CC BY
8
? ресеийскля т.-¡ /тЗЭ
1 4 >/
\ ssj'st:. а. . * я- -л Т с
РосЬмйьктуижяеммя НАУК А/
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
1
издается с 1991 г.
выходит 4 раза в год
индекс РЖ 2
индекс серии 2.11
рефераты 98.01.001 -98.01.018
МОСКВА 1998
в процессе классового воспроизводства и мобильности. Необходимо разделять различные социальные процессы, генерирующие классовое воспроизводство, и оценивать влияние образования на каждый социальный процесс в отдельности.
Заканчивая статью, авторы пишут, что их исследование подтвердило позицию компаративистской макросоциологии о том, что образование является посредником между классовым происхождением и достигаемым классом во всех развитых индустриальных системах. .
Ч f - • Н.Л.Полякова
Ь у. х :
98.01.005. ЯВЛОВСКА А. ПРОИЗВОДИТЕЛИ КУЛЬТУРЫ. ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЗИЦИИ
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ЭЛИТЫ В ПОЛЬШЕ? JAWLOWSKA A. Producenci kultury: Zmiana pozycji spolecznej elit intelektualnych w Polsce? // Powroty i kontynuacje: Zygmuntowi Baumanowi w darze/ Zebr. Tarkowska E. - W-wa: IFiS PAN, 1995. -S.71-95.
Статья Алдоны Явловский основана на материалах исследований, проводившихся методом "социологической интервенции" в рамках международного проекта Алена Турена "Новые социальные актеры в посткоммунистических странах". Целью исследования Турена и М.Вевёрки были поиски актеров, способных к самоопределению в духе "полной" современности, обогащенной опытом кризиса, в духе того, что из этой современности исчезло в результате господства инструментального разума или "натуральных" рыночных механизмов.
Метод "социологической интервенции" заключается в проведении многочасовой дискуссии (10-12 сессий за 2-3 месяца) с группой, состав которой представляет важные для исследуемого движения проблемы и отношения. Группы насчитывают 12-15 человек. Дискуссии проводят так называемые "собеседники" -приглашенные организаторами важные для членов группы лица (например, грозные противники движения или его влиятельные друзья). Этот метод позволяет не только глубоко изучить проблему, но и осознать разные возможные решения, что возможно благодаря обмену мыслями, побуждаемому социологами.
Поиски актеров, создающих целостную концепцию новой современности, начались в профсоюзном движении, католических сообществах и в среде интеллектуалов. Однако эти поиски оказались напрасными. Профсоюзное движение распалось на множество конкурирующих "центров", католические общины были дезинтегрированы, интеллектуалы перестали считаться моральным авторитетом, претендующим на роль лидеров, указывающих путь к лучшему миру. Эти процессы, очевидные для поляков, не были замечены французскими социологами, которые ожидали проектов нового порядка от актеров, сходящих со сцены.
Но несмотря на неверную исходную гипотезу, исследования дали много интересного материала, обогатившего науку о социальных изменениях, проходивших в начале 90-х годов.
Автору досталась особо трудная задача - проведение "интервенции " среди интеллектуалов. Результаты ее — в статье А.Явловской.
Чертой, отличающей польских интеллектуалов от интеллектуальной среды западных стран, является сосредоточение внимания скорее на местных проблемах, чем на универсальных. Споры, происходившие в этой среде, не были похожи на дискуссии, в которых кристаллизировались идейные ориентации западных средних классов. Предметом обсуждения в Польше являлись прежде всего проблемы, связанные с сохранением национальной идентичности, борьбой за независимость и строительством независимого государства, преодолением экономической и политической отсталости, подъемом уровня образования.
Социальная и политическая миссия интеллигенции и ее самой активной части — интеллектуалов — сыграла существенную роль в обсуждении и решении названных проблем. В кругу интеллектуальной элиты выросли настоящие моральные авторитеты, сформировались образцы социального действия, концепции политического строя и социальных реформ.
Польской интеллектуальной элите присуще:
1) понимание культуры как воплощенного в действия наследия поколений, а так же системы идей, упорядочивающих действительность в соответствии с основными ценностями;
2) убеждение, что интеллектуалы являются "хранителями" этих культурных ценностей; привязанность к ритуалам и символам,
поддерживающим в общественном сознании образ интеллигенции как группы, призванной охранять и приумножать культурное наследие;
3) осознание своей миссии, понимание что именно мы должны чувствовать ответственность за образ польской политической и социальной действительности;
4) формирование в интеллектуальных кругах и в салонах чувства "быть элитой", участвующего в создании общественного мнения о важных для страны проблемах;
5) ориентация на высшие ценности, моральные принципы, верность идее, отсутствие интереса в "деланию денег". Социальный престиж интеллигенции не был связан с величиной ее доходов;
6) необходимость представителям элиты "быть моральным авторитетом", а не только экспертом в делах культуры или в какой-то специализированной области науки.
Уже в движении "Солидарность" явно просматривались антиинтеллигентские настроения, и "законотворческие" амбиции интеллектуальной элиты не нашли полного удовлетворения. После победы оппозиции на выборах в 1989 г. наступили быстрая дезинтеграция интеллектуальной среды, а также неизбежный и, возможно, окончательный распад интеллигентского этоса. Утрату социального значения интеллектуалов подтверждают как исследования и наблюдения, так и сами заинтересованные. Сергиуш Ковальский называет три характерных симптома этой дезинтеграции: распад центров, вокруг которых сосредоточивалась идейная жизнь, тех самых интеллектуальных салонов, формирующих общественное мнение и укрепляющих групповые связи; острые идеологические несогласия, которые раньше были не такявны из-за сознания общего противника; отсутствие потребности в "услугах" интеллектуалистов со стороны власти и отсутствие интереса общества к их творчеству. Интеллектуалы утратили цель, противника и аудиторию. Многие из них влились в так называемый "политический класс", часть занялась собственным творчеством, часть подверглась пауперизации.
Где же найти социального актера, которого можно было подвергнуть "социологической интервенции"? Было решено сформировать группу из лиц, не только вовлеченных в собственную творческую или профессиональную деятельность, но активно участвующих в преобразовании существовавшей прежде системы
культуры как в сфере ее организации, так и ее содержания. "Производителями культуры" были признаны люди, выполняющие двойную роль: интеллектуалов, заинтересованных судьбами страны, и вместе с тем организаторов новых форм культурного обмена, институтов и средств передачи собственных идей. Была выделена группа лиц, которая приняла стратегию, характерную для периода трансформации: попытки соединить собственную творческую активность с деятельностью организатора, реформатора и бизнесмена. Они обеспечили себе возможность существования в общественной сфере, реального влияния на формирование культуры и вместе с тем источник существования. К ним относятся, например, писатели или ученые, основавшие собственные издательские фирмы или занявшие руководящие должности в рамках "старого", деятели, вовлеченные в реформу средств массовой информации, "приватизацию" образования, организацию новых форм финансирования культуры. Группа насчитывала 13 человек.
Для дискуссий были подобраны собеседники, которые могли бы ясно сформулировать проблему и выявить разницу взглядов. Среди них были: 1) редактор серьезного социально-культурного ежемесячника, представляющий неолиберальную ориентацию; 2) деятель "старых" профсоюзов, связанных с коммунистической партией, представляющий государственный патернализм в его крайней версии; 3) ксендз - редактор популярного католического журнала; 4) директриса международной действующей также и на территории Польши мощной издательской фирмы, производящей массовую литературу (сентиментальные романы); 5) представитель движения альтернативной культуры, владелец издательства, специализирующего на экологической проблематике; 6) общественный деятель и организатор культуры на локальном уровне (гмина маленького подваршавского городка); 7) директор департамента в Министерстве культуры и искусства; 8) представительница Федерации работников культуры, занимающаяся публичными библиотеками, которым угрожают процессы создания рынка. Всего было 12 сессий.
Дискуссия выявила три главных антитезы, очевидных не только для интеллектуалов, но также для всего общества, переживающего процесс трансформации:
1) свободный рынок - интервенционализм, государственный патернализм;
2) церковь как защитница универсальных ценностей — церковь как угроза этим ценностям;
3) элитарная культура - массовая культура.
Обсуждая первую антитезу, участники дискуссии отмечали, что вместе с падением коммунизма исчезли ограничения в свободе высказываний, свободе творчества, возможности деятельности, но исчезли также и государственные деньги, благодаря которым существовали сеть распространения культуры и различные культуротворческие учреждения типа элитарных, экспериментальных театров, местных домов культуры, малотиражных издательств, специализирующихся на научных новостях для узкого круга читателей. Более того, свободу деятельности ограничивают и старые, и новые препятствия: зависимость от изменчивых и непредсказуемых социальных ожиданий и требований новых спонсоров, продолжающееся сильное влияние властей на средства массовой информации. Крайних мнений — абсолютно свободные рыночные отношения или возвращение к старым формам государственного патернализма — не было. Все отдавали себе отчет, что обе модели не оправдали себя нигде и что в ситуации экономического кризиса и реформы экономики они не могут быть реализованы. Речь шла, главным образом, о том. какие сферы культуры должны поддерживаться государством, а следовательно, и оставаться зависимыми, как далеко может заходить процесс коммерциализации культуры и каковы должны быть последствия этого процесса. В дискуссии все время повторялся вопрос о возможности, принципах и критериях выбора направления культурной политики государства. Этот вопрос вызывал беспокойство, но ответа на него не удалось получить. Звучали абстрактные высказывания о "социальном консенсусе", "всеобщей акцептации"и т.д. Участники собеседования не видят себя в роли принимающих сиюминутные решения.
Хотя проблема роли католической церкви в процессе трансформации не была главной в ходе обсуждения, она оказалась очень важной для его участников. Среди "производителей культуры" не было лиц, которых можно было бы назвать представителями католических кругов. Поэтому .критическое отношение к церкви как общественной организации и политической силе может быть
преувеличено. Однако дискуссия выявила изменения настроений в среде польской интеллигенции, склонной еще недавно признавать костел главным оплотом культурных ценностей и гарантом общественного порядка. Участники дискуссии видят в нем скорее угрозу универсальным и подлинным ценностям культуры, чем учреждение, способствующее их реализации. Церковные функционеры переняли роль сверхмогучих, неидентифицируемых групп, которых в прежние периоды называли "Они". Участники дискуссии пришли к выводу, что необходимо нарушить заговор молчания вокруг проблем, связанных с системой "государство — костел", а также фактической, а не только декларируемой ролью церкви в общественной жизни.
Очень важной для участников дискуссий оказалась проблема массовой культуры. Засилье импортной популярной культуры создает для рынка страны значительную угрозу. Достаточно вспомнить о больших концернах прессы, которые выкупили большинство молодежных и женских журналов, экспансии издательств типа "Арлекин", господстве западной кинопродукции (около 80% фильмов на польском телевидении - это американские фильмы). Навязчивая реклама потребительского стиля жизни и массовых развлечений — это новые явления в замкнутой прежде системе "социалистической" культуры. Это засилье, по мнению участников дискуссий, угрожает нарождающемуся культурному бизнесу в стране, так называемым "высшим ценностям", культивируемым интеллигентской элитой. Однако, с другой стороны, наличие динамичной массовой культуры является свидетельством "открытости" общества, а также права выбора рода участия в культуре, хотя бы этот выбор и представлял для многих творческих людей полное разочарование.
В ответах, касающихся "массовой" и "элитарной" культур, доминировало убеждение о необходимости соблюдения пропорций между ними и вместе с тем о том, что руководство рынком культуры невозможно при помощи такого инструмента, как государственные дотации, невозможно "руководство" культурой и решения сверху, которые могли бы прервать наплыв массовой продукции. Характерно, что в дискуссиях с собеседником-ксендзом участники, ранее сурово оценивавшие массовую продукцию, защищали ее право на существование.
Возвращаясь к проблеме падения авторитета польской интеллектуальной элиты, А.Явловска называет несколько его процессов, происходящих как в общественном сознании, так и в социальной реальности. В момент уничтожения осуществляемых коммунистической системой ограничений, касающихся разных направлений активности, культура перестала быть той привилегированной территорией, на которой "еще можно что-то сделать". По результатам всепольского исследования, проводимого Институтом культуры в 1992 г., значение культуры как ценности упало на предпоследнее место в девятипунктовой шкале жизненно важных ценностей. Другие ценности также были сильно девальвированы в тот момент, когда возникла возможность их реализации. Бессилие перед новыми видами социального зла, перед риторикой идеологического дискурса, в котором повторялись лозунги "демократия", "новая жизнь", "Догоним Запад" — это все знакомо из недавнего прошлого. Эти лозунги для многих людей по-прежнему остаются пустыми. Моральные авторитеты пали в момент их выхода на политическую сцену. Оппозиционная элита превратилась в аппарат власти. Поэтому интеллектуалы, ставшие новыми "законодателями", стали ответственными за все трудности переходного периода, рождая недоверие и неприязнь со стороны избирателей. В то же время реальное влияние на государственную политику той части интеллектуальной элиты, которая не вошла в парламент, осталось таким же небольшим, как и прежде.
Нынешнее положение интеллектуальной элиты определяется также процессом экономических изменений. В его ходе происходят явная конкуренция за место в узкой, хорошо зарабатывающей группе интеллектуалов, еще недавно имевших высокий социальный статус благодаря моральным установкам, оппозиционного отношения к власти "реального социализма". Высказывания участников дискуссий, даже тех, кто близок к элите власти и имеет широкие возможности для деятельности, о том, что они "немного могут сделать", многие другие оценки и выступления свидетельствуют о том. что они утратили чувство своей общественной миссии. "Производители культуры" не чувствуют себя творцами истории. Она вышла из-под их контроля, и неизвестно, приведет ли общество к счастливому концу.
Э.П.Васильева
6-3964
