CC BY
14
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ^ИНФОРМАЦИИ
ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
.....-
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 8
НАУКОВЕДЕНИЕ
3
издается с 1973 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,8 рефераты 95.03.001-95.03.028
МОСКВА 1995
правом назвать то, что делает Ф. Фукуяма, политикой, ибо, подобно любому политику, он всегда найдет свою аудиторию, т. е. людей с его мировосприятием/его тревогами, которые поэтому и подтвердят с готовностью все его убеждения уже как подлинные науку и философию. "И такие люди — определенная сила, с которой в обществе надо считаться, даже если их и невозможно урезонить" (с. 383).
А. А. Али-заде
95.03.010. КОЛДУЭЛЛ Б. НАУЧНЫЙ СУБЪЕКТИВИЗМ ХАЙЕКА. CALDWELL В. Hayek's scientific subjectivism // Economics a. philosophy.—Cambridge, 1994 .—Vol. 10, № 2 .— P. 305-313.
Автор, сотрудник университета в Гринсборо (штат Северная Каролина, США), задается вопросом, можно ли назвать известную эволю-ционность понимания знаменитым экономистом Ф. Хайеком природы общественных наук дрейфом от модернизма к постмодернизму.
Некоторые исследователи утверждают, пишет автор, что типично модернистский подход раннего Ф. Хайека к социально-экономическим явлениям сменился на постмодернистский в позднем его творчестве. И в доказательство такого поворота они указывают на действительные элементы постмодернизма в поздних работах Ф. Хайека, например, на его склонность трактовать общественные науки, в отличие от естествознания, как герменевтические, на его часто критический настрой к модернистскому мышлению в экономике и т. д.
Однако не все здесь так просто. И чтобы понять, какую именно эволюцию,проделал Ф. Хайек, надо не зацикливаться на отдельных его высказываниях, а шаг за шагом проследить контекст их появления. Был ли ранний Ф. Хайек модернистом, если понимать под интеллектуальным модернизмом научно-объективистский подход к явлениям действительности с его стремлением выразить все эмпирическое многообразие этих явлений через некий единый теоретический "механизм" в качестве их причинного основания? Несомненно был. Об этом свидетельствуют работы Ф. Хайека 20-х годов и, в частности, статья, Где он, оценивая труд экономистов, взявшихся исследовать циклы бизнеса, критиковал их за "симптомологию", за то, что они не ощутили "истинной проблемы, которая состояла не в детализации картины циклических флуктуаций в бизнесе, а в поиске общих причин этих флуктуаций" (цит. по: с. 306). А в работе 1929 г. "Монетарная теория и торговый цикл"1 он прямо декларировал, что экономическая теория должйа строиться по всем канонам науки.
1 Hayek F. Monetary theory and the trade cycle.— 1929(1966) .— Приведено no реф. источнику, с. 306.
Почему же и каким образом Ф. Хайек стал отходить от этой очевидно модернистской позиции? Заметную роль здесь сыграл его наставник Л. фон Мизес, задавшийся целью доказать через критику доктрин К. Менгера и М. Вебера, что общественные науки должны наконец перестать следовать позитивистской (модернистской) идеологии, которая предписывает им быть похожими на естествознание, и обрести более радикальную субъективистскую основу, нежели та, какой они обладают сейчас. И Ф. Хайек, в кснце 20-х годов посещавший семинары Л. фон Мизеса, хотя и не принимал его априоризма (общественная теория начинает выстраиваться из системы субъективно формулируемых аксиом, потом уже наполняющейся эмпирическим содержанием), проникся самим принцимом субъекТивизации обществознания.
Повлияли и другие факторы. Например, возникшая тогда линия на прослеживание долгосрочных тенденций в экономике, на экономическое предвидение вынуждала Ф. Хайека к философскому осмыслению природы экономического знания и способов его достижения. Но скорее всего, наиболее важным толчком к осмысленному оформлению им своей позиции послужили дебаты о возможности плановой экономики при социализме.
Дебаты начал все тот же Л. фон Мизес, утверждавший в 20-х годах, что при социализме невозможен рациональный экономический расчет, ибо отсутствует рыночное ценообразование, которое только и способно направлять распределение ресурсов. Позже критики оспорили это утверждение, полагая, что плановая экономика могла бы достичь всей характерной для рыночной экономики эффективности (и притом без "издержек конкуренции"), если бы только планирующие организации обеспечили выполнение всех предельных условий, содержащихся в общей теории экономического равновесия, например, если обязать управляющих производством устанавливать цены, равные предельным производственным издержкам.
Вот тут-то Ф. Хайек и открыл для себя нечто новое. Он встал на сторону Л. фон Мизеса, но критиковал позицию его оппонентов совершенно самостоятельно, "зацепившись", за теорию экономического (и шире — социального) равновесия и поняв, что она требует переоценки. Понятие равновесия, рассуждал Ф. Хайек, непроблематично для индивидуального агента экономического(социального) действия. Каждый имеет собственные убеждения и планирует свои действия согласно им. Разумеется, эти убеждения могут оказаться ошибочными, но й ходе самого дёйствия агент всегда в равновесий, поскольку действует именно по своему плану. Иной вопрос — равновесие в масштабах общества. Здесь уже множество агентов и, значит, множество плайов, возможно, взаимно противоречивых. Кроме того, на таком уровне существует проблема "рассеивания" информации: сама возможность "столкнове-
ния" планов и его характер будут зависеть от обстоятельств времени и места, в связи с чем и придется непредсказуемо корректировать эти планы, т. е. заложенный в последние первоначальный поток информации в ходе, такого множественного действия неизбежно будет дробиться, по-разному присваиваться разными агентами. Поэтому достижение равновесия в реальном социально-экономическом процессе — это взаимное согласование множества планов-информаций, иначе говоря, выработка механизма такого согласования, что, собственно, и делает проблематичным достижение социально-экономического равновесия.
И пытаясь решить эту проблему, Ф. Хайек был вынужден уйти от модернистской теории равновесия к теории равновесия, основу которой как раз и составил рыночный механизм взаимного согласования субъективных планов-информаций, т. е. превращения последних в объективную социально-экономическую тенденцию. Ведь согласно модернистскому пониманию равновесия, все агенты социально-экономического действия обладают одинаковой объективно верной информацией, не меняющейся на всем протяжении их действия, и потому для модерниста взаимная координация агентов заведомо достигнута, он в принципе не занимается проблемой координации. И напротив, "рыночная" теория равновесия позволяет идентифицировать роль стихийного рыночного ценообразования в переносе информации и координировании деятельности множества агентов. По словам Ф. Хайека, 'реальность только и обнаруживает себя в процессе конкуренции" (цит. по: с. 308).
Именно в этом ключе Ф. Хайек и написал ряд работ, удививших постоянных его читателей своим как будто бы постмодернистским характером. Это работы конца 30-х и 40-х годов, суммированные в труде 1948 г. "Индивидуализм и экономический порядок" , а также очень важная, программного плана статья 1942 г. "Сциентизм и исследование общества"2. В них Ф. Хайек рассматривает рынок гораздо шире, чем просто экономическую категорию, рынок для него — незаменимый механизм установления именно социального равновесия, учета и контроля .всего субъективного пласта общественной жизни. Вот почему, по Ф. Хайеку, любая общественная теория должна быть теорией рынка в этом широком, социальном смысле, а любой обществовед обязан учитывать принципиально субъективное содержание социальных явлений и тем самым отграничивать их от явлений естественнонаучных.
Собственно, в этом как бы подразумеваемом Ф. Хайеком разграни-
1 Hayek F. Individualism and economic order.— 1948 .— Приведено по реф. источнику. с. 308.
2Hayek K.F. Scientism and the study of society.—1942-1944(1979) .— Приведено по реф. источнику, с. 308.
чении между естественными и общестценными науками и был усмотрен его постмодернизм в герменевтической разновидности. Ведь как раз постмодернистские герменевтики и отделяли герменевтические, "интерпретативные" области знания, куда попадали общественные и гуманитарные науки, от естественнонаучных, "объяснительных" областей.
Действительно, в "Сциентизме и исследовании общества" Ф. Хайек предпринял явно антимодернистскую атаку на "рабскую имитацию метода и языка естествознания в общественных науках" (цит. по: с. 308), на подход к социально-экономическим явлениям с позиции "коллективизма,объективизма", т. е. когда индивидуальные агенты рассматриваются сами по себе ничего не значащими, но лишь как элементы коллективов, общества, истории. Словом, Ф. Хайек выступал против бездумного переноса методов естественных наук в обществознание, и такая позиция действительно могла стать для него стартом движения к "герменевтической" (постмодернистской) экономике.
Могла, но не стала, ибо, подойдя к этой грани, Ф. Хайек решил не переступать ее, а вдруг изменил аргументацию. Не настаивая больше на разграничивании естественных и общественных наук по их методам, он начал различать области знания по сложности их предметов. К примеру, в определенных своих направлениях физика исследует более простые явления, чем те, какие исследуются в некоторых разделах экономики. Главное же в этой аргументации: познание сложных явлений испытывает ограничения, неведомые познанию явлений более простых. Так, при анализе очень сложных, комплексных феноменов часто лучшее, что можно сделать, — это предсказать самый общий образец их поведения или, по словам Ф. Хайека, "объяснить принципы" построения таких образцов. Таким образом, Ф. Хайек подрывал саму основу постмодернистской герменевтики, отказываясь признать существование "интерпретативных" наук.
О нежелании перейти на герменевтическую позицию свидетельствует и его книга 1952 г. "Структура чувствования"1. Еще студентом в Вене Ф. Хайек изучал помимо экономики и права также и психологию и в 1920 г. Записал статью, которая явилась основой указанной книги, опубликованной спустя более 30 лет. Комментаторы верно отмечают, что некоторые .части этого труда мЪжно смело отнести к постмодернистской герменевтике. Хайековское описание того, как нервные связи мозга устанавливают "порядок", определяющий постижение индивидом мира, противоречит сенсуалистской (позитивистской) психологии Э. Маха (согласно которой индивид постигает мир всякий раз заново). А поскольку нервные связи, по Ф. Хайеку, сами обусловлены про-
1 Hayek F. The sensory order.— 1952 .— Приведено по реф. источнику. с. 309.
шлыми постижениями, то все время меняющийся "сенсорный порядок" также оспаривает и кантовское представление о фиксированности, неподвижности обуславливающих восприятие категорий разума. Иными словами, процесс восприятия явно субъективизируется Ф Хайеком (причем и не по Э. Маху, и не по Канту), что прекрасно согласуется с постмодернистским взглядом на реальность как продукт субъективных восприятий. Однако в другом смысле Ф. Хайек проводит здесь модернистскую линию. Ведь его идея состояла, собственно, в обеспечении физиологического, т. е. "научного" основания всего этого субъективизма. И такая задача — лишь часть его более широкого проекта подвести научную базу под принципиальный постулат об ограниченности нашей способности понимать и контролировать сложные явления. Вот в данном прочтении Ф. Хайек вполне стоял на позициях научного объективизма. "Где он отходил от модернистов, так это в убеждении, что научно-объективистское понимание социальных явлений жестко ограничено... И потому критика Хайеком модернистского, сциентистского мировоззрения велась с позиции не герменевтики, а науки же" (с. 309).
Остается, однако, вопррс, почему же Ф. Хайек все-таки не совершил герменевтический (постмодернистский) поворот. И ответ может быть очень простым — воспитанный на принципах научного мировоззрения, он пришел во многом к тем же результатам, что и герменевтика, не поступаясь этими ценными для него принципами. Он достиг цели, какой хотел, и герменевтика оказалась здесь неким ненужным дополнением. Вот почему лучше всего называть антимодернистский дрейф Ф. Хайека не движением его постмодернизму, а эволюцией от научного объективизма к научному субъективизму.
А. А. Али-заде
95.03.011. КУРЦМАН Ч. ЭПИСТЕМОЛОГИЯ И СОЦИОЛОГИЯ ЗНАНИЯ.
KURZMAN Ch. Epistemology and the sociology of knowledge // Philosophy of the social sciences.—Waterloo (Ont.), 1994 .— Vol. 24, H 3 .— P. 267-290.
Американский автор из университета в штате Джорджия не согласен с теми, кто подчеркнуто отделяет эпистемологию от эмпирического исследования знания, и противопоставляет им свою точку прения, согласно которой обе области предполагают друг друга, вплоть до того, что "карта" направлений в социологии знания вообще и социологии науки в частности в точности повторяет "каргу" имеющихся эпистемологических позиций
Поле современной социологии знания, пишет автор, еще очень за-7-2023
