CC BY
13
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
3
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,11 рефераты 96.03.001-96.03.032
73
96.03.008
социального изменения и новых форм культурной и социальной жизни, столь быстро распространяющихся вокруг нас. Социалистический анализ не вправе появляться столь же поздно, как сова Минервы. Именно в начале дня, на заре появления новых образов и новых людей на социальной арене уместно социологии заняться исследованием разворачивающейся драмы" (с.77).
ЮЛ.Кимелев
96.03.008. МЭЙ К., КУПЕР Э. ПЕРСОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ И СОЦИАЛЬНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ: НЕКОТОРЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ.
MAY С., COOPER A. Personal identity and social change: some theoretical considerations // Acta sociologica. - Copenhagen, 1995. -Vol.38. - P.75-85,
Карл Мэй (Ливерпульский университет, Великобритания) и Эндрю Купер (Вулверхэмптонский университет, Великобритания) подробно рассматривают связь теории самоидентичности Я.Э.Гидденса с теорией поздней модерности и другими постмодернистскими теориями субъективности. Общепризнанно, что в структуре современного общества произошли фундаментальные трансформации. Главным вопросом в связи с этими изменениями становится их влияние на взаимодействие индивидов с социальными структурами, в которых они живут: государством, гражданским обществом, рынками и другими институтами. Когда говорят о наступлении постмодернистской жизни, то имеют в виду возможность изменений этих социальных отношений. В контексте данной статьи речь может идти о постмодернистской субъективности и самодостаточности.
Предметом рассмотрения авторов статьи являются три книги Гидденса: "Последствия модерности" (1990), "Модерность и идентичность Я" (1991) и Трансформация Я" (1992). Гидденс пытается создать теорию "поздней модерности'', описать жизнь в постмодернистском мире. Он исходит из того, что присуще 10-2675
модерности и как возникают условия перехода к постмодерности. Существуют два подхода к постмодерности. Первый - сильная теория постмодерности, в которой доказывается, что происходят глобальные, необратимые изменения в типах и условиях субъективности. Второй - "слабая" версия, в которой изменения индивидуальности и идентичности рассматриваются как предварительные. Позиция Гидденса близка к "слабой" версии. Обе версии конца модерности предполагают существование новых форм субъективности и недооценивают способность индивидов к изменению и развитию.
В своих книгах Гидденс существенно отходит от стандартных подходов к переходу от модерности к постмодерности. Он отрицает, что условия, характерные для модерности, должны быть заменены другим социальным устройством. Вместо этого он полагает, что мы вступили в период, в котором динамические последствия модерности привели к состоянию диффузии. Гидденс выделяет две черты модерности: модерность отличается особыми институтами и внутренним динамизмом. В центре современной жизни находятся институты и организации, которые пытаются систематически координировать сложную социальную деятельность. Во-вторых, модерности присущ внутренний динамизм. Главный компонент этого динамизма - рефлексивность. Она включает в себя как способность большинства аспектов социальной деятельности к изменениям на основе накопления нового знания, так и способность индивидов управлять своим чувством Я. Современные социальные отношения подвержены постоянной реорганизации, и социальный мир в условиях поздней модерности фундаментально отличается в структурно-институциональном смысле от домодернистского (традиционного) общества. Способы существования в обществе поздней модерности организованы вокруг проблемы выживания.
Гидденс признает, что в "феноменальном мире" высокой модернносги индивиды сталкиваются с проблемами, конструируя свою идентичность. Тем не менее они имеют возможность сделать выбор из большого числа поведенческих вариантов. В социальной
75
96.03.008
жизни неизбежны угрозы и риски, но Гидденс полагает, что существуют условия, позволяющие максимизировать персональную автономию и осознанно сконструировать свою деятельность и идентичность.
Для Гидденса модерность - совокупность энвайронментальных условий, которые порвали с традиционной повседневной практикой. Он мало говорит о материальных условиях идентичности в эпоху высокой модерности. Прежде всего, он описывает возросшую сложность контекстов действия высокой модерности, разнообразие повседневной жизни и возможность выбора многих стилей жизни. Вследствие этого индивиды активно вовлечены в создание чувства конкретной идентичности. Подробно описывая модерность, Гидденс не употребляет термин "постмодернизм".
Подход Гидденса к субъекту отличается рефлексивностью и интроспективностью. Субъект сам ищет свою аутентичность в прошлом, настоящем и будущем. При этом время воспринимается не как навязываемое извне, а как то, чем он владеет. Рефлексивный субъект организован вокруг потенциала агентности. Гидденс полагает, что субъект поздней модерности находится в постоянном рефлексивном соприкосновении со своим телом.
Рефлексивный проект Я Гидденса предполагает затрату больших усилий для определения того, кем и чем мы являемся. Он исходит из того, что считающаяся очевидной природа идентичности должна быть подвергнута инспекции Я. Подлинный, создающий себя субъект должен иметь много свободного времени и места для своего самоопределения. Способность субъекта к самосознанию прямо зависит от его места в социальной иерархии и его доступа к культурным и материальным ресурсам. В современном обществе существуют реальные силы, уменьшающие жизненные шансы и контролирующие социальное поведение индивида. Это сопротивление самоопределению индивида вызвано необходимостью повседневного выживания. Классовые, половые, этнические и другие виды неравенства Гидденс определяет в терминах различного доступа к формам самоактуализации, ю*
Тем не менее он отрицает, что описанные факторы ставят пределы аутентичной жизненной политике. Это проявляется в его анализе способности индивидов формировать свои жизненные обстоятельства и управлять ими. Однако отсутствие экономических и культурных ресурсов лишает индивидов возможности максимизировать свое Я. Поэтому основная часть жизненного опыта большинства населения резко отличается от того образа жизни, о котором рассуждают теоретики модерности и постмодернизма. Заниматься самоопределением Я и управлять жизненными обстоятельствами можно тоща, когда для этого есть деньги. .
Гидденс полагает, что трансформация интимных отношений потенциально революционна по своим последствиям и может привести к радикальным переменам в социальных институтах и организациях. Социальная эмансипация является для него предпосылкой радикальной демократизации личности. Однако это идеализированное представление. Оно основано на игнорировании структурных источников нелюбви и на представлении, что широкие социальные изменения мо1уг быть инициированы снизу изменениями в личной сфере в большей степени, чем попытками осуществить их сверху, в политической жизни. Модель человеческой агентности игнорирует те случаи, когда коллективное, а не индивидуальное действие является главным источником политического действия. Безусловно, что в сфере личных отношений происходят важные изменения, однако масштаб этих изменений должен быть поставлен под вопрос: достаточно ли велика трансформация интимности для преобразования субъективности. Большая часть того, что Гидденс считает трансформацией интимности, не является социальной тенденцией, характерной для большинства населения. Такая трансформация присуща жизненным проектам профессионалов из среднего класса, которые стремятся изменить условия своего существования, повышая качество личных отношений и управляя своей эмоциональной жизнью. Такие изменения требуют времени, пространства и материальных ресурсов.
77
96X8.008
Гидденс приветствует активного субъекта, подчеркивает творческую и порождающую природу рефлексивного проекта. В сущности, речь идет о теории максимизации Я для средних классов. Отказ от марксизма и теории классовой борьбы не отрицает важности для субъекта материальных аспектов своей жизни. Эти обстоятельства и их широкие социальные корреляты - класс, этничность, пол, сексуальность - должны находиться в центре анализа субъективности из-за их центральной роли как источников опыта. Эти обстоятельства опосредуют более общие социальные и экономические процессы, которые поддерживают чувство Я или уничтожают его.
Гидденс признает, что политические условия высокой модерности в равной мере продуцируют как маргинализацию, так и самоактуализацию. Избежать этого он предлагает с помощью "политики эмансипации". Такая политика формулируется в терминах деятельности, способствующей переходу от подавления и эксплуатации к свободе. Проблема состоит в том, что эта политика проводится в условиях личных отношений, связанных узами любви, а не зависимостью индивидов от государства или наемных работников от корпораций. Поэтому Гидденс отрицает, что способность индивидов конструировать и поддерживать свою самоидентичность определяется публичной политикой и политическими проектами.
Многие социальные изменения в британском обществе ослабили социальные связи между людьми. Рост индивидуализма, скорее, приводит к деградации интимных отношений, чем к созданию нового Я. Фрагментацию социальной идентичности можно считать только аномией. Поэтому рост аномичного индивидуализма иожно считать главной социальной тенденцией 80-90-х годов.
Автор статьи выступает против связи между свободным рынком и личным освобождением, о которой заявляет Гидденс. В противоположность такому утверждению показано, что повседневная жизнь препятствует максимизации Я и самоактуализации индивида. Рискованно пытаться связать теоретическую концепцию Гидденса с конкретным политическим
проектом. Однако необходимо поставить некоторые общие вопросы об анализе Гидденса.
Нет сомнения, что личная аутентичность, автономия, максимизация Я - морально желаемые качества. Но сокращение общественной жизни уменьшает социальное пространство, в котором формируется чувство дружбы и солидарности между индивидами. Вследствие этого социальное и экономическое улучшение возможно прежде всего в политической сфере. Длительные последствия этих "постмодернистских" сдвигов неясны. Тем не менее ошибочно полагать, что они будут способствовать появлению новых видов субъективности и максимизации Я.
П.Н.Фомичев
