CC BY
145
Автор напоминает, что ни в 1930-е, ни в конце 1940-х годов классическая генетика математически точной наукой не была. Даже сейчас, в период существования генной инженерии, т.е. практического применения теории, которую развивали вейсманисты-морганисты 1930-1940-х годов, ученые-генетики не могут с математической точностью прогнозировать результаты и последствия своей деятельности.
В борьбе вейсманистов-морганистов с мичуринцами было больше политики и идеологического противостояния, нежели подлинно научной полемики. За спорами о генах, наследовании приобретенных признаков и т.п. стояли более серьезные проблемы, связанные со взаимоотношениями СССР с Западом в целом и его научным сообществом в частности (с. 97).
Автор убежден, что полный диктат одного, мичуринского направления, монополия на истину в биологической науке Т.Д. Лысенко не существовали никогда. Определенный зажим классической генетики, подавление инакомыслия в сельскохозяйственных науках в конце 1940-х - в 1950-х годах были связаны с началом жестокого противоборства двух систем в ходе холодной войны, а не только с конкурентной борьбой двух школ, двух направлений в биологии (с. 222).
В. С. Коновалов
2018.02.020. ХАЙНЦЕН Дж. ИСКУССТВО ВЗЯТКИ: КОРРУПЦИЯ ПРИ СТАЛИНЕ, 1943-1953.
HEINZEN J. The art of the bribe: corruption under Stalin, 1943-1953. -New Haven; L.: Yale univ. press, 2016. - X, 406 p.: ill.
Ключевые слова: СССР; поздний сталинизм; коррупция; взяточничество.
Джеймс Хайнцен - профессор Университета Роуэна (Гласс-боро, Нью-Джерси, США), специалист по истории СССР в сталинские годы.
Монография посвящена коррупции в СССР в период послевоенного сталинизма и является продолжением ряда статей, опубликованных автором ранее. Наибольшее внимание уделяется взяточничеству (отсюда заглавие книги), однако вместе с тем подробно рассматриваются и другие проявления коррупции. Как
отмечается во введении, среди историков долгое время преобладало представление о том, что в сталинский период коррупция в стране была скорее исключением, чем правилом, поскольку бюрократия находилась под жестким контролем и постоянной угрозой репрессий. В своем исследовании Дж. Хайнцен опровергает эту точку зрения. Согласно его наблюдениям, в 1930-е годы коррупция действительно существовала в основном в латентной форме, однако ее масштабы резко возросли в экстремальных условиях Отечественной войны, так что в последующий период она стала уже вполне органичной частью советской действительности. Основы для ее расцвета при Брежневе были, таким образом, заложены именно тогда. По этой же причине изучение коррупции во второй половине 1940-х - начале 1950-х годов позволяет скорректировать наши представления в целом о советском обществе того времени.
Исследование выполнено в русле социальной истории и истории повседневности, автор изучает не только масштабы коррупции в стране и попытки борьбы с нею, но и разнообразные практики, обычаи и ритуалы, связанные с получением и дачей взятки, а также отношение к коррупции в массовом сознании. Особое внимание он уделяет источникам, отражающим точку зрения взяткодателей, чьи взгляды и психология, как правило, ускользают из поля зрения историков.
В своей работе автор использовал немногочисленные открытые материалы, опубликованные в изучаемый период (газетные сообщения, публикации в юридических журналах), а также эмигрантские воспоминания, однако основную источниковую базу его исследования составили документы различных органов государственного и партийного контроля, непосредственно отвечавших за борьбу с коррупцией, - прежде всего Генеральной прокуратуры, Министерства юстиции, Верховного суда (все три фонда хранятся в ГАРФ), различных отделов аппарата ЦК, а также Комиссии партийного контроля (в РГАСПИ). Эти документы стали доступными для исследователей уже после распада СССР, значительная их часть была рассекречена лишь в 2000-е годы.
Структура книги выстроена по тематическому принципу и включает в себя введение, восемь глав, объединенных в три части, и заключение. В первой части (две главы) показан общий контекст, в котором развивалась коррупция в СССР в изучаемый период.
Подробно анализируются, в частности, последствия войны и экономические трудности в первые годы после ее окончания. Во второй части (две главы) рассматриваются повседневные практики, связанные с коррупцией. Основываясь на различных источниках, автор реконструирует советское «искусство взятки» 1940-1950-х годов, в том числе обычаи и правила этикета, регулирующие вопросы о том, кому, в каких случаях и каким образом следует давать взятку. Наиболее объемная третья часть (четыре главы) посвящена реакции советского руководства на растущую коррупцию и попыткам борьбы с нею. Подробно рассматривается, в частности, история тщательно засекреченного дела о коррупции в высших судах в 1947-1952 гг., по которому в 1952 г. были осуждены больше десятка судей верховных судов СССР, РСФСР, Украины и Грузии, Московского городского суда и нескольких крупных региональных судов, а также сотни служащих более низкого ранга. Это дело еще не исследовалось подробно в англоязычной литературе.
Основной причиной роста коррупции в описываемый период автор считает резкое ухудшение экономической ситуации в стране в годы войны в сочетании с определенным ослаблением контроля над местной администрацией со стороны центральных органов власти. Преодолеть эту ситуацию в послевоенный период советскому руководству в полной мере так и не удалось. В условиях тотального дефицита зависимость населения от бюрократии только усиливалась, что давало государственным служащим все более широкие возможности для незаконного личного обогащения. В социальном плане взятки и блат создавали сложную систему неформальных отношений между простыми гражданами и чиновниками разного ранга, позволявших решать возникающие проблемы в обход официальных государственных структур в тех случаях, когда они оказывались неэффективными. Это еще раз подтверждает, что население СССР не являлось лишь пассивной жертвой тоталитарного режима, поскольку многочисленные коррупционные цепочки слишком тесно связывали его с правящей бюрократией.
На официальном уровне коррупция категорически осуждалась как пережиток капитализма. Кроме того, распространение взяточничества в советском обществе вызывало серьезное беспокойство правящей верхушки, поскольку подрывало лояльность граждан по отношению к действующей власти и мощь ее репрес-
сивной машины. Сам факт существования коррупции в СССР тщательно скрывался, судебные процессы по соответствующим делам проходили в закрытом режиме. Тем не менее победить коррупцию одними лишь репрессивными мерами было невозможно, поскольку сталинское руководство фактически само же и воспроизводило год за годом необходимые предпосылки для ее возникновения. Не способствовали успешной борьбе с коррупцией и такие факторы, как закрытость советской бюрократии, отсутствие по-настоящему действенного общественного контроля (в виде выборных органов власти, свободной прессы и независимого суда), а также строго иерархический характер советского общества с его сложной системой привилегий и льгот для представителей номенклатуры и членов их семей, включая приоритетный доступ к дефицитным товарам и услугам, который предоставлялся вполне официально и коррупцией не считался. Эти же обстоятельства обусловили и дальнейший рост коррупции уже после смерти Сталина.
М.М. Минц
2018.02.021. АХМЕТЗЯНОВ С.Х. РАСКУЛАЧЕННЫЕ - ПЕРВО-СТРОИТЕЛИ МАГНИТОГОРСКА. - Магнитогорск: Магнитогорский Дом печати, 2016. - 197 с.: ил.
Ключевые слова: СССР; строительство Магнитогорска; политика репрессий; спецпоселенцы.
В книге С.Х. Ахметзянова (Магнитогорский филиал Института истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан) описывается история участия раскулаченных спецпереселенцев в строительстве Магнитогорского металлургического комбината (заглавие книги не вполне удачно, поскольку Магнитогорск был основан в 1929 г., так что спецпереселенцы не могли быть его «пер-востроителями»). Особое внимание автор уделяет вопросу о численности спецпереселенцев, их быту, условиям жизни и труда. Исследование основано на документах городского архива Магнитогорска и государственного архива Челябинской области, также автор использует книги памяти жертв репрессий по Магнитогорску и Республике Татарстан и материалы устной истории (в ходе работы он лично опросил несколько десятков бывших жителей спецпоселков).
