CC BY
267
ЛОГИКА И ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ
2018.03.011. ДЕННЕТ Д. СЛАДКИЕ ГРЁЗЫ: ЧЕМ ФИЛОСОФИЯ МЕШАЕТ НАУКЕ О СОЗНАНИИ / Пер. с англ. МО. Кедровой; вступ. сл. Д Б. Волкова. - М.: УРСС: ЛЕНАНД, 2017. - 304 с.
Ключевые слова: философия сознания; механистический натурализм; функционализм; сознание; искусственный интеллект; модель «славы в мозге»; зомби; «чутье на зомби».
В аннотации отмечается, что в работе «Объясненное сознание» Д. Деннет меняет модель сознания, трактуемого как шоу в картезианском театре на модель «Множественных набросков», согласно которой сознание представляет собой своего рода ментальное программное обеспечение, перестраивающее функциональную архитектуру мозга. В данной работе, принимая во внимание достижения психологии, когнитивной нейронауки и разработки в области искусственного интеллекта, он меняет и эту модель на новую -модель «Славы в мозге», в которой за славу состязается все несознательное, «желающее» стать сознательным. Д. Деннет защищает разработанный им метод построения объективной науки о сознании - гетерофеноменологию.
Во вступительном слове (Д.Б. Волков) отмечается, что дуализму и картезианскому материализму Деннет противопоставляет собственную теорию. Главный тезис состоит в том, что не существует никакого специального места в мозге, где нейронные процессы превращаются в ментальные. Деннет считает, что принципиально невозможно определить не только место, но и точное время, когда какие-то нейронные процессы становятся осознанными, и что разница между осознанными и неосознанными процессами условна. Осознанность определяется только влиянием процессов в мозге на последующее поведение организма, т.е. ретроспективно (с. 15). В этом случае осознанность процессов можно сравнить с
известностью, славой в мозге. Содержание нейронного процесса становится осознанным в связи с тем, что оно оказывает все более возрастающее влияние на другие нейронные процессы. При этом все равно нельзя определить, когда этот процесс стал «известным», если это не выразилось в высказывании субъекта (с. 16).
В книге предлагается новый подход к проблеме сознания. С конца ХХ в. в исследованиях сознания произошел естественнонаучный поворот. До недавнего времени единственным кандидатом на объяснение сознания был дуализм. С одной стороны, мы знаем, что каждый из нас есть скопление миллиардов клеток, принадлежащих к тысяче разновидностей. И ни одна из них не знает, кто вы такой, и не заботится о вас (с. 28). По сути, они представляют собою ровно то же самое, что и дрожжевые клетки, только у них иные задачи, подлежащие исполнению. Команда, состоящая из миллиардов роботов, собирается воедино в поразительно эффективном режиме. С другой стороны, разительные отличия людей, казалось, должны быть обусловлены особыми чертами какой-то внешней вещи (например, души), неким образом внедренной в телесную «штаб-квартиру». Для многих людей дуализм до сих пор остается единственным воззрением на сознание, «но ныне налицо широко распространенное соглашение между учеными и философами, в силу которого дуализм попросту ошибочен» (с. 29). Нужен другой подход к проблеме сознания.
Д. Деннет ставит вопрос: может ли быть так, что каким-либо образом организация всех этих частей, толкающих друг друга, дает сознание как возникающий при этом продукт? И если это так, то почему нам нельзя надеяться, что мы поймем природу сознания, если разработаем верные понятия? С его точки зрения, верный путь, который исследовался в последнюю четверть века под двумя знаменами: когнитивной науки и функционализма, - это путь экстраполяции механистического натурализма с тела на сознание (с. 33). Сегодня уже получены отличные механистические объяснения метаболизма, роста, самовосстановления и размножения. Возможно, именно на этом пути будет получено объяснение и сознания.
Сознание, как казалось, состоит из явлений, совершенно отличных от явлений, изучаемых в остальных разделах биологии. Так могло казаться до тех пор, пока в середине ХХ в. не появились
компьютеры. Компьютеры схожи с сознанием, как ни один из прежде созданных артефактов: они могут управлять процессами, которые выполняют задачи, требующие различения, умозаключения, памяти, суждения, предвосхищения; они порождают новые знания и находят новые структуры (например, в поэзии, астрономии и математике), обнаружение которых считалось прерогативой людей (с. 34).
Сегодня важно понимать следующее: то, что почти невидимо на уровне сцепления миллиардов шестеренок можно тем не менее без особого труда понять и объяснить на более высоком уровне анализа - на любом из многих уровней встроенного программного обеспечения (с. 35).
Д. Деннет относит к реакционерам тех, кто находится в оппозиции к эволюционному, механистическому натурализму (Дэвид Чалмерс, Томас Нагель, Ноам Хомский, Гален Стросон, Колин Макгинн и др.). Их объединяет убеждение, согласно которому налицо действительное различие между сознающим человеком и подлинным зомби. Это убеждение Д. Деннет называет «Чутьем на Зомби» (Zombic Hunch). Тезис зомбизма состоит в следующем: основной порок любой механистической теории сознания заключается в том, что она не способна учитывать это важное различие (с. 45).
Сознание есть в основе своей система управления, оснащенная органическим мозгом, и все что угодно сгодилось бы ровно с тем же успехом, лишь бы оно могло высчитывать те же самые управляющие функции (с. 50). Ученые, специалисты в области компьютерных технологий доказали, что любую функцию, которую можно высчитать с помощью одной специфической вычислительной архитектуры, «программного обеспечения», можно также высчитать с помощью иной архитектуры. Если значение имеет лишь подсчет, то можно закрыть глаза и на диаграмму связей работы мозга, и заботиться лишь об установленном в нем «программном обеспечении». «Короче говоря (и сейчас мы подходим к провокационной версии, вызвавшей столько непонимания), - пишет Д. Деннет, - в принципе вы можете заменить свой влажный, живой мозг ворохом силиконовых чипов и проводов - и приступить прямо к мышлению (и быть сознательным, и так далее)» (с. 50-51). При этом нейрохимия остается важной, потому (и только потому) что
был обнаружен тот факт, что многие различные нейромодуляторы и прочие химические посредники, пронизывающие мозг, исполняют функциональные роли, отмеченные существенными различиями. «То, что делают эти молекулы, оказывается важным для вычислительной роли, которую играют нейроны, так что мы в конечном счете должны уделять им внимание» (с. 52).
«Чутье на зомби» - это иллюзия, но она не исчезнет сама по себе. «Я предвижу тот день, - пишет Д. Деннет, - когда философы, ученые и обыватели будут посмеиваться над окаменевшими останками наших прежних затруднений относительно сознания: сегодня все еще кажется, будто эти механистические теории сознания что-о упускают, но это, конечно, иллюзия. На деле они объясняют все, относящееся к сознанию, что нуждается в объяснении» (с. 56).
Сознание зачастую слывет тайной, лежащей за пределами науки. Эта традиция ошибочна. Сознание может и должно быть исследовано объективными, научными методами (т.е. методами исследования с точки зрения «третьего лица»).
Д. Деннет вводит воображаемых марсианских ученых, прилетевших для изучения нашей планеты. Это предположение вводится для изложения широко распространенной и неверной, с точки зрения Деннета, теории. «Сегодня слышен громкий хор мнений, настаивающий на том, что чистая "третьеличная" наука о сознании методологически разорилась» (с. 63). Говорят, что нам нужна «пер-воличная наука о сознании», или даже «второличная наука о сознании» (которая подчеркивает эмпатию). Марсианские ученые не могут заниматься наукой о сознании от первого лица. Они могли бы изучать марсианское сознание от первого лица, если таковое было бы, но не наше сознание. А также они не могут заниматься наукой о сознании от второго лица, поскольку не могут «завязать узел эм-патии "я - ты"», предполагаемый этим методом. «"Третьеличных" методов, используемых в естественных науках, достаточно для того, чтобы исследовать сознание так же полно, как можно исследовать любое явление природы, без существенного остатка» (с. 64).
Метод исследования от третьего лица (тот метод, который принимают и марсиане) заключен в структурах гетерофеноменоло-гии. Последняя есть «нейтральный метод исследования и описания феноменологии. Он предполагает извлечение и очищение текстов от (по видимости) говорящих субъектов и использование этих тек-
стов для того, чтобы породить вымысел теоретика, гетерофеноме-нологический мир субъекта. Вне всякого сомнения, люди верят, что у них есть ментальные образы, боль, опыт восприятия и все прочее, и эти факты - факты о том, во что люди верят и что они сообщают, когда выражают свои убеждения, - суть такие феномены, с которыми должна считаться любая научная теория» (с. 77). Гетерофе-номенология - это начало науки о сознании, а не конец. Это организация данных, перечень того, что нужно объяснить, а не само объяснение. В перспективе, как считает Д. Деннет, «перволичная» наука о сознании либо в конце концов скатится в гетерофеномено-логию, либо проявит неприемлемую склонность к своим изначальным предположениям (с. 100).
Итак, сознание есть явление биологическое (такое, как обмен веществ, размножение или самовосстановление). Его действие напоминает сценическую магию, ряд явлений, использующих наше легковерие. «Задача объяснения сценической магии является в некоторых отношениях неблагодарной... Разве не приятнее, если нам позволят упиваться волшебной таинственностью всего этого? Или даже так: если вам действительно удастся объяснить сознание, говорят они, то вы умалите всех нас, превратите нас в простых белковых роботов, в простые вещи» (с. 103-104). Например, Дж. Смайли утверждает, что «В действительности есть такие знатоки человеческого интеллекта, как Дэниел Деннет, которые утверждают, что человеческие существа также лишены сознания, -что человеческое сознание представляет собою ложный побочный продукт деятельности мозга» (цит. по: с. 120). Д. Чалмерс говорит, что любая теория, которая лишь объясняет все функциональные взаимозависимости, разрешает «легкие» проблемы сознания, но не затрагивает того, что он называет «Трудной проблемой». Д. Деннет считает, что, сколь бы убедительна ни была интуиция, говорящая в пользу Чалмерса, от этой интуиции необходимо отказаться. «"Магия" сознания, как и сценическая магия, не поддается объяснениям лишь до тех пор, пока мы принимаем ее за чистую монету. Как только мы оценим все, отнюдь не таинственные способы, посредством которых мозг может создать безобидные "иллюзии пользователя", мы, возможно, начнем представлять себе, каким образом мозг создает сознание» (с. 125).
В споре между перволичной и третьеличной наукой важное место занимает дискуссия о существовании квалий. Термин «ква-лиа» широко используется в философии сознания, но общепринятого определения нет. Как говорит традиция, субъективные переживания обладают «внутренне присущими качествами» -квалиями, такими, что у меня не только есть доступ к ним, но они недоступны для объективного исследования. «Эта мысль продолжает жить на протяжении веков, несмотря на свою несостоятельность, но возможно, что дни ее наконец сочтены» (с. 130).
Основная мысль модели «Славы в мозге» (или «мозговой знаменитости») заключается в том, что «сознание похоже скорее всего на создание славы: в мозгу это не особая «среда репрезентации», в которую события, несущие в себе некое содержание, должны «переводиться, чтобы стать сознательными. Это скорее материал несущих некое содержание событий в мозге, достигающих чего-то вроде славы в состязании с другими взыскующими славы (или, в любом случае, потенциально обретающими славу) событиями» (с. 245).
Конечно, сознание не может быть славой в точном смысле слова. Оно не столько слава, сколько влияние - разновидность относительной «политической» силы в противодействующих процессах, завершающихся текущим контролем над телом (с. 245). Теория сознания должна объяснить, как некое относительно малое содержание возносится до такой политической власти, тогда как большая часть другого содержания предается забвению, сделав свои скромные дела в текущих проектах мозга (с. 246).
Как можно оправдать эту соблазнительную метафору? Появление новых средств коммуникации действительно в корне изменило природу и славы, и политической власти в нашем социальном мире. Нечто аналогичное могло произойти и в мозге (с. 247). Современные СМИ способны уловить все что угодно и превратить это в повсеместно «доступную» или «влиятельную» тему посредством простого эхоподобного наращивания, поражающего некоторых наблюдателей как новое (и, может быть, тревожное) социальное явление. Можно предположить, что схожее семейство новшеств в мозге может лежать за взрывным ростом рефлективной силы, которую Д. Деннет и считает отличительным признаком сознания (с. 254). При этом Деннет объясняет, что он не говорит о высоко-
интеллектуальной (и возможно зависящей от языка) способности к размышлению. Речь идет о способности, например, собаки вспоминать своего хозяина или мучителя по запаху, вызывающему отзвук (эхо) для повторного опознания. Но может ли собака вспомнить прежние встречи? Способны ли собаки к эпизодической памяти? С точки зрения Д. Деннета, именно эхо (эховая память) создает возможность эпизодической памяти. Животные помнят благодаря многочисленным повторениям стимулов в мире. Человек помнит, как ему кажется, с первого раза. Но в действительности то, что человек помнит, «это материал, который проигрывался, переигры-вался и переигрывался до одури в наших мозгах» (с. 259). Эховая способность человека в значительной своей части обязана привычкам к самостимуляции, которые мы обретаем из человеческой культуры (с. 260).
Таким образом, нет причин верить в то, что квалиа как внутренне присущие свойства опыта, ускользающие от функционального анализа, существуют (с. 270).
Л.А. Боброва
2018.03.012. СМИРНОВА Н.М. СМЫСЛ И ТВОРЧЕСТВО. - М.: Канон+: РООН Реабилитация, 2017. - 304 с.
Ключевые слова: смысл; творчество; жизненный мир; радикальный натурализм; познание; тропы; метафора; воображение; понятие; образ.
В книге представлен философско-методологический анализ когнитивных и социокультурных измерений творчества как смыс-лообразующей деятельности человека (с. 18). Природа и функции смысла рассматриваются в рамках феноменологического подхода, философии обыденного языка и постструктурализма.
Глава 1. В ситуации ускоряющихся темпов социального развития быть творческим - значит отвечать насущным вызовам времени. Существует много различных мнений относительно творческого характера человеческой деятельности. Автор останавливается на двух крайних из них. Первая точка зрения состоит в том, что любые проявления человеческого мышления носят творческий характер (В.С. Библер, Г.П. Щедровицкий, В. М Розин). Вторая состоит в том, что потребность в творчестве возникает лишь тогда, когда
