CC BY
22
РОССИЙСКАЯ ЛЮЗДЕШ1Й ш&к
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 8
НАУКОВЕДЕНИЕ
1
издается с 1973 г.
выходит 4 раза в год
индекс РЖ 2
индекс серии 2.8
рефераты 97.01.001 -97.01.017
МОСКВА 1997
ферментов и их участия в биохимических реакциях. "Именно анализ ферментов и протеинов представлялся Т.Моргану важнейшим аспектом нового, физико-химического, подхода в биологии" (с.205). Т.Морган мыслил включить в учебные планы и еще одну дисциплину - экспериментальную психологию, - имея в виду тесную связь между психологией и физиологией. Однако он понимал преждевременность такой акции, ибо коль скоро в его программе был сделан акцент на утверждение и пропаганду строгой и аналитической науки, то включение туда психологии, которая к точным наукам не принадлежала, в какой-то мере дискредитировало бы эту направленность.
В конечном счете, констатирует автор, Т.Морган воплотил свой проект в жизнь. Не считая экспериментировавшей с дрозофилой группы из Колумбийского университета (Бриджес и Стюртевант), он привлек в Технологический институт многих молодых ученых - и среди них Дж.Бидла, М.Дельбрука, Т.Добжанского, С.Эмерсона, Ф.Вента, К.Тиманна, - осуществивших его идею создания цельного исследовательского организма. "И как бы выполняя заветное желание Моргана, сегодня Институт стал признанным центром в области молекулярной генетики... Разрыв с морфологией и утверждение духа "механики развития", духа "новой биологии", у истоков чего стояли Морган и его поколение, принесли свои великолепные плоды" (с.205-206).
А.А.Али-заде
97.01.010. ХАРВИ Л. МИФЫ О ЧИКАГСКОЙ ШКОЛЕ
HARVEY L. The myths of the Chicago school // Quality a. quantity. -
Amsterdam, 1993. - Vol.20, N 2/3. - P.191-217.
Английский социолог подвергает критике существующие представления о Чикагской социологической школе.
В последние 50 лет, отмечает автор, о Чикагской социологической школе написано немало работ. В них Школа обычно ассоциируется с этнографической социологией и рассматривается в соотнесении с Колумбийской социологической школой в качестве двух, полярных типов социологии, конкурировавших в 40-50-е годы. При этом Чикагской школе приписывается доминирование "качественных" по характеру
исследований, более чем нечеткая методология, неинтегрированная теория. Однако все эти мифы, полагает автор. Анализ мифа как такового - методологическая непростая задача, предполагающая определение понятия "миф", сопоставление различных, иногда конфликтующих мифов, их оценку. Так, миф не тождествен, скажем, легенде или простому искажению реальности, объективная реконструкция которой чем-то беднее мифа, призванного воссоздать историческую действительность с проекцией на нее определенной идеологии. Это закономерно порождает вопрос о связи мифа и идеологии и о природе последней. Разумеется, вопрос этот - вполне самостоятельная проблема, требующая отдельного исследования, здесь же важно лишь подчеркнуть мотивационную и именно идеологическую нагруженность мифов о рассматриваемом предмете.
Мифы о Чикагской школе разнообразны и часто противоречивы, ибо различны их источники, анализ которых позволяет говорить о четырех типах идеологических интересов. Так, могут создаваться мифы, современные научной школе, и ретроспективные, они могут рождаться изнутри школы (ее представителями) и извне. Скажем, образ Чикагской школы, созданный ее участниками, есть современный ей внутренний миф; образ же, созданный современниками, не принадлежавшими к ней -современный ей внешний миф и т.д. Мифы существуют на внеперсональном уровне и сосредоточены на таких аспектах деятельности научной школы, как ее теоретические и эпистемологические основания, эмпирические приложения теории. Мифы - это комплексные образования, связывающие представления о различных аспектах деятельности Школы.
Восприятие той или иной школы усложняется со временем, и ретросспективные мифы особенно успешно распространяются в тех случаях, когда некритически принимаются мифы современиков. Как раз, полагает автор, указанная классификация способов мифотворчества и позволит адекатно оценить источники, эволюцию мифов и выявить их соотношение. В частности, может быть продемонстрирована несостоятельность четырех основных элементов, так или иначе варьирующихся в различных мифах о Чикагской школе. Первый из этих элементов - представление о том, что члены Школы стремились в первую очередь усовершенствовать общество, реализовать прогрессивные и либеральные идеи, решить на
их основе социальные проблемы. Второй элемент - убеждение, будто Школа не имела выраженной теоретической ориентации, а ее исследования носили преимущественно описательный характер. Третий элемент - убеждение в строго качественном характере осуществлявшегося в школе анализа. Наконец, четвертый элемент мифов о Чикагской школе - приписывание ей тесной связи с символическим интеракционизмом и идеями Дж.Мида (Mead).
Представление о "чикагцах" как о социальных реформаторах, о том, что главной целью Школы были социальные преобразования, наиболее явно сформулировано в работе по истории американской социологии, написанной РЛапьером (Lapiere). Но Лапьер рисует в таком свете первые годы Чикагской школы, Гулднер (Gouldner) же, описывая ее существование уже в 50-е годы, напротив, снимает с нее ореол каких-либо реформаторских намерений. Это порождает вопрос о том, не произошло ли к указанному времени радикальной переориентации Школы, выразившейся в отказе от идеи социальных преобразований.
Приходится сделать вывод, что действительно такое изменение произошло. Ранняя деятельность Школы находилась под большим влиянием идей Смолла (Small) и Хендерсона (Henderson), которые были явно ориентированы на социальное реформаторство и придавали большое значение связи социологии с этическими ценностями. Смолл, в частности, считал, что эмпирические социологические исследования должны быть опосредованы этической позицией социолога. Этику он мыслил как часть социологии, поскольку именно этические суждения направляют социолога в выборе проблем для анализа. При этом этическая нагруженность представлялась ему непротиворечашей объективности и научности социологии. В дальнейшем стал происходить отход от Школы от традиции связывать исследовательские разработки с этическими целями. По-видимому, это определялось усиливающейся профессионализацией социологии, обнаружением ею своих внутренних целей, заменивших внешние, заданные этикой, а также возрастанием влияния на социальные науки ценностно нейтральной биологии и распространением индуктивистской модели исследования. Дисциплина стала "самосознаваться" и дистанцироваться от проблемы и ценностей общества. "Объективность в смысле беспристрастности стала главной заботой и
императивом социальных исследований" (с. 195). Томас и Парк в Чикаго были активными сторонниками объективности и ценостной нейтральности социологии, и именно они повели ее в сторону от этических проблем, поставленных Смоллом. Обзор диссертаций, защищенных в Чикаго с 1915 по 1930 гг., показывает, что только одна из них была непосредственно связана с социльными преобразованиями. Словом, социальный реформизм мало заботил представителей Чикагской школы в поздний период ее деятельности, а некоторые даже заняли по отношению к нему откровенно враждебную позицию.
Существует несколько причин, почему чикагская социология в конце концов отошла от идеи социального реформаторства. Влияние Смолла стало падать с приходом в университет Томаса, который быстро выдвинулся в роли ведущего теоретика. Требования Смолла были построены на ряде сомнительных допущений и не могли обеспечивать объективности исследования. Однако Томас стоял на позициях Смолла, для него социология была средством "обеспечения научных законов, на основе которых было бы возможно осуществление социальных изменений" (с. 195). Возможности социологии открыть эти законы связывались Томасом с тем, что он называл "социальной эволюцией". Исторический анализ конкретных ситуаций виделся ему основным средством выявления закономерностей социального развития. В то же время Томас не считал, что эти законы должны предписывать изменения социальной реальности, полагал их общими ограничивающими основаниями, в рамках которых действуют индивидуальные тенденции. Он придерживался ярко выраженной эмпирической ориентации и, в отличие от Смолла, не придавал значения обогащению социологии философской и нравственно-этической мыслью. В 1917 г. он открыто провозгласил необходимость объективного социологического исследования, построенного по образцу исследований в физике и биологии. Однако для него этот призыв не означал зависимости социологической теории от физики и биологии. Напротив, он обозначил специфику и необходимость самостоятельности этой дисциплины. Томас считал, что социологическая теория должна быть построена на основе эмпирических Данных - индуктивным путем. Эта теория и должна быть основой социальных преобразований. Однако последние не должны направлять эмпирическое и теоретическое
познание социолога. Социология обязана отдавать приоритет "чистому исследованию", когда решение практических задач отодвигается на второе место.
Таким образом, в целом разделяя позицию Смолла, Томас совершил в ней перестановку акцентов в пользу "чистого исследования".
Р.Парк, появившийся в Чикагском университете в 1914 г., разделял взгляды Томаса на социологию. Он также отдавал приоритет "чистому исследованию", но пошел еще дальше, провозгласив ценностную нейтральность научной социологии. Он уже открыто критиковал студентов, считавших, что цель социологии - в социальных реформах, и утверждал, что вреда от социальных реформаторов больше, чем от гангстеров. В 1919 г. во время расовых волнений в Чикаго он провозгласил, что расовая проблема должна изучаться социологией с такой же нейтральностью, с какой биолог изучает свой объект. Парк взялся изучать расовую проблему, но сразу же отделил себя от группы социальных реформаторов, занимавшихся ею же. Его анализ был построен как "чистое", внеценностное социологическое исследование. Нельзя сказать, чтобы Парк полностью преуспел в воспитании у студентов "антиреформаторского" сознания, но он сумел добиться, чтобы они на первое место ставили собственно исследовательские цели, а уже потом - реформаторские.
Работы представителей Школы - П.Крисси (Cressey), Н.Хайнера (Неупег), Ф.Трашера (Thrasher), К.Шоу (Shay), Дж.Горака (Horak), Л.Райта (Writh) и других - примеры ценностно нейтрального подхода, провозглашенного Парком. Словом, резюмирует автор, утвердилась традиция, когда Чикагская социологическая школа, хотя и тесно связанная с различными социальными организациями, не их запросы и не практические задачи, а собственно исследовательские цели всегда ставила во главу угла. Если социальный реформизм и играл существенную роль в ориентации первых исследований Школы, он примерно с 1915 г. отошел на второй рлан, потеряв свое значение в качестве ориентира исследований по трем причинам. Во-первых, социальный реформизм уже перестал быть частью социологической теории, которая стала ориентироваться на образцы "чистого" знания. Во-вторых- профессионализация и ориентация социологии на научное знание привели к тому, что именно само
8-1870
знание стало мыслиться как основная цель, а социальные преобразования - как не являющиеся прерогативой самих социологов следствия. В-третьих, потеряла популярность сама идея социальных реформ, и социология, как и другие дисциплины, заняла "политически нейтральную позицию." (с. 197).
Развитие концепции символического интеракционизма, акцент на субъекте социального действия привели к утверждению перспективы, "зеркальной" по отношению к ранним социологическим перспективам. Требовалось, в частности, изучение позиции субъектов девиантного действия, что, естественно, предполагало неприятие этой позиции, а стало быть, внеценностное, нейтральное к ней отношение. Нейтральность социологии вскоре была провозглашена принципом социологического исследования, обепечивающим его объективность. Гулднер, в частности, отмечал, что Чикагская социологическая школа по мере своего развития "морализировала" все меньше и меньше. И это абстрагирование от моральных ценностей, как и уход от целей социального реформаторства, было одним из основных тенденций развития Школы с 1915 г.
Далее автор рассматривает миф о "нетеоретичности" чикагской социологии. Чикагская школа и в целом чикагская социология, пишет он, всегда славились своими эмпирическими традициями. Эмпирические исследования начались еше в конце XIX в., активно осуществлялись в самом начале XX столетия, составив основу одной из наиболее известных социологических работ того времени "Польский крестьянин в Европе и Америке"'). Парк поддержал эту традицию и всегда ориентировал студентов на эмпирические исследования, большая часть которых была осуществлена в самом Чикаго. В своей статье 1915 г. он сформулировал общие принципы и очертил основные проблемы эмпирического исследования, и именно эта работа рассматривается как первый манифест Чикагской школы, положивший начало ее "золотой эры". При этом, отмечает автор, акцент на эмпирических исследованиях, сделанный в манифесте, неадекватно расценивается как проявление "нетеоретичности"
Thomas W., Znaniecki F. The Polish peasant in Europe and America. - Boston, 1918.-Vol. 1-5.
Школы. Да и сами теоретические идеи Школы часто рассматриваются как не имеющие существенного значения. В частности, модель концентрических зон трактуется в качестве описательной, а не собственно теоретической, а Школе в целом приписывается тенденция накапливания фактов без их теоретического осмысления.
Такие представления, полагает автор, заслуживают критики. Ведь развитие Чикагской школы отражало общий путь развития всей социологии и сопровождалось спецификацией и инструментализацией теорий - естественное следствие специализации социологии, вовсе не означающей "нетеоретичности" этой дисциплины. Теории строились индуктивным путем и служили в дальнейшем концептуальной основой исследований. Осуществлялось вполне гармоничное взаимодействие теории и эмпирии без гипертрофирования чего-либо одного. Чикагская школа никогда не исповедовала "атеоретический эмпиризм", и нет сомнений в том, что "чикагцы" активно вели эмпирические исследования, которые по сути были теоретическими.
Каковы же основные теоретические достижения Чикагской школы? В основе работ, выполненных Школой в 20-е годы, лежала идея концентрических зон социальной активности, идея, суть которой заключалась в представлении об определенном типе социальной дезинтеграции и которая составляла парадигму эмпирических исследований, имевших тем самым выраженный теоретический выход. Концепция социальных зон, в свете которой описывалось распределение различных социальных феноменов в крупном промышленном городе, была в эмпирических исследованиях верифицирована и детализирована.
Несомненная продуктивность социологических работ, таких как "Самоубийство" Р.Кавана (Cavan) (1926), "Семейная дезинтеграция" Э.Маурера (Mowrer) (1924), "Хобо" Н.Андерсона (Anderson) (1923), "Банда" Трашера (1926) и других, и есть следствие осуществления их на основе четкой теоретической концепции. Идея социальной дезинтеграции просматривается и в работе "Польский крестьянин в Европе и Америке". Это исследование автор считает первой и одной из наиболее значительных попыток сформулировать теоретическое кредо Чикагской школы. Оно было "собрано" буквально по крупицам и подкреплено эмпирическим материалом, выстроенным вокруг адаптации польских эмигрантов в американских
городах. Развитая в этой работе теоретическая основа представляет собой осуществление синтеза европейской социальной философии и американского прагматизма.
Во-первых, социология Томаса, одного из авторов этого исследования, учитывала как объективные, так и субъективные аспекты социальной интеграции. Среди категорий последней -установки и ценности. Здесь реализована надежда Смолла и других ранних представителей Школы на то, что ценности тоже могут быть объективированы.
Во-вторых, Томас развивает представление о том, что социальный контроль,, преобразование общества возможны только на основе знания его объективных законов, и субъективные восприятия являются частью этих объективных законов.
В-третьих, эти законы мыслятся как проявляющиеся на социальном, а не на индивидуальном уровне. Соответственно, индивидуальная дезинтеграция в крупном промышленном городе представлялась как проявление дезинтеграции социальной, а основным путем изучения социальных процессов Томасу представлялось исследование конкретных обстоятельств социальной дезинтеграции и влияющих на нее факторов.
Хотя Томас и уехал из Чикаго в 1918 г., влияние его теоретических идей на чикагскую социологию сохранялось и впоследствии и даже усилилось в 20-е годы. Парк не предпринял каких-либо усилий подорвать эту теоретическую основу и в целом принял ее. Осуществленный впоследствии анализ цитирования показал, что Томаса цитируют практически все представители Школы, а понятие социальной дезинтеграции выступает в качестве ядра дальнейшего теоретического анализа. В то же время Парк не ориентировался на какую-либо одну социальную теорию и строил свою работу синтеза разных теоретических идей.
Парк развил представление о четырех стадиях интеракции, почерпнутое им из эмпирических исследований иммигрантов и национальных меньшинств. Эти стадии - соревнование, конфликт, аккомодация и ассимиляция. Процесс, объединяющий эти четыре стадии, получил название "цикла расовых отношений", поскольку именно из изучения этих отношений стадии были выведены. Ученики Парка - Л.Райт, У.Браун (Brown), Э.Янг (Young) - дальше развили эту систему представлений. К 30-м годам понятие цикла интеракции
прочно вошло в концептуальную систему всей американской социологии и стало основой изучения самых различных видов интеракции. К 50-м годам оно было развито в теорию групповой интеракции в рамках структурно- функционалистского подхода. Эта теория и сейчас сохраняет влиятельные позиции в американской социологии. Стадии интеракции до сих пор используются как систематизирующая основа ее исследований.
Параллельно тому, как Парк на основе идей Томаса развивал систему теоретических представлений о социальной интеракции (в связи с интересовавшей его проблемой расовых отношений), У.Огборн (С^Ьигп) - другой ведущий теоретик Школы - занимался проблемой социальных изменений и ролью технологии в этом процессе. У.Огборн больше опирался на психоанализ, чем на теории символического интеракционизма, и больше внимания уделял структурным чертам социальной организации, чем Томас и Парк. Социальная эволюция рассматривалась им как следствие развития технологии, опосредованного человеческой активностью. Огборн "имел тенденцию искать объяснение социальной дезинтегроации больше на культурном, чем на индивидуальном уровне" (с.200). В той же степени, в какой идея концентрических зон Парка была приложением его обшей теории социальной интеракции к городскому обществу, общая теория социальных изменений Огборна соотносилась с его гипотезой о культурном лаге.
Парк, Барджесс, Огборн достигли заметных успехов в развитии теоретической перспективы Школы и в ее спецификации применительно к конкретным проблемам. Каждый из них направлял своих учеников на изучение интересовавших его проблем. Парк - на проблему расового и группового поведения, Барджесс - на проблему семьи, Огборн - социальных изменений, увиденных под углом зрения психоанализа. Райт и С.Стафер (БишАег) продолжили эту ориентацию, всегда проявляя заботу о развитии практики эмпирических исследований в связи с развитием теории. Однако начиная с 30-х годов обшей тенденцией в социологии стало стремление повышать надежность исследовательской техники, что отодвинуло проблемы теории на второй план. Этот эмпирический крен затронул и Чикагскую школу, однако не был ее специфической характеристикой.
Таким образом, "чикагцев" трудно обвинить в пренебрежении теорией. Теоретические исследования .Школы вписываются в общую тенденцию всей социологии - перехода от попыток построения общей теории к созданию и проверке частных теорий.
Что же касается мифа об использовании в Чикагской школе сугубо качественных методов, продолжает автор, то в этом отношении она особенно часто противопоставляется Колумбийской, ассоциирующейся с "количественной" социологией. Представление о методологии "чикагцев" обычно связывается с вычерчиваением различных графических схем, жизнеописанием, словом, всем тем, что плохо совместимо с количественным анализом. Считается, будто исследовательская программа Парка не могла быть реализована иными методами, и примат метода включенного наблюдения был в ней заложен. Однако такое представление особенно странно, ибо "чистое" включенное наблюдение в Школе вообще не использовалось. Работа Уайта (\Vhyte) "Общество уличного угла", считающаяся классическим образцом включенного наблюдения, выполнена в 1943 г. - на закате Школы и не является репрезентативной для нее.
Элемент этого мифа - представление о том, будто "чикагцы" не просто использовали исключительно качественные методы, но и догматически возводили их в абсолют. Этот догматизм приписыватся Школе на основе высказываний ее крупнейших представителей против количественных методов. Томас рисуется как считавший метод жизнеописаний основным в социологии, Парк - как не жаловавший статистический анализ, Г.Блумер (В1иплег) - как главный адвокат включеного наблюдения. Считается также, что этнографический подход, развивающийся Школой, осуществим только на основе качественных методов, что история Школы якобы и подтвердила. Действительно, этнографический подход играл в Чикагской социологической школе центральную роль. Однако здесь нет антагонизма между ним и количественными методами. Возражения против количественных методов членов Школы относятся, по мнению автора, не к самим этим методам, а к способу их использования, утвердившемуся в современной им социологии. Неверно считать, будто "чикагцев" интересовали субъективные процессы, экспликация которых возможна только феноменологическими методами. На самом деле уже при становлении
Школы их интересовала роль субъективного элемента в объективных социальных законах.
"Чикагцы" были в методологическом отношении эклектичны -использовали самые разные методы, и ни о каком их догматизме здесь нельзя говорить, если только не подразумевать под догматизмом предпочтение, которое любой исследователь всегда отдает каким-то методам. Утвержденрие о том, что Томас считал метод жизнеописания основным в социологии, - явное упрощение. Ни одно из его исследований не основано только лишь на этом методе. Кроме того, аргументы в пользу метода жизнеописаний сформулированы им не в работе "Польский крестьянин в Европе и Америке", как неправильно считается, а позже - в 1931 г. и поэтому не могли иметь программного значения для школы. Эти аргументы высказаны им в полемике против абсолютизации статистического метода и сформулированы не в плане абсолютизации противоположного -качественного метода, а как доказательство необходимости обогащать количественный анализ содержанием, которое может быть почерпнуто из качественного анализа социологических объектов. Указанная же основная его работа была написана со Знанецки в 1918 г., когда количественные методы еще не вошли в арсенал социологии, и поэтому использование жизнеописаний как основного методического приема отражало существующую в методическом оснащении социологии ситуацию, а не принципиальную позицию исследователей.
Столь же несостоятельно и обвинение Томаса в отказе от каузального объяснения изучаемых феноменов. Напротив, Томас подчеркивал, что любая социальная проблема, любой объект социологии включены в целостный социокультурный контекст, который необходимо учитывать при социологическом анализе. Большое внимание он уделял методологической продуманности исследования, писал о том, что факты не самоочевидны, что любой факт есть абстракция, для вычленения которой необходимо, не доверяя простому здравому смыслу, соблюдать точную методологию исследования. Томас утверждал, что сквозь факты надо видеть общие законы; факты, не являющиеся проявлением общего, не поддаются каузальному объяснению, к которому наука должна стремиться. Предвосхитив К.Поппера, он пришел к фальсификационистскому методу относительно социологического знания, сформулировал идею
движения научного -исследования от законов к их проявлению в единичном и фальсификационистской проверке последних, позволяющей выяснить, ошибочны они или нет. Таким образом, Томас был весьма далек от универсализации субъективных методов исследования. Но ряд его высказываний о ценности субъективных методов, будучи вырванными из общего контекста его работ, легли в основу неоправданного приписывания ему этой универсализации.
Неверно также и представление о Парке, будто бы отвергавшем статистический метод. "Справедливо, что Парк не доверял простым статистическим отчетам, но он не был догматическим противником статистического анализа" (с.205). Напротив, он склонил Ч.Джонсона к изучению расовых волнений 1919 г. именно статистическими методами, да и сам в 1925 г. изучал японских иммигрантов на основе сочетания анализа отдельного случая и статистического анализа. В ходе этого исследования он оказывал давление на Богардуса (Bogardus), чтобы тот подумал над способами количественого измерения "социальной дистанции", что в конце концов привело к рождению известной Школы Богардуса. С 1915 по 1922 г. Парк читал курс лекций, посвященных методу наблюдения в социологии, в котором отдавал должное количественным методам обработки данных. Читал Парк методический курс и совместно с Барджесом, вновь не упуская из внимания количественные методы.
До появления в Чикаго Огборна в 1927 г. Школа не имела своего специалиста по статистике, которая социологам не преподавалась. Однако они тем не менее ей обучались - слушали курсы, читавшиеся экономистам и т.д. Эта ситуация, полагает автор, свидетельствует не о забвении значения статистики в Школе, а, напротив, о понимании ее важности. Статистические методы применялись в Школе и до появления Огборна. В частности, их широко использовал Э.Маурер в своем исследовании (1920) семейной дезинтеграции - разводов и уходов из семьи. "Чикагцы" хорошо знали исследование Терстоуна (ТИиШопе) - одну из классических работ по количественному измерению установок, хотя до поры до времени мало использовали ее идеи. И тем не менее ассимиляция новых, количественных методов шла непросто. Однако и эта ситуация не была специфической для Чикагской школы, она характеризовала социологию в целом. Повсеместно шла борьба между доминировавшими прежде методами качественного анализа
конкретных ситуаций и ' статистическим анализом. И интеракционисты в этих условиях с неизбежностью занимали довольно консервативные позиции, поскольку в распространении количественных методов усматривали исчезновение субъективной стороны интеракции. Между тем "чикагцы" придерживались именно методического плюрализма, не закрывая дорогу никаким методам. Таким образом, констатирует автор, Чикагская школа достаточно много внимания уделяла статистике, отнюдь не возводила в абсолют качественные методы.
Наконец, существует миф о "чикагцах" как последовательных сторонниках символического интеракционизма. Дж.Мида. Этот миф создается ретроспективным - внутренним и внешним реконструированием истории Школы. При этом характерно разночтение истоков символического интеракционизма. Наиболее часто его эпистемологические корни видятся в немецкой философской традиции, идущей от Канта к Зиммелю, традиции, многие идеи которой ассимилировал американский прагматизм. Вот в его рамках будто бы и возникла социально-психологическая концепция символического интеракционизма, которая из психологии якобы проникла в социологию. Однако эта точка зрения сомнительна. Дж.Мид действительно читал курс лекций по социальной психологии в Чикаго, развивая в нем свою концепцию. Но трудно предположить, что этот курс оказал большое влияние на социологов. Мид не был "динамичным лектором", редко отвечал на вопросы и по своей лекционной манере "был довольно-таки недоступен студентам" (с.209). Некоторое соответствие между идеями Мида и идеями Чикагской школы существовало, но не за счет прямого влияния Мида, а благодаря общим корням тех и других. Идеи немецкой философии, преломленные американским прагматизмом, повлияли и на Мида, и на Чикагскую школу. Дж.Дьюи, Ч.Кули (Соо1еу) и В.Джемс оказали на нее не меньшее влияние, чем Мид. Анализ диссертаций, выполненных к 40-м годам, показывает, что Мид цитируется реже, чем Кули, а теория Мида анализируется совсем редко, в то время как социально-психологические идеи Кули -постояный объект анализа.
И тем не менее многие историки социологии считают Мида одним из главных идейных вдохновителей Школы, главным "социальным психологом для социологов" (с.210) и выводят прямую
9-1870
связь между идеями Ьлумера, сыгравшего большую роль в развитии теоретических идей Школы, и концепцией Мида. Блумер изображается как прямой последователь Мида. Но эта позиция неверна, ибо Блумер развивал "свою, собственную ветвь интеракционизма" (с.210). И именно для того, чтобы придать больший вес своим собственным идеям, он искусственно преувеличивал их связь с концепцией Мида, которая в действительности не была столь тесной. Эта стратегия Блумера главным образом и привела к мифу о том, будто Мид решающим образом повлиял на теоретическую перспективу Школы.
В заключение автор рисует образ Чикагской школы, соответствующий, по его мнению, реальности. Чикагская социология, пишет он, всегда была озабочена социальными проблемами, но никогда не сводилась к социальному реформизму. С 1915 г. ее озабоченность социальными преобразованиями и моральными проблемами зримо начинает ослабевать, что отражает ориентацию социологов на точное, объективное знание, позволяющее понять, объяснить социальность и, на основе этого понимания и объяснения, контролировать ее. Именно исследовательская ориентация всегда имела приоритет для Чикагской школы.
Этот образ Чикагской школы, подчеркивает автор, ничего не предписывает, однако должен содействовать очищению сознания исследователей от мифов, которые вокруг этой Школы сложились.
А.А.Апи-заде
97.01.011. ХЭММОНД М. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ВОИНСТВУЮЩЕЙ АНТРОПОЛОГИИ ВО ФРАНЦИИ: ИССЛЕДОВАНИЕ ПРОИЗВОДСТВА И ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЗНАНИЯ ИЗ ОБЛАСТИ
ОБЩЕСТВЕННЫХ НАУК.
HAMMOND M. The emergence of combat anthropology in France: A study in the production a. utilization of social science knowledge // Realizing social science knowledge. - Wien; Wurzburg, 1993. - P.79-92.
Рассказ об истории создания французской эволюционно-антропологической школы автор, канадский социолог, сотрудник университета в Торонто, предваряет кратким обзором социально-
