CC BY
12
сальных законов, она делает возможным открытие тех законов природы, которые существуют в действительности» (с. 401-402).
М.А. Сущин
2018.04.014. ЧАКРАВАРТТИ А., ФРААССЕН Б., ван. ЧТО ТАКОЕ НАУЧНЫЙ РЕАЛИЗМ?
CHAKRAVARTTY A., FRAASSEN B.C., van. What is scientific realism? // Spontaneous generations: A journal for the history and philosophy of science. - 2018. - Vol. 9, N 1. - P. 12-25. - Mode of access: https://doi. org/10.4245/sponge.v9i1.26992;https://spontaneous generations.library.utoronto.ca/index.php/SpontaneousGenerations/artic le/view/26992.
Ключевые слова: научный реализм; убеждение; философия и методология науки; скептицизм; метафизика.
Авторы статьи - известные философы науки, профессора Принстонского университета, Университета штата Калифорния и Университета Нотр-Дам. Статья построена в форме диалога. Авторы поочередно высказывают свои точки зрения по вопросу о природе научного реализма (НР). В частности, обсуждаются вопросы о том, предполагает ли НР какие-либо убеждения в отношении научных теорий и характеризуется ли эта перспектива определенным пониманием рациональности таких убеждений. В ходе обсуждения авторы затрагивают в радикальной степени отличающиеся концепции природы науки и философии.
Первым высказывает свои взгляды Б. ван Фраассен. Он отмечает, что, согласно распространенному пониманию, научным реалистом оказывается тот, кто принимает текущее научное знание как истинное, а постулируемые в его рамках сущности - как реально существующие. НР как философская позиция представляется весьма затруднительным. Если некоторая позиция именуется реалистической, сразу же вспоминают о почтенной проблеме универсалий и спорах средневековых реалистов, концептуалистов и номиналистов о том, что существует или что реально. Ни одно из этих направлений просто не постулировало или отвергало существование, как этого не делали в XX в. Н. Гудман, А. Черч и У. Куайн в ходе полемики о реальности математических объектов.
Поэтому убежденность в определенной научной теории, например такой как атомная модель Бора, не может автоматически рассматриваться как нефилософская. Однако существенное различие здесь состоит в том, что в научной теории сущности полагаются конкретными, подобно горам и планетам, а теории берутся зависимыми от будущих наблюдений, измерений и экспериментов.
Большая часть дискуссий прошлого столетия проходила вокруг так называемого «лингвистического поворота», поэтому М. Даммит (№. Dummett) дал определение «реализма» в этом контексте. Он утверждал, что реалистической является позиция, постулирующая объективные условия проверки определенного научного дискурса. Реализм в этом смысле также именуется «семантическим реализмом».
Что касается встречающихся в литературе тщательных формулировок, Д. Папино (О. Papineau) определяет реализм с помощью двух тезисов: 1) тезиса независимости, согласно которому исследования должны соизмеряться с миром, существующим независимо от людей; 2) тезиса знания, согласно которому можно узнать, какие из посылок научных теорий истинны. Эти тезисы могут быть совместимы также с научным агностицизмом. В связи с этим не ясно, указывает автор, почему НР по большей части связывается с научным гностицизмом, а также что, помимо семантического реализма, требуется для достижения понимания НР.
А. Чакравартти замечает, что НР часто связывается с понятием убеждения и что некоторые авторы рассматривают его как центральную составляющую доктрины НР. Прежде всего, автор рассматривает представления, согласно которым убеждения определенного рода представляют собой центральную составляющую идеи НР. С исторической точки зрения реализм в какой-либо области обозначал реальность чего-либо. Реализм в отношении универсалий предполагал существование абстрактных сущностей. Математический реализм утверждает существование математических сущностей. Эти позиции предполагают убежденность в реальности таких объектов. В противоположность универсалиям и числам, объекты, процессы и свойства, описываемые наукой, полагаются конкретными. Кроме того, их существование поддерживается не просто эмпирическими свидетельствами, но и возможными рисками. Однако данное различение по признаку абстрактное /
конкретное не представляется решающим для определения реализма.
В тех случаях, когда убеждения не затрагивают эмпирические вопросы, уместны философские методы утверждения и отрицания. Напротив, сущности, относящиеся к сфере эмпирической науки, едва ли могут быть предметом философских дискуссий в ее рамках. Между тем это разделение науки и философии неудовлетворительно, так как статус убеждений как способа отношения к описываемым наукой объектам как раз является предметом споров между сторонниками НР и их критиками.
Другими неотъемлемыми составляющими реализма также часто считаются убежденность в существовании независимого от сознания внешнего мира и предрасположенность к объективным условиям истины. Эти составляющие окружает целый ряд проблем, но принятие их во внимание значимо для понимания характера убеждений приверженцев НР.
Тем не менее, полагает автор, можно попытаться решить некоторые проблемы, не связанные с понятием убеждения, но относящиеся к спорам о реализме. Например, те, кто отвергает научное знание, не могут быть названы философами в силу факта отрицания НР, поскольку существует множество подходов к пониманию самой науки (инструменталистский, неокантианский, прагматист-ский), не основывающихся на реалистической платформе. Таким образом, противоположность НР не составляет научный скептицизм по той причине, что многие видные деятели науки не стояли на позициях НР.
Б. ван Фраассен продолжает обсуждение, задавая вопрос о том, составляет ли ключевую часть НР приверженность идее реального существования определенных постулируемых наукой сущностей, и дает отрицательный ответ. Цель науки, согласно НР, заключается в нахождении истинных теорий, но это не означает, что существующие ныне теории успешны в этом отношении.
За этими дискуссиями скрывается значительное расхождение в понимании философии, которое всегда относилось к статусу метафизики. Так, вопросы наподобие «существуют ли норвежцы или электроны?» нельзя считать философскими вопросами. Философскими являются вопросы, исследуемые методом концептуального анализа, например: можно ли считать натурализованного
гражданина Норвегии норвежцем; существует ли что-либо в квантовой теории поля, что соответствовало бы отрицательно заряженным частицам в модели атома Бора, и т.п. Однако вопросы фактов и существования, настаивает автор, не являются философскими.
В более традиционной терминологии единственное орудие философа составляют озарение и разум. Как далеко с их помощью можно продвинуться в изучении естественного мира? Кант настаивал, что в достаточной степени далеко, в пределах сугубо человеческих познавательных способностей. Озарение возможно в математике, религии, политике и искусствах, но в области познания естественного мира озарение и разум не дают ничего, кроме форм мышления о нем. Сегодня присутствует большая разобщенность среди философов, резюмирует автор, поэтому не все согласятся с этой точкой зрения.
А. Чакравартти завершает статью обсуждением вопросов о природе убеждений сторонников НР и об отношении НР к метафизике. Так, например, автор утверждает, что кто-либо может отказаться от убеждений в реальности объектов, подобных ДНК, и в то же время оставаться на позициях НР. Можно ли считать доктрину НР метафизической? Автор дает утвердительный ответ на этот вопрос. Некоторые объекты научных исследований, подобные белкам или атомному ядру, не могут быть обнаружены без помощи специальной аппаратуры, и убеждения подобного рода можно считать метафизическими. Впрочем, из этого не следует, что НР оказывается связанным с метафизическими вопросами вроде свойств законов природы, а также другими измерениями современной метафизики, практически не пересекающимися с эмпирическими исследованиями. «Существует причина, по которой столь большое количество философов науки были учеными. Они были теми, кто знал, как сделать свои имплицитные философские убеждения, на которых основывается возможность множественной интерпретации науки, явными» (с. 24).
М.А. Сущин
