CC BY
97
РОСС®ДОКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУI НАУЧНиИ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 5
ИСТОРИЯ
2
издается с 1973 г.
выходит 4 раза в год
индекс РЖ 2
индекс серии 2.5
рефераты 97.02.001-97.02.041
МОСКВА 1997
режимом. Александр постепенно переходит от давления на оппозицию к лавированию во внутренней политике, ярким проявлением которого стала конституционная реформа 1901 г., но ее "умеренный и консервативный характер" вызвал недовольство в сербском обществе. Александр искал поддержку в "покровительстве" России и визиту в Россию придавал чрезмерное значение; отсрочка вызвала активизацию деятельности заговорщиков. В ночь с 28 на 29 марта 1903 г. группа офицеров осуществила дворцовый переворот, убив короля, королеву, ее братьев, главу правительства и военного министра. Австро-Венгрия, зная о готовящемся заговоре, не помешала заговорщикам. Некоторые исследователи считают, что и Россия была посвящена в тайну подготовки заговора и вместе с Австро-Венгрией дала согласие на кандидатуру князя Петра Карагеоргиевича в качестве будущего сербского короля.
"Главным положительным итогом происшедших событий для сил демократии и сторонников парламентаризма в Сербии, - делает вывод С.Данченко, - была ликвидация режима Обреновичей, ставшего серьезным тормозом для внутриполитического и внешнеполитического развития страны, для подготовки Сербии к решению важнейших задач и среди них - дальнейшее продвижение по пути парламентаризма" (с.404). Принятая в этом же году конституция и достигнутое соглашение политических сил свидетельствовали об установлении в Сербии парламентской системы.
М.Н.Смелова
97.02.013. ДЕМОКРАТИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ XX ВЕКА. - М.: ИВИ РАН, 1996. - 208 с.
В реферируемой монографии, состоящей из девяти статей, освещаются самые различные аспекты развития демократии в Западной Европе: изменение понимания демократии, подход к демократии некоторых политических деятелей и политико-
идеологических течений, эволюция демократических институтов разного уровня, соотношение политической и социальной демократии и др.
Книга открывается статьей М.М.Наринского "Европейская демократия XX века". Автор замечает, что демократия и тоталитаризм - эта дихотомия стала стержнем политической истории XX в. Поэтому понятен интерес к эволюции демократии, развитию ее форм и институтов. Приводя некоторые основополагающие постулаты европейской концепции прав человека, М.М.Наринский подчеркивает, что проблема прав человека - "это проблема взаимоотношений личности и власти, личности и государства. В ее решении можно различить две тенденции: требование прав в отношении власти и организацию соблюдения прав личности самой властью. Эти две тенденции взаимодействуют и переплетаются, обе они реализуются в демократии XX века" (с.4).
Идейные истоки современных европейских концепций прав человека прослеживаются в историческом наследии христианства, гуманистических и реформационных учениях эпохи Возрождения, философии Просвещения, в правовых актах Великой Французской революции. В начале XX в. в Европе гражданин стал восприниматься не как абстрактная человеческая личность, а как существо социальное, с конкретными экономическими и материальными интересами. Для человека социального свобода означала не просто гарантии его естественных прав, но создание обществом благоприятных условий для существования и развития личности.
В подобном контексте сложилось и новое понимание демократии как государственно-политического устройства, призванного реализовать ценности свободы и общего блага. В качестве базового принципа демократии постепенно утвердилось положение, по которому национальный суверенитет принадлежит народу, а он осуществляет его через своих избранных представителей или через референдум. К концу XX в. в Европе впервые в истории 21-1740
нашего столетия не существует тоталитарных, авторитарных или диктаторских режимов, что означает формирование общеевропейского демократического пространства.
Р.М.Капланов в статье "Судьба западноевропейского либерализма в XX в." подчеркивает, что из всех политических идеологий вопросы общечеловеческих и общегражданских прав и свобод наиболее значительное место занимают в идеологии либерализма. При всех исторических, национальных различиях в начале XIX в. в Европе возник тип либерализма, в центре которого находились гражданские и политические свободы - светское государство, с одной стороны, и "рыночная", т.е. регулируемая лишь в минимальной степени экономика.
Рассматривая существующие точки зрения на причины упадка либерализма в начале XX в., автор подчеркивает, что наиболее четко кризис либерализма обозначается там, где ни либеральные партии, ни либеральное мировоозрение так и не заняли к этому времени господствующего положения в политической и духовной жизни. Ситуация еще более осложнилась в связи с первой мировой войной, поставившей перед либерализмом дилемму интересов национального государства и либеральных ценностей. Западноевропейский либерализм того времени не был монолнтен в вопросах войны VI мира. Наряду с антимилитаризмом, глубоким пацифизмом - например, во французском и английском либерализме, всегда существовали и течения, проповечавшие активное, в случае необходимости, "даже вооруженное вмешательство в дела других стран для поддержки свободы и права народов на самоопределение, освященное авторитетом предшественников и апостолов либерализма от жирондистов до Папьмсрстона и Кавура" (с.29).
Ожесточенные дискуссии по этим вопросам продолжались и после войны. При этом, замечает автор, многое в послевоенной ситуации должно было импонировать либералам: крах полуавторитарных империй, создание в Центральной и Восточной
Европе новых демократических государств, в которых либеральные партии, как правило, играли видную, а в некоторых случаях даже руководящую роль - Финляндии, Эстонии, Латвии, Чехословакии и Др.
Однако фашистский переворот в Италии и последовавшая за ним серия переворотов в Европе, мировой экономический кризис, усиление влияния национал-социалистов (прежде всего в Германии) отстранили от власти и удалили с политической арены либеральные партии многих европейских стран. Этот процесс принял особенно фатальные масштабы в связи с началом мирового экономического кризиса и усилением влияния национал-социалистов. "Выяснилось, что электорат либеральных партий (мелкие и средние предприниматели, служащие) обладают более слабой сопротивляемостью по отношению к нацистской пропаганде, чем представители тех же сословий, традиционно голосовавших за другие партии" (с.32).
В создавшихся условиях, масштабы участия либералов в общественной жизни во многом зависел от степени терпимости, которую новые власти проявляли по отношению к инакомыслящим. В тоталитарной Германии возможности для оппозиции и критики были поистине невелики. В то же время в странах Латинской Америки, в Италии, в малых государствах континентальной Европы либеральные силы продолжали играть заметную роль в жизни стран.
Для современных либеральных партий, отмечает автор, характерны те же структурные особенности, что и для их предшественников. Их сторонники - это прежде всего люди, стремящиеся к независимости, рассматривающие себя вне тесной связи с любой социальной группой. Именно поэтому из всех серьезных политических партий либералы меньше всего способны опираться на массовые организации: за ними нет ни профсоюзов, как у социал-демократов, ни объединений предпринимателей, как у консерваторов. По этой причине у либеральных партий нет ни широкой членской массы, ни развитого партийного аппарата.
21*
Либералы, заключает автор, "никогда не были так накоротке с будущим как, скажем, социалисты. Не находятся они и в столь тесных отношениях с прошлым, как консерваторы. Эта партия настоящего, жгучих не разрешимых или точнее принципиально неразрешимых раз и навсегда человеческих проблем. Либерализм в гораздо меньшей степени действует на эмоции, чем идеологии, с которыми он конкурирует. Отсюда многие его провалы... Он больше задает вопросы, чем предлагает ответы. Однако... многие из этих вопросов сохраняют всю свою актуальность" (с.45-46).
"Основные этапы формирования демократии во Франции", -тема статьи М.Ц.Арзаканян. По мнению автора, во Франции даже в пору раннего классического средневековья можно наблюдать своеобразные моменты проявления демократии. Впервые же воплощены в жизнь демократические принципы были Великой французской революцией. В течение XIX в. в стране произошло еще четыре революции и все они "неизменно стремились вернуть завоевания их великой предшественницы - главным образом демократические свободы и республиканский строй" (с.50). В стране сменилось две монархии и две империи, прежде чем была установлена Третья республика, прожившая шесть с половиной десятков лет. Ее конституция, датированная 1875 г., и ряд законов, явившихся как бы дополнением к ней, утвердили существование во Франции всех демократических свобод , режим парламентской демократии.
С заключением в 1940 г. маршалом Петэном перемирия с гитлеровской Германией на территории Франции демократия практически перестала существовать. Возрождению демократии во Франции во многом способствовала деятельность генерала де Голля в период Освобождения и Временного режима. Характеризуя принятую уже после ухода в отставку с поста главы правительства де Голля конституцию Четвертой республики как одну из самых демократических в Западной Европе, автор отмечает вместе с тем, что демократическая система управления страной проявила себя
шаткой и нестабильной. Четвертая республика просуществовала всего 12 лет. Она не смогла справиться с колониальными проблемами и пала под натиском антиправительственного мятежа, поднятого в Алжире. В июне 1958 г. к власти вернулся де Голль. Была принята конституция Пятой республики, существующая по сей день. Главной отличительной чертой новой конституции было зна1 ительное расширение прерогатив президента страны за счет парламента. Были также четко разграничены вопросы компетенции президента и премьер-министра. В "президентский сектор" включались проблемы французского общества, внешяя политика и обороны. Внутренняя политика страны была делом премьер-министра. Такая практика неизменно соблюдается и сегодня.
В статьей Е.Ю.Поляковой "Становление демократии в Ирландии: борьба двух тенденций" показано, что задачи строительства собственной государственности, создания новых политических институтов, обеспечения демократической стабильности были решены в первое десятилетие существования независимой Ирландии. Этому способствовало и влияние британской политической культуры, проявившейся в традициях парламентаризма, а также наличие правительственного аппарата, сформированного по британской модели. В ходе строительства нового государстве; "удалось, по словам автора, обеспечить сосуществование двух традиций - традиции насилия и парламентаризма. Был создан ирландский вариант демократи хеского режима, опирающегося на две различные идеологические и культурные традиции, каждая из которых обладала своей системой ценностей и норм, касающихся целей создания независимого государства и средств его достижения" (с.65).
Принятие конституции 1922 г. не сделало задачу управления страной более легкой. Для; обеспечения стабильности "ирландское правительство было вынуждено опереться на силу политических институтов, продемонстрировав свою способность" сохранить свою
стабильность, предотвратить политический экстремизм, не оставляя при этом попыток интегрировать общество" (с.84).
При рассмотрении темы "Британский парламент в XX в." Г.С.Остапенко концентрирует внимание на трех проблемах: осуществление функций, соотношение исполнительной и законодательной властей в колониальной сфере и эффективность "экспорта" парламентаризма в африканские и азиатские колонии Великобритании. Частично затрагивается вопрос о духовном источнике альтруизма и протестантской морали английской политической элиты как властителей империи. Автор подчеркивает, что своеобразие Вестминстерского парламента в колониальную эпоху заключалось в том, что он обладал законодательной властью не только в отношении Соединенного королевства, но и всей Британской империи, Парламент принимал акты относительно конституционного устройства колоний, их федерализации или расчленения, решал основные вопросы международной экономической и финансовой политики. Но при этом население колоний не направляло в Лондон своих депутатов и не имело возможности обратиться с запросами к кому-либо из п арламентариев.
Деятельность парламента в отношении колоний становилась "выражением великодержавности и логическим следствием этого явилось то, что имперские вопросы ставились и обсуждались здесь главным образом с позиции интересов британской нации в их различной трактовке главными политическими партиями" (с.86). В любом случае при обсуждении имперских проблем парламентские бури случались нечасто. Коррективы и крутые повороты в колониальной политике, как правило, осуществлялись сверху. Все это, включая отдаленность зависимых территорий от метрополии, привело к тому, что распад империи долгое время не осознавался большей частью жителей Великобритании. "В то время, как парламент без особых дебатов принимал новые конституции и законы о независимости колоний, легализуя то, что сделала
исполнительная власть, жители островного государства ощущали себя еще владельцами мира. Имперский менталитет пережил империю" (с.94).
В статье И.А.Кукушкиной "...Нет социализма без демократии". Карл Каутский о демократии (1891-1922)" прослеживается развитие взглядов Каутского по проблемам политической и социальной демократии, с акцентом на вопросы соотношения демократии и социальной революции; самоуправления населения; основам внутрипартийной демократии.
Необходимыми условиями успешной политической борьбы пролетариата Каутский называл демократические права и свободы. В современном обществе, считал он, влияние на государство можно приобрести лишь путем участия в парламенте. В то же время Каутский не переоценивал значения парламентской демократии. Он, по словам автора, "решительно возражает своим оппонентам, считающим, что демократия сама по себе обеспечит переход от капитализма к социализму и сделает революцию излишней. Это было бы возможно, утверждает он, если бы рос и усиливался только пролетариат. В действительности же растет и могущество буржуазии, прибегающей для упрочения своего экономического и политического господства к новым методам осуществления своего влияния,- в том числе за счет сокращения прав парламента и усиления правительства за счет парламента" (с.113).
Каутский приветствовал победу большевиков в России, связывая ее судьбу с судьбой демократии и социализма в стране, но предупреждал о незрелости предпосылок для осуществления социалистической революции в России. "Именно влияние пролетариата в обществе (а не его численность, как это до сих пор утверждалось), его зрелость, (т.е. - "достаточная сила" и "способность") были для Каутского решающими критериями готовности пролетариата к построению социализма" (с.117).
Демократическими и социалистическими преобразованиями в обществе, считал Каутский, должна руководить организация
рабочего класса, построенная на демократических принципах, в которой обеспечена свобода мнений, свобода дискуссии и единство действий. Полемизируя с большевистскими лидерами, Каутский писал, что РСДРП, придя к власти и законодательно закрепив в Конституции господствующее положение одного класса, вместо демократии установила совершенно новую форму государственного устройства, до сих пор не встречавшуюся в истории - пролетарскую аристократию. Но так как экономическое положение пролетариата не позволяет ему стать аристократическим классом, пролетарская аристократия должна неизбежно привести или к экономическому упадку или к возникновению новой военной бюрократической машины.
В 1922 г. Каутский, по словам автора, меняет свою точку зрения и на соотношение демократии и диктатуры пролетариата, полностью отказавшись от употребления последнего термина. При этом, несмотря на существенную эволюцию своих воззрений, Каутский до конца жизни оставался убежденным сторонником преобразования общественных и экономических отношений на социалистических принципах.
А.Б.Чернов в статье "СДПГ о демократическом государстве после второй мировой войны" анализирует программные документы, теоретические дискуссии западногерманских социал-демократов по вопросам государства и демократии, неразрывно связанной с представлениями о социализме. В исследовании показано, что социал-демократы восприняли, осмыслили и до конца радикализировали демократические требования, выдвинутые в прошлом либеральными и демократическими партиями. Их главное отличие от этих партий, как прошлых, так и нынешних, состоит в их представлениях о соотношении политической демократии, с одной стороны, и социальной и экономической демократии - с другой. Основная идея демократического социализма сводится к тому, что люди могут использовать демократические права и свободы только в том случае, если для этого будут существовать необходимые
социальные и экономические предпосылки. Социал-демократы выступают за демократизацию всех сторон жизни общества. В центре усилий СДПГ, направленных на демократизацию общества, находится человек. Партия стремится к созданию политических, экономических, социальных и культурных условий, необходимых для самоопределения личности и, что принципиально важно, считает автор, "для самоопределения всех без исключения членов общества. И наконец, еще одна важная особенность. Осуществление своих идеалов социал-демократы считают возможным и пытаются реализовать на практике в результате солидарных усилий всех заинтересованных в этом лиц и объединений" (с.146).
В статье Т.Андросовой "Начало современного социального государства в Финляндии" рассматривается его становление в межвоенный период. Автор подчеркивает, что рассмотренные на протяжении длительного периода институциональные и структурные преобразования в Финляндии в целом подобны тем, что имели место в Скандинавских странах. "Но в сравнении с мирным процессом трансформации скандинавского общества развитие в Финляндии было "более запоздалым, менее сбалансированным и более внезапным" (с. 152).
Рабочее движение в Финляндии не завоевало в период между двумя мировыми войнами такого же положения как, например, в Швеции. В отличие от скандинавских стран политическая арена Финляндии вплоть до середины 1930-х годов находилась в руках буржуазных городских и аграрных партий. Потребовалось почти 20 лет, считая с окончания гражданской войны, чтобы Социал-демократическую партию Финляндии (СДПФ) начали воспринимать в буржуазных кругах как полноправного участника сотрудничества. Лишь после этого в Финляндии коренным образом изменилось отношение к рабочему вопросу и социальной политике, в чем немалая заслуга СДПФ. Правительство Каяндера, образованное в 1937 г. на основе коалиции Аграрного союза и СДПФ, было важнейшшей предпосылкой начала строительства в Финляндии 22-1740
"государства всеобщего благоденствия". Всего за несколько лет социальные расходы государства возросли почти в 3 раза (с.173). При этом сохранялись и сохраняются поныне традиционные приоритеты поддержки сельских производителей.
В статье О.В.Чернышевой "Демократическая традиция протестантизма в странах Северной Европы" показано, что демократические процессы, происходящие в обществе стран Северной Европы, непосредственным образом затрагивают церковь. В свою очередь изменения внутри церкви оказывают заметное воздействие на общественное развитие за ее пределами. Демократизация церкви, ее возросшая социальная активность помогают ей сохранять свои позиции в современном мире, несмотря на продолжающийся процесс секуляризации и известное сокращение религиозного влияния.
В последние десятилетия, констатирует автор, изменился облик церкви, ее социальная роль, а это, в свою очередь, изменило отношение к ней общества и государства. "Рост внерелигиозной деятельности и выход за пределы своих стен, активное участие в массовых общественных движениях, целенаправленное расширение прав мирян и превращение церкви в народную не только по названию, проповедь и практика веротерпимости - все это делает протестантскую церковь, бывшую некогда опорой исключительно консервативных сил, органической частью современного демократического общества" (с.204).
И.Б.Твердохлеб
Страны Азии и Африки
97.02.014. ВАН РООЙЕН Дж. КРАЙНЕ ПРАВЫЕ: НОВАЯ БЕЛАЯ ВЛАСТЬ В ЮЖНОЙ АФРИКЕ.
VAN ROO YEN J. Hard right: The new white power in South Africa. - L.; N.Y., 1994. - XXIV, 236 p.
