CC BY
20
? ресеийскля т.-¡ /тЗЭ
1 4 >/
\ ssj'st:. а. . * я- -л Т с
РосЬмйьктуижяеммя НАУК А/
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
1
издается с 1991 г.
выходит 4 раза в год
индекс РЖ 2
индекс серии 2.11
рефераты 98.01.001 -98.01.018
МОСКВА 1998
СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
98.01.010. ЛОРЕНЦИ-СИЛЬОДИ Ф. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АНДРОГИНИЯ: десубстанциализация понятия (к вопросу о трансформации социального представления).
LORENZI-CIOLDI F. Psychological androgyny: a concert of lesser substance. Towaerds the understanding of the transformation of a social representation // J/ dor the theory of social behaviour. - Oxford, 1996. -Vol. 96. N2.-P. 137-155.
Понятие психологической андрогинии, утверждает Фабио Лоренци-Сиольди (психологический факультет Женевского университета), основывается на идее примирения полов. Андрогиния как идеал разрушает культурно принятые определения фемининного и маскулинного способов социального бытия, порождая более наполненное существование, отмеченное оригинальностью, своеобразием, искренностью и эксцентричностью. В социальной психологии к настоящему моменту разработаны три основные концепции психологической андрогинии. Инагуральная концепция (или идея со-присутствия - co-presence) рисует образ человека, который достиг психологического баланса полотипичных характеристик. Данная концепция предполагает, что мужчина или женщина-андрогин соединяют полотипичные атрибуты обоего рода и чередуют их в своем поведении в зависимости от требований ситуации. Согласно второй концепции (слияния - fusion), андрогин-это и мужчина, и женщина одновременно; андрогиния - результат соединения, или гибридизации * фемининной и маскулинной территорий, стирающей их различия и границы. Третья, новейшая теория андрогинии как трансценденции (transcendence) еще более
радикальна в своем отрицании сложившихся полотипичных стереотипов. Здесь акцент делается на когнитивных процессах, участвующих в перцептивной деятельности индивидов. Андрогин предстает как субъект, для которого привычная дихотомия мужского и женского не имеет никакого значения: "Не являясь ни мужчиной, ни женщиной, андрогин стремится перехитрить половой диморфизм, используя альтернативные когнитивные инструменты для восприятия и категоризации своего Я и своего окружения" (с. 137).
Несмотря на то, что перечисленные концепции отражают совершенно разные теоретические и эмпирические подходы к феномену психологической андрогинии, до сих пор не предпринимались попытки найти объяснение та^ом разнообразию мнений. Основываясь на теорию социальных представлений С.Московичи, Лоренци-Сиолъди предлагает свою интерпретацию комплексной трансформации понятия андрогинии. Одной из отличительных функций социальных представлений, как известно, является ознакомление индивида со странным и незнакомым, т.е. приведение этого "незнакомого" в соответствие с объяснительными категориями культуры. Индивид усваивает неожиданное посредством тех знаний, которыми он уже располагает, используя в качестве инструментов аналогии, метафоры и образы. Этот процесс Московичи назвал объективацией, или средством "приручения" социальной реальности: нечто абстрактное превращается в нечто конкретное, которое, в свою очередь, отображает прототип хорошо знакомой, привычной категории. '
Для понимания судьбы термина "андрогиния", подчеркивает автор, необходимо вспомнить научный и политический климат, сложившийся в психологии к началу 70-х годов, когда данное понятие входило в научный оборот. В те годы самые известные теории половых различий связывали факт одновременного проявления у человека обоих кластеров полотипичных атрибутов с нарушением или отклонением в области психосоциальной адаптации (амбивалентность, гомосексуализм, интроверсия). Все последующие метаморфозы понятия "андрогиния" были в значительной степени обусловлены изначальным толкованием проблемы, которое ассоциировало андрогинию прежде всего с сексуальной амбивалентностью.
14-3964
По мере своего изменения и развития понятие андрогинии постепенно избавлялось от описательной конкретности, от привязанности к данному индивидуальному типу, стремясь к выявлению и типизации компонентов "андрогинного" характера. Между тем именно объективация андрогинного идеала, т.е. превращение идеи в конкретное чувственное бытие, мешало научной легитимизации нового понятия и вместе с тем способствовало появлению все новых и новых теоретических объяснений, считает автор.
Значительная роль в объективации понятия "андрогиния" принадлежит средствам массовой информации, которые с удовольствием тиражируют научные, псевдонаучные и научно-популярные домыслы относительно сексуальной ориентации звезд шоу-бизнеса. Телепрограммы и статьи подобного содержания помогают воспринимать незнакомое явление (например, трансвестизм) в контексте уже существующего знания о нарушении границ между полами, где андрогиния предстает вариантом отклоняющего психосексуального поведения. Таким образом, популяризация самого термина способствовала его объективации Психологи, напротив, стремились в своих научных гипотезах освободить данный феномен от того духовного и культурного контекста, где он однозначно ассоциировался с девиантностью на грани патологии. Теории и исследовательские парадигмы, связанные с андрогинией, постоянно модифицировались, чтобы избежать "заражения" существующими социальными представлениями, подчеркивает Лоренци-Сиольди; именно поэтому "андрогиния - это понятие, которое развивается в направлении собственной десубстанциализации" как научная категория, которая должна постоянно очищаться от привнесений социальных представлений (с. 140).
Защитники понятия "андрогиния" начала 70-х годов интерпретировали это явление в терминах индивидуального подтверждения мужских и женских атрибутов. Собственно говоря, сама "проблема андрогинии" явилась следствием дебатов по поводу измерения полотипичных темпераментов; основная масса эмпирических исследований в этой-области опиралась на принцип семантической дифференциации, согласно которому любой ответ испытуемого, отличный от типично мужского, автоматически
рассматривался как признак женственности. Практически все опросники, разработанные в то время, исходили из предположения о биполярности полотипичных психологических характеристик. Вместе с тем исследовательские программы и способы измерения, четко разделявшие биологический пол и социокультурные тендерные атрибуты, ставили целью продемонстрировать вероятность ковариации полотипичных характеристик в индивидуальных самоописаниях. Предоставляя испытуемым возможность самоопределения с точки зрения степени их маскулинности и фемининности, психологи этой ориентации стремились изменить фокус традиционных исследований, которые оперировали ярлыками "фемининный (андрогинный) мужчина" и "маскулинная (андрогинная) женщина".
С самого начала исследователи намеревались доказать, что "андрогинная личность обладает легитимным существованием sui generis", а ковариация мужских и женских качеств наблюдается чаще, чем это предполагалось классическими системами измерения полотипичных темпераментов (с. 140). В соответствии с новыми исследовательскими стратегиями испытуемых классифицировали в зависимости от характера их полоролевых ориентации и вне зависимости от биологического пола. В результате традиционные полотипичные личности (собственно мужские и собственно женские) были отделены от андрогинного типа, для которого были характерны высокие показатели как мужественности, так и женственности. Был выделен также недифференцированный (слабо
дифференцированный) тип с низкими показателями мужественности и женственности.
Предполагалось, что результатом концептуализации полотипичных характеристик в терминах внутреннего соприсутствия маскулинности и фемининности будет высокая степень ситуативной адаптивности андрогинов. Была выдвинута гипотеза, согласно которой объединение кластеров полотипичных атрибутов делает андрогинный тип личности более гибким по сравнению с носителями традиционных — мужских и женских - полоролевых характеристик; андрогины представлялись своего рода психологическими хамелеонами, располагающими более богатым и подвижным репертуаром мнений, установок и поведения по сравнению с "обычными" людьми. Последние в таком случае должны были
считаться существами "усеченными", вынужденными принимать на себя либо экспрессивные (женские), либо инструментальные (мужские) социальные роли, продиктованные культурными нормами полового диморфизма.
К сожалению, трактовка андрогинии в терминах соприсутствия базировалась на старых представлениях о существовании маскулинно-инструментальных и фемининно-экспрессивных атрибутов и ролей, замечает автор. Первые ассоциировались с независимостью, умением рисковать, агрессивностью, вторые - с чувством зависимости, чувствительностью, сопереживанием. Легко заметить, продолжает Лоренци-Сиольди, что данная концепция андрогинии плохо вписывалась в устоявшуюся дихотомическую систему представления о половых различиях. Понятие "андрогиния" несло с собой совершенно новый взгляд на вещи, но оно еще не покончило с пресловутой "предписанностью" полотипичного соответствия. Понятие "андрогиния" означало, что "каждый из полов будет культивировать некоторые характеристики, которые обычно связывают с противоположным полом в традиционных полоролевых определениях" (с. 142). Однако человек, сочетающий в себе характеристики обоих полов, оказывался плохо подготовлен к соперничеству с принятыми психологическими коррелятами полового диморфизма. Как утверждал К.Гейльбран, "к сожалению, нам легче узнать, чем опасна андрогиния, чем то, на что мы можем рассчитывать в связи с этим феноменом" (цит. по: 010, с. 142).
Идея соприсутствия маскулинных и фемининных атрибутов постепенно уступала место толкованию андрогинии как результата слияния этих атрибутов. Андрогин представал теперь как субъект гармоничного синтеза полотипичных характеристик и его постоянного обновления. Некоторые авторы предложили различать полотипичную (двойственную) андрогинию, отражающую прежнюю гипотезу соприсутствия половых характеристик обоего рода, и подлинную, аутентичную (смешанную, гибридную) ее форму.
Сторонники концепций соприсутствия и слияния расходились между собой по ряду важных теоретических позиций. Согласно защитникам первой гипотезы, маскулинные и фемининные атрибуты сохраняют свои отличия и самоценность внутри андрогинной личности, которая проявляется их по очереди в зависимости от ситуации. Адепты гипотезы о слиянии полагали, что мужественность
и женственность проявляются у индивида-андрогина одновременно, характеризуя тем самым уникальность и нетривиальность его поведения в любой ситуации. Последняя точка зрения наделяла андрогина более активной ролью в формировании собственного поведения.
Несмотря на то, что концепция слияния сыграла важную теоретическую и идеологическую роль в экспликации феномена психологической андрогинии, ее эмпирическая база оказалась более скудной, чем у сторонников гипотезы соприсутствия. Более того, доведенная до своего логического конца, концепция слияния предполагала существование общества, "свободного" от признаков пола. "Вероятно, ■ самой серьезной проблемой, связанной с конструктом андрогинии, является опасность, что он в некотором смысле конституирует еще одну половую роль; этот конструкт не уничтожает полоролевых стереотипов, а просто по-другому их комбинирует", — замечает один из критиков теории андрогинии (цит. по: 010, с. 144). Таким образом, резюмирует свои рассуждения Лоренци-Сиольди, свойственный андрогину способ описания себя и мира в "смешанных" фемининно-маск^линных категориях оставался несовместимым с существующими стереотипами полосоциальных отношений; в этом смысле концепция андрогинии как слияния носила явно утопический характер.
Дальнейшее развитие понятия "андрогиния" привело к отказу от идеи соединения (сочетания) маскулинных и фемининных атрибутов внутри индивида. Как заметила по этому поводу С.Бем, "изначальный энтузиазм по поводу андрогинии, при всем его захватывающем характере, к сожалению, обернулся изучением исключительно тех атрибутов андрогинного индивида, которые лежали на поверхности, оставляя без внимания основной процесс, обеспечивающий сосуществование в одном и том же человеке стереотипизированных атрибутов женственности и мужественности" (цит. по: 010, с. 145). Метаморфозы понятия в конце концов привели исследователей к осознанию необходимости сравнительного анализа когнитивных операций, характерных для андрогинов, с одной стороны, и носителей традиционных полоролевых ориентации - с другой. Теперь андрогинию начали связывать с особым психологическим состоянием, • базирующимся на способности к психологической трансценденции. Под трансценденцией
подразумевалось отсутствие или отказ от использования когнитивных схем, построенных на принципе дихотомии мужского и женского. Андрогин предстал как существо, описываемое исключительно в терминах отрицания, т.е., с точки зрения того, чем оно не является. "Андрогин лишился красок, утратил эмпирическую являемость... конкретность, трансцендентная личность превратилась в ангелоподобное существо... андрогиния стала метафорой" (с. 145).
Очередная трансформация понятия "андрогиния" совпала с растущим интересом социальной психологии к исследованиям в рамках когнитивной ориентации. Осмысление феномена андрогинии с этих позиций опирается на ключевые понятия когнитивной психологии, в частности, на категорию "тендерной когнитивной схемы", отказ от использования которой, как уже говорилось, рассматривается теперь как главная причина андрогинии. Тендерная схематизация, поясняет автор, - это "наложение тендерной классификации на социальную реальность, когда при типологизации индивидов, атрибутов, поведения руководствуются преимущественно полярными дефинициями маскулинного и фемининного, превалирующими в культуре, а не какими-либо иными равнозначными критериями" (с. 146). При этом когнитивные тендерные схемы оставляют за скобками реальное социальное содержание половой дихотомии.
Согласно новой гипотезе, применение тендерных схем способствует стандартизации и единообразию индивидуальных социально-психологических реакций, частое их использование препятствует адекватной перцепции многообразия мира и культурного окружения индивида, что, в свою очередь, тормозит развитие адаптивных и творческих способностей. Новая теория андрогинии предполагает, что люди по-разному применяют (или не применяют вовсе) подобные когнитивные схемы. Полотипичные личности прибегают к ним постоянно и потому воспринимают мир исключительно в дихотомических терминах противостояния мужского и женского; андрогины почти не используют тендерные способы категоризации мира, выходя за пределы стереотипного мировосприятия и самооценки.
Таким образом, сторонники новой исследовательской ориентации пытаются провести различие между полотипичными индивидами (получившими наименование "схематиков") и
андрогинами ("асхематиками"), руководствуюсь спецификой свойственных каждому личностному типу когнитивных процессов. Констатируя психологическую и социальную пагубность чрезмерной приверженности людей стереотипным способам категоризации на основе тендерной дихотомии, защитники новой ориентации, однако, уже не настаивают на преимуществах психологической андрогинии как будущего идеала человечества. Проводимые эмпирические исследования ограничиваются проверкой формальных аспектов тендерной схематизации и имеют весьма отдаленное отношение к реальной жизни. Что можно сказать об андрогинах-асхематиках? Хотя они и продолжают удерживать привилегированную позицию в типологиях полоролевых ориентации, определенный ответ на этот вопрос в рамках концепции андрогинии как трансценденции дать невозможно, считает автор. Согласно С.Бем, андрогины должны использовать различия между собой и другими (полотипичными) индивидами, подчеркивая специфику своего мировосприятия в противовес гендерным стандартам группы или междугрупповому противостоянию по признаку пола. Тем не менее андрогин в подобном понимании все еще остается terra incognita, его единственной характеристикой по-прежнему служит отказ применять стандартные тендерные когнитивные схемы. Хотя предполагается, что андрогины выбирают творческие и оригинальные способы мышления, эти проявления их специфической когнитивной организации так и не были изучены.
В заключение Лоренци-Сиольди проводит сравнительный анализ эвристической ценности трех названных концепций психологической андрогинии. Теория соприсутствия признает различия маскулинных и фемининных стереотипов в обществе; здесь феномен андрогинии выступает персонификацией социально одобренной половой дихотомии и дискриминации. Смешение маскулинного и фемининного в концепции слияния характеризует андрогинию как признак автономии и оригинальности индивида. Андрогиния как трансценденция предполагает, что ее субъекты выходят за пределы дихотомичного общество — прибежища полового неравенства; их оригинальный способ мышления предполагает создание общества нового типа. "По мере своей деобъективации андрогинная личность двигается от конкретного к абстрактному и
ускользает от общества - с тем, чтобы, руководствуясь только свободной волей, создавать новые формы поведения" (с. 150).
Сегодняшнее толкование андрогинии "настолько поло-нейтрально, настолько утопично й настолько лишено какой-либо реальной связи с исторической действительностью, что не признает даже факта неравенства полов" (с. 150). Андрогин — это личность, свободная от своего социального, исторического, культурного окружения. Увлекаясь изучением (и апологией) личностной идентичности андрогина, психологи упускают из вида социальные условия, которые способствуют или препятствуют вызреванию подобного личностного типа; социально-психологический анализ данного феномена уступил сегодня место исключительному исследованию индивидуальных, внутрипсихических параметров андрогинии. Деобъективация андрогинии должна смениться ее реобъективацией, т.е. рассмотрением андрогинии с точки зрения реальной тендерной асимметрии. "Если андрогиния - это желательное состояние индивидуальной социальной идентичности, то ее объяснение требует иных категорий и не может быть исчерпано понятием личностного типа" (с. 152).
Н. Ю. Белоусова
V д . -А
с7\ v
РОССИЙСКАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
98.01.011-014. СОЦИАЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ: теоретические и эмпирические исследования. (Сводный реферат).
98.01.011. АБУЛЬХАНОВА-СЛАВСКАЯ К.А. Социальное мышление личности: стратегии исследования // Психол. журн. - М., 1994. - Т. 14, №4.-С. 39-55.
98.01.012. БЕЛИЦКАЯ Г.Э. О роли субъектности в формировании социально-политических ориентации // Психол. журн. - М., 1994. -Т. 14, №4. - С. 56-62
98.01.013. БЕЛИЦКАЯ Г.Э. Социальная компетентность личности. // Сознание личности в кризисном обществе. - М.: ИПРАН, 1995. -
С. 42-57.
98.01.014. БРУШЛИНСКИЙ A.B. Проблема субъекта в психологической науке // Сознание личности в кризисном обществе. -М.: ИПРАН, 1995.-С. 28-41.
