CC BY
34А.М. Кузнецов
ФОРМИРОВАНИЕ МУЛЬТИКУЛЬТУРНЫХ НАЦИЙ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ: КАНАДСКИЙ ВАРИАНТ
Формирование наций стало одним из центральных проектов эпохи модерна. В этом проекте консолидации гражданских наций значительная роль отводилась политике культурной ассимиляции1. В основе лежала идея замены прежних различий новым единством нации. Идеалом виделось образование четко самоопределяющихся наций, ясно отличных друг от друга в культурном и языковом отношении. Однако в реализации подобных проектов выявилось немало проблем. Обнаружились трудности, связанные с интеграцией специфических, например, автохтонных или эмигрантских групп населения.
Усиление мер по защите прав человека само по себе не сняло проблему унаследованного этнического и расового неравенства. В поисках средства для устранения вновь возникавших преград пришлось внедрять дополнительные нововведения. Потребовался «выход за рамки защиты основных гражданских и политических прав, гарантированных каждому гражданину либерально-демократического государства, на уровень общественного признания и поддержки этнокультурных меньшинств в сохранении и выражении своих особых идентичностей и практик»2.
Демократические преобразования выразились в переходе от агрега-тивной ее модели, установившейся после Второй мировой войны (последнее слово за большинством), к иным моделям, признающих интересы меньшинств - делиберативным, агонистическим или мультикультурным. Эти новые подходы и политики отражают процессы размывания единых
1 Friedman J. Class formation, hybridity and ethnification in declining global hegemonies // Globalisation and the Asia-Pacific. Contested territories / K. Olds et al (eds.) - L.; N.Y.: Routledge, 1999. - P. 183-201.
2 Banting K., Kymlicka W. Introduction. Multiculturalism and the welfare state: Setting the context // Multiculturalism and the welfare state: Recognition and redistribution in contemporary democracies / K. Banting, W. Kymlicka (eds.). - Oxford; N.Y.: Oxford univ. press, 2006. -P. 1-45.
властных центров и однородных политических режимов, определяющих смысл политической организации культурно-гомогенной нации-государства. Не случайно в работах различных исследователей все чаще используется менее определенный термин полития, апеллирующий к античной, «донациональной» традиции. Ослабление господства прежней модели культурно-гомогенной нации позволило обратить внимание на то, что в мире всего лишь менее двух десятков стран характеризуются однородным с этой точки зрения составом своего населения, в то время как большинство из них являются полиэтническими и мультикультурными. Пришлось серьезно задуматься над вопросом, каким образом обеспечивать стабильность во взаимоотношениях разных этнических общностей в рамках одной страны.
Нередко полагают, что все эти нововведения и изменения следует рассматривать в качестве свидетельства завершения во второй половине ХХ в. эпохи модерна и вступления мира в новую фазу развития - постмодерн1 . Иные именуют эту эпоху другим или вторым модерном2, третьи связывают соответствующие перемены с глобализацией, а четвертые - с постиндустриализмом. Как бы то ни было, каждый из этих подходов высвечивает свои аспекты, делает свои акценты. Однако при этом все они так или иначе к прагматически жизненно важному вопросу - какие же формы государственного устройства лучше соответствуют нынешней стадии развития человечества? Это одновременно и ключевой исследовательский вопрос современной политологии и всего обществоведения. В его рамках можно выделить и более частный вопрос о способах эффективного использования существующего этнокультурного разнообразия, превращения его из фактора отчуждения людей в фактор их взаимодействия.
Одно из возможных решений задачи управления этнокультурным разнообразием предлагает политика мультикультурализма. Она уже более четырех десятилетий внедряется в Канаде, Австралии, США и других странах. За это время мультикультурализм превратился в один из примечательных маркеров нашего времени. Не случайно известный социолог из Гарварда Н. Глейзер констатировал в 1997 г.: «Мы все стали мультикульту-ралистами»3. Действительно, если не практика, то, по крайней мере, рито-
1 «Канада сегодня представляет один из первых образцов государства постмодерна, являющегося политией диаспор, и в этом смысле оно становится моделью завтрашнего дня для всего мира» (Канада: единство в многообразии: Канада: единство в многообразии: [Восьмая международная конференция канадоведов в Санкт-Петербурге] // США. Канада. Экономика. Политика. Идеология. - М., 2006. - № 1. - С. 60).
2 Beck U. Risikogesellschaft. Auf dem Weg in eine andere Moderne. - Fr. a Main: Suhrkamp, 1989; Бек У. Общество риска. - М.: Прогресс-традиция, 2001; Beck U. The Reinvention of politics. Rethinking Modernity in the Global Social Order. - Cambridge: Polity press, 1997; Beck U. What is globalization? - Cambridge: Polity press, 2000; Бек У. Что такое глобализация? - М.: Прогресс-традиция, 2001.
3 Glazer N. We are all multiculturalists now. - Cambridge: Harvard univ. press, 1997.
рика мультикультурализма из Северной Америки, Западной Европы и Австралии сегодня распространилась буквально по всем континентам1. Все чаще тематика мультикультурализма выносится на повестку дня и у нас в России2. Несмотря на противоречивость мнений об истоках возникновения мультикультурализма, можно вполне определенно утверждать, что он явился реакцией на возрастающее общественно-политическое значение расовых, этнических и диаспоральных групп3.
Впервые эту политику мультикультурализма официально провозгласила Канада. Это произошло в 1971 г. Канадская инициатива затем оказала влияние на принятие соответствующих программ в других странах, прежде всего в США, Австралии и в некоторых странах Западной Европы. Можно, вероятно, согласиться, что «Канада является сегодня мировым лидером в трех наиболее важных областях этнокультурного взаимодействия: в проведении иммиграции, в отношениях с коренным населением и урегу-
4
лировании национализма меньшинств .
Канадский мультикультурализм представляет собой очень многостороннее явление даже в политической сфере5. Эта политика реализуется не только на правительственном, но и провинциальном уровнях, а также в деятельности муниципальных органов. Внедрение мультикультурализма было также тесно связано с либерализацией миграционного законодательства, выразившейся в принятии в 1967 г. балльной системы для отбора потенциальных кандидатов. Иммиграция, приводящая теперь в страну от 200 до 225 тыс. новых граждан в год, обеспечивает около 60% общего прироста населения. Еще одним следствием миграционных процессов стало су-
1 Braun H., Kloose W. Multiculturalism in North America and Europe. Social practices, literary visions. - Trier: Wissenshafticher Verlag. 1995; Goldberg D.T. Multiculturalism: A critical reader / D.T. Goldberg. - Oxford UK: Blackwell, 1994.
2 См., например: Жукова И.В. О современном контексте мультикультурализма в Канаде. - М.: МосГУ, 2004; Куропятник А.И. Мультикультурализм. Идеология и политика социальной стабильности полиэтнических обществ. Дис. ...д-ра социологических наук. СПб., 2000; МалаховВ.С. Культурный плюрализм versus мультикультурализм // НГ-Сценарии. - 14.06.97.
3 Капустин Б. Законодательство истины или заметки о характерных чертах отечественного дискурса о нации и национализме // Логос. - М., 2007. - № 1. - С. 103-137; Kymlicka W. Multinational citizenship. - Oxford: Claredon press, 1995; Kymlica W., Norman W. Citizenship in culturally diverse societies: Issues, contexts, concepts. - Citizenship in diverse societies / W. Kymlicka, W. Norman (eds.). - Oxford: Oxford univ. press, 2000.
4 Kymlicka W. Finding our way. Rethinking ethnocultural relations in Canada. - Oxford: Oxford univ. press, 2004. - Р. 2-3.
5 Cм., например: Burnet J.R. Multiculturalism in Canada. - Ottawa: Canadian studies Department, 1988; Clifford J. Canadian multiculturalism // Possibilities and limitations. Multicultural politics and programs in Canada / C.E. James (ed.). - Halifax: Fernwood publishing, 2005; Fleras A., Elliot J. Multiculturalism in Canada. - Scarborough: Nelson Canada, 1992; HryniukS.M. Twenty years of multiculturalism: Successes and failures. - Winnipeg: St. Jone's college press, 1992; Parekh B. Rethinking Multiculturalism. Cultural Diversity and Political Theory. - L.: Macmillian. 2000 и др.
щественное изменение этнического состава населения Канады. К середине 1990-х годов уже ни одна этническая общность здесь не имела абсолютного преобладания, так как даже англоканадцы составляли около 40% населения страны, а франкоканадцы - примерно 27%. По обнародованным данным, в Канаде в настоящее время фиксируются почти 200 различных общностей, говорящие примерно на 150 языках, включая «первые нации» (индейцы и эскимосы), «внутренние нации» (франкоканадцы) и многочисленные этнокультурные группы (диаспоры иммигрантов). Не случайно, все чаще ее определяют как страну меньшинств1.
Отмеченные перемены ознаменовали новые тенденции в развитии канадской государственности. Произошел переход от бикультурализма англо- и франкоканадцев в рамках федерации к этнокультурному плюрализму на всех уровнях - не только федеральном. К началу 70-х годов прежний курс на билингвизм и бикультурализм не отвечал уже задачам политической практике в западных, например, провинциях, где находилась многочисленная украинская диаспора. Следовало также учитывать наличие в стране достаточно крупных итальянской, польской, немецкой, китайской и некоторых других диаспор2. Поэтому формулировки официальных документов были изменены на билингвизм и мультикультурализм3. Итогом всей этой подготовительной деятельности и явилось официальное принятие термина мультикультурализм. Как позднее отмечал сенатор Д. Оливер: «В классической традиции канадского компромисса, федеральное правительство приняло официальную политику мультикультурализма в качестве дополнения к ранее провозглашенной политике официального бикультура-
4
лизма» .
Принятые в октябре 1971 г. решения, в частности, предусматривали: поддержку культурным группам в сохранении и развитии своей идентичности; содействие всем членам особых групп в преодолении культурных барьеров и их полном включении в канадское общество; обеспечение творческого взаимодействия и взаимообмена всех культурных групп Канады в интересах национального единства; помощь иммигрантам в овладении хотя бы одним из официальных языков Канады5. В конце 70-х годов
1 Черкасов А.И. Некоторые характеристики этнокультурной мозаики Канады // Этнокультурная мозаика Канады и проблемы канадской идентичности. - М.: РОИК. - 2003. -C. 11-27; Dewing M., Leman M. Canadian Multiculturalism. - Ottawa: Library of parliament, 2006. 2
2 Владимирова М.А. Канадская самобытность и политика мультикультурализма // США. Канада. Экономика. Политика. Идеология. - М., 2004. - № 6. - С. 45-56.
3 Sarkar E. Canadian multiculturalism. Story of becoming country// Переосмысление Канады: Кросскультурные размышления о канадском обществе. - Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2007.
4 Oliver D. Canadian multiculturalism in theory and practice: Individual and group rights, 2006. www.senatordonaldoliver.ca/undox.php
5 Dewing M. Canadian multiculturalism.
наблюдается примечательный перенос акцента в ее целях с проблемы сохранения культуры на межрасовые отношения, межкультурную коммуни -кацию и участие различных групп в общей интеграции. Причина произошедших перемен связывалась с прибытием в Канаду мигрантов уже не из Австрии, Германии, Греции, Нидерландов и Франции, а из Гайяны, Гонконга, Индии, Ливана, Филиппин, Ямайки и т.д.1 Не случайно с 1980-х годов эту политику все чаще оценивали как реакцию на появление в стране «третьей силы» неанглийского и нефранцузского происхождения2. Однако в новом контексте отношения с Квебеком снова приобрели самостоятельное значение и они вышли из рамок собственно политики мульти-культурализма, оставаясь во многом в пространстве бикультурализма3. Кульминационным моментом в развитии событий, повлиявших на судьбу и канадского государства и определивших состояние мультикультурализма, стало принятие Конституционного Акта 1982 г. Значение документа заключается в том, что он оформил полную независимость Канады и преобразовал существовавший набор британских законов в Основной закон страны. В его текст была также включена Хартия прав и свобод, содержащая положение о политике мультикультурализма4.
Законодательная база мультикультурализма вскоре была расширена Биллем С-93, созданным на основе предыдущих документов, который после его принятия стал официальным Канадским актом мультикультурализ-ма 1988 г. Новый акт предусматривал принятие федеральным правительством дополнительных программ, в том числе: расовые отношения и кросс-культурное взаимопонимание; поддержка и обеспечение участия общностей; культурное наследие и языки. Реализация поставленных задач была связана с устранением проявлений расизма и дискриминации5. Спустя некоторое время снова пришлось учитывать дополнительные обстоятельства и в результате в 1995 г. появился еще один документ «Измененная мульти-культурная программа» основные рекомендации программы сводились теперь к тому, что ведущими ее приоритетами должны стать идентичность, участие и справедливость. Очередные поправки в программы мно-гокультурности пришлось внести уже в 1997 г. На этот раз государствен-
1 Minnelle M. Interrogating the hyphen nation: Canadian multiculturalism policy and «mixed race» identities // Social identities. - Abingdon, 2002. - Vol. 8, N 1. - P. 67-90; Oliver D. Canadian Multiculturalism in Theory and Practice: Individual and Group Rights.
2 Dewing M. Canadian Multiculturalism; Pal L.A. Interests of state: The politics of language, multiculturalism and feminism in Canada. - Montreal: Mc-Gill queen's press, 1995. -P. 138.
3 Coulombe P.A. Citizenship and official bilingualism in Canada // Citizenship in diverse societies / W. Kymlicka, W. Norman (eds.). - Oxford univ. press, 2000. - P. 280.
4 Brooks S. Canadian democracy. An introduction. - Oxford: Oxford univ. press, 2000. -P. 103-104.
5 Canadian Multiculturalism Act 1988. - Mode of access: http://laws.justice.gc.ca/PDF/ Statute/C/C-18.7.pdf (Последнее посещение - 4.05.2010).
ный секретарь по мультикультурализму Канады Х. Фрай провозгласила: важнейшая цель программы на конец 90-х годов - поддержание научных исследований и образования, направленных против проявлений расовых предрассудков, ненависти и предубеждений1. Столь резкий поворот в политике вряд ли означает, что все остальные вопросы в этой сфере уже решены. Скорее он может свидетельствовать другое: предпринятых ранее мер оказалось недостаточно, возникла настоятельная необходимость концептуально осмыслить сложившуюся реальность и накопленный опыт по взаимодействию с ней, а полученные результаты затем как можно скорее ретранслировать в общество.
Провозглашение новой политики очень скоро вызвало в стране и критическую реакцию. Так, К. Петер определял ее как миф, «основывающийся на благозвучии либеральных идеалов, но отнюдь не на эмпирической реальности канадского общества»2. Другие авторы увидели в этой политике «опасность ослабления национальной идентичности страны»3, или представляли ее как одну из «темных сторон нации»4. Известный публицист Н. Биссундат (уроженец Тринидада) в своей книге «Торговля иллюзиями: культ мультикультурализма в Канаде» пишет, что поощрение правительством культурного разнообразия и потворство этническим различиям привели к внедрению среди иммигрантов «психологии обособления» от основной культуры общества вместо того, чтобы помочь им интегрироваться в канадскую социальную «фабрику»5. В общественном мнении также появилось опасение о выходе мультикультурализма в Канаде из-под контроля. Все чаще дебатируются вопросы: может ли быть страна «слишком многокультурной»; есть ли пределы толерантности и т.д. Для оценки сложившейся ситуации очень показательно возникновение в конце 1980-х годов антимультикультуралистской и антиимиграционной популистской
партии реформ, представляющей правое крыло западных канадских пар-«б тий .
Обращает также внимание явный параллелизм между основными событиями, связанными с урегулированием проблемы Квебека, и преобразованиями в задачах мультикультурализма. Последнее обстоятельство не осталось незамеченным ни лидерами движения за независимость квебек-цев, ни вождями организаций коренного населения. Они оценивали оче-
1 Dewing M. Canadian multiculturalism.
2 Peter K. The Myth of multiculturalism and other political fables // Ethnicity, powers and politics in Canada / J. Dahlie, T. Fernando (eds.). - Toronto: Methuen, 1981. - P. 65.
3 Gwyn R. Nationalism without walls. - Toronto: McClelland and Steward, 1996. - P. 141.
4 Bannerji H. The dark side of the nation: Essays on multiculturalism, nationalism and gender. - Toronto: Canadian scholar's press, 2000.
5 Bissoondath N. Selling illusions: The cult of multiculturalism in Canada. Revision and updated. - Toronto: Penguin, 2002. - P. 42-44.
6 Kymlicka W. Finding our way. Rethinking ethnocultural relations in Canada. - Oxford: Oxford univ. press, 2004; Oliver D. Canadian multiculturalism in theory and practice.
редные меры федерального правительства в этой сфере как попытку отвлечь внимание остального общества от их насущных проблем1. В свете приведенных замечаний можно согласиться с утверждением, что примечательная «многопрофильность» данной политики обусловлена ее сугубо «символическим характером», направленным на решение вопросов поддержки культурного многообразия. Вместе с тем можно констатировать, что, несмотря на все тревоги и жесткую критику, мультикультурализм уже не имеет реальных альтернатив в полиэтническом канадском обществе и его политике. Поэтому вполне закономерным представляется решение от 13 ноября 2002 г. объявить 27 июня Канадским днем мультикультурализма и регулярно отмечать эту дату.
Дискурс мультикультурализма и некоторые актуальные проблемы политической теории. Для оценки состояния, перспектив и существующих проблем в рассматриваемой области политики необходимо также обратиться к анализу академического дискурса мультикультурализма. Среди многочисленных работ по данной проблеме можно найти целый спектр ее оценок и интерпретаций. Часто здесь обнаруживаются разного рода «буквальные» определения рассматриваемого явления. Например, «мультикультурализм является одним из самых характерных проявлений актуализации горизонтальных, ризосоматических культурных взаимодействий (здесь и далее выделено мною. - А.К.), характеризующих важнейший сдвиг в мировой культуре постсовременности»2. Но он же может фигурировать как «в первую очередь - антизападная идеология»3. Не менее распространены утверждения, представляющие мультикультурализм «как значительное политическое явление в либерально-демократических стра-нах»4. Но, учитывая существующие объемы литературы по проблеме, которые невозможно проанализировать в одной работе, будет целесообразно ограничиться анализом некоторых достаточно репрезентативных концепций ряда авторов. Наиболее развернуто свою позицию по данным вопросам представил канадский политический философ У. Кимлика. В своих работах этот автор рассматривает широкий круг тем, касающихся положения коренного населения, расовых отношений, проблем мигрантов, прав человека, национализма, гражданства, федерализма и др., которые сфокусированы вокруг проблем национального самоопределения и признания прав этнических общностей (меньшинств). В результате он приходит к выводу, что в западной политической теории возник существенный пробел. В 1970-1980-х годах она в основном была сосредоточена на вопросах, ко-
1 Clifford J. Canadian multiculturalism: Possibilities & limitations // Multicultural politics and programs in Canada / C.E. James (ed.). - Halifax: Fernwood publishing, 2005. - Р. 26.
2 Глобализация и мультикультурализм. - М. Издательство Российского университета дружбы народов, 2005. - С. 178.
3 Tiedt P.L., Tiedt IM. Multicultural Teaching: A Handbook Activities, Information, and Resources. - Boston: Allyn and Bacon, 1990. - P. 7.
4 Poole R. Nation and Identity. - L.; N.Y.: Routledge, 1999. - P. 3.
торые Д. Ролз определял как базовую структуру общества: конституционные права, процесс принятия решений, социальные институты. Позднее стало очевидно, что такая теория должна обратить также внимание на характеристики и положение тех граждан, которые действует в этих институтах и участвуют в указанных процедурах. Поэтому теория 1990-х, как считает Кимлика, сконцентрировалась на вопросах идентичности и действиях индивидуальных граждан, в том числе их ответственности, лояльности и выполняемой роли1. Дальнейшее углубление демократии поставило на повестку дня вопрос о необходимости изменения отношения к ранее дискриминируемым общностям, в том числе «новым социальным группам». Практическая его реализация вылилась в новые направления в политической жизни: политику признания, позитивной дискриминации, положительного действия и в том числе мультикультурализм. В общем контексте работ данного автора, становится очевидным, что принятие политики мультикультурализма открывает новую историческую эпоху. Предшествующие исторические этапы, по мнению автора, характеризовались сначала космополитизмом Возрождения, а затем утверждением либерального национализма. Недостатки предшествующей эпохи и соответствующей ей либеральной теории автор видел в том, что «либеральные теоретики, ослепленные мифом об этнокультурном нейтралитете государства, не учитывали существование государственного нациестроительства и прав меньшинств»2.
Кимлика сам обратил внимание на различия в положении квебекцев и аборигенного населения, с одной стороны, и объединений мигрантов - с другой3. Он приходит к выводу: «...современные этнические группы, также как другие ранее дискриминируемые общности (женщины, геи, инвалиды), требуют большего, чем известные индивидуальные права. Они хотят получить не только права, доступные всем гражданам, но также особые права по признанию и включению их самобытных этнокультурных практик и идентичностей...4 Особое же внимание автор предлагает уде -лить положению национальных меньшинств (коренное население и ранее самоуправляемые общности). Кимлика понимает, что, противопоставляя права меньшинств идеалу индивидуальных свобод и социального равенства, он создает условия для возникновения некоторых новых угроз. Но он предлагает и средство их нейтрализации: «Если мы стремимся предотвратить проявления национализма меньшинств в Канаде, мы не должны препятствовать этим группам рассматривать себя как нации. Наша цель долж-
1 Kymlica W., Norman W. Citizenship in Culturally Diverse Societies. - P. 6.
2 Kymlicka W. Politics in Vernacular. Nationalism, multiculturalism and citizenship. - Oxford: Oxford univ. press, 2001. - P. 47.
3 Kymlicka W. Multinational Citizenship. - Oxford: Claredon press, 1995; Kymlicka W. Finding our way. Rethinking ethnocultural relations in Canada. - Oxford: Oxford univ. press,
2004. 4
4 Kymlicka W. Finding our way. - P. 62.
на заключаться в разрушении связи между нацией и государством, чтобы развенчать идею, согласно которой только независимое государство может быть лучшей формой национального самоуправления»1.
Развивая свою позицию, Кимлика, предложил принять ряд мер для увеличения представительства видимых меньшинств (а также женщин и инвалидов) в основных образовательных, экономических и политических институтах и использовать более гибкую политику в области образования. Кимлика согласен: «в мультинациональных государствах таких, как Канада.., достигнута замечательная степень консенсуса на базе либерально-демократических норм, принятых не только англо- и франкоканадцами, но и мигрантскими группами, которые восприняли эти ценности за удивительно короткий период времени...» Но он вполне обоснованно ставит вопрос: «...остается неясным как эти принципы сами по себе определяют причину для двух или более национальных групп оставаться вместе в одной стране»2. Отсюда автор приходит к выводу: «Только мультикультурализм может предотвратить сецессию»3. Достигнутые за время реализации политики мультикультурализма результаты Кимлика оценивает достаточно высоко, но вполне реалистично: «Я не хочу сказать, что Канада уже "решила" все обозначенные проблемы... Мы можем только надеяться "управлять" конфликтами, возникающими в этнокультурном разнообразии, но не разрешать их4. Объясняя причины действенности мультикультурализма, автор делает ставку на идею о существовании глубинной связи культуры с признанием и поддержкой разных идентичностей, присущих различным общностям»5.
Посягнув на базовые устои либерального общества, Кимлика высказался также и за необходимость принятия новой модели либерально-демократического государства. Он не принимает предложения либерального национализма, предусматривающего законность «. функции государства защищать и продвигать национальные языки и культуры наций, находящихся в его границах». Критично Кимлика воспринял и попытки приверженцев постмодернизма предложить свое решение рассматриваемых проблем. Не устраивает исследователя и предлагаемый вариант либерального мультикультурализма, который не идет дальше признания общностей ненационального характера: беженцев, сексуальных меньшинств и т.д. По его мнению, необходимо совместить оба этих концепта в новый - либеральный культурализм, признающий права как индивидов, так и этнических групп. Автор абсолютно уверен в том, что «права для
1 Kymlicka W. Finding our way. - P. 132.
2 Ibidem. - P. 151.
3 Ibidem. - P. 154.
4 Ibidem. - P. 3.
5 Ibidem. - P. 173.
меньшинств удовлетворяют их потребность в признании»1. С учетом всех приведенных обстоятельств У. Кимлика отметил, что новая модель государства должна быть нациестроительной и направленной на поддержку нескольких социетальных культур в одном государстве2. Под социетальной же культурой он предложил понимать «территориально организованную культуру, объединяемую на основе языка, широко используемого различными социальными институтами в общественной и частной жизни (школы, средства массовой информации, право, экономика, управление и т.д.)»3.
Не обошел вниманием автор и некоторые вопросы, связанные с федерализмом. Он учитывает два основных варианта реализации данного принципа организации государства. Первый - основан на признании «общностей на национальной основе, в качестве примера которых названы баски и квебекцы. Именно этот принцип реализован, в частности, в Канаде. Другой - является механизмом распределения власти по региональному принципу в однородной национальной среде, которая сведена к сугубо региональным общностям. Самый яркий образец здесь США. Симпатии автора явно оказываются на стороне первого варианта4.
Принятая позиция подтолкнула У. Кимлику вступить в полемику с Д. Холлинджером - американским политическим философом (Университет Беркли), противником признания идеи коллективных прав. Цель же этого автора заключается в том, чтобы предложить свой способ ухода от проблем этнического многообразия: «все нации малые и большие должны быть постэтническими гражданскими нациями»5. Его канадский оппонент на примере различия между собственно национализмом и национализмом меньшинств, ставит правомерный вопрос: где именно должен проявляться космополитический мультикультурализм? В Канаде в целом или только в Квебеке, в Испании - или в одной Каталонии? Но поскольку американский автор признает лишь общегосударственный уровень реализации своей модели (мультикультурализм должен действовать в рамках стабильных границ нации), Кимлика справедливо отмечает, что мультикультурализм Хол -линджера является скорее панамериканским, чем космополитическим.
Очень строго У. Кимлика оценил разделяемую его оппонентом концепцию еще и потому, что заложенные в ней идеи получили распространение среди исследователей других стран. В частности, пишет он, «англо-канадцы испытывали сильное влияние со стороны американских дискуссий, и прямым следствием такого влияния стало их нежелание заключить
1 Kymlicka W. Politics in Vernacular. - P. 47.
2 Ibidem. - P. 26.
3 Ibidem. - P. 25.
4 Ibidem. - P. 102.
5 HollingerD. Post-ethnic America: Beyond multiculturalism. - N.Y: Basic books, 2005. -
P. 271.
общественное согласие с квебекцами по поводу признания их национальной идентичности, к которому они стремились»1. Еще более сложной представляется канадскому автору ситуация, сложившаяся в Восточной Европе: «То, что мы видим в Восточной Европе, в таком случае является союзом либеральных интеллектуалов и национализма большинства, кото -рые перенесли американскую модель, чтобы оправдать отрицание требований национальных меньшинств»2.
Достоинство и недостатки концепции мультикультурализма У. Кимлики можно лучше понять в сравнении с позицией по этому вопросу антрополога Е. Макей3. Она рассматривает политику мультикультура-лизма в одном контексте с проблемой нациестроительства как «... государственное вторжение в культурную политику разнообразия». Несмотря на всю привлекательность риторики, сопровождающей реализацию программ мультикультурализма, Макей смогла разглядеть главную причину символического их характера: «Ключевым моментом здесь является то, что, несмотря на возрастание культурных различий, право определять, ограничивать и принимать различия все еще остается в руках доминирующей общности. В конечном же счете степень и формы принимаемого разнообразия определяются постоянно меняющимися потребностями проекта нациестроительства»4. Почему это так происходит, она смогла понять на основе опросов среди разных групп населения страны. Полученные данные, как полагает исследователь, продемонстрировали показательную особенность канадского плюрализма, который «поддерживает "невыставля-емую белизну" и помогает признанию доминирующей белой англофон-ской "канадско-канадской" культуры и ее националистической программы»5. Однако Макей смогла в результате своих опросов продвинуться к еще более глубокому осмыслению существующей действительности: «Я обратила внимание, ссылаясь на определение К. Холл и С. Холла анг-лийскости как варианта этничности, что канадские канадцы, которых я интервьюировала, защищали невыраженную нормативную белую канадскую этничность. В то же время представление канадских канадцев в виде доминирующей этнической общности вызывало категоричное отрицание, подтолкнувшее нас задать вопрос: почему в Канаде англичане и французы считаются не этническими, но какими-то другими общностями. Или же, прибегая к другой формулировке, можем ли мы рассматривать "западную идентичность" в качестве варианта этничности?» .
1 Kymlicka W. Politics in Vernacular. - P. 273.
2 Ibidem. - P. 273.
3 Mackey E. The house of difference. Cultural politics and national identity in Canada. -L.; N.Y.: Routledge, 1999.
4Mackey E. The House of Difference. - P. 70.
5 Ibidem. - P. 142.
6 Ibidem. - P. 157.
В свете приведенных обстоятельств становится понятно, почему, комментируя последующие документы по мультикультурализму, автор не увидела в них принципиальных изменений: «Несмотря на то, что "культуры" (определяемые поверхностным образом) могут быть многочисленны -ми, проект нациестроительства остается одним, и именно этот проект формирует канадскую культуру и идентичность (определяемые как целостный способ жизнедеятельности, основанный на западном принципе прогресса). Отдельные фрагменты культур могут быть многочисленными, но сама культура и реальный проект остаются сугубо западными»1.
Очерчивание роли государства в политике мультикультурализма, превращающей ее в вариант нациестроительства, и постановка вопроса об этнической подоснове англо- и франкоканадцев определяют, на мой взгляд, преимущества позиции Е. Макей в сравнении с ее предшественником. Ведь уже позднее Кимлика снова подчеркнул, что к этническим общностям относятся только национальные меньшинства, коренное население и иммигрантские сообщества2. Очень примечательно, что, значительно расширив позднее сферу своих исследований в области проблем мультикуль-турализма, за счет включения в нее европейских стран, которые теперь часто определяются как государства всеобщего благосостояния, Кимлика был уже не столь оптимистичен в своих выводах. Вместе со своим соавтором, он высказался за переоценку прежних моделей мультикультурализма, так как опыт европейских стран, включая Голландию и Британию, показал, что они так и не смогли обеспечить быструю экономическую и политическую интеграцию иммигрантов. Однако давать какие-то рекомендации по разрешению ситуации авторы уже воздержались3. Наконец, в недавнем переиздании одной из своих работ наш автор был вынужден констатировать: «А в действительности национализм меньшинств скорее укрепляется, чем ослабевает, по мере того, как западные государства становятся более демократическими, процветающими и глобализированными». Теперь он решительно высказался в поддержку идеи полиэтнического федерализма своего соотечественника Ф. Резника, но не мультикультурализма как такового4.
В целом же, анализируя опыт политики мультикультурализма в Канаде (и частично в других странах) и сложившийся дискурс ее интерпре-
1 Mackey E. The House of Difference. - P. 90.
2 Bantimg K., Johnson R., Soroka S. Do multiculturalism policies erode the welfare state? An empirical analysis // Multiculturalism and the welfare state: Recognition and redistribution in contemporary democracies / K. Banting, W. Kymlicka (eds.). - Oxford; N.Y.: Oxford univ. press, 2006. - 3P. 52.
3 Banting K., Kymlicka W. Introduction. Multiculturalism and the welfare state: Setting the context // Multiculturalism and the welfare state: Recognition and redistribution in contemporary democracies / K. Banting, W. Kymlicka (eds.). - Oxford; N.Y.: Oxford univ. press, 2006. - P. 2.
4 Kymlicka W. Multi-nation federalism // Federalism in Asia / B. He, B. Calligan, T. Inoguchi (eds.). - Edward Elgar, 2009. - P. 51.
таций, следует обратить внимание, что проблемы, обозначившиеся при реализации этой политики, представляют вызов не только политическому, но и академическому сообществу. Первое следствие, вытекающее из представленной ситуации, связано с декларацией в основных документах по мультикультурализму идеи поддержки прав этнокультурных общностей, которая в реальности оборачивается защитой интересов представляющих их индивидов и их идентичностей. Подобное несоответствие, вероятнее всего, отражает факт возникновения политики с обновленной риторикой из основополагающих установок либеральной теории, базирующейся на принципе методологического индивидуализма. Как уже было показано, квебекский сепаратизм и требования коренного населения Канады тесно связаны с требованием как раз признания особых прав своих общностей. Однако политическое и научное сообщества ведущих либерально-демократических стран пока не готовы сделать встречный шаг к таким требованиям. Основанием непреклонности для многих интеллектуалов в данном вопросе может являться конструктивистский подход («радикальный конструктивизм»), принятый в либеральной теории. В рамках конструктивизма этнические (этнокультурные) общности предписано понимать как искусственные, неустойчивые образования, которые конструируются элитами для достижения своих целей, и поэтому не заслуживают особого внимания ученых. Для объяснения механизма взаимодействия между основополагающими индивидами и конструируемыми сообществами в рамках либералистской парадигмы была предложена другая универсальная категория - идентичность. Принятие последней означает, что каждый индивид должен иметь или получить набор идентичностей, которые определят, в том числе, его готовность участвовать в различных объединениях. Не случайно, как отметил Д. Холлинджер, самым предпочтительным словом в дискурсе мультикультурализма является идентичность1. Поэтому реальный индивид и его идентичности, а не какие-то эфемерные «этнокультурные группы» должны оставаться в центре внимания ученых и получить гарантии и поддержку со стороны политиков. Канадский мульти-культурализм воплотил все указанные требования и положения в достаточно гибкой формуле: «Коллективный стиль жизни не должен ограничивать возможности жизнедеятельности отдельного человека». В то же время в США, несмотря на существующие опасения2, лозунг остается неизменным: только права индивида, никаких коллективных прав3.
Еще одним следствием из представленного анализа ситуации с муль-тикультурализмом может стать констатация слишком широкого и свободного использования термина этническая общность, характерная для зарубежных исследователей. Поэтому объединения аборигенов, «нацио-
1 Hollinger D. Post-ethnic America: Beyond Multiculturalism. - P. 6.
2Хантингтон С. Кто мы? - М.: АСТ: Издательство Транзиткнига, 2004.
3 HollingerD. Post-ethnic America: Beyond Multiculturalism. - P. 210.
нальные меньшинства», общности мигрантов и «новые социальные группы» - все они могут рассматриваться как этнические общности. К чему может привести подобная неразборчивость показала канадская исследовательница К. Мудли: «.мультикультурализм утверждает, что канадское общество представляет равенство возможностей в общественной сфере безотносительно к частным этническим классификациям. При этом применение термина "этнический" ко всем культурным подгруппам, включая "доминирующие этникосы" нарушает культурную иерархию и переопределяет этничность до тех пор, пока она не утратит всякий смысл»1. Сформировавшись как специалист в рамках либеральной парадигмы, У. Кимли-ка не смог полностью выйти из-под влияния ее основных установок. Поэтому он и позволил себе грубую методологическую редукцию, использовав термин «культура» как синоним категорий «нации» или «народ»2. В таком случае проблема признания прав этнических общностей (меньшинств) оказывается тесно связанной с решением другой проблемы: определением собственно этнических общностей среди объединений разного рода. Корректно выполнить эту операцию можно только на основе теории этноса С.М. Широкогорова. Здесь снова приходится напоминать одно из базовых положений современной методологии: явление представляется таким, как мы его определяем. Но, если нас опять пытаются убеждать в том, что просто «некоторым индивидам присуще чувство "народности", которое соответствует какой-либо «этнической группе»3, то мы еще долго будем заниматься схоластическими дискуссиями по предложенному поводу.
Следовательно, если политика мультикультурализма основана на столь вольных трактовках феномена этнических общностей, то естественно ее представление в качестве всеобщей панацеи решения проблем полиэтнических стран не может не вызвать сомнения. Не удивительно, что опыт реализации существующих либерально-демократических моделей мультикультурализма и эволюция взглядов исследующего их одного из ведущих теоретиков - канадца У. Кимлики пришли к закономерному финалу. Недооценка роли и значения этнических общностей, неумение отделять их от других объединений и полное игнорирование этноса в значении С.М. Широкогорова (процесс) снова вернули либерально-демократические страны к неопределенному состоянию. Попытка форсировать процесс сближения гетерогенных этнических, квазиэтнических и субэтнических общностей на основе политики мультикультурализма не могла дать желаемого результата в силу достаточно короткого времени реализации и разного характера ее объектов. Собственно мультикультурализм оправдывает до некоторой степени свое приложение в отношении мигрантских диас-
1 Moodley K. Canadian multiculturalism as ideology // Ethnic and racial studies. - Abingdon, 1983. - Vol. 6, N 3. - P. 320.
2 Kymlicka W. Multinational citizenship. - P. 18.
3 Clifford J. Canadian multiculturalism. - P. 24.
пор. Что же касается самих этнических общностей (национальных меньшинств), то здесь уже требуется продуманная этническая политика. Кроме того, необходимо понимать, что и сам мультикультурализм и этническая политика реализуются не в вакууме, и не в изоляции, как от существующего общего социально-политического контекста, так и друг от друга. Поэтому они сами испытывают влияние со стороны этой среды и способны оказать на нее свое воздействие. В результате возникают кумулятивные эффекты, приводящие к непредвиденным последствиям, которые имеют прямое отношение к сложной конфигурации процесса нациестроительст-ва. Поэтому странам Северной Америки и Западной Европы надо быть готовыми к тому, что им теперь придется постепенно, вдумчиво и затратно решать проблему взаимодействия различных общностей этнического характера в рамках своих социально-политических систем.
События, которые привели к референдуму о независимости Квебека, высветили очень важную проблему: действительно ли современные либерально-демократические общества и государства обладают необходимыми средствами и возможностями для предоставления равных возможностей разнообразным этнокультурным образованиям и интеграции в них иммигрантов самого различного происхождения? Для оценки рассматриваемой ситуации трудно переоценить значение «квебекского случая», так как он проявился не просто в стране с высоким уровнем жизни, но и в условиях развитой демократии и организованной системы реализации и защиты прав человека. Но, вступив на путь мультикультурализма, это либеральное общество, отметил Н. Фрай, сразу перешло от донациональной к постнациональной стадии, минуя собственно состояние нации1. В результате оно оказалось перед нелегким выбором: оставаться на принципах индивидуализма или все же признать коллективные права этнических общностей. Не менее серьезным испытаниям подверглась также государственность страны, так как принятие мультикультурализма лишило ее возможности, по крайней мере, на ближайшую перспективу оформиться как нации-государству, но затем поставило под сомнение и сложившуюся практику федерализма. На современном этапе можно только констатировать, что само канадское государство все еще остается в трансформируемом состоянии с не вполне определенным вектором развития. Однако эта «страна меньшинств» наглядно демонстрирует другим полиэтническим политиям, что и для них задача управления «этнокультурным разнообразием» при действующих трендах социально-политической эволюции становится одной из наиболее актуальных проблем, если они стремятся укреплять свою внутреннюю стабильность. Еще один неутешительный вывод, который следует из опыта канадского мультикультурализма, заключается в том, что
1 Uht. no: Fossum J.E. Obsessed with federalism? Three evocative metaphors of Canadian politics // The politics of reconciliation in multicultural societies / W. Kymlicka, B. Bashir (eds.). - Oxford; N.Y.: Oxford univ. press, 2008. - P. 173.
приходится признавать - время простых решений в этой сфере уже прошло. Нет здесь и однозначного ответа на вопрос, какой же должно быть оптимальная политическая организация эпохи постмодерна. Не случайно норвежский исследователь Й. Фоссум, ограничившись констатацией характера современной Канадской политии просто как постнационального образования, счел необходимым добавить: «Возможно, канадский пример, несмотря на то, что сами канадцы чаще спотыкаются, чем предполагали, на своем пути в этом великом эксперименте, может послужить важным уроком для остальных в их попытках продвинуться в постижении сложного будущего»1.
Пользуясь случаем, хочу выразить искреннюю благодарность за помощь литературой и консультациями профессору-консультанту Отделения политологии Университета Британской Колумбии Полу Маранцу и профессору Отделения политологии университета Саскачеван Хансу Мичел-ману.
1 Ев:шит З.Е. ОЪ8е88е<1 Гайега^т? - Р. 193.
