CC BY
10
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ
ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
-р-
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 8
НАУКОВЕДЕНИЕ
3
издается с 1973 г.
выходит 4 раза в год
индекс РЖ 2
индекс серии 2.8
рефераты 98.03.001 -98.03.027
МОСКВА 1998
представлены американской делегацией на встрече МКС в 1939 г., где и были приняты в качестве международного стандарта. Окончательная же стабилизация цветометрии произошла после того, как в 1953г. Оптическим обществом Америки был опубликован фундаментальный труд "Наука о цвете" и спор был исчерпан (с.413). Но, хотя CIE система цветов в настоящее время и пользуется всеобщим признанием и наибольшей популярностью, тем не менее некоторые другие системы, носящие эмпирический характер, не утратили своего прикладного значения.
Таким образом, как отмечает автор в заключение, принятая на сегодня система измерения цвета не только представляет собой продукт переговоров и достижения консенсуса между различными национальными и дисциплинарными научными сообществами, но и отражает тот социокультурный и политический контекст, в котором происходило ее формирование.
Т. В. Виноградова
98.03.013. ХИЛГАРТНЕР С. "АФЕРА" СОКАЛА.
HILGARTNER S. The Sokai affair in context // Science, technology a.
human values. - Cambridge, 1997. - Vol.22, N 4. - P.506-522.
Автор, сотрудник Корнелльского университета (США), анализирует необычный эксперимент, проделанный профессором физики Нью-йоркского университета А.Сокалом и получивший известность в прессе как "афера" Сокала.
В 1994 г. Сокал направил статью, представляющую собой пародию на социальные исследования науки в журнал "Социальный текст". Цель этого "маленького эксперимента", согласно Сокалу, состояла в том, чтобы проверить, опубликует ли журнал статью, "щедро приправленную несуразицами, если а) они звучат вполне наукообразно и б) отвечают идеологическим предрассудкам редакторов" (с.506). Редколлегия журнала "Социальный текст" не смогла увидеть в представленной рукописи пародию и опубликовала ее.
Весной 1996 г. в своей статье", вышедшей в журнале "Lingua Franca", Сокал с триумфом объявил об осуществленном им обмане.
Эта история вызвала огромный интерес в средствах массовой информации. Ее описание появилось на первых страницах центральных газет и журналов сначала в США, а потом и в Европе. В большинстве этих публикаций эксперимент Сокала интерпретировался как демонстрация несостоятельности социальных исследований науки, отсутствия « них интеллектуальной и методологической строгости и даже деградации научных стандартов в гуманитарных исследованиях. Однако, как полагает автор, рассматривая "аферу" Сокала изолированно, вне контекста, как это произошло в большинстве публикаций, невозможно понять ее истинный смысл. По его мнению, эксперимент Сокала как раз доказывает необходимость и важность социальных и гуманитарных исследований науки.
Автор полагает, что эксперимент Сокала в наибольшей степени подходит под категорию "мистификаций в науке", выделенную английским социологом науки Дж.Шнэбелем , - использование жульнических приемов для подрыва доверия к ученому, подозреваемому в обмане или некомпетентности. Мистификация отличается от мошенничества тем, что она скорее напоминает розыгрыш, поскольку предполагает в дальнейшем публичное признание в жульничестве. Шнэбель рассматривает несколько примеров мистификаций, имевших место в истории науки: скрытые манипуляции с экспериментальной аппаратурой, которая якобы позволяла французскому физику Р.Блондо (Blondlot) обнаружить новый тип электромагнитного излучевия - N-лучи, осуществленное американским физиком Р.У.Вудом (Wood); использование американским психологом Д.Розенхамом (Rosenham) здоровых людей, предъявлявших психотические жалобы, с тем чтобы поставить под сомнение практику постановки диагноза в американских психиатрических клиниках; об-
* Sokal A. A physicist experiments. - Lingua Franca. - 1996. - may / june. -P.62-64.- Приведено по реф. источнику: с.522. - Прим.реф.
Schnabel I. Puck in the laboratory: The construction and de-construction of hoax-like deception in science.-Science,technoiogy a. human values. -Cambridge (Mass.), 1992. - Vol. 19, N 4. - P.459-492.
ращение иллюзиониста Д.Ранди (Randi) за помощью к профессиональным фокусникам, имитировавшим парапсихологические способности, для проверки методов, использовавшихся в парапсихоло-гической лаборатории; и, наконец, эксперимент специалиста в области социальной работы У.Эпстойна (Epstein), который, сфальсифицировав содержание ранее опубликованной статьи, пытался выяснить, насколько объективны журналы по социальной работе, оценивая присылаемые рукописи. Использование Сокалом фальсификации и ее дальнейшее публичное разоблачение как способ демонстрации предполагаемой некомпетентности позволяет поместить его эксперимент в один ряд с примерами мистификации в науке, описанными Шнэбелем.
Если же задуматься о дисциплинарной принадлежности эксперимента Сокала, то легко увидеть, что он не может быть отнесен ни к какой другой области, кроме области социальных исследований науки (СИН). Вопросы, которые интересуют Сокала, относятся к числу центральных для СИН. Каким образом научные сообщества оценивают истинность научных утверждений? Насколько хорошо функционируют механизмы, позволяющие выявлять недобросовестных или некомпетентных ученых? Как складываются академические субкультуры с характерными для них установками и предпочтениями и пр. Эксперимент Сокала продолжает ту линию исследований, проводимых в рамках СИН, которые рассматривают механизмы и практику отбора рукописей, существующую в журналах, в том числе и с использованием фальсификаций, как это было сделано, например, в исследовании Эпстейна. Поэтому, для того чтобы понять смысл и значение эксперимента Сокала, по мнению автора, необходимо сопоставить его с аналогичными экспериментами, предшествовавшими ему, в частности с исследованием Эпстейна.
Эпстейн проводил свой эксперимент в 1987 г., а опубликовал его результаты в 1990 г. Он отталкивался от гипотезы, согласно которой журналы по социальной работе склонны отдавать предпочтение тем статьям, в которых подтверждается эффективность и полезность вмешательства со стороны социальных работников. Объектом исследования стали 108 журналов по социальной работе, которые
Эпстейн разделил на несколько категорий по степени их престижности, а также 38 журналов из смежных областей (психологии, социологии и медицине). В качестве "стимула" Эпстейн использовал достаточно часто цитируемую статью, первоначально опубликованную в 1969 г., содержание которой было им фальсифицировано. Он изменил ее название, внес редакторскую правку и "ослабил" ее методологически, исключив контрольную группу и изменив статистический анализ. Эпстейн подготовил два варианта статьи, которые отличались по своим результатам и выводам. В "позитивном" варианте вмешательство со стороны социальных работников принесло положительные результаты, а в "негативном" - такие результаты отсутствовали. Для того чтобы сделать эксперимент подконтрольным, Эпстейн в 74 журнала послал "позитивный" вариант статьи, а 72 журнала получили "негативный вариант. Сопоставление числа принятых и отклоненных "позитивных" и "негативных" версий статьи, как полагал Эпстейн, позволит судить о том, действительно ли журналы склонны принимать к публикации рукописи, доказывающие эффективность социальной работы. В качестве методов анализа результатов Эпстейн использовал статистический, а также качественный анализ рецензий, которые он получил.
Статья Сокала в "Liagua Franca" не содержала четко сформулированных гипотез, тем не менее, по словам автора, можно выделить ряд утверждений, на проверку которых, по мысли Сокала, был направлен его эксперимент. Они включают в себя идеи о том, что "определенные области гуманитарных знаний страдают от отсутствия необходимой методологической строгости; что американские культурологические журналы не смогут распознать пародию и что в академических субкультурах, представляемых "Социальным текстом" и постмодернистским литературоведением, процветают интеллектуальная леность и догматизм (с.511). В качестве объекта исследования выступал единственный журнал, посвященный проблемам культуры - "Социальный текст". Сокал не приводит никаких оснований, побудивших его выбрать именно этот журнал, хотя и отмечает, что "это ведущий североамериканский журнал по культурологии, в состав редколлегии которого входят такие светила, как Ф.Джеймсон
(Jameson) и A.Pocc (Ross)" (c.511). В качестве "стимула" выступила статья Сокала под названием "Пересекая границы: навстречу трансформативной герменевтике квантовой гравитации". Какие-либо формы контроля в эксперименте Сокала отсутствуют, что он и сам признает. Трудно охарактеризовать и метод анализа результатов, которыми пользовался Сокал, поэтому, по словам автора, его скорее всего можно обозначишь как "voila''-метод (с.511).
Хотя эксперимент Эпстейна и нельзя назвать образцовым, тем не менее при сопоставлении его с экспериментом Сокала, последний явно проигрывает. Обращение Сокала в один-единственный журнал выглядит достаточно случайным. По мнению автора, для того чтобы подвергнуть утверждения Сокала о деградации академических стандартов строгой проверке, скорее следовало бы выбрать журналы, которые (в отличие от "Социального текста") используют механизм внешнего рецензирования при отборе статей для публикации. Открытым остается также вопрос и о том, какую область представляет "Социальный текст". Термины "культурологические исследования науки", "история науки", "социология науки" и "социальные исследования науки и техники" охватывают обширную и неоднородную область. Сокал же явно недооценивает методологическую значимость этих различий.
Рассмотрение исследования Сокала в контексте других работ высвечивает центральный вопрос: какие выводы могут быть сделаны из его данных - "единственного решения относительно единственной статьи, направленной в единственный журнал?" (с.513). Эксперимент Сокала, возможно, и обнаружил несостоятельность редколлегии журнала, но может ли этот факт свидетельствовать о состоянии исследований в широкой и гетерогенной области. Кто, кроме членов редколлегии, должен испытывать смущение?
Эти два эксперимента отличались также и той реакцией, которую они вызвали. Главным при обсуждении исследования Эпстейна стали не обнаруженные им результаты, а этические вопрос. Эпстейн, как впрочем и Сокал, не заручился согласием своих испытуемых -редакторов и рецензентов 146 журналов, которые, не зная того, приняли участие в эксперименте. Оскорбленные редакторы утверждали,
9-5327
что Эпстейн нарушил этику проведения экспериментов с людьми и профессиональную этику социальных работников. Этот вопрос рассматривался комитетом по этике Национальной ассоциации социальных работников, который вынес порицание Эпстейну.
Эксперимент Сокала был воспринят совсем по-иному. Он не только получил гораздо больше внимания как в средствах массовой информации, так и в научных дискуссиях, но и воспринимался с большей симпатией. При его освещении вопросы этических норм оставались в тени. Когда же редакторы "Социального текста" попытались поднять вопрос об этичности подобного эксперимента, их претензии к Сокалу были отвергнуты как откровенно нелепые. Кроме того, никто не усомнился в обоснованности его выводов относительно интеллектуального банкротства социальных исследований науки, напротив, они были встречены с большим энтузиазмом. И если Эпстейн был подвергнут остракизму и практически исключен из профессии, то Сокал, напротив, получил широкую, хотя и своеобразную известность и признание. Возникает естественный вопрос: почему эксперименты Сокала и Эпстейна имели такую разную судь-
бу-
Очевидно, что эти различия в оценке выводов Сокала и Эпстейна не могут быть обусловлены обоснованностью их выводов и методологической строгостью, поскольку в этом отношении, несмотря на свои недостатки, эксперимент Эпстейна явно превосходил исследование Сокала. Те, кто знаком с результатами, полученными в социальных исследованиях науки и техники, согласятся, что лишь обращение к социокультурным и институциональным факторам, поможет объяснить разную судьбу этих экспериментов. Шнэбель обнаружил, что чем меньше "жертва" мистификации вписывается в ортодоксальные представления аудитории, тем легче ее дискредитировать и тем менее строгие требования предъявляет аудитория к обоснованности и этичности нападок на нее (с.516). Помимо этого, по мнению Шнэбеля, большую роль играют институциональные ресурсы "жертвы": чем они больше, тем более эффективную защиту она способна построить.
Отталкиваясь от этих идей, автор предлагает свое объяснение различного восприятия экспериментов Сокала и Эпстейна. В конце XX в. физика получила статус ''самой научной из всех наук" (с.516)., Сокал - член этой избранной дисциплины бросил вызов журналу, который, по крайней мере по сравнению с физикой, в глазах многих имеет более низкий статус. Таким образом Сокал априори имел значительные преимущества с точки зрения доверия к нему по сравнению с "Социальным текстом", и поэтому Сокалу было нетрудно его дискредитировать. В отличие от этого Эпстейн, будучи никому не известным социальным работником, занимавшим маргинальное положение в своей дисциплине, не имел аналогичных преимуществ по сравнению с более широкой профессиональной областью социальной работы. Поэтому попытка Эпстейна поставить под сомнение компетентность ее ведущих представителей не могла не вызвать негативной реакции.
Кроме того, социальные работники, будучи членами сложившейся профессии, могли построить эффективную защиту, используя разнообразные институциональные ресурсы, такие, как профессиональный кодекс поведения и комитеты по этике. Тогда как культурологические исследования представляют собой обширную и плохо организованную область, а "Социальный текст" - это единственный журнал, который сознательно причисляет себя к авангарду. Поэтому ни культурологические исследования, ни журнал не располагали достаточными ресурсами, чтобы организовать ответную кампанию по дискредитации самого Сокала.
Сопоставление эксперимента Сокала с другими аналогичными исследованиями позволяет, как считает автор, прийти к выводу о том, что аргументы Сокала сами себя опровергают. Во-первых, вопросы, которые он поднимает, занимают центральное место в современных исследованиях науки и техники. В результате Сокал, сам не желая того, подтверждает актуальность и значимость некоторых важных направлений в социальных и культурологических исследованиях науки. Во-вторых, его эксперимент выполнен явно непрофессионально. Представители любой научной области будут разочарованы слабостью его доказательств и аргументации. Поборник акаде-
мических стандартов сам продемонстрировал бесцеремонное обращение с принципами проведения научных исследований. В-третьих, тот факт, что различная судьба, постигшая эксперименты Сокала и Эпстейна, не может быть объяснена объективными достоинствами и недостатками последних, также подтверждает необходимость и важность социальных исследований науки. Таким образом, как отмечает автор в заключение, если эксперимент Сокала рассматривать в контексте, его смысл оказывается совсем иным, чем тот, который придавал ему его автор: "Сокал создал пародию не только на культурологические исследования, но и на самого себя" (с.519).
Т. В. Виноградова
98.03.014. ВАН ДААЛЕН Г.П. ИЗМЕРЯЯ "ГИГАНТОВ" и "КАРЛИКОВ": ОЦЕНИВАЯ НАУЧНЫЙ ВКЛАД УЧЕНЫХ-ЭКОНОМИСТОВ.
VAN DAALEN Н.Р. Measuring giants and dwarfs: Assessing the quality of economists // Scientometrics. - Amsterdam, Budapest: 1997. - Vol.38, N 2. - P.231-252.
Автор, сотрудник Роттердамского университета (Нидерланды), использует количественные методы для оценки вклада голландских ученых в развитие экономической науки. Такой подход, по его мнению, позволяет выявить те пути, по которым шло формирование их идей в небольшой европейской стране в условиях американского господства в этой области науки.
Существуют различные способы, позволяющие оценивать качество научных публикаций, такие, например, как "оценка равных", уровень престижности журнала или издательства, критерии, которыми руководствовались рецензенты, принимая рукопись к публикации, и пр. Одним из наиболее наглядных показателей весомости вклада того или иного ученого может служить факт присвоения модели, методу или закону его имени. Однако далеко не все фундаментальные идеи удостаиваются этой чести, и даже более того, согласно "закону эпонимии" (law of eponymy), сформулированному
