CC BY
173
ции, нежели эмпирические исследования с их взвешенным взглядом на феномен насилия в отношении женщин.
Немаловажным обстоятельством победы культурно обусловленных трактовок «убийств чести» также стала поддержка этой версии со стороны феминистских групп Германии. Большинство из них объединились с консервативными партиями и значительно способствовали укреплению преобладающих объяснений насилия [с. 672-673].
В заключение автор статьи отмечает, что, хотя гендерные фреймы присутствовали в рамках обсуждения «убийств чести», они имели ограниченные возможности влиять на ход дебатов. Положительным результатом возникновения всеобщего интереса к «убийствам чести» стало то, что в обществе начались дискуссии о способах предотвращения этих преступлений. Что касается проблемы «несостоявшегося мультикультурализма», то при ее решении, полагает С. Эркан, необходимо переключить внимание с неудавшейся интеграции мигрантов на наличие институциональных и дискурсивных возможностей, с помощью которых альтернативные требования этнических меньшинств могут быть услышаны [с. 674]. Применительно к «убийствам чести» это означает, что при объяснении этого явления необходимо учитывать не только культурную специфику, но и гендерные аспекты, поскольку одномерная трактовка сопряжена с опасностью изображать культурные отличия глубже, чем они есть на самом деле.
А.Ю. Долгов
2017.03.006. ИНГ Э., БЛЭМРААД И. SWOT-АНАЛИЗ МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМА В КАНАДЕ, ЕВРОПЕ, РЕСПУБЛИКЕ МАВРИКИЙ И ЮЖНОЙ КОРЕЕ.
NG E., BLOEMRAAD I. A SWOT analysis of multiculturalism in Canada, Europe, Mauritius, and South Korea // American behavioral scientist. - Beverly Hills (CA), 2015. - Vol. 59, N 6. - P. 619-636.
Ключевые слова: мультикультурализм; иммигранты; этническое меньшинство; ассимиляция; SWOT-анализ; Канада; Европа; Маврикий; Южная Корея.
Обобщив данные шести исследований, раскрывающих особенности реализации мультикультурной политики в Канаде, Евро-
пе, Республике Маврикий и Южной Корее, Эдди Инг (Университет Далхаузи, г. Галифакс, Канада) и Ирэн Блэмраад (Калифорнийский университет в Беркли, США) применили для рассмотрения полученного массива информации классический метод стратегического менеджмента - SWOT-анализ, с тем чтобы выявить сильные (strengths) и слабые (weaknesses) стороны современного мульти-культурализма, соответствующие угрозы (threats) и возможности (opportunities) их устранения [с. 619-622].
В определении теоретической рамки собственного исследования авторы отталкиваются от коллективной работы Дж. Берри, Р. Калина, Д. Тейлора и Л. Ламарша «Мультикультурализм и этнические установки в Канаде»1, описывающей три измерения концепта «мультикультурализм». Соответственно, данный термин может использоваться: 1) с целью фиксации этнокультурной гетерогенности государства; 2) для обозначения политической философии, направленной на признание и принятие различий, обусловленных этнокультурной неоднородностью; 3) в качестве определения общественно-политического инструмента, призванного содействовать воплощению вышеописанной философии в жизнь [с. 620]. К указанным трем измерениям Э. Инг и И. Блэмраад добавляют четвертое, выделенное И. Блэмраад совместно с М. Райтом, - публичный дискурс2. Формы последнего варьируются в широком диапазоне от политических деклараций, подобных историческому заявлению немецкого канцлера А. Меркель о «полном провале» попыток выстроить мультикультурное общество в Германии, до установок государственной политики, таких, например, как курс «одна нация, два языка, много народов и культур», официально принятый канадским правительством в 1971 г. Преисполненные разочарования в отношении возможности обеспечения «равенства различий» в условиях этнокультурной гетерогенности заявления А. Меркель, бывшего британского премьер-министра Д. Кэмерона, 23-го президента Французской Республики Н. Саркози могут служить примером создания политиками нарративов, помещающих
1 Multiculturalism and ethnic attitudes in Canada / Berry J.W., Kalin R., Taylor D.M., Lamarche L. - Ottawa: Minister of supply and services, 1977.
2
Bloemraad I., Wright M. «Utter failure» or unity out of diversity? Debating and evaluating policies of multiculturalism // International migration rev. - Hoboken (NJ), 2014. - Vol. 48, N 1. - P. 292-334.
обычных, не располагающих всей полнотой информации граждан в пространство отвержения мультикультурной модели [с. 621-622].
Следуя логике SWOT-анализа, авторы начинают с описания элементов внутренней среды: сильных и слабых сторон мульти-культурализма, иллюстрируя каждый представленный тезис конкретными примерами.
К сильным проявлениями мультикультурализма они относят «укрепление национальной идентичности» [с. 623]; «стимулирование толерантности и модернизации» [с. 623]; «интеграцию этнокультурных меньшинств» [с. 624].
В 1971 г. канадское правительство в продолжение политики обеспечения лояльности квебекских франкоканадцев путем наделения их сообщества рядом дополнительных прав приняло «Официальный акт о мультикультурализме». Немногим ранее произошел отказ от концепции «Канада только для белых»: страна стремительно перешла от бикультурализма к поликультурности. Стратегия превращения мультикультурализма в важную составляющую национальной идентичности увенчалась успехом. Согласно опросам общественного мнения начала 2000-х годов, около 84% канадцев оценили эту политику положительно1, и большинство респондентов поставили ее на второе место после «свободы и демократии» в списке того, чем страна может гордиться2. Аналогичный канадскому путь консолидации нации избрали власти Маврикия: однако здесь мультикультурализм позволил снизить аут-групповую дискриминацию в изначально полиэтничном обществе. Таким образом, несмотря на то что демографические факторы, определившие мультикультурный выбор Канады и Маврикия, не совпадали, в обоих случаях переход от установки социального взаимодействия «они так отличаются от нас» к концепции «мы все так отличаемся друг от друга» способствовал возрастанию общественной сплоченности [с. 623].
1 Soroka S., Roberton S. A literature review of Public opinion research on Canadian attitudes towards multiculturalism and immigration, 2006-2009. - Ottawa: Citizenship and immigration Canada, 2010. - http://www.cic.gc.ca/english/pdf/research-stats/2012-por-multi-imm-eng.pdf [Accessed 06.06.2017.]
Adams M. Unlikely utopia: The surprising triumph of Canadian pluralism. -Toronto: Viking press, 2007.
В свою очередь, в отличие от Канады и Маврикия, Республика Корея (РК) не может похвастаться длительной историей сосуществования различных этнокультурных групп. Однако в последние годы с целью компенсировать низкую рождаемость РК изменила приоритеты миграционной политики, сконцентрировавшись на привлечении трудовых ресурсов из-за рубежа и поощрении брачной иммиграции женщин. В 2005 г. правительство признало муль-тикультурализм новой демографической реальностью страны, но предлагаемый политической элитой нарратив пока еще не вполне интегрирован этноцентричным по сути корейским обществом, придающим большую важность «чистоте крови». Однако в то время как государства Европы (Нидерланды, Дания, Италия) демонстрируют определенную «усталость» от мультикультурализма, власти РК, напротив, рассматривают эту политику как часть западного проекта модернизации, куда страна с необходимостью должна вписаться, если, конечно, рассчитывает на попадание в узкий круг держав «первого эшелона развития». Транслируемый политическим лидерами РК мультикультурный дискурс имеет двунаправленный характер, будучи ориентирован как на зарубежную, так и на внутреннюю аудиторию [с. 623].
Мультикультурализм изначально рассматривался в качестве механизма интеграции в этнически гетерогенное общество-государство представителей самых разнообразных культур; он был призван способствовать преодолению тенденций исключения и стигматизации. Сдвиг в сторону постмультикультурализма и ин-теркультурализма, наблюдаемый сегодня в европейских странах, во многом обусловлен обеспокоенностью местного населения уровнем включенности «старых» и «новых» мигрантов, в особенности тех, которые исповедуют ислам [с. 624].
К слабым сторонам мультикультурализма Э. Инг и И. Блэмраад относят «создание линий разрыва» [с. 625]; «образование параллельных сообществ» [с. 625-626]; «отступление от принципа равенства в либеральных обществах» [с. 626].
Заимствуя терминологию Д. Лау и Дж.К. Мернигана, авторы указывают, что мультикультурализм может способствовать формированию «разрывов» (faultlines) - «гипотетических разделительных линий, способных расщепить группу на подгруппы на основе одно-
го или более демографических признаков»1. Разрывы углубляются в условиях взаимоналожения стигматизирующих характеристик. Группа, включающая в себя двух белых мужчин с высоким уровнем дохода и двух черных женщин с низким уровнем дохода в большей степени подвержена риску оказаться расколотой изнутри, чем коллектив с аналогичным расовым и гендерным «профилем», но с одинаковым имущественным положением его членов. Так, в частности, мультикультурализм «по-маврикийски», наилучшим образом описывающийся метафорой «миски салата» в противопоставлении образу «плавильного котла», предполагает минимальное смешение различных этнических групп. Соответственно, сильная групповая идентификация, основанная на чувствах этнической и религиозной принадлежности, вкупе с дефицитом межгруппового взаимодействия (в частности, межрасовых браков) приводят к углублению потенциальных линий разрыва [c. 625].
Один из основных аргументов критиков мультикультурализ-ма как идеологии заключается в том, что последняя способствует появлению параллельных сообществ - замкнутых этнокультурных анклавов, не следующих нормам и традициям государствообра-зующей нации. С разной степенью выраженности этот процесс мы можем наблюдать сегодня в европейских странах. Э. Инг и И. Блэмраад поясняют, что характер социокультурной адаптации иммигрантов - представителей этнических меньшинств будет во многом определяться их отношением к собственной культуре и ценностям группы контакта, а также политикой принимающей стороны. В связи с этим они вспоминают предложенную Дж. Берри и соавторами типологию адаптационных стратегий, основанную на фиксации двух параметров - «поддержание культуры» в среде этнических меньшинств и «культурное принятие» этнических меньшинств доминирующей группой. В странах иммиграции с низким уровнем принятия норм поведения, отличных от предписанных доминирующей культурой (таких, например, как Дания, Германия и Нидерланды), этнические меньшинства с ярко выраженной тенденцией к «поддержанию культуры» - что чаще всего наблюдается при наличии значительной культурной дистанции - прибегают к
1 Lau D.C., Murnighan J.K. Demographic diversity and faultlines: The compositional dynamics of organizational groups // Academy of management rev. - N.Y., 1998. -Vol. 23, N 2. - P. 325-340.
сепарации (дистанцируясь от большинства) или же оказываются объектом маргинализации (когда большинство дистанцируется от них). Напротив, в случае, когда культурная дистанция незначительна, а иммигранты не склонны к «поддержанию культуры», они довольно легко ассимилируются в принимающем обществе, как например, белые выходцы из Южной Африки в Канаде. Наконец, если в основе сложившейся в обществе модели социального взаимодействия лежит «культурное принятие», то даже настроенные на «поддержание культуры» приезжие выбирают для себя бесконфликтную стратегию интеграции1 [с. 625]. Продолжая перечислять «слабости» мультикультурализма, авторы указывают на опасность поддержания нездоровых связей иммигрантов со странами исхода, когда конфликты «старого» мира привносятся в мир «новый». Как правило, в алармистском контексте обсуждаются темы денежных переводов приезжих, а также проблема участия выходцев из иммигрантских семей в электоральных процессах или гражданских войнах на их исторической родине [с. 626].
Фактически, отмечают Э. Инг и И. Блэмраад, за мультикуль-турализмом стоит отрицание единого общества - вместо него утверждается конгломерат общин с единым гражданством. Доступ к социальным благам достигается через участие в этноконфессио-нальных группах - и оно становится привлекательным, если не необходимым. Так, идея равноправия большинства и меньшинств на практике оборачивается приоритетностью последних, что способствует их обособлению, ущемлению большинства и в конечном итоге препятствует установлению того равенства, к которому столь яростно призывают сторонники мультикультурализма [с. 626].
Продолжая следовать схеме SWOT-анализа, авторы переходят к описанию элементов внешней среды: возможностей и угроз.
В списке возможностей они перечисляют «привлечение талантов» [с. 626]; «обеспечение национального превосходства в конкуренции на международном рынке» [с. 627], «достижение политических выгод» [с. 627-628].
Э. Инг и И. Блэмраад обращают внимание на то, что отсутствие требования полной ассимиляции снижает уровень психологи-
1 Multiculturalism and ethnic attitudes in Canada / Berry J.W., Kalin R., Taylor D.M., Lamarche L. - Ottawa: Minister of supply and services, 1977.
ческого и социального давления, оказываемого на иммигрантов. Страны, обладающие высоким индексом мультикультурализма (МиШсиИига^ш роПсу index), имеют больше шансов привлечь инвесторов из-за рубежа и высококвалифицированных иностранных рабочих. В данном контексте представляется уместным использовать предложенный Э. Чуа1 термин «стратегическая толерантность», обозначающий готовность отказаться от фиксации на групповых различиях, с тем чтобы применить на общее благо интеллектуальный, экономический, символический и прочие виды капитала, накопленного представителями меньшинств.
Допускаемое политикой мультикультурализма сохранение связей иммигрантов с их исторической родиной может иметь благоприятные последствия в плане образования транснациональных сетей, способных облегчить торгово-экономическое взаимодействие между принимающим государством и страной исхода [с. 627].
Обращение к проблеме мультикультурализма в политической риторике неизменно находит отклик у простых избирателей. Но если европейские политики для расширения числа своих сторонников мультикультурализм преимущественно осуждают, то в Канаде увеличение электората обеспечивается прямо противоположными средствами. Так, в начале 2000-х годов правительство консерваторов официально извинилось перед канадцами китайского происхождения за принятые в прошлом антииммигрантские законы, в частности за так называемый «китайский подушный налог» 2 . С точки зрения авторов, одной из причин, по которой правящая Квебекская партия лишилась поддержки избирателей на выборах 2014 г., стал предложенный ею законопроект о недопущении «явной демонстрации своей религиозной принадлежности и открытого ношения религиозных знаков и символов» в публичных местах [с. 627].
«Канадский кейс» заставляет предположить, что в среднесрочной перспективе европейские политики крайне правого толка сдвинутся на центристские позиции в обсуждении вопросов куль-
1 Chua A. Day of empire: How hyperpowers rise to global dominance - and why
they fall. - N.Y.: Random house, 2009.
2
Winter E. Us, them and others: Reflections on Canadian multiculturalism and national identity at the turn of the twenty-first century // Canadian rev. of sociology. -Malden (MA), 2014. - Vol. 51, N 2. - P. 128-151.
турного плюрализма, поскольку граждане иммигрантского происхождения становятся значимой частью электората, в особенности в больших городах. Не случайно вопросы миграции в третьем правительстве А. Меркель курирует турчанка по происхождению Айдан Озогуз, ставшая первой мусульманкой, вошедшей в состав федерального правительства Германии. В этом отношении авторы находят весьма ценным заключение исследования М. Хуге и Т. Де Врума1, обнаруживших, что сохранение или принятие специфической политики признания меньшинств вовсе не обязательно вызовет ответную негативную реакцию остального общества: такого рода действия могут даже позитивно оцениваться большей частью образованного населения [с. 627-628].
Подрыву мультикультурализма, по мнению Э. Инга и И. Блэмраад, могут способствовать такие угрозы, как «несовместимость с западными либеральными ценностями» [с. 628-629]; «избыточная нагрузка на государственную систему социального обеспечения» [с. 628]; «размывание национальной идентичности» [с. 629].
Стремление иммигрантов к сохранению своей культуры многими рассматривается как отвержение ценностей принимающей стороны и резко осуждается. Будирование темы демографической экспансии мусульман в Европе подпитывает присущий «коренным жителям» страх перед исламской радикализацией и «доморощенным» исламистским терроризмом [с. 628-629].
С учетом многообразия факторов, определяющих степень интегрированности иммигрантов в национальную экономику, выявить содержание связи между мультикультурализмом и возрастанием нагрузки на систему социального обеспечения крайне сложно. Авторы отмечают, что «образцово мультикультурные» страны (Австралия и Канада) могут позволить себе более высокие требования к уровню профессиональной квалификации иммигрантов. Так, по данным Организации экономического сотрудничества и развития за 2005-2006 гг., около 47% канадцев иностранного происхождения имели высшее образование (в Австралии этот показатель составил 34%) в сравнении с всего лишь 28 - в Дании и 16% -в Германии [с. 629].
1 Hooghe M., de Vroome T. How does the majority publk read to шиШсиИига1-ist poliries? A œmparative analysis of European œuntries // Amerkan behavioral srien-tist. - Beverly Hills (CA), 2015. - Vol. 59, N 6. - P. 747-768.
В рамках «европейского мультикультурализма» односторонняя толерантность принимающего сообщества превратилась в заботу об идентичности иммигранта при недостатке интереса к идентичности принимающей страны. Если же обратится к опыту Канады, то мы увидим, что франкофоны Квебека пытаются дистанцироваться от «общеканадского» мультикультурализма, ориентированного на многообразие, но в рамках англофонного сообщества, и предлагают альтернативную - интеркультурную - модель [с. 629].
Подводя итог, авторы обобщают полученные выводы в рамках следующей таблицы [с. 630].
Таблица
Мультикультурализм в мировой практике: SWOT-анализ
Положительное влияние Отрицательное влияние
Прошлое / Настоящее сильные стороны слабые стороны
Укрепление национальной идентичности Создание линий разрыва
Стимулирование толерантности и модернизации Образование параллельных сообществ
Интеграция этнокультурных меньшинств Отступление от принципа равенства в либеральных обществах
Будущее Возможности Угрозы
Привлечение талантов Несовместимость с западными либеральными ценностями
Обеспечение национального превосходства в конкуренции на международном рынке Избыточная нагрузка на государственную систему социального обеспечения
Достижение политических выгод (репрезентативная бюрократия) Размывание национальной идентичности
В заключение Э. Инг и И. Блэмраад намечают несколько перспективных направлений дальнейшего исследования роли мульти-культурализма. Они полагают целесообразным провести аналогичный анализ преимуществ и издержек мультикультурной политики, но уже не в страновом или региональном, а в глобальном контексте. Также отмечается необходимость уделить большее внимание сопряжению мультикультурных практик с различными типами об-
