CC BY
15
ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ И РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
2020.01.018. АНТИСЕРИ Д. «ВЕЛИКИЙ ВОПРОС» И «НЕОБОСНОВАННОСТЬ» АТЕИЗМА.
ANTISERI D. La «grande domanda» e le «non ragioni» degli atei // Vita e pensiero. - Milano, 2018. - An. 101 (51), N 4. - P. 88-96.
Ключевые слова: Бог; истина; метафизика; Парейсон Л.; философия; христианство.
В статье итальянского специалиста по истории континентальной и англосаксонской философии Д. Антисери поднимается проблема «великого вопроса» философии.
Согласно Л. Парейсону, выбор между существованием и несуществованием Бога - экзистенциальный акт принятия или отречения. Человек решает, будет ли его жизнь наполнена смыслом или абсурдна. Сам этот опцион неизбежно религиозен. Даже если вопрос решается в негативном смысле, отречение настолько связано с признанием, что в таком случае сохраняется непонятная ностальгия. Философия, поскольку она основывается на уже сделанном выборе, не рассматривает данный выбор как основной. Для нее это не плод рассуждений, а глубокий и оригинальный личностный акт. С другой стороны, она не ставит задачи демонстрации существования Бога, так как не простирает познание на новые области реальности, размышляя о экзистенциальном опыте. Ее задача не демонстративная, а герменевтическая. Однако не имеющий сомнений не имеет и веры. Религиозный человек может понять сомнение, являющееся не отказом от веры (с. 88), но экзистенциальным аспектом или внутренним моментом. Вера далека от спокойного и надежного бытия, любимого традицией и привычкой к повторению. Атеизм не является научной теорией. Точные и естественные науки, исследования которых остаются в их легитимной сфере, не от-
рицают возможность трансцендентной реальности. По словам Л. Витгенштейна, существование вселенной - таинственный факт, вызывающий бесконечное удивление. Физика отложила «великий вопрос», таковой метафизический, но не ликвидировала его. Проблема «смысла» и «такого всего» неизбежно религиозная. Теория эволюции не устранила религиозную проблему, но акцентировала ее. Дарвин писал о приверженности вере как о комплексном чувстве, которое не способно испытывать ни одно создание, пока его моральные и интеллектуальные способности не достигнут возвышенного уровня (с. 89). М. Вебер, напротив, противопоставляет научные и религиозные ценности. Однако наука, по мнению Макса Шелера, не сорвала ни единого волоска с головы религии. Влиятельные и повсеместно распространенные философские течения образовали настоящие наступательные войска против религии, претендуя на возможность ликвидировать пространство веры в Трансцендентность. Согласно Б. Бауэру, с Гегелем пришел и открыл себя Антихрист. Для материализма Трансцендентность - иллюзия, для позитивистов - бесполезные гипотезы. По словам К. Маркса, религия - опиум для народа, З. Фрейда - универсальный навязчивый невроз. Ж.-П. Сартр считает человека без Бога обреченным на свободное существование (с. 90), бытие «бесполезной страсти». Однако если Бог мертв, мертв и человек. Мишель Фуко утверждает, что наряду с отсутствием или смертью Бога провозглашается и конец человека. Ни Бог, ни дьявол, по мнению Р. Карнапа, не способны дать людям метафизики. Согласно же А. Айеру, утверждение веры вместе с метафизическими теориями -лишь материал для психоаналитика. Если «великая философия исчезла», остается «великий вопрос» поиска смысла. Философия ставит его, либо оставляя без ответа, либо откладывая. По А. Ригобел-ло, речь идет об ответе, не равнозначном вопросу (с. 91). Как сделали очевидным Г. Марсель и М. Хайдеггер, а до них еще Августин Блаженный, в метафизическом вопросе все данные, начиная со ставящего его, становятся неизвестными. Это не проблема, не исследование, но воззвание к ультимативному смыслу. Витгенштейн писал: даже если все научные вопросы получат ответ, это не решит жизненных проблем и не приведет к процветанию. Он очертил то, о чем способна рассуждать наука для защиты невыразимого - этического и религиозного. Согласно П. Энгельманну, поколение
учеников может считать Витгенштейна позитивистом: мыслитель провел линию разделения между тем, о чем можно говорить, и тем, чего следует касаться, как они и делают. Разница лишь в том, что им нечего касаться. Позитивизм утверждает - и в этом его сущность - первое как единственно значимое в жизни. Витгенштейн же страстно верил в то, что второе единственно важно в человеческой жизни. Это не берег острова, изучаемый позитивистами с методичной тщательностью, но границы Океана. Как подчеркивал М. Бубер (с. 92), Бог живет там, куда его допускают.
П.А. Флоренский находил в символе путь преодоления разделения между видимым и невидимым, эмпирической и потусторонней реальностями, миром и Богом. По его словам, мир людей мучается из-за противоречий, если не питается энергиями такового высшего. Антиномии разделяют все человеческое бытие, всю сотворенную жизнь. Вера, побеждающая антиномии сознания, предлагает каменный фундамент, на котором можно работать (с. 93) для преодоления противоречий реальности. По мнению Антисери, исследование возможных путей взаимодействия и диалогического отношения между земной и трансцендентной реальностями учреждает теоретическое ядро философско-теологической перспективы учения этого русского мыслителя. В культе, молитве, мистическом опыте (как художественном, так и сновидческом - onírica) - различных проявлениях символического - последний находит «окно в человеческую реальность, брешь в земном существовании, из которой врываются потоки другого мира, питая и укрепляя бытие. В видении, свойственном культу, ауре таинства, которая его окружает, приходит и обретает форму нечто иное, святое, священное. Символ отсылает к «другому высшему». Это сущность, выражающая что-то, чем она сама по себе не является, - более грандиозное. Реальность, в которой энергия сливается с другим бытием, более ценным, продолжается в этом последнем. Л. Парейсон подчеркивает то, что концептуальный язык - нарушение трансцендентности. Проблема религиозного опыта - не метафизическая проблема Бога: следует ли концепировать Его как субстанцию, причину или нечто иное. «Бог философов» не касается верующих. Бог верующих -иная вещь, это Бог живой и дарующий жизнь (vivificante), Бог, которому молятся (с. 94). Аутентичного Бога религиозного опыта не достичь сугубо философскими концепциями. В метафизической
традиции принято концептуальное представление о божественном как преодолении антропоморфизма, очищении идеи Бога от антропоморфических остатков. Представлять Его в концептуальных терминах означает определять на основании категорий человеческого разума, атрибутируя Ему свойства, непосредственно или опосредованно связывающие Его с людьми. Парейсон выделяет два типа антропоморфизмов. Концептуальный, скрытый и замалчиваемый, управляемый принципом предметной экспликации, и таковой символический, сознательный и декларируемый. Богу религиозного опыта символы поэзии и антропоморфические персонажи мифа, находящиеся в чувственной теофании Исхода и псалмов, в повествованиях Бытия, в грандиозном и фрагментарном видении пророков, представляются более адекватными и значимыми, чем специфически философские концепции (с. 95-96). Важно не демифологизировать провозглашаемый и естественный антропоморфизм, а демистифицировать таковой оккультный и порочный. В заключение автор констатирует «семейное сходство» теории символа Флоренского и таковой Парейсона (с. 96).
И.М. Цибизова
2020.01.019. ИМ. ЦИБИЗОВА. МИЛОСЕРДИЕ И МИР. (Обзор).
Ключевые слова: Августин Блаженный; благо; католицизм; милосердие; мир; теология; Фома Аквинский; христианство.
Милосердие принадлежит миру любви, живя в душе, сочувствующей несчастьям других и готовой взять на себя ответственность исправить то, что она не в силах терпеть. Участники семинара «Милосердие и его деяния», организованного миланским Католическим университетом Святого Сердца (2016), пытались вернуть этому понятию глубокое теологическое, философское и антропологическое значение, рассматривая Милосердие (с большой буквы) как «имя Бога», то, что осуществляется Создателем по отношению к человеку. Лишь во втором понимании оно (со строчной буквы) может быть отнесено к людям в качестве их обещания ответить на любовь Творца, их духовные и телесные деяния. Эти два аспекта взаимосвязаны не просто преемственностью, но диалогическим образом, что дает возможность второму подпитываться из первого [2, с. X]. На секции «Милосердие и мир» оно анализи-
