CC BY
23
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ^
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 3
ФИЛОСОФИЯ
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,3 рефераты 96.04.001-96.04.034
ОН
4
МОСКВА 1996
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ "ФИЛОСОФИЯ"
ПАНЧЕНКО А.И. - доктор философских наук, главный редактор, БОБРОВА Л.А. -кандидат философских наук, заместитель главного редактора, МОРДВИНЦЕВА Л.П. -кандидат философских наук, ответственный секретарь, БЕСЕДИН И.А., ВЫХРИСТЮК-АНДРЕЕВА И.С. - доктор философских наук, ГАЛИНСКАЯ И.Л. -доктор филологическиих наук, ДЕЛОКАРОВ К.Х. - доктор философских наук, ЗОТОВ А.Ф. - доктор философских наук, КЕЗИН A.B. - доктор философских наук, МЕСЬКОВ B.C. - доктор философских наук, СОКУЛЕР З.А. - доктор философских наук, ПАНОВ М.И. - доктор философских наук, ПАХОМОВ Б.Я. - доктор философских наук, СТЕПИН B.C. - академик, УРСУЛ А.Д. - доктор философских наук
Ответственный за выпуск - А.Г.БАГАТУРИЯ
Правами на распространение настоящего издания в странах Западной Европы, а также в США и Канаде обладают:
- Фирма "Kubon & Sagner", München, BRD (подписка);
- Институт научной информации по общественным наукам Российской академии наук (книгообмен).
Распространение настоящего издания в Западной Европе, США и Канаде другими организациями и лицами является незаконным.
ФИЛОСОФИЯ И МИРОВОЗЗРЕНИЕ: ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ
96.04.001. АНДРЕЕВА И.С. НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ ПО РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ. (Обзор).
Долгое время история русской идеалистической философии XIX - начала XX в. находилась в "изгнании". Еще недавно преданная хуле и забвению, она сегодня предстала как плодотворная почва для обогащения нашей духовной культуры. В начале 80-х годов появились первые публикации текстов наиболее видных представителей русского религиозно-философского ренессанса. Набирая скорость, пик этих публикаций пришелся на конец 80-х - начало 90-х годов. Тогда же появились и первые монографии (если не считать книгу А.Ф.Лосева о Вл.Соловьеве, опубликованную в 1983 г.), посвященные отдельным философским именам или проблемам. С того момента, как было снято табу с русской философии, ощущалась большая потребность в обобщающих трудах, которые помогли бы представить общую картину ее развития. Именно поэтому довольно оперативно были изданы "История русской философии" Зеньковского (написана в 1948-1950 гг.) и "Пути русского богословия" Флоровского, соданные в 1937 г. (см.З, 9), дающие достаточно целостное представление об общей картине развития русской мысли.
Недавно опубликованный коллективный труд "Введение в русскую философию" (2) авторы назвали поисковой формой учебного пособия. Это одновременно и учебное издание, и научная публикация, "авторская работа", подготовленная в рамках программы 1*
"Обновление гуманитарного образования в России" при поддержке фонда "Культурная инициатива", спонсором которой является Дж.Сорос. Здесь систематически излагается малоизвестный историко-философский материал, имеется также теоретический раздел, дающий представление об общих проблемах русской философии.
Представляет интерес периодизация истории русской философии. Прежде всего выделяется период философии на Руси в Х1-ХУ1Н вв. - век русского Просвещения, выразившийся в развитии школьно-педагогической системы и дворянско-усадебной культуры, а также в системно-философском формировании духовной культуры с целью разумного вытеснения церковного догматического авторитета. Становление русской классической философии датируется 40-60-ми годами XIX в. и связывается со спором славянофилов и западников о судьбах России, причем преимущественное внимание уделяется именно славянофилам, хотя и признается, что в истории русской гуманитарной культуры западничество было ведущим направлением общественной мысли 1840-х годов - "замечательного десятилетия, которое предопределило собой дальнейшие пути развития интеллигенции и характер создаваемых ею духовных и художественных ценностей" (2, с.47). Наряду с этим "замечательным десятилетием" в рамках "классической" эпохи выделяются периоды с 1848 по 1855 г., когда оппозиция славянофилов бюрократическому правительству была особенно острой, также - с 1855 по 1862 г., когда славянофилы активно участвовали в подготовке реформ. Особое значение придается деятельности "неославянофилов", "поздних славянофилов" - Н.Я.Данилевского, К.Н.Леонтьева, Н.Н.Страхова, которых объединял "приоритетный интерес к проблеме судеб и перспектив развития России, общий методологический подход в постановке и решении задач философского характера, осознание единства развиваемых ими концепций" (2, с.49).
Далее следует "серебряный век" русской филлософии, который называется культурно-духовным ренессансом, где выделяются три имени - Вл.Соловьева, Ф.М. Достоевского и Л.Н.Толстого. В параграфе "Концептуальная парадигма философии Соловьева" О.С.Пугачев называет Соловьева основателем классической русской философии. Однако нам думается, что просто из перечня дат жизненного пути и краткой характеристики трудов философа это не следует. Что касается параграфа "Религиозно-философская концепция Достоевского" (Т.И.Благова), то здесь весьма последовательно прослеживается православная укоренённость миросозерцания писателя, который первым в XIX в. высказал "забытую в христианском богословии мысль: "Истина Христа и есть истина свободы" (2, с.82), воплощаемой в реальном поведении и ответственности личности, в христианской этике.
Завершающий этап истории русской философии падает на XX в. Здесь рассматриваются учения Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, П.В.Флоренского, Г.Г.Шпета, М.М.Бахтина и А.Ф.Лосева.
Вторая часть книги посвящена теоретическим проблемам русской философии. Отмечается, что особенностями отечественной мысли являются приверженность к метафизике "сверхопытного" и ярко выраженный сдвиг от идей в сторону личностного начала. Для русского мыслителя философия - не логика, не теория познания, не постижение мира, а богопознание. "Единственный предмет философии есть Бог" (С.Франк). С проблемой богопознания тесно связана задача самопознания, которое осуществляется на основе абсолютной самодостоверности сознания, когда знание, по словам Н.Лосского, "просто и прямо содержит в себе свой предмет в подлиннике, как опознанный" (цит. по: 2, с.140). Утверждается, что философия богопознания имеет рациональный характер, хотя и допускается иррационализация разума, связанная с чувством, с волей, с переживанием ("живая идея" П.Д.Юркевича). Философия самопознания раскрывается и как философия миропознания, и как философия богопознания. Для самопознания было важно обращение
к целостному душевному опыту (психе), в котором открываются основные свойства сущего (его духовная природа) и основные черты уникальной человеческой личности (ипостаси).
Что касается теории познания, то ее национальную особенность ярче всего выразил Вл.Соловьев, утверждавший, что "цельная жизнь" человечества как "единого существа" отвечает на запросы веры, мысли и чувства, а при таком подходе знание становится синтезом религии, философии и науки или, иначе - веры, мысли и опыта.
В этой связи по необходимости выделяется специальная глава для рассмотрения веры, морали и знания как религиозно-нравственных оснований русской философии, ибо не только те, кто шел от христианских идеалов, но и те, кто их яростно отвергал, выдвигая другие идеалы, основывали свои идеалы на вере и защищали их с поистине религиозной страстностью. Больше всего русская философия занята проблемой человека, в которой доминируют моральная установка, внимание к историософии, поиски смысла жизни и, по словам Н.Лосского, "искание абсолютного добра" (цит. по: 2, с.201). Особенности русской мысли в отношении веры и знания таковы: положительное всеединство Вл.Соловьева, объединяющее всю сферу умственных, нравственных и эстетических интересов человека и направленное к абсолютному добру; апология веры в "верознании" Л.Шестова, его антирационализм, отрицание им тоталитарных претензий знания и упование на то, что только вера спасет человека от обезличивания, что только она открывает дорогу личного духовного самоосуществления; критика В.Ф.Эрном рассудочности, механицизма, имперсонализма как характерной черты западного рационализма в отличие от русской религиозно-ориентированной мысли, особенность которой состоит в "сверхобычной напряженности личной жизни", а высшее выражение находится в "прагматикен христианского подвига" (цит. по: 2, с.218); знаменательное методологическое уточнение А.ФЛосева в написанной в 1918 г. работе "Русская философия": "В философии надо
учитывать не одни только логические слои, но также и нелогические и дологические слои познания и мышления" (цит. по: 2, с.222); поистине "религиозный голод" революционных демократов и поздних славянофилов. В заключение главы ее автор В.А.Шученко сожалеет по поводу утверждения на российской почве материалистического направления с его бездуховностью, вульгарным атеизмом и духом классовой ненависти и только в историко-философских исследованиях советских ученых видит едва ли не единственную отдушину для реализации философской мысли.
Видимо, не случайно в данной книге для -очерка материалистических и революционных тенденций в русской философии нашлось место лишь в ее конце - в главе, посвященной социальной философии. В параграфе "Философия русского радикализма" И.В.Кондаков возражает против именования его представителей "революционными демократами", нейтрально относится к термину "русские нигилисты", но сам обозначает их как радикалов, мировоззренческим принципом которых был монизм, построенный на пафосе негативизма, протеста, установке на радикальное переустройство мира и свержение мира существующего. Однако в философии русского радикализма были и положительные черты: 1) утверждение "разночинства как способа преодоления социального неравенства; 2) концепция демократизма, понимаемого не в западном духе, а на основе крестьянской общинной демократии, на "народности"; 3) культивирование приоритета ценностей общественной практики в противовес ценностям духовной культуры. Отсюда и жгучий интерес радикалов к социально-экономическим и политическим проблемам. Резко отвергая духовные ценности и в то же время культивируя приоритет практики, полностью выпадающей из действительности, которую они не принимали, радикалы оказывались в ловушке веры в прямолинейно-поступательный прогресс, в осуществимость созданных их верой идеалов. Эти противоречия радикализма подвергались критике уже их современниками. Достоевский, в частности, замечал, что идеи,
составляющие основное начало этих убеждений, "часто бывают парадоксальными и отличаются одйим важным недостатком -кабинетностью" (цит. по 2, с.252).
Достоинствами материалистического направления русской социологии (Г.В.Плеханов, В.ИЛенин, Г.Струве) являются внимание к экономической сфере жизни общества и антипсихологизм, отрицающий зависимость общественных явлений от психики индивида. В то же время невнимание к нематериальной неэкономической деятельности (экономический детерминизм) приводило к недооценке свободы субъекта деятельности и в конце концов к отрицанию роли моральных идеалов, лишающихся самостоятельного значения и "сводящихся к фактам" (Ленин).
В заключение определяется специфика русской философской мысли в ее отличии от западного философствования: 1) важнейшей ее темой были поиски смысла и значения христианских идей для отдельного человека, для общества и культуры; 2) выдвижение на первый план проблем сущности и смысла бытия и проблемы смысла и закономерностей истории; 3) предельный антиномизм в понимании мира, человека, истории, выражающийся, в частности, в чутком отношении к природному бытию и одновременно в прозрении высшей божественной реальности, определяющей подлинные основы человеческой жизни; 4) эмоционально-образный, художественный стиль философствования, предпочитающий интуитивные прозрения, а не строгие логические рассуждения.
Отмечается значительный вклад русской философии в разработку проблемы человека и смысла истории. В области теории познания русские философы внесли вклад в концепцию интуитивизма (Н.Лосский, С.Франк, И.Ильин). Особенно подчеркивается значение вклада русских философов в разработку философии культуры и герменевтики. В частности, А.ФЛосев трактует феномены культуры как символические формы, с помощью которых человек выражает в своем ограниченном бытии мистически воспринимаемую им божественную сущность мира и каждого
явления как такого конкретного начала, имя которого в слове выражет собой проникновение в первосущность.
"Только происходящее в настоящее время возрождение русской религиозной философии позворляет надеяться, - заключает И.В.Кондаков, - что Россия займет в мировой философии принадлежащее ей по праву место одной из великих философских держав" (2, с.295).
А.Д.Сухов в книге об особенностях русской философии с самого начала подчеркивает, что учитывая общие тенденции развития мировой философии, не следует упускать из виду то, как "общее оказывается способным уклоняться в сторону особенного" (7, с.З). Автор считает неправомерным выделение какой-то из особенностей развития национальной философии, в частности одностороннюю трактовку русской философии либо по линии Демокрита, либо по линии Платона. Поэтому он возражает против понимания отечественной философии как исключительно идеалистической, "более того: всецело религиозной" (7, с.6) Ссылаясь на критику Вл.Соловьевым состояния современной ему религии и на констатацию равнодушного к ней отношения со стороны русского образованного общества, на утверждение Н.Бердяева о кризисе, в котором оказалось христианство, на трудности, испытываемые христианским мировоззрением, на которые указывал С.Булгаков и т.д., А.Д.Сухов заключает, что сами представители религиозно-идеалистического направления свидетельствовали об ограниченном влиянии религии и не были такими уж религиозными.
Другая крайность - преувеличение материалистического направления в отечественной мысли, когда в знаменитости попадали одни материалисты. Задача целостного изучения русской философии, указывает А.Д.Сухов, состоит как раз в том, чтобы показать значение обоих главных направлений. "Попытки создать представление, что "русская душа" религиозна и не приемлет материалистических воззрений или, напротив, что русский народ по самой природе своей народ "глубоко атеистический", не находят 2-144
фактического подтверждения" (7, с. 13). Материализм и идеализм, религия и атеизм сочетались друг с другом, взаимодействовали и противодействовали, их значимость и содержание менялись в разные эпохи. Тем не менее автор продолжает рассмотрение истории русской философии, начиная с крещения Руси и вплоть до 1922 г., когда русские мыслители были высланы из страны, руководствуясь размежеванием по "линиям" Демокрита и Платона.
Глава "Необычайное в форме" книги А.Д.Сухова начинается с критики провозглашенного Чаадаевым утверждения о том, что у России нет прошлого, что она предмет не истории, а лишь географии, что своими успехами она обязана иноземным идеям. Опровергаются также позиции К.Д.Кавелина, считавшего, что философия у нас никогда не была предметом серьезного интереса, и Г.Г.Шпета, ставившего под сомнение существование отечественной мысли, дававшего уничижительные оценки средневековому мышлению на Руси. Г.Шпет и даже Н.Бердяев (в "Русской идее") не придавали значения русской философии XVIII в.; Шпет называл ее "потемками общественного философского сознания"; по его мнению, "стало светать... и умы стали просыпаться и разбрелись для дневной работы" (цит. по: 7, с.31) только в начале XX в. Между тем в советской историко-философской литературе отношение к истории отечественной мысли изменилось. Было расширено ее историческое пространство: получила признание философия XVIII в., в то время как предшествующий период ХЬХУИ вв. продолжал оставаться "предисторией".
Почему история отечественной мысли долгое время для многих оставалась "шапкой-невидимкой"? Прежде всего, это объясняется особой установкой исследователей, не находивших в ней соответствия с западными образцами. Особенностью русской философии является ее тесное слияние на протяжении веков с православным богословием. Русская мысль с трудом поддается формализации, в ее среде слишком мало профессиональных философов: начиная от Владимира Мономаха - монарха, полководца,
дипломата, - вплоть до Н.Бердяева, так и не получившего университетского диплома. В русской философии имеет особое значение устное творчество, особенно в средние века (поучения и проповеди Авраама Смоленского, Сергия Радонежского, Нила Сорского и др.). В новое время большую роль играли литературно-философские салоны и кружки (А.И.Герцена и Н.П.Огарева, петрашевцев, Н.В.Станкевича и др.), религиозно-философские собрания. В русской философии значимы не только идеи, но и то, как они выражены. Речь идет прежде всего об образности, но также и об образе жизни, нравственном облике мыслителя, о его поведении.
Все эти элементы русской мысли выступают как ее особенности не потому, что они уникальны, а потому, что слишком велик в ней их удельный вес. Уже в XVIII в. и особенно во второй половине XIX и в XX в. философский статус приобретает большое количество русских ученых-естествоиспытателей с мировым именем (М.В.Ломоносов, В.И.Вернадский, К.Э.Циолковский и др.). Но главным связующим звеном русской философии с другими духовными сферами было художественное творчество. Речь идет о литературе (Ф.М.Достоевский и Л.Н.Толстой прежде всего, философская лирика А.С.Пушкина, Ф.И.Тютчева, А.А.Блока и др.), а также о музыке (А.Н.Скрябин) и живописи (Н.К.Рерих).
Далее рассматриваются судьба философских традиций и внешние влияния на развитие русской философии. Традиция скрепляет целостность любой системы. В русской мысли традиция пресекалась неоднократно, но все-таки сохраняла способность к возрождению. Первая ломка традиции связывается с христианизацией Руси, которая, однако, не сумела окончательно покончить с язычеством и принуждена была адаптировать пласты прежних верований и убеждений. Второй надлом русского общественного сознания связан с петровскими преобразованиями. И все же философская мысль в рамках традиционного православия сохраняется, в светской литературе продолжает существовать преемственность идей. Интерес к прошлому даже оживляется 2*
благодаря издательской деятельности В.Н.Татищева и Н.И.Новикова, вернувших в общественное сознание философские тексты Киевской и Московской Руси. Третий по счету катаклизм пережит русской философией в 1917 г., когда она динамично устраняется из жизни; воссоздание ее традиций пока еще нерешенная задача.
Отмечается потаенный из-за цензурных условий характер многих произведений. В частности, сочинения М.М.Щербатова "О повреждении нравов в России" и А.Н.Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву" выпадали на долгое время из традиции. В рукописях распространялась гражданская лирика поэтов начала XIX в., сочинения ранних славянофилов; неудачей оканчивались попытки П.Я.Чаадаева опубликовать свои "Философические письма". Письмо Белинского к Гоголю ходило в списках. "Исповедь" Л.Толстого была опубликована на родине только через четверть века после ее создания, а "Исповедь" М.А.Бакунина увидела свет только через 70 лет после ее возникновения (в 1921 г.). Рукопись П.А.Флоренского "О будущем государственном устройстве России", созданная в 1933 г. в лубянской тюрьме, увидела свет только в 1991 г.
Непрерывность традиции обеспечивалась благодаря эмиграции. Философское зарубежье - явление не уникальное. "Но по своим размерам, значимости созданного там и по степени его воздействия на национальную философию оно не имеет прецедента в истории философии" (7, с.89). Первая волна эмиграции связывается с именами А.И.Герцена, Н.П.Огарева, М.А.Бакунина, П.ЛЛаврова, П.Н.Ткачева, П.А.Кропоткина, О.Н.Мечникова. Высылку и эмиграцию философов из России после 1917 г. автор считает второй волной.
Характеризуя внешние влияния, которые способствовали развитию русской философской мысли, автор отмечает духовные импульсы, идущие из Византии и Болгарии начиная с X в., предвозрожденческие симптомы в конце XV в., идущие из Западной Европы, влияние французского Просвещения в XVIII в., воздействие
немецкой классики на различные течения русской философии в XIX в. Прежде всего, в этой связи отмечается влияние Гегеля, диалектику которого стремились положить на материалистическую почву революционные демократы. Сочинения К.Маркса и Ф.Энгельса были известны народникам, но они использовали их выборочно.
В заключительной главе "Размышления о судьбах России" рассматриваются философия истории и социальная философия как одна из гланых особенностей русского философствования, контуры которой проявляются уже в Киевской Руси. "Ни одна философия в мире, - пишет автор, - не была занята так много судьбами собственной страны, как русская" (7, с.109). Вопрос о том, почему эта проблема имела столь большое значение, остается открытым, он даже не задается. Обсуждая помыслы о том, что Москва является последним убежищем православия и истинного благочестия, "третьим Римом", а "четвертому не бывать", автор заключает: "Историческая действительность поколебала эти предсказания. На смену Московскому царству пришла Петербургская империя" -"сомнительный", по словам Д.С.Мережковского, - четвертый Рим, который еще не является последним: "В декабре 1991 года в Беловежской Пуще новой столицей, на этот раз "содружества" объявляется Минск. Но суждено ли ему было стать пятым Римом?" (7, с.110-111).
На протяжении всей русской духовной истории противостоят дуруг другу традиционалистская и модернизаторская линии в осмыслении отечественной истории и путей ее развития. Речь идет о приверженцах прозападного влияния в XVII в. (А.Л.Ордын-Нащокин, Ф.М.Ртищев и др.), о старообрядчестве, трактующим православную догматику и жизненный путь народа как извечно данный, об изменении в общественном сознании после петровских реформ, о разногласиях славянофилов и западников в определении судеб России: "В спорах славянофилов и западников проблема общего и особенного в социальном развитии была поставлена, но
диалектика соотношения между тем и другим не была вполне выяснена. Теоретический поиск, начатый этой полемикой, продолжался в русской философии и впоследствии" (7, с.126). Особое место уделяется теории исторического развития К.Леонтьева, социалистическим идеям революционных демократов и концепция некапиталистического пути России, разрабатывавшимися А.И.Герценом и Н.Г.Чернышевским. Н.Бердяев уже после Октября 1917 г. считал, что будущее принадлежит социалиизму, а П.Флоренский именовал капитализм гибельным путем и хотел такого перехода к новому строю, который не сопровождался бы
"ломкой наличного" (цит. по: 7, с.151).
*
* *
Вслед за исследовательскими трудами появилась справочная литература. В одном только 1995 г. вышло четыре словаря, специально посвященных русской философии. Это прежде всего второе издание справочника "Философы России XIX - XX столетий. Биографии, идеи, труды" (8), инициатором и главным редактором которого является П.В.Алексеев (первое издание было опубликовано в 1993 г., представив более 900 имен философов России. За ними последовал биографический словарь "Сто русских философов"; составителем, редактором и автором многих статей в нем стал А.Д.Сухов (6). Под эгидой фонда Дж.Сороса в Российском гуманитарном государственном университете был создан Малый энциклопедический словарь "Русская философия" (4), в котором опубликовано около 450 статей, причем главный редактор А.И.Алешин, а также члены редколлегии А.И.Абрамов, А.П.Огурцов, С.М.Половинкин, В.В.Сербиненко и В.П.Филатов активно сотрудничали в нем среди множества других авторов. И наконец, издательство "Республика", проявляющее особый интерес к отечественному философскому наследию, выпустило словарь
"Русская философия" (составитель П.П.Апрышко под общей редакцией М.А.Маслина), который включает более 500 статей, не только освещающих взгляды русских мыслителей и раскрывающих содержание их трудов, но и показывающих основные направления и этапы развития отечественной философской мысли, ее своеобразие и взаимосвязи с мировым философским процессом (5).
Вчитываясь в материалы словарей, понимаешь необходимость данных изданий. Почему у немцев нет словаря по немецкой философии? Да потому, что в Германии никогда - ни при социализме (в ГДР), ни тем более при национал-социализме - не подавлялась национальная традиция, как у нас. Простой пример: в словарях, созданных издательством "Республика" и РГГУ, есть обстоятельные статьи "Соборность" (в обоих случаях автор В.Сапов). Это центральное понятие русской религиозной философии. Перевести его на иные языки невозможно. Между тем ни в одном нашем общефилософском справочнике (даже в пятитомной "Философской энциклопедии") такой статьи нет. Более того, такой нет ни в одном словаре русского языка, изданном при Советах. Слово было уничтожено, слава Богу, только на бумаге.
Другие специфические понятия отечественной философии, освещенные в данных словарях, - "симфоническая личность", "софиология", "одействотворение", "русская идея", "человекобог", "имяславие" и др., - тоже не избалованы вниманием в других справочных изданиях. Такое внимание - в будущем. Пока же следует осваивать достигнутое и думать о совершенствовании того, что создано на сегодняшний день. Сделано большое дело. Перед нами издания, заслуживайте высокой оценки. Они открывают путь к освоению огромных проблемных пластов, имен и понятий, малоизвестных даже специалистам.
По своему содержанию словари в какой-то мере повторяют друг друга. Целый ряд статей в разных словарях принадлежит одним и тем же лицам, они в главном идентичны по содержаниию. Например, С.Половинкин писал и для словаря "Республики", и для
словаря РГГУ статьи о русских философских кружках, обществах и школах. О И.В. Киреевском в оба словаря написал статьи В.В.Сапов. Но в то же время словари, даже в этих статьях и взаимодополняют (и в этом состоит их достоинство) друг друга, во-первых, благодаря разным объемам в тех случаях, когда в разных словарях статья принадлежит одному и тому же автору, во-вторых, когда одни и те же персоналии, понятия или события философской жизни описываются разными авторами, выражающими собственную точку зрения на предмет описания. Следует отметить также неоднородность словников в данных словарях. Каждый из них поэтому по-своему информативен и ценен.
Биографический словарь "Сто русских философов" имеет целью не всестороннее обозрение русской философской мысли, а ознакомление с такими ее творцами, которые для нее являются наиболее представительными, типичными. В словарь не вошли представители марксисткой философии. Авторы предисловия объясняют это "не какой-то предвзятостью.", а тем, что "философия марксизма - не национальная, как русская, а интернациональная - и по степени распространения, и по разделяемым ею принципам. В нашей стране она по форме существования - российская, затем -советская" (6, с.З). Приводимые в словаре фактические сведения и проблемы трактуются авторами статей в соответствии со своими мировоззренческими взглядами, поэтому нельзя говорить о какой-то общей теоретической или методологической установке. Статьи весьма лаконичны, библиография, сопровождающаяся статьи, не отличается полнотой; ее следует рассматривать как рекомендательную, а сам словарь как своего рода введение в русскую философию.
Весьма примечательно, что стремление возродить традицию и актуализировать отечественную философскую мысль прошлого породило потребность и привело к попыткам дать конкретную и в какой-то мере целостную картину нашей философской жизни недавнего, советского прошлого. Этой потребности более всего
удовлетворяют словари "Русская философия", изданный в "Республике", и "Философы России XIX - XX столетий".
Второе издание биобиблиографического словаря "Философы России Х1Х-ХХ столетий. Биографии. Идеию Труды" является по существу новой книгой. Стремясь дать более полную панораму развития отечественной философской мысли, составители словаря представили сведения о значительно большем числе философов, работавших (и работающих) в стране на протяжении двух веков по настоящее время.
Уже в первом издании словаря собранные вместе сведения о творцах "философии истинно русской" утоляли тот эмоциональный и интеллектуальный порыв к освоению родной традиции, который "невозможно объяснить чисто интеллектуальным интересом, - пишет в послесловии И.Ю.Алексеев. - Это философия заставляет многих из нас - людей, отделенных от ее создателей временем, социальным происхождением, воспитанием, образом жизни, понять и почувствовать в ней, при всех ее несовершенствах, то глубоко родное, отсутствие которого не может быть возмещено никакой интеллектуальной изощренностью" (8, с.736). В данном издании словаря статьи о крупных философах прошлого расширены на основании новых исследовательских результатов.
В этом словаре мы видим впервые собранными вместе имена советских ученых, работавших в самых разных областях философии за все время существования СССР и до настоящего времени - от Александра Ивановича Абрамова, Абульхановой Ксении Александровны до Михаила Григорьевича Ярошенко и Людмилы Владимировны Яценко - возникает впечатляющая, пестрая картина, в которой, однако, просматривается (если выстроить эти имена в хронологическом порядке) эволюция философских исканий, расширение философской проблематики, углубление исследовательских подходов.
От представлений о марксизме-ленинизме как единственно научной философской теории в ее догматическом варианте, от 3-144
лозунга построения "классовой логики" к стремлению адекватного изучения марксистского учения, к освоению понятийного аппарата и проблематики западной философии, к потаенному отходу от марксимза и к стремлению объективного изучения актуальных философских проблем - таков путь, проделанный советскими философами. И.Ю.Алексеев видит достоинство советской философии в ее стремлении к систематичности, в повышенном внимании к концентуальному инстументарию, рефлексии над методом, развитии техники дискурса, экспликации понятий и способов рассуждения. "Онтологическим построениям принадлежало весьма заметное в советской философии; тезис о познаваемости мира был одним из краеугольных камней диалектического материализма; сочетание коллективного и индивидуального на всех уровнях рассматривалось не только как идеал, но и как вполне достижимое и во многом достигнутое состояние" (88, с.738).
Во втором издании словаря существенно дополнен и уточнен биобиблиографический материал. Даны более полные характеристики концепций ныне живущих философов. В словаре представлены также имена ученых, для которых философия не является профессией, но чьи идеи представляют значительный философский интерес. Имеются также сведения о библиографах, редакторах и издателях, без труда которых невозможно нормальное развитие философии. По сути дела, данное издание сочетает в себе словарь русских философов прошлого и справочник типа "Кто есть кто в философии" сегодня. Особенностью данного издания является и то, что статьи ныне живущих философов являются собой автоописание: они написаны самими философами. Аналогичные справочники имеются и за рубежом, в частности, в Германии такой словарь называется "Философы в самоизложении", В отечественном словаре Брокгауза-Эфрона, изданном до революции, статьи такого рода тоже имели место, и ныне они являются ценными источником для изучения истории отечественной мысли.
В данном случае такой подход имеет свои положительные и отрицательные стороны. С одной стороны, составители, следуя заявленному ими принципу "гуманистического универсализма", стремились к предельной объективности, не делая попыток преувеличить или приуменьшить значение каких-либо направлений или школ, ориентаций или отдельных фигур. С другой стороны, в словаре встречаются некоторая несоразмерность самоизложения и значимости философа. Многие статьи, посвященные представителям отечественного философского наследия, в ряде случаев не обеспечены необходимыми материалами и поэтому вынужденно лаконичны (это относится и к другим изданиям, рассматриваемым в обзоре). Что касается статей о наших современниках, то на их объем повлияло то обстоятельство, как объясняют составители, что "результаты исследования одних философов могут быть изложены лаконично, другие же - требуют более подробного разъяснения". На объемы статей повлияло также разнообразие сведений "собственнно биографического" характера (8, с.З). На самом же деле возможность более свободного самоизложения, предоставленная составителями, только тогда является скорее достоинством, нежели недостатком, когда представленные материалы действительно отражают значимые проблемы, исследуемые данными философами, или позволяют судить о существенной роли в философском сообществе тех вопросов, на которые обращается внимание в том или ином жизнеописании. Ведь история философии во многом определяется личностями, творящими эту историю. При этом значение имеют не только философы-титаны и оригинальные мыслители. "Рождение гениальных систем и имен было бы невозможным, если бы синхронное и диахронное единство философского знания не поддерживалось... трудом многих сотен рядовых профессионалов" (8, с.5). В данном случае перед читателем предстает во всем многообразии философская жизнь ряда поколений ученых России и бывшего Советского Союза и концептуальное богатство новейшей философской жизни страны.
Весьма уместно авторы поместили в качестве приложения статьи С.Л.Франка "Сущность и ведущие мотивы русской философии" (опубликованную впервые в 1925 г. в Германии на немецком языке, а в России - в "Философских наукуах в 1990 г.), главу "Характерные черты русской философии" из книги Н.О.Лосского "История русской философии" и введение Б.П.Вышеславцева к его книге "Вечное в русской философии", придающие пестроте имен и тем некоторую обобщенность. Этой же цели служат и перепечатка рецензий А.Т.Павлова и В.И.Селивановой на первое издание словаря. Заключительным аккордом звучит послесловие И.Ю.Алексеева "Философия в современной России и русская философия", попытавшегося связать две эпохи российского философствования -русскую и советскую.
В словере, изданном "Республикой" (5) дана попытка представить русскую философию в ее целостном развитии на протяжении веков. Здесь имеются содержательные статьи "Философская мысль на Руси в XI - XVII вв." с отсылками к соответствующим персоналиям и проблемам, а также "Философская мысль в России советского и постсоветского периодов". Первая из них характеризует лишь период зарождения отечественного философствования, а вторая относится не к лучшим временам его развития. Между тем период расцвета философии в России - XIX и начало XX в. - оказался за пределами рассмотрения. Кстати, ни в одном словаре нет статьи "Религиозно-философской ренессанс"; этим термином обозначается высшая точка развития положительной (по терминологии Шеллинга) русской философии, т.е. философии, конструирующей идеал. Нет в словарях и центральной темы - статьи "Русская философия" с общей характеристикой этапов и отличительных черт ее развития как явления национальной культуры. Соответствующее место в такой статье следует выделить и характеристике русского радикализма, нигилизма и истории социалистических идей в русском исполнении.
Достоинством словаря, изданного "Республикой", является рассмотрение советской философии (в статьях А.Г.Мысливченко, В.Ф.Пустарнакова, М.В.Романенко и др.) не как сгустка маразма, но как совокупности тех положительных результатов, которые были достигнуты в истории философии, в социологии, в теории познания, в эстетике, в аксиологии. Со многим в деталях нельзя согласиться, но общее стремление воздержаться от огульного отрицания и дать объективное изложение фактов следует одобрить. Даже среди фактов, приводимых в статье о сталинском периоде развития отечественной философии, отмечаются положительные моменты: издавались классики мировой философии, трехтомник всемирной "Истории философии" (1940-1941), началось изучение философии народов СССР, было преодолено былое нигилистическое отношение в формальной логике, утвердилось как новое направление изучение философии естественных наук и т.д. В статье широко представлены имена ведущих специалистов в различных направлениях философского знания, внесших вклад в развитие философских наук в советский период.
Нельзя сказать, что истории философии советского времени не уделяется внимания в Малом энциклопедическом словаре "Русская философия" (4). Но статьи, опубликованные здесь, представляются произвольной выборкой: например, есть статья о Московском методологическом кружке и нет статей о философских обществах в советское время; есть статьи, посвященные Г.П.Щедровицкому, М.К.Мамардашвили, Э.Г.Юдину, М.К.Петрову, В.Ф.Асмусу, Э.В.Ильенкову, но нет статей о многих дургих видных философах советского времени, ушедших из жизни (например, о Д.П.Горском, И.С.Нарском и др.), не говоря о представителях официальной философии, подчас определявших судьбы не только людей, но и самого философского дела. Картина философской жизни оказывается неполной, а то и искаженной. Философия в СССР представлена в словаре, изданном при содействии американского благотворительного фонда, статей "Подавление философии в СССР".
История философии предстает здесь как повествование о мафиозных разборках (Деборин одолел Сарабьяно'ва, но получил взбучку от Митина). Статья кончается печально: по мысли ее авторов, философия в СССР была окончательно "подавлена" к 1950 г., т.е. примерно в то же самое время, когда один из авторов статьи (А.П.Огурцов) начал весьма успешно заниматься философией. Неужели вокруг него ничего и никого не было? Замалчивание -способ, знакомый по советским временам. Годится ли он для словаря, претендующего на объективность?
Конечно, философию подавляли. Можно было бы дополнить статью красноречивыми фактами: в ней нет упоиминаний о "цербере" советской философии в 50-60-х годах М.Т.Иовчуке, о попытке академика Л.Ф.Ильичева запретить издание серии "Философское наследие", о позорной статье в "Вопросах философии" "Кому служит кибернетика?" или разгромной рецензии С.И.Микулинского на издание сочинений Н.Ф.Федорова (в начале 80-х годов), о запретительной деятельности на почве философии академика П.Н.Федосеева и т.д. Однако истребить философию было невозможно.
До войны успешно работали и преподавали В.Ф.Асмус, Б.С.Чернышев, не говоря уже о ранних трудах А.ФЛосева. Как раз в 50-е годы Лосев начал публиковать "Историю античной эстетики" -монументальной труд, аналогов которому нет на Западе, а в начале 60-х философскую ниву обрабатывали талантливые молодые ученые -П.П.Гайденко, Ю.Н.Давыдов, тот же А.П.Огурцов, Ю.М.Бородай и многие другие. До войны вышло двенадцать томов собрания сочинений Гегеля (еще два - после войны). В 60-е годы стала выходить многотомная библиотека "Философское наследие", где увидел свет полный Платон и основные труды Канта. В отношении к отечественной философии недавнего времени данный словарь носит явную печать нигилизма.
Термин "Нигилизм" не забыт. Он представлен в двух словарях (4, 5), но отнесен только к прошлому. В одном случае его анализ
завершается рассмотрением взглядов Ткачева и Страхова (5, с.319), в другом - анализом антинигилистических выступлений Бердяева (4, с.373). Между тем нигилизм живуч на Руси до сих пор. Совсем недавно он проявлял себя в оплевывании русского идеализма, а сегодня - в оплевывании того времени, когда это оплевывание совершалось. Самооплевывание - русская черта, но надо знать меру. Нельзя говорить о всей советской философии как о сплошной "мусорной свалке", как изволил выразиться в одной газетной статье профессор Свинцов, запамятовавший, где и когда он учился, где и когда приобретал ученые чины.
Создатели словарей много сделали для освоения русской философии в контексте мирового философского процесса. Авторы словарей исходят из того, что история философской мысли в России является органической частью всемирной истории философии, что основные проблемы мировой философии являются и ее проблемами, хотя способы их осмысления и освоения глубоко национальны. В этом плане заслуживают внимания и положительной оценки статьи, посвященные судьбам учений мировых корифеев в нашей стране: "Гегель в России", "Кант в России", "Шопенгауэр в России", "Психоанализ в России" и т.д. При этом, правда, стоит задуматься о том, чтобы в дальнейшем были представлены и другие крупные имена и течения, оказавшие влияние на русскую мысль. В частности, можно пожелать издательству "Республика" расширить словари такими терминами, как фрейдизм, феноменология, экзистенциализм в России. Безусловным достоинством статей "Кант вРоссии" (4, 5) и "Фихте в России" (5) является рассмотрение проблемы вплоть до наших дней, чего недостает статье "Гегель в России" (в словаре 5) и ряду других аналогичных статей.
Желательно, чтобы статьи о специфически русских понятиях содержали бы некоторые сведения о возможных зарубежных корнях этих понятий. Так, статья "Соборность" выиграла бы, проследи автор аналогичные подходы к проблеме у западных мыслителей. У Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля рождались идеи неформального общего,
включающего в себя богатство единичного. Ученик Шеллинга Мёлер приписал такую позицию раннему христианству. Не исключено, что Хомяков, который ввел понятие "соборность" в русскую философию, был знаком с работами Мёлера. Ну, а Шеллинга и Гегеля он знал великолепно.
Почвой и основой русской философии была христианская традиция, отличавшаяся от западных конфессий. Авторы словарей не уходят от этой проблематики. Но при этом явственно возникает потребность в обобщающей статье "Православие", а также в раскрытии относящихся к этой теме специфических понятий, объясняющих связь нашей философии с русской верой (например, "Апокалипсис", "Антихрист" и др.).
Теперь о персоналиях. Крупнейшие имена в русской философии - Ф.М.Достоевский и Вл.Соловьев. В американском философском словаре Д.Ранеса и в новейшем философском лексиконе И.Мецлера имени Достоевского вообще нет. А в самом фундаментальном немецком словаре философских персоналий В.Цигенфуса Достоевскому посвящены две стороки. На западе бытует представление, будто Достоевский является великим художником слова, но не философом, поскольку его учение нигде не изложено систематически.
А.П.Маринин и М.А.Маслин - авторы статьи о Достоевском в словаре, изданном "Республикой", убедительно опровергают этот взгляд, а также неправильное представление о Достоевском как мыслителе, запутавшемся в социальных противоречиях. В статье последовательно проводится мысль о гуманистическом содержании мировоззрения Достоевского. В статье о Достоевском В.Сапов (4) сосредотачивает свое внимание исключительно на социально-философских взглядах и этическом учении Достоевского, упуская из виду его метафизику и особенно проблему свободы человеческой личности, исступленного чувства писателя на протяжении всего его творчества.
Несколько спорной в статьях о Достоевском выглядит ссылка на Бахтина с его утверждением о полифоничности романов Достоевского. Следует иметь в виду, то в данном случае Бахтин вынужден был прибегнуть к термину полифоничность, чтобы обойти запреты советской цензуры, а вовсе не для того, чтобы отнести взгляды Достоевского к философии диалога. А .Сапов, в частности, обращает внимание на книгу З.А.Штейнберга "Система свободы Достоевского" как на предшественника Бахтина, на которого он почему-то не ссылался, в которой тот определяет систему Достоевского как "симфоническую диалектику", когда "дирижер", т.е. сам автор, "повелевает всему многоразличию голосов". Получается уже не полифоничность, а некоторое единое звучание, на которое не обращают внимания авторы словарных статей и о Достоевском, и о Бахтине. По сути дела речь идет здесь о соборности, при котором из многоголосия возникает мощное единство. Кстати, в параграфе, посвященном М.М.Бахгину в книге "Введение в русскую философию" (автор О.Я.Зоткина), бахтинская идея диалога, многоголосия, сопоставляется с ключевой для русской религиозной мысли идеей соборности, предполагающей завершение этого многоголосия в единстве (2,с.128).
Для Достоевского важен не диалог, а поступок. Ранняя работа Бахтина так и называется "К философии поступка". А в "Проблемах поэтики Достоевского" Бахтин писал: "В образе идеального человека или в образе Христа представляется ему разрешение идеологических исканий. Этот образ, или этот высший голос, должен увенчать мир голосов, организовать и подчинить его" (1, с.164). Это голос и воля автора. Здесь наступает конец диалогу. Это свидетельство Бахтина следует учитывать и авторам статей "Полифония" и "Бахтин". При всем "многоголосии" голос автора, обращенный к идеалу, ни с чем не спутаешь.
Несомненной философской заслугой Достоевского является четкое определение содержания понятия "русская идея" (1861 год). Между тем автор статьи "Русская идея" в словаре (5) отнес ее 4-144
возникновение к 1887 г., приписав авторство Вл.Соловьеву. В Малом же энциклопедическом словаре (4) русская идея понимается как символ-понятие, присущее русской культуре и русском менталитету на протяжении всей истории; "в более узком смысле русская идея означает уровень национального самосознания в каждый момент истории" (4, с.454). Столь расширительное толкование этого явления русской мысли как бы подменяет собой отечественную философию истории.
Статьи о Вл.Соловьеве принадлежат П.П.Гайденко (5) и Р.А.Гальцевой и И.Роднянской (4). Авторы последовательно излагают взгляды великого русского философа. Но вот вопрос: иногда Соловьева упрекают в том, что его главный труд "Оправдание добра" выпадает из православной этической концепции, поскольку он принял кантовский тезис об автономной морали. Насколько справедливы такие упреки? Автономная мораль означает свободное, ничем не принуждаемое решение поступать морально. Кант доказал чистоту этого принципа, Соловьев видел свою задачу в том, чтобы показать полноту его. Мораль не только предшествует теории, но целиком заполняет пространство духовной деятельности человека. Бахтин говорил о том, что теоретический разум является лишь моментом разума практического.Этого не могут принять иные богословы, упрекающие Соловьева чуть ли ни в ереси. Об этом стоит подумать.
Нет необходимости перечислять все забытые русские философские имена, которые найдет читатель в этих словарях, а также наиболее адекватные характеристики, которые получают отечественные идеалисты, неизменно подвергающиеся поношению в советских справочниках. Следует, видимо, пополнить словник словарей, изданных "Республикой" и особенно РРГУ, именами ученых, вклад которых в отечественную философию не следует забывать. Речь идет, к примеру, о Б.С.Чернышеве. Это светлое имя в нашей довоенной философии; рассказать о его "Софисты", о его переводах немецкой классики, о его лекциях по немецкой
философии было бы важно и нужно. М.А.Лифшиц премного навредил своей борьбой против аксиологии в советской эстетике, но это был выдающийся мыслитель, забыть о нем нельзя. Эти имена представлены в словаре "Философы России" лишь маленькими статьями.
А.Т.Болотов - новое философское имя, включенное во все словари (4, 5, 8), правда, весьма лаконичными статьями, которые в целом дают объективную картину деятельности этого русского просветителя, но разочаровывают скудностью библиографии.
В статьях о Сталине (5 и 8) безоговорочно приписывается ему авторство главы "О диалектическом и историческом материализме" в Кратком курсе "Истории ВКПб". Если верить тому, что написано в первом томе сочинений вождя народов, ему принадлежит весь этот "гениальный труд". Но верить этому не следует: устные свидетельства ограничивают роль Сталина в авторской работе лишь общими руководящими указаниями. Одним из таких указаний (относящихся к послевоенному времени и надолго затормозивших советскую историю философии) была сталинская оценка немецкой философской классики как "аристократической реакции на французскую революцию". Нельзя вычеркнуть из памяти и поносные характеристики Фихте и Гегеля в известном решении ЦК ВКПб, анонимно опубликованном в журнале "Большевик". Завершить после этого издание сочинений Гегеля было крайне трудно. И все же оно было завершено.
Достойны положительной оценки статьи, помещенные в словаре, изданном "Республикой", о философской жизни страны в самом широком плане - "Философское образование", "Философские издательства", "Философские журналы", "Философские общества". Автор последней (С.М.Половинкин) рассказывает о религиозно-философских собраниях в Петербурге, о возникшем из них обществе, о Московском обществе памяти Вл.Соловьева, о Философском обществе СССР. К сожалению, из скромности (или забывчивости) автор не упоминает об обществе, где ему довелось быть одним из 4*
руководителей и выступить о содержательным докладом о евразийстве. Речь идет о ЛитературнО-философском обществе им. Ф.М.Достоевского, зарегистрированном при музее Достоевского, но работавшем в Институте философии АН СССР вплоть до распада Советского Союза. Здесь выступал с докладом о философии Достоевского мюнхенский профессор РЛаут, автор содержательный монографии о философии Достоевского. Здесь были проведены заседания, посвященные Вл.Соловьеву, Н.Федорову, В.Розанову, К.Леонтьеву и др. Общество выпустило том философской эссеистики "Опыты", общество заложило памятник Вл.Соловьеву. Отсюда пошли многие плодотворные импульсы к освоению родного философского наследия, что развернулось в последние годы.
Библиография - важнейшая составная часть любого справочника. Справочники "Философы России" (8) и "Русская философия", изданная "Республикой" (5), выгодно отличаются стремлением указать даты первопубликации важнейших философов, а также, как правило, профессионально подобранными списками литературы.
В целом словари полезны как начинающему изучать русскую философию, так и специалисту, желающему уточнить тот или иной факт, соотнести эти факты, увидеть движение мысли как в пределах жизни того или иного мыслителя, так и в рамках той или иной проблемы.
Список литературы
1 Бахтин М М Проблемы поэтики Достоевского - М , 1972 - 470 с
2 Введение в русскую философию Учеб пособие/Лазарев В В , Абрамов А И Авдеева Л Р и др - М , 1995 - 304 с - Библиогр с 296-304
3 Зеньковский В В История русской философии - Л , 1991 - Т 1, ч 1-2, т 2, ч 1-2
4 Русская философия Малый энциклопедический словарь/ Отв ред Алешин А И -М Наука, 1995 - 624 с
5 Русская философия Словарь/Под общ ред Маслина М А -М Респубчика, 1995 -655 с
6 Сто русских философов Биографический словарь/ Ред-сост Сухов А Д - М 1995 -320 с
7 Сухов А Д Русская философия Особенности, традиции, исторические судьбы - М , 1995 -157 с
8 Философы России XIX - XX столетий Биографии Идеи, Труды/ Гл ред Алексеев П В - М , 1995 - 750 с
9 Флоровский Г В Пути русского богословия/ Прот Георгий Флоровский - Киев, 1992 - 600 с - Репринт воспроизведение 3-го изд , Pans YMCA-Press, 1983
96.04.002. ФИЛОСОФИЯ: Учеб.пособие для вузов/ Под ред.Заиченко Г.А. и др. - Киев. Вища шк., 1995. - 455 с. - (На укр.яз)1).
Работа подготовлена большим коллективом авторов, в который кроме редакторов вошли П.И.Гнатенко, В.С.Горский, М.С.Колесов, Ф.В.Лазарев, А.Д.Сараев, А.В.Семушкин, М.К.Трифонова, А.П.Цветков, А.Д.Шоркин, В.И.Шубин. В числе * городов, которые представляют авторы, не только Киев, Симферополь и Днепропетровск, но также Москва и Санк-Петербург.
Книга, состоящая из 19 глав, представляет собой обобщающую работу практически по всем основным проблемам современной философии. Каждой главе предпослан достаточно четкий перечень как основных проблем, так и ключевых понятиий соответствующей темы. Правда, в этом плане авторам и редакторам не удалось полностью выдержать необходимое единообразие формы: в ряде случаев ключевые понятия именуются "ключевыми терминами", а порой и "основными категориями", но существа дела это, конечно же, не меняет.
Исключительно важна по своему содержанию глава 1-я "Философия, круг проблем и роль ее в обществе". Здесь рассмотрены мировоззрение и основной вопрос, функции философии, "клеточка" философского знания, структура философии, ее формы, методы, значение. Авторы подчеркивают мировоззренческий характер философского знания, опираясь на четкое определение
Автор этого материала - проф Э П Семенюк - представил, по сути дела, не реферат, а рецензию Публикуется в порядке эксперемента - Прим ред
