CC BY
10
зана с монополией на социальный и культурный капитал - именно так и воспроизводится теперь кастовая система» [с. 230].
«Предрассудки и дискриминация становятся значимыми и даже более действенными по мере дезинтеграции прежних иерархических систем - ведь социальные группы начинают ожесточенно соперничать в борьбе за скудные ресурсы в таких областях, как экономика, политика, культурный / социальный статус. Неолиберализм лишь помогает им воспроизводить себя, поскольку он приветствует экономические структуры, в основе которых лежат социальные сети» [с. 230].
К.Б. Демидов
2017.04.018. РО И.-М. СРЕДНИЕ КЛАССЫ И ФОРМИРОВАНИЕ ИНДИЙСКОЙ СОВРЕМЕННОСТИ. ПРИМЕР «ТОРГОВЫХ ПАССАЖЕЙ» В ДЕЛИ.
RAULT Y.-M. Classes moyennes et construction d'une modernité indienne. Le cas des «shopping malls» à Delhi // Bulletin de l'association de geographes français. - Paris, 2017. - Vol. 94, N 1. - P. 77-94.
Ключевые слова: Индия; средний класс; модернизация; торговые пассажи.
Отправной точкой статьи аспиранта Парижского университета им. Дидро стало изучение им в 2015-2016 гг. торговых центров Дели.
Индия - древняя страна со сложной социальной структурой и с многовековыми традициями в торговле. Ускоренное экономическое развитие последнего полувека внесло свои коррективы как в структуру общества, так и в быт индийцев. Экономические реформы начала 1990-х годов привели к росту уровня жизни. Менее чем за 25 лет ВВП на душу населения увеличился в 4 раза. Однако разные социальные слои и разные регионы в разной степени ощутили на себе это среднее по стране увеличение. Так, быстрее этот показатель вырос для городского населения, доля которого в популяции растет очень быстро и составляет сегодня 33% от общей численности населения страны. Что же касается социальных групп, то главным массовым бенефициарием реформ считается средний класс. Примерно четверть населения Индии, а это более 300 млн человек, имеет уровень жизни более высокий, чем остальное население; это
те, кто получил хорошее образование, нажил имущество, имеет стабильную работу, причем преимущественно в городе. Впрочем, среди исследователей нет согласия относительно размеров этой группы: указываются от 50 до 350 млн человек по разным критериям.
Определение среднего класса как доходной группы позволяет утверждать важность местного экономического контекста при характеристике социальных групп. Однако в индийском контексте, с его кастовой традицией трудно вычленить «средний класс» как нечто единое, монолитное. Речь здесь должна идти (во всяком случае пока) о совокупности средних классов, которые объединены по формальному признаку дохода, однако по генезису, формированию их пути сущностно различны. Поэтому автор предпочитает говорить о нем во множественном числе - «средние классы».
Несмотря на неоднородность средних классов современной Индии, есть и то, что их формально отличает, а именно - относительно высокий уровень потребления. Уверенность в будущем -является фактором, определяющим уровень расходов. Торговля с заграницей и диверсификация производства внутри страны поощряют появление новых продуктов в Индии, особенно в городских районах, где облегчается доступ к растущему многообразию предметов обихода, одежды, косметики, кухонной утвари, электронных гаджетов, фильмов и музыкальных произведений. Спрос на эти новые потребительские товары, дифференцированные по потребительским уровням, нишам и по маркам производителей, растет не только вследствие увеличения доходов, но и подпитывается как увеличением информации о товаре (реклама, особенно в СМИ), так и развитием средств оплаты (кредитные карты, льготные схемы оплаты). Изменения потребления внутри средних классов выходят за рамки желания приобрести новый товар, чтобы облегчить жизнь. Они скорее демонстрируют энтузиазм и знание об образе жизни в богатых странах, стремление «исправить» свою жизнь по их образцу, уделив больше внимания комфорту и индивидуализму.
В Индии, сама идея среднего класса, неразрывно связанного с потреблением, и часть успеха торговых пассажей на самом деле происходит от умения их владельцев связать это пространство с особым стилем жизни, в частности со стилем жизни среднего класса. Эта социальная группа строит свою идентичность на культуре демонстративного потребления. В потребительском авангарде
среднего класса - молодежь, у которой потребление возведено в ранг социального императива. В стране, всё еще в значительной степени бедной и сельской, возможность тратить выше потребностей первой необходимости - четкий социальный маркер, получивший в последние десятилетия дополнительный штрих - в виде топоса - торговые центры, где локализируется новая культура поведения, новые манеры, повадки, что позволяет выставить своеобразный барьер между потребителями среднего класса и теми, кто ими не является. Но и здесь всё не так просто: часть посетителей торговых пассажей (а они зачастую составляют большинство), не являясь представителями среднего класса и не будучи достаточно зажиточными, чтобы покупать предлагаемые здесь товары, имитируют причастность к классу средних потребителей, прогуливаются по пассажу, изучают товар, теша себя иллюзией принадлежности среднему классу. Опросы женщин-домохозяек из предместий Дели выявили важность для них, чтобы их видели в «хороших торговых пассажах», что наталкивает на мысль о сознательном формировании своего социального статуса. Казалось бы, пустое времяпрепровождение, но регулярное воспроизведение (пусть не во всей полноте) поведенческой практики более высоких социальных слоев, информация об их образе жизни формируют некую новую культурную общность - тянущихся к более высокому уровню потребления, к более высокому социальному статусу.
Этим тенденциям помогает раскрыться сеть торговых пассажей. То, что отличает торговые пассажи от остальных коммерческих структур в Индии, это сочетание под одной крышей магазинов, продающих товары (одежда, электроника, модные аксессуары, обувь, парфюмерия), с услугами (парикмахерские и массаж, рестораны, кинотеатры, спортзалы) и бесплатными общественными местами отдыха (парки, игры, выставки, развлечения). Но в отличие от традиционных базаров, где магазины расположены вдоль узкой улицы, многолюдной и шумной, часто в районах с большой социальной пестротой, с плохой репутацией в плане сервиса и качества продаваемых товаров, у индийских торговых центров есть то общее, что они предлагают потребителям свой безопасный и комфортный мир (охраняемые автостоянки, кондиционер, музыка, ароматы), обеспечивающий покупателю приятный опыт посещения и полноценный досуг.
Самые популярные из заведений подобного рода привлекают до 60 тыс. человек в выходные дни, причем не только как места, где люди делают покупки, но и места, где средний класс проводит свой досуг. Предлагая новое общественное пространство, противопоставляя его закрытому семейному пространству или пространству квартала, эти структуры предлагают нейтральную среду, где горожане свободны от части социальных ограничений, особенно женщины, чье жизненное пространство часто ограничивается стенами дома, и которым труднее контактировать друг с другом вне традиционных полей общения.
Новизна торговых пассажей как социальных маркеров связана с процессом выработки особой политической и социальной идентичности, олицетворяющей собой выгоды от либерализации и требующей их, прочно связанной с ростом и модернизацией индийской экономики. В качестве продукта этого роста, она стала целью социальных чаяний бедных слоев населения и образцом их жизненной модели, которая формируется СМИ, рекламой, кинематографом.
Впрочем, имеет место и встречная тенденция: торговые пассажи естественным образом со временем адаптируются к такой группе своих посетителей. Сами здания, их логистика в условиях бурного экономического роста быстро морально стареют и как бы нисходят к постоянному клиенту, ибо на кону выживание на рынке. Так, например, построенный еще в 1999 г. Ansal Plaza (Дели) постепенно перешел в разряд «народных торговых пассажей», а крупнейшие мировые бренды переехали в блистающий великолепием DLF Emporio (построенный в 2008 г.), и сюда приезжает элита города, чтобы сделать покупки.
Покупка является, следовательно, важной деятельностью для самоутверждения и укрепления принадлежности к одной из групп среднего класса, в зависимости от стиля потребления. Таким образом торговые пассажи являются важными средствами приобретения и оценки, говоря словами Пьера Бурдье, «классифицированного» культурного капитала.
В поддержании этих иерархий центральную роль играют западные бренды, имеющие большое значение реальных символов: с их помощью люди вырабатывают стратегии «различия», чтобы установить надежные границы с другими социальными группами.
Практика потребления может рассматриваться в качестве такой стратегии, которая является не чем иным, как средством противоборства между социальными классами с помощью символов.
Поэтому одинаковая доходность или зажиточность в Индии еще не означают социального родства, здесь следует принимать во внимание многомерность индийского социального пространства, которое в течение тысячелетий воспроизводило (и в чем-то до сих пор воспроизводит) кастовую парадигму. Тем не менее в «грубой» хозяйственной действительности значение имеет реальный товаро-поток, который, собственно, и призваны обеспечивать новые формы торговли, в частности торговые пассажи. Страна таким образом сильнее привязывается к глобальной экономике.
Глобализация навязывает, свои образцы, которые ставят человека перед практическим выбором: какой тип потребления выбрать, какой товар взять, и как этот выбор повлияет на его социальный статус. В мегаполисах, где человек подвергается натиску со стороны рекламы и имеет широкий круг общения, работа воображения позволяет сформировать из локальных и из глобальных вкусов, стилей и направлений самостоятельный конструкт, свою «потребительскую идентичность», идентифицировать себя с большим количеством разных социальных групп, что усложняет социальное пространство. И это несмотря на то, что глобальная потребительская унификация, казалось бы, должна была упростить идентификацию социальных групп. Так, ссылаясь на исследования торговых центров Лондона, автор утверждает, что в Лондоне нет жесткой корреляции практики потребления, вида приобретенных товаров с конкретными социальными группами. Даже сделав поправку на различие того места, которое в экономике разных стран занимают формально те же институты, приблизительно то же можно сказать и об Индии: рассматривать потребление только в его демонстративном проявлении может оказаться методологической ловушкой, ибо здесь, где влияние гандистского аскетизма остается сильным, воздержание также может быть одной из форм самоутверждения.
Может показаться, что развитие торговых пассажей в Индии, сопровождаемое массой коммерческих атрибутов западного образа жизни (акции к Дню святого Валентина, Хэллоуину или Рождеству) коррелирует со стремлением массового потребителя подражать модели богатых стран, отражает установку среднего класса Индии
на «современный», «западный» и «космополитический» образ жизни. Отчасти это так. Действительно, торговые пассажи в Индии имеют в себе все детали модели американского торгового центра, символы образа современной и роскошной жизни, но если бы только на это был направлен индийский покупатель, то не появились бы такие заведения, как Премьер Сити Аркада в Дели, которому удалось привлечь чисто индуистскую клиентуру: в рамках современной инфраструктуры воссоздана атмосфера традиционного индийского рынка. То же относится и к сетям быстрого питания, предлагающим всемирно известные унифицированные стандарты: они быстро поняли необходимость приспособиться к местным условиям. Так, например, появилась сеть закусочных Макдоналдс, в которых подают только вегетарианские гамбургеры или курицу или рыбу, короче - то, что вполне подходит правоверным индусам и мусульманам.
В обществе кастовых и религиозных табу свои стандарты относительно пищи; в Индии на протяжении всей истории они служили показателем социального положения человека в кастовом обществе, как и потребление в целом было мощным фактором социальной дифференциации и одновременно одним из наиболее ярких ее маркеров.
В изучении сдвигов в потреблении в индийском контексте, предупреждает автор, не следует концентрироваться на поиске последовательностей с известными по опыту западного общества заданными институциональными изменениями, определенными в качестве этапов революции потребления, надо избегать подгонки данных под «правильный ответ», который видит появление новых средних индийских классов как следствие революции потребления. Сдвиги в индийском обществе скорее являются выражением эволюции самобытной социальной практики, сформированной привычками и местными обычаями; здесь торговые пассажи не только продвигают идеи материального комфорта и экономического развития, но также вносят в жизнь современной Индии глубокое моральное беспокойство. Сталкиваясь с религиозными идеями, ган-дистским аскетизмом или также с нерувианским социалистическим неприятием потребительства как образа жизни, современная практика потребления оказывается в отношении некоторых социальных групп чуждым элементом с потенциальным моральным эффектом,
особенно страхом раствориться в обществе потребления, предпочитающем чувственность духовности. Это беспокойство отражено в выступлении Манмохан Сингха в бытность его министром финансов с инициативой политики открытости экономики Индии, который, обращаясь к индийскому парламенту, высказал опасения в отношении западной модели потребления: «Говоря о важности реформ, должен заявить, что моя цель не поощрять слепое и бездушное потребительство, которое мы переняли от богатых западных обществ».
Равным образом неверно было бы зацикливаться и на давно существующих в головах людей клише о «духовности востока» и «вещизме запада». Индусы-махараджи или мусульмане-навабы в Индии отнюдь не славились скромностью в потреблении. В то же время существовала (в том числе и в Европе) масса религиозных течений и интеллигентских протестов против вредных последствий индустриализации и массового потребления, часто противоположные по своему генезису, эти способы мышления иногда совпадают, подпитывая друг друга. Если мы хотим понять стиль потребления новых индийских средних классов, необходимо понять их культурные траектории в долгосрочной перспективе, на разных уровнях.
«Историю отношения аскета Махатмы Ганди к миру товаров можно возвести к Джону Рескину, Генри Дэвиду Торо и другим западным мыслителям, которые в общих чертах видели мир сельским и анти-промышленным, хотя генеалогия враждебности Ганди к собственничеству и индивидуализму, в целом, вероятно, восходит к древнему индо-арийскому неприятию чувственной привязанности в целом».
Социально-культурные изменения в Индии также определялись местными привычками и стилем жизни, в разные исторические периоды они были более или менее интенсивны в зависимости от плотности взаимодействия с внешним миром, а сегодня они ускорены процессом глобализации. И если иметь в виду единую модель массового потребления для всего мира, то в какой-то степени можно говорить о запаздывании / отставании индийского потребителя. Действительно, то ли из-за недостатка в стимулах развития, то ли вследствие глубоко укоренившейся традиции, рост сети торговых пассажей в Индии происходил гораздо более медленно и скромно, чем в Китае, который имел в 2014 г. в 9 раз больше торго-
вых площадей, или чем в Гонконге с 7,3 млн м2 против 6,5 млн м2 в Индии. Впрочем, быстрый рост внутреннего рынка (по 15% в год) делает Индию одним из наиболее перспективных рынков в мире. Уже в конце 1990-х годов Индия стала привлекательным местом для транснациональных компаний, которые не боятся делать крупные долгосрочные инвестиции. В частности, реформа 2006 г., которая разрешает прямые иностранные инвестиции в размере 51% совместного предприятия в торговле моно-бренда, способствовала развитию коммерческих инфраструктур, в частности торговых центров под эгидой больших индийских конгломератов, таких как Mahindra & Mahindra, Essar, Tata, Reliance или Aditya Birla, а также -внедрению крупных международных брендов, владельцы которых надеются привлечь новые поколения индийских потребителей. Первыми среди них на индийский рынок вышли вполне бюджетные Reebok, Adidas, MacDonald's, Леви-Стросс и Benetton, быстро появляются также вывески люксовых товаров, таких как Chanel и Hermes, долго бывших доступными здесь лишь на территории дорогих отелей.
На самом деле начала строительства индустриальной системы распределения в Индии восходят к периоду британского владычества. Первый универмаг в Индии (и в Юго-Восточной Азии), был построен в Мадрасе в 1863 г. англичанами Чарльзом Дюраном и Дж.В. Спенсером. В 1895 г. Spencer Plaza превращается в большой торговый центр с 80 магазинами. Однако пожар 1985 г. уничтожает его, оставив исключением в истории индийской торговли, потому что он мало был похож на теперешние торговые центры, появившиеся в самом конце ХХ в. Новый Spencer Plaza был построен в 1991 г. на месте одноименного легендарного торгового центра, на большой транспортной артерии Анна Салаи, в центре экономической и политической жизни Ченнаи. Пришлось ждать последних месяцев 1999 г., чтобы увидеть первые аналогичные заведения в Западной и Северной Индии, в Мумбаи и Нью-Дели. Уже в 2005 г. работало 100 торговых пассажей, а к концу 2000-х годов их стало вдвое больше. В начале следующего десятилетия развитие еще раз испытало ускорение: в 2013 г. уже было 570 заведений, а к концу 2015 г. их стало 873.
Целевой клиент торговых пассажей проживает в основном в городских районах, а точнее - в некоторых жилых районах боль-
ших городов. Это, в первую очередь, три главных зоны индийских мегаполисов: район большого Дели, треугольник Мумбай-Пуна-Гоа, ось Ченнаи-Бангалор; затем - такие мегаполисы, как Калькутта, Ахмадабада или Хайдарабад, и наконец - не столь крупные города, где инфраструктура хоть и менее развита, но в которых растет интерес к известным мировым брендам. Это явление «просачивания с более высоких на менее высокие уровни» подтверждает более активную глобализацию в отдельных городах, своеобразных узлах в сети, вокруг которых концентрируются международные товарно-денежные потоки, которые потом растекаются к их периферии. Произошла естественная передача эстафеты: по мере завершения формирования торговой инфраструктуры в крупных городах там стали замедляться темпы строительства, в то же время они не перестали ускоряться в городах второго и третьего эшелонов. Стратегия транснациональных фирм состоит в том, чтобы первыми попасть сначала в самые динамичные точки «растущих рынков» (в так называемые полюса развития), а затем закрепиться в «мегаполисах второго разряда». Таким образом, 80% сетевых магазинов сегодня находятся в городах с населением более 1 млн жителей, чему способствовал закон 2012 г., который предусматривает, что только города с населением более 1 млн жителей (в Индии таких городов 53) имеют право внедрения транснациональных брендов сетевой торговли. Трудно сказать, именно это ограничение или еще какие-то обстоятельства (например, незрелость здесь среднего класса) привели к тому, что в 73 городах с населением более 300 тыс. человек, причем семь из них - города-миллионники, вообще нет торговых пассажей. Этот перекос заметен не только в общеиндийской перспективе, но и внутри «авангарда»: так, в Дели и Мумбаи сосредоточены 62% от 11,7 млн м2 общего пространства центров семи крупнейших городов Индии.
Несмотря на свою относительную немногочисленность, средний класс оказался определяющим социальным слоем в формировании предпочтений индийского общества, стал основной целевой аудиторией официальных выступлений политиков перед народом, лучше других воспользовался результатами экономической либерализации, приватизации государственных предприятий, дерегулированием рынка и открытостью экономики для иностранных компаний. Универсальная либеральная модель потребовала таких
же универсальных средств для своего функционирования, для реализации универсального товара - опробованных сетей и схем реализации, стабильного потребителя «повышенной мощности». Будущие трансформации Индии, как в социальном, так и в культурном, политическом и экономическом направлениях, представляются неразрывно связанными с развитием среднего класса и с проектом модернизации, которые он несет.
Ю.В. Чайников
2018.04.019. МИХЕЛЬ Д.В. ТОРГОВЛЯ ОРГАНАМИ И ТРАНСПЛАНТАЦИОННЫЙ ТУРИЗМ В ЮЖНОЙ АЗИИ. (Статья).
Ключевые слова: торговля органами; Индия; Бангладеш.
Международное медицинское сообщество в лице ВОЗ уже четверть века настойчиво говорит о существовании такой глобальной проблемы, как дефицит донорских органов, которая препятствует эффективному использованию возможностей трансплантационной медицины в плане оказания помощи пациентам с тяжелыми хроническими заболеваниями. Наряду с этим ВОЗ также сообщает о том, что справедливому и этически обоснованному использованию потенциала трансплантаций препятствуют широко распространившиеся по всему миру практики торговли человеческими органами и трансплантационный туризм. В мае 2008 г. более 150 представителей правительственных и медицинских организаций, общественных деятелей, философов и социологов, научных и медицинских сообществ всего мира, включая Россию, подписали «Стамбульскую декларацию о трансплантационном туризме и торговле органами», в которой высказали свое однозначное осуждение этого неблаговидного явления и поставили перед всеми странами задачу бороться с ним.
Последние три десятилетия основным поставщиком человеческих органов на нелегальном мировом рынке донорских трансплантатов являются страны Южной Азии, прежде всего Индия и Бангладеш. Несмотря на развитие там национальных программ трансплантации, в самих этих странах наблюдается «не дефицит органов, а дефицит пациентов» [1]. В медицинских учреждениях Индии и Бангладеш выполняется большое число пересадок органов, особенно почек и фрагментов печени, тем не менее среди тех,
