CC BY
15
дать этому тезису общефилософскую значимость: «Людям суждено жить в мутном и переменчивом море интерпретаций, и только иногда оно позволяет мельком взглянуть на морское дно, т.е. на то, что действительно происходит в царстве реальных вещей как таковых» (с. 311).
Д.Р. Абрамова
2018.02.023. ГАЙТ М. МОРЕХОД. ПУТЕШЕСТВИЕ С СЭМЮ-ЭЛЕМ ТЕЙЛОРОМ КОЛЬРИДЖЕМ.
GUITE M. Mariner. A voyage with Samuel Taylor Coleridge. - L.: Hodder and Stoughton, 2017. - 470 p.
Ключевые слова: английский романтизм; С. Т. Кольридж; У. Вордсворт; провидческая поэма; творчество и судьба.
Малколм Гайт (р. 1957), британский поэт, литературовед, теолог, англиканский священник (Кембриджский университет), сделал литературное открытие о роли в жизни и творчестве С.Т. Кольриджа «Поэмы о старом моряке» (1797-1799), считающейся «основополагающей» для английского романтизма. В результате этого открытия исследователь фактически написал новую биографию поэта. Поэма начинается с надежд и радостных настроений, но роковая ошибка человека приводит его к одиночеству, тоске, погружению во мрак, а затем к возрождению веры и призвания - так же развивалась и жизнь С.Т. Кольриджа. По мнению М. Гайта, подлинное содержание трудной одиссеи старого моряка, совершившего «космическое преступление» - убийство альбатроса, который провел его корабль через антарктические льды и туман, т.е. от падения до искупления, - это физические, духовные, психологические муки, переживаемые самим Кольриджем в течение многих лет и десятилетий после того, как он в двадцатипятилетнем возрасте написал эту поэму. М. Гайт убежден, что поэма Кольриджа была основана на мистическом знании поэтом своего будущего. Строка за строкой, символ за символом М. Гайт прослеживает соответствия между мытарствами моряка и Кольриджа.
Догадку М. Гайта подкрепляет признание, которое Кольридж сделал в своей «Biographia Literaria» (1817), опубликованной через 20 лет после первой версии «Поэмы о старом моряке». Дав определение «священной силе интуиции», Кольридж свидетельствовал о
своей склонности к психическим прозрениям, или «философскому воображению», способному предвидеть еще не оформившиеся проявления личности.
М. Гайт рассматривает создание поэмы как своего рода основание, соединяющее юность Кольриджа с его зрелостью, как рычаг, открывающий двери в закрытые коридоры его внутренней жизни. М. Гайт видит мистический смысл практически в каждом слове поэмы.
Период формирования Кольриджа М. Гайт называет «прелюдией: становлением сознания поэта», находя переклички с автобиографической поэмой «Прелюдия» (1805) Уильяма Вордсворта, друга Кольриджа, его соперника и соучастника замысла «Поэмы о старом моряке». При этом он сопоставляет биографии Кольриджа и Вордсворта, считая, что жизнь последнего с самого начала складывалась удачнее.
Кольридж родился в городке Оттери-Сент-Мэри в графстве Девон в 1772 г. в семье пастора. Когда мальчику было восемь, его отправили учиться в Лондон - в благотворительную школу Christ's Hospital, расположенную около известной Ньюгейтской тюрьмы. Кольридж оказался в чуждой ему урбанистической обстановке, отличавшейся от живописного Камберленда с его озерами и горами -на северо-западе Англии, где провел детство Вордсворт. Учитывая такое резкое различие в их опыте, читатели и критики не усматривали у подростка Кольриджа ту «священную энергию», которую обычно с детства приписывали Вордсворту.
Хотя М. Гайт не приводит новых фактов в сравнении с известной двухтомной биографией Кольриджа, созданной английским литературоведом Ричардом Холмсом1, он успешно акцентирует некоторые эпизоды биографии поэта, которые, на его взгляд, были важными для формирования творческого сознания Кольрид-жа. Даже самые нелепые эпизоды обретают глубину, например решение Кольриджа пойти добровольцем - рядовым в 15-й полк легких драгунов, чтобы избавиться от депрессии и гнета, пережитых им во время учебы в Колледже Иисуса в Кембридже. Но вскоре Кольридж был освобожден от верховой езды - его признали непри-
1 Holmes R. Life of Coleridge, early visions. - L., 1989; Holmes R. Darker reflections. - L., 1995.
годным для нее, вместо этого он помог выходить однополчанина, заболевшего оспой. Время, проведенное молодым Кольриджем в «чумном бараке» в Хенли-на-Темзе, посеяло, по мнению М. Гайта, семена темной образности в «Поэме о старом моряке».
Во второй части книги М. Гайт подробнее соотносит «Поэму о старом моряке» с событиями в жизни Кольриджа. Поэма, задуманная вместе с Вордсвортом как источник денег, который в случае публикации, покроет их расходы на пешеходное путешествие, вскоре так захватила Кольриджа, что стала невольным вместилищем его нереализованных творческих, философских и теологических амбиций. Рассматриваемая многими во время ее создания и позднее - как своевольный отход от других обязательств (в записных книжках и письмах Кольридж много пишет о своих обещаниях себе и другим закончить масштабные трактаты), поэма на самом деле сконцентрировала в себе, как утверждает М. Гайт, многие литературные и религиозные достижения поэта, воплотила наиболее важные для него интеллектуальные намерения.
М. Гайт отмечает свойственную Кольриджу позднее склонность называть себя «Моряком» (Mariner), видя в этом подтверждение параллели между вымыслом и фактом. Более того, он уравнивает вес альбатроса, повешенного на шею Моряка как наказание за его бездумное преступление, а также физический и психологический вес опиумной зависимости поэта, которая будет тянуть его все ниже и ниже в годы уже после создания поэмы. М. Гайт толкует поэму как психодраму, в которой важен каждый элемент, предсказывающий и описывающий страдания одинокой души. В ретроспективе, как полагает М. Гайт, можно даже представить себе, что брачный гость, которому моряк рассказывает свою историю, - это молодой Кольридж, к которому старый моряк, или немолодой и помудревший Кольридж, возвращается, чтобы исповедаться перед собой молодым.
Мысль М. Гайта о том, что в поэме изображен один и тот же герой на разных этапах опыта, подкрепляется заметками Кольрид-жа на полях поэмы в сборнике «Листы Сивиллы» («Sibylline Leaves», 1817), где она была опубликована через 19 лет после того, как открыла «Лирические баллады» Кольриджа и Вордсворта. Многие критики сочли эти заметки малозначащими, но М. Гайт считает их важнейшими для понимания того, как поэма стала про-
рочеством духовного «путешествия» ее автора - от наркотически путаной ереси к ортодоксальному тринитарианизму, к Троице. По мнению М. Гайта, эти заметки были добавлены к поэме после того, как Кольридж пережил многое, описанное в ней, и фактически они образуют отдельное стихотворение, в то же время глубоко связанное с поэмой.
Признание важности связи заметок на полях с поэмой - серьезное и смелое наблюдение М. Гайта. До сих пор в литературной критике было общепринятым мнение авторитетного критика и поэта Уильяма Эмпсона, который считал эти заметки, сделанные в более позднем издании поэмы, серьезным недостатком и утратой автором поэтического «нерва». Видя в них свидетельство того, что «старый Кольридж» «предал» себя молодого, Эмпсон вообще не опубликовал их в книге избранных стихов поэта, которую издал с Дэвидом Пири в 1972 г. М. Гайт не упоминает о мнении Эмпсона, и в этом невнимании к исследованиям о Кольридже, которые противоречат его тезисам, в частности к трудам ведущего специалиста по творчеству Кольриджа - Томаса Макфэрленда (Thomas McFarland), - один из главных недостатков книги.
В целом же М. Гайт показывает, что «Поэма о старом моряке» - значительнее, чем история поэта; в ней находит глубокое воплощение экзистенциальное положение человека в этой жизни (human condition) или, как пишет Кольридж в своих заметках на полях к поэме, «наше одиночество и стойкость». М. Гайт замечает, что жизнь Кольриджа и его творчество сохраняют актуальность и в наши дни.
Т.Н. Красавченко
ЛИТЕРАТУРА XX-XXI вв.
Русская литература
2018.02.024. А.А. РЕВЯКИНА. «НЕ ОТСТУПАЯ - БЫТЬ САМИМ СОБОЙ...»: УРОКИ А.Т. ТВАРДОВСКОГО - ПОЭТА И ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА ЖУРНАЛА «НОВЫЙ МИР». (Обзор).
Ключевые слова: А.Т. Твардовский; журнал «Новый мир» (1950-1954 и 1958-1970 гг.); гражданская совесть; А.В. Жигулин;
