа реального общества подход Фуко представляется автору статьи более предпочтительным.
П.Н Фомичев
