CC BY
49
самостоятельность стала оппозиция Берлина и США по вопросу о вторжении в Ирак в 2003 г., а также его лидерские качества, проявленные в условиях долгового и бюджетного кризисов. Германия -все еще феномен «сомневающегося лидера», который тяготится выпавшей на его долю ответственностью. Действительность, однако, заставляет его играть эту роль все активнее.
Асимметрия между экономической мощью ЕС и незрелостью его внешней политики в последние десятилетия постепенно уступала место более сбалансированному соотношению этих двух элементов. Однако их паритет - дело неблизкого будущего.
Многогранный кризис Евросоюза с середины 2000-х годов обнаружил слабые стороны этой модели. Однако ошибки и просчеты, а в равной мере и достижения в евростроительстве заслуживают пристального внимания исследователей, особенно в приложении к развитию Евразийского экономического союза.
Т.М. Фадеева
АРХЕОЛОГИЯ
2018.03.033. ЕВРОПА ОТ ЛАТЕНА ДО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ: ВАРВАРСКИЙ МИР И РОЖДЕНИЕ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТУР: К 60-ЛЕТИЮ А.М. ОБЛОМСКОГО. - М.: ИА РАН, 2017. - 336 с. -(Раннеславянский мир; Вып. 19).
Ключевые слова: Восточная и Центральная Европа, конец Iтыс до н.э. - I тыс н.э.; археологические общности; этнокультурные процессы; исторические реконструкции; погребальные обряды; керамические комплексы.
Сборник посвящен юбилею Андрея Михайловича Обломско-го - ведущего специалиста в области изучения этнокультурных процессов конца I тыс до н.э. - I тыс н.э. в Восточной Европе. Отражая широкий спектр интересов ученого, издание включает статьи, в которых рассматриваются проблемы происхождения и развития ряда археологических культур на территории от Нижней Эльбы и Прибалтики до Средней Волги, Крыма и Подунавья и в хронологическом диапазоне от латенского периода до раннего Средневековья. В научный оборот вводятся новые материалы, расширяющие источниковую базу изучения культурно-исторических
процессов в Восточной и Центральной Европе в конце I тыс до н.э. -I тыс н.э. 28 статей сборника, написанных учеными из России, Украины, Белоруссии, Польши, Сербии и Германии, объединены в четыре тематических раздела.
Первый раздел «Археологические общности и этнокультурные процессы» включает восемь статей. В первой из них А.И. Дро-бушевский (Санкт-Петербург) рассматривает проблему происхождения и этнической принадлежности зарубинецкой культуры. Основное внимание автор уделяет вопросу о достоверности присутствия «ясторфских» элементов в зарубинецкой культуре, хронологии и путей их проникновения. Как отмечает исследователь, отсутствие достоверно ясторфского компонента в ранних зарубинецких комплексах исключает непосредственное участие древнегерманского (ясторфского) населения в формировании зарубинецкой культуры. Тем более нет оснований говорить о германской принадлежности ее носителей (с. 21).
Р.В. Терпиловский (Киев) и Г.В. Жаров (Чернигов) акцентируют внимание на проблемах исследования памятников типа Харь-евка, принадлежащих к наиболее «молодым» латенизованным культурным группам зарубинецкого круга, датируемым от рубежа III-II вв. до н.э. до начала н.э. Отмечается наличие в их облике элементов, характерных для пшеворской и оксывской культур, свидетельствующих о пребывании на Левобережье Днепра групп цен-тральноевропейского населения (с. 32).
М.В. Любичев (Харьков) анализирует материалы раскопок поселения Боромля 2 и ряда других памятников Черняховской культуры Днепровского Левобережья и Днепро-Донецкой лесостепи. Автор выделяет на поселении два культурно-хронологических горизонта позднеримского времени: 1) горизонт Боромля, древностям которого присущи лишь некоторые элементы черняховской культуры, но который в целом черняховским не является; и 2) горизонт «классической» черняховской культуры. Сходная картина прослеживается и на других поселениях данного региона поздне-римского времени (с. 44).
И. О. Гавритухин (Москва) обращается к проблеме атрибуции раннеславянских поселений V-VII вв. на территории Южного По-бужья. Материалы исследованных памятников, пишет автор, не оставляют сомнений в присутствии в данном регионе носителей
пеньковской культуры, отождествляемой с антами. Однако наличие пеньковского компонента не опровергает факт принадлежности рассматриваемых памятников к пражской культуре, носители которой «впитывали» пеньковские традиции, что и определяло специфику изучаемого региона (с. 56).
Вопросу о разграничении тушемлинской и колочинской культур в Верхнем Поднепровье посвящена статья Н.В. Лопатина (Москва). Для его решения, как подчеркивает автор, необходимо сопоставление массовых керамических материалов этих культур, которые, однако, до сих пор совершенно недостаточно анализировались в данном аспекте. Работа Н.В. Лопатина является лишь первым шагом в этом направлении.
Статья В.В. Приймака (Сумы) посвящена некоторым аспектам дискуссии об «этнокультурном переломе» третьей четверти VII в. на Днепровском Левобережье на финальном этапе существования пеньковской и колочинской культур. Рассматриваются вопросы о выделении локальных вариантов этих культур, а также результаты исследования микрорегионов колочинских и пеньковских древностей Левобережья, материалы раскопок городищ и курганов.
И.В. Исланова (Москва) в статье «О культурных трансформациях раннесредневековых древностей на Волго-Балтийском водоразделе» прослеживает преемственность между так называемыми предсопочными памятниками и материалами культуры сопок, определяемой как «преддревнерусская», третьей четверти - конца I тыс. н.э. Как отмечает автор, имеющиеся материалы, впрочем, сравнительно ограниченные по объему, позволяют говорить об отсутствии «культурного разрыва» между древностями третьей четверти и конца I тыс. н.э. на рассматриваемой территории (с. 84).
Й. Шнеевайс (Санкт-Петербург / Гёттинген) в статье «Керамика как свидетельство идентичности и культурного трансфера? Саксонская и славянская керамика VIII-X вв. в Нижнем Поэльбье» рассматривает вопрос о правомерности этнических определений и возможности использования лепной керамики как маркера идентичности для эпохи раннего Средневековья. Автор отмечает, что однозначного ответа на поставленный вопрос нет. Соответственно, проблему идентичности и культурного трансфера необходимо рассматривать в более широком контексте и ни в коем случае не исключительно на керамическом материале (с. 96).
Второй раздел «От археологических данных к историческим реконструкциям» состоит из четырех статей. Проблеме происхождения некоторых элементов погребального обряда эстиев - обитателей древней Самбии - посвящена статья В.И. Кулакова (Москва). В ней рассматриваются существующие в настоящее время различные точки зрения (В. Новаковского и М.Б. Щукина) на интерпретацию перемен погребальной обрядности населения юго-восточной Балтии в раннеримское время. Наличие черт погребального обряда эстиев инокультурного и иноэтничного генезиса, по мнению автора, «свидетельствует о серьезных внешних инвазиях в среде населения Янтарного берега начала нашей эры». Как полагает исследователь, германоязычные пришельцы с о. Готланд и из ареала вельбарской культуры, романизированные венеды, привлеченные на Самбию перспективой участия в янтарной торговле, влились в местное общество, дополнив его обрядность элементами своих погребальных традиций (с. 107).
А.Г. Фурасьев (Санкт-Петербург) обращает внимание на некоторые параллели в погребальной обрядности «царских» гробниц Боспора Ш-1У вв. и элитного, «княжеского», захоронения в каменном сводчатом склепе у бессарабского местечка Концешти, до сих пор остающегося эталонным памятником эпохи Великого переселения народов. Как доказывает автор, погребение принадлежало одному из предводителей восточногерманских племенных объединений, тесно связанному по происхождению с полиэтничной варва-ризованной аристократией позднеантичного Боспора. В материалах боспорского некрополя, в захоронениях местной греко-сарматской знати последней трети IV в. н.э. фиксируется появление германских престижных вещей. По мнению ряда исследователей, с которыми согласен и А. Г. Фурасьев, это свидетельствует не только о включении германцев в правящую элиту, но, возможно, и о переходе власти в Боспорском царстве в руки германского правителя -«готского короля» (с. 119).
А. П. Медведев (Воронеж) на основании анализа письменных, археологических и лингвистических источников оспаривает правомерность применения термина «культура лимигантов» к поселениям оседлых обитателей бассейна Среднего Дуная эпохи поздней античности. Опираясь на сведения в трудах Евсевия, Аммиана Марцеллина и других писателей, автор приходит к выводу о том,
что «лимиганты» по стилю жизни и языку были кочевниками-сарматами, от которых местное население поселков в низовьях Тисы находилось в зависимости (с. 128).
Д.В. Акимов (Воронеж) реконструирует пространственную структуру и иерархию поселений на территории Верхнего Подонья в гуннское время, т.е. от конца IV до рубежа V-VI вв. На всех без исключения рассматриваемых поселениях, пишет автор, присутствуют материалы раннеславянского облика. Однако ранние славяне не были единственным компонентом в составе их обитателей. Выделяются также окско-москворецкий, черняховский причерноморский и степной кочевнический компоненты. Следов их присутствия меньше, что предполагает проживание неславянских меньшинств в среде славянского большинства. Итоги анализа расположения памятников, с точки зрения Д. В. Акимова, не противоречат гипотезе А.М. Обломского о существовании в данный период торгового пути, соединявшего Танаис и лесную зону. При этом верхнедонскую его часть контролировало «воинственное дружинное сообщество», неоднородное в этническом плане, но, скорее всего, преимущественно алано-германское (с. 136).
Третий раздел объединяет статьи, посвященные изучению вещевого и керамического комплекса населения Восточной и Центральной Европы. В работе А. Коковского (Люблин) рассматриваются вопросы происхождения, хронологии и распространения ребристых фаянсовых бус в центрально- и североевропейском Бар-барикуме. Возникновению местной традиции производства эмалевых фибул-брошей в культурах Восточной Балтии, образцами для которых послужили изделия римских провинций, посвящена статья О.А. Хомяковой (Москва). А. Битнер-Врублевска (Варшава) публикует бронзовый импортный браслет римского времени из курганного могильника, расположенного у деревни Кживулка в районе города Сувалки в Северо-Восточной Польше. Ближайшие аналоги данной находки имеются в могильниках поволжских финнов, что, по мнению польской исследовательницы, свидетельствует о контактах западнобалтского населения с этим отдаленным регионом (с. 164).
О.А. Макушников (Гомель) и О.А. Радюш (Москва) вводят в научный оборот ряд вещей круга выемчатых эмалей из Гомельского Поднепровья позднеримского времени. Эти материалы допол-
няют общую картину широкого распространения вещей подобной стилистики в Верхнем Поднепровье и подтверждают отсутствие лакун между ареалами их бытования в Прибалтике, Верхнем По-неманье и Среднем Поднепровье (с. 178).
Е.Ю. Тавлинцева и Н.А. Кренке (Москва) публикуют клад бронзовых украшений III в. н.э., найденный на городище Алтухово дьяковской культуры. Основу клада составляют вещи, типичные для позднего ее этапа и в целом характерные для москворецких древностей I тыс. н.э. Количество изделий (268), являющихся, судя по всему, комплектом лишь одного костюма, позволяет говорить о существенных масштабах бронзолитейного производства у местного населения (с. 189).
Вопросы хронологии и технологии производства, а также виды продукции стекольной мастерской поселения Комаров черняховской культуры (Средний Днестр, Украина) рассматриваются О.С. Румянцевой (Москва) на основе анализа найденных там керамических форм для изготовления сосудов с рифленым декором, самих изделий и их фрагментов. Облик предметов и контекст их обнаружения позволяют датировать мастерскую временем не ранее середины IV в. н.э. и началом гуннского периода (с. 196).
Изучение керамики с чеканно-штампованным орнаментом из поселения Войтенки 1 и из прилегающего к нему некрополя позволяет Э. Шультце (Берлин) сделать некоторые выводы об организации и технологии производства гончарной посуды у носителей черняховской культуры. С. Трифунович (Нови-Сад) акцентирует внимание на посуде, изготовленной на ручном гончарном круге на позднеантичных поселениях IV в. н.э. сербской части Баната и Бачки. Уточняются хронология ее бытования, ареал распространения и культурный контекст. С точки зрения исследователя, данная категория керамики связана с оседлым населением региона, которое, по его мнению, следует отождествить с сарматами-лимигантами римского историка Аммиана Марцеллина (с. 220).
Влияние древнемордовского населения на культуру финнов, обитавших в бассейне Оки в позднеримский период, рассматривается И.В. Белоцерковской (Москва) по материалам погребений с мордовскими подвесками в рязано-окских могильниках. Публикация И.Р. Ахмедова (Санкт-Петербург) и Н.А. Биркина (Москва) представляет собой предварительное сообщение об уникальной
находке двух импортных шлемов из могильника рязано-окских финнов у с. Царицыно (Касимовский район Рязанской области). Обсуждаются возможные обстоятельства их попадания в местную среду. Шлемы типов «Вап^е1т» и «8ра^епИе1т» определенно ранневизантийского происхождения являются абсолютно новой для воинской культуры рязанских финнов категорией изделий, но органично вписываются в общий массив вещей «дунайского» и «центральноевропейского» облика (с. 239).
Статьи четвертого раздела вводят в научный оборот новые материалы полевых исследований. В.Г. Белевец (Варшава) публикует результаты разведочных работ на поселении Мерчицы 2, ранние горизонты которого относятся к одному из наименее изученных периодов истории Белорусского Полесья - от рубежа эр до эпохи Великого переселения народов. Комплекс находок одного из погребений позднеримского времени на могильнике Нейзац в предгорьях Крыма публикуется И.Н. Храпуновым (Симферополь).
Б.В. Магомедов и А.С. Милашевский (Киев) рассматривают материалы детского захоронения на могильнике черняховской культуры Легедзине в Черкасской области Украины. Изученный комплекс подтверждает устоявшееся мнение о сложном этнокультурном составе черняховского населения, а также иллюстрирует процесс социального расслоения общества и выделения элитарного слоя, по крайней мере на уровне общины (с. 278).
Результаты раскопок многослойного городища скифского и гуннского времени у с. Мухино на правобережье Верхнего Дона представлены в статье Г.Л. Земцова (Липецк), Ю.Д. Разуваева (Воронеж) и С.В. Уваркина (Липецк). Особый интерес представляют выявленные здесь остатки фортификационных сооружений гуннского периода. Судя по характерным технологическим особенностям посуды и других глиняных изделий, Мухинское городище относится к группе памятников типа Чертовицкое-Замятино (конец IV - V в.), широко представленных на Острой Луке Дона. При этом оно является первым выявленным в данном микрорегионе укрепленным поселением гуннской эпохи (с. 288).
Материалы исследований поселения Упа 2 на Верхней Оке конца IV - V в. публикуют А.М. Воронцов и Е.В. Столяров (Тула). И постройки, и находки, и керамический комплекс поселения Упа 2,
как показывают исследователи, находят полные аналогии среди материалов памятников типа Чертовицкое-Замятино (с. 301).
В статье Д.А. Сташенкова и Н.П. Салугиной (Самара) рассматриваются результаты раскопок погребений с кремациями хазарской эпохи Жигулевского II грунтового могильника в Самарском Поволжье. Полученные данные свидетельствуют о том, что исходные районы миграции населения, оставившего этот могильник, следует искать за пределами Среднего Поволжья, вероятно, на пограничных территориях Хазарского каганата (с. 316).
А.Е. Медовичев
ЭТНОЛОГИЯ И АНТРОПОЛОГИЯ
2018.03.034. ДРЕВНЯЯ РУСЬ ПОСЛЕ ДРЕВНЕЙ РУСИ: ДИСКУРС ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКОГО (НЕ) ЕДИНСТВА / Отв. сост., отв. ред. серии Доронин А.В. - М.: Политическая энциклопедия, 2017. - 399 с. - (Post-Древняя Русь: У истоков наций Нового времени).
Ключевые слова: восточные славяне, конец XV - середина XVIII в.; начало национального самосознания; раннемодерная национальная мифология; факторы нациогенеза восточных славян.
Сборник открывает серию публикаций Германского исторического института в Москве. Он подготовлен в рамках инициированного ГИИМ и поддержанного фондом Герды Хенкель проекта «Восточные славяне в рамках новых надрегиональных идентично-стей (конец XV - середина XVIII в.) в контексте зарождения модерных наций в Европе». Цель проекта - показать, «как в землях, некогда образовывавших казавшийся единым политический и конфессиональный конгломерат княжеств под названием "Русь", в означенный период протекал поиск новых наднациональных иден-тичностей и каковы его основные векторы» (с. 13). Итоги проекта могут стать основой для суждений о началах национального самосознания у восточных славян, соответственно, о складывании у них автохтонных раннемодерных национальных мифологий, считает А. В. Доронин. В пространственном и хронологическом отношении внимание участников проекта сфокусировано на территориях, которые до XIII в. назывались Русью, на которых в XIX-XX вв. нач-
