CC BY
11
нарратора и материалистическая для Джейн-персонажа. В результате нарратор воплощает собой «чистое сознание», абсолютно оторванное от любой материальности, что заставляет А. Гибсон задать вопрос: является ли личностью Джейн-повествователь? В «Вил-летт» Бронте избирает другой метод: Люси-повествователь сплавлена с Люси-персонажем, приобретает физическое воплощение. Но это ведет и к принципиальной незавершенности образа и самого сюжета романа, открытая концовка которого противоречила принятым в ту эпоху конвенциям, но стала первым знаком обновления повествовательных методов в английской литературе.
Е.В. Лозинская
2018.04.032. СЛЕМБРУК Дж. ВЗГЛЯД НА ФИЗИЧЕСКИЕ РАЗЛИЧИЯ В РОМАНЕ Дж.У. ХОУ «ГЕРМАФРОДИТ». SLEMBROUCK J. Envisioning physical difference in «The Hermaphrodite» // Modern philology. - Chicago: Univ. of Chicago press, 2017. - Vol. 114, N 3. - P. 726-746.
Ключевые слова: Джулия Уорд Хоу; «Гермафродит»; мотив тела; эстетика тела в XIX в.
Джейн Ван Слембрук (Фордхемский университет, Нью-Йорк) анализирует мотив тела в романе «Гермафродит» (неоконч., предположительно написан в 1846-1847 гг., найден в архиве Гарвардского университета в 1977 г., первая пуб. в 2004 г.; название условно, так как титульный лист не сохранился) американской писательницы Джулии Уорд Хоу (1819-1910). Роман посвящен жизни, страхам и надеждам существа по имени Лоуренс, обладающего как мужскими, так и женскими половыми признаками, но принявшего мужскую идентичность и во многом уникального: это единственный текст во всей американской литературе XIX в., в котором всерьез затрагивается проблема гермафродитизма и все сопутствующие мотивы, - приватности, страха обнаружения, промискуитета и т. д.; другие писатели не заходили так далеко, ограничиваясь изменением пола героя в его воображении или мотивами переодевания или половой мистификации (как в «Джоселине» (1835) Альфреда де Ламартина (1790-1869), любимого поэта Дж.У. Хоу), и т. п.
Поскольку роман был введен в научный оборот относительно недавно (1995), и еще не наработан общедоступный корпус текстов по базовым проблемам, связанным с изучением «Гермафродита», автор статьи начинает свой анализ с обзора выявленных другими исследователями возможных источников вдохновения Дж.У. Хоу, которые можно разделить на три группы, и образ главного героя вдохновлен ими в равной мере.
Во-первых, это выставляющаяся на вилле Боргезе античная скульптура «Спящий гермафродит», которую писательница почти наверняка видела во время своего свадебного путешествия в 1843 г., в одном месте протагонист романа сравнивается с этой скульптурой; во-вторых, вполне вероятное знакомство Дж.У. Хоу с медицинской стороной вопроса - благодаря научным медицинским журналам, выписывавшимся ее мужем, известным врачом и пионером в разработке практических техник по адаптации слепых, С.Г. Хоу (1801-1876); в-третьих, ее наблюдения за работой мужа по социализации и обучению Лоры Бриджмен (1829-1889), первой слепоглухой женщины, получившей серьезное образование на английском языке.
Дж.У. Хоу была писательницей романтического направления, и изначальное ее понимание гермафродитизма было сформировано традиционными для этой литературной эпохи идеалистическими представлениями об этом явлении, взятыми у ведущего историка искусства в XVIII в. И.И. Винкельмана (1717-1768) и шведского теософа Э. Сведенборга (1688-1720), по которым андро-гин - мистическая загадка природы, недостижимый совершенный синтез мужского и женского начал, символ высшей, неземной красоты, в равной мере влекущий к себе и мужчин, и женщин.
К середине XIX в. аппарат медицины стал достаточно разработанным для начала научного изучения гермафродитизма. Возникли две основные точки зрения на проблему: одна, более маргинальная, в принципе отрицала сам факт существования гермафродитов, магистральное же направление науки заключалось в попытках выстроить иерархические отношения между отдельными признаками тела андрогинов (кто они - мужчины с отдельными женскими физиологическими чертами или наоборот?). Именно в это время в западной культуре возникает понятие нормы и запрос на ее установление во всех сферах жизни. Это хорошо видно на примере
анатомических текстов: до XIX в. женское тело осмысляется и описывается как инверсия мужского, и превалирует представление о человеческом теле как спектре антропологических признаков, наиболее совершенным сочетанием которых и является андрогин; в XIX в. эта концепция сменяется жесткой оппозицией мужское / женское, не предполагающей исключений.
В результате андрогин из прекрасного идеала превращается в ошибку природы. Он оказывается обременен своим телом и вынужден скрывать свое естество от любопытных глаз, теперь видящих в нем либо монстра, либо материал для научных экспериментов. Исследовательница приводит в пример историю Джеймса Кэрея (умершего в 1830-е годы), который всю жизнь рьяно охранял свою приватность и все равно после смерти был эксгумирован с целью установить, к какому полу он все-таки принадлежал. Дж.У. Хоу могла о нем читать; в романе тело Лоуренса также подвергается медицинскому осмотру под пространные рассуждения о том, что из всех видимых медиком подобных существ он сложен лучше всех и совсем не выглядит уродцем, как это обычно бывает. С ростом интереса к точным и естественным наукам в XIX в. медицинское представление о гермафродитах стало превалировать в обществе, вступая в конфликт с романтическим, что и послужило базовой коллизией романа: прекрасная наружность Лоуренса вкупе с его незаурядными талантами в искусствах привлекает к нему людей, чьего излишнего внимания он вынужден избегать, поскольку раскрытие тайны грозит ему социальным остракизмом. Эта ситуация повторяется многократно (наиболее выпукло она изображена в сцене соблазнения Лоуренса девушкой Эммой, привлеченной к нему не только красотой главного героя, но и его талантом декламатора).
Исследовательница обращает внимание на важную деталь: почти никто из встреченных Лоуренсом персонажей вначале не видит его по-настоящему, поскольку в противном случае они не могли бы не обратить внимание на его физиологические особенности. Исключение составляют его брат Филипп, знакомец Берто и ученик / любовник Рональд. Подобно другим меньшинствам Ло-уренс обладает «невидимостью» в социологическом смысле слова. Это делает его социально неполноценным, не позволяет ему полностью самореализоваться, и, стало быть, проблема заключается не
в его теле, а в нежелании общества инкорпорировать таких людей, как Лоуренс, несмотря на все их таланты. Здесь исследовательница усматривает аналогию с вышеупомянутой Лорой Бриджмен, для включения которой в социум пришлось разрабатывать специальные техники. Тем не менее к концу романа герою удается найти людей, готовых воспринимать его целиком (Филипп, Рональд и, в особенности, Берто, много времени проведший в Европе, где ему привили неприятие «односторонности», культа «нормальности»).
Концовка «Гермафродита» не сохранилась или не была написана, и потому трудно сказать, в чем конкретно состоял авторский замысел, и насколько Дж.У. Хоу удалось его реализовать; Дж. Слембрук прочитывает роман как предостережение от поисков однозначности, от желания поставить чудесные явления жизни в узкие и травмирующие рамки нормальности.
А.И. Кузьмичёв
ЛИТЕРАТУРА ХХ-ХХ1 вв.
Русская литература
2018.04.033. МАРЧЕНКО Т В. РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА В ЗЕРКАЛЕ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ. - М.: Издат. Центр «Азбуковник», 2017. - 671 с.
Ключевые слова: русская литература; Нобелевская премия; Нобелевский комитет; рецепция; эмигрантские писатели; советские писатели.
Книга доктора филол. наук Т.В. Марченко (ДРЗ им. А.И. Солженицына) состоит из 15 глав, в которых рассматриваются Нобелевский комитет и его эксперты, анализируются причины отказа увенчать великого Л.Н. Толстого; среди отвергнутых оказались М. Горький, Н. Бердяев, В. Набоков, плеяда писателей русского зарубежья: К. Бальмонт, Д. Мережковский, И. Шмелёв, М. Алда-нов, Б. Зайцев, П. Краснов; несколько советских авторов (Л. Леонов, А. Ахматова, К. Паустовский). Первым русским лауреатом стал эмигрант И. Бунин (1933), затем разыгралась настоящая драма, отразившая столкновение двух систем и противопоставившая Б. Пастернака и М. Шолохова. Каждому из перечисленных писате-
