CC BY
29ПРАВО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОМ СОБСТВЕННОСТИ
2017.02.019. ОКЕДИХИ Р.Л. ПРАВОВЫЕ ИННОВАЦИИ В ОБЛАСТИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ В СФЕРЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ: ПО ИТОГАМ 21 ГОДА ДЕЙСТВИЯ СОГЛАШЕНИЯ ТРИПС.
OKEDIJI R.L. Legal innovation in international intellectual property relations: Revisiting twenty-one years of the TRIPS agreement // University of Pennsylvania journal of international law. - Philadephia, 2015. - Vol. 36, N 1. Art. 3. - P. 191-268.
Ключевые слова: право интеллектуальной собственности; патентное право; международные соглашения; ТРИПС; национальный режим; ВТО; производство лекарств.
Рут Окедихи, профессор права университета Миннесоты, характеризуя более чем 20-летний период, прошедший с момента подписания соглашения ТРИПС, рассматривает изменения, которые произошли в законодательстве об интеллектуальной собственности под его влиянием к моменту его «совершеннолетия». «Правовые инновации» автор трактует не как частные решения, которые правовые системы стран предлагают в ответ на появляющиеся вызовы, но как выработанную каждым конкретным государством стратегию применения на своей территории норм ТРИПС.
Автор рассматривает ТРИПС как источник появления правовых инноваций по ряду причин. Во-первых, соглашение существенно расширило полномочия национальных ведомств во всех странах-участницах. Появился новый класс специалистов во всех (в том числе правовых, технических, административных) сферах, как частных, так и публичных, связанных с предоставлением защиты объекту интеллектуальных прав. Во-вторых, автор приводит ряд
примеров, как страны-участницы, исходя из своих национальных интересов, не противореча букве норм ТРИПС, пытались формировать новые правовые средства и внедрять правовые инновации, что в итоге соответствовало и заложенным в соглашении принципам равенства, независимости судей, общей демократизации.
Также автор обращает внимание на то, что изначально соглашение подразумевало достижение «жесткого» соответствия или гармонизации законодательств всех стран-участниц. В полной мере, констатирует она, эта цель не была достигнута. Хотя соглашение и обязывало страны-участницы внести некоторые минимальные коррективы в существующее законодательство, в целом настоящее положение дел далеко от унифицированной системы законодательства об интеллектуальной собственности.
Р. Окедихи останавливается на таких антидискриминационных принципах ТРИПС, как национальный режим и режим наибольшего благоприятствования, называя их массивными и тяжеловесными. При этом она констатирует, что ТРИПС (в частности, с помощью положений ст. 30, 31, 33) обеспечило относительное равенство местных и зарубежных заявителей. Соглашение объединило ранее существовавшие правовые инструменты и позволило международному сообществу переработать и закрепить их в форме международных договоров.
Р. Окедихи, обращаясь к структуре и содержанию соглашения, останавливает свое внимание на положениях патентного права, вызвавших наибольшее число споров.
Автор выделяет три основных «столпа», на которых держится соглашение ТРИПС: 1) запрет дискриминации; 2) объем защиты прав; 3) санкции за нарушение положений соглашения. Р. Окедихи приводит примеры нарушения принципа недискриминации, в частности, в США (размер пошлин для местных и зарубежных университетов-заявителей неодинаков), в Европейском союзе (сокращены сроки подачи документов для иностранных заявителей). Автор останавливается на деле Samsung vs Apple, в котором победу в каждом из судов одерживала местная компания. Зачастую местные ведомства отказывают иностранным заявителям, ссылаясь на нарушение «публичного интереса и общественного порядка», т.е. используя расплывчатые положения, допускающие множество толкований.
При принятии соглашения ТРИПС в 1994 г. специалисты предсказывали споры между развитыми и развивающимися странами, однако впоследствии оказалось, что сторонами большинства споров, возникающих из нарушений соглашения, являются развитые страны. Автор объясняет это нежеланием развивающихся стран вступать в спор с более сильными противниками на международной арене, а также большими издержками (в качестве редкого контрпримера автор приводит спор между Бразилией и США о доступе на рынок сбыта хлопка1).
Автор констатирует, что ВТО нельзя назвать эффективным инструментом разрешения споров в данной области, так как из 419 дел, рассмотренных ВТО в период с 2005 по 2011 г., только 29 были посвящены вопросам интеллектуальной собственности и только в восьми случаях были обнаружены нарушения (с. 226).
В статье приведены конкретные примеры правовых и институциональных инноваций в странах, присоединившихся к ВТО, и показано, как все они основаны на экономическом интересе каждой конкретной страны. Так, в Индии Патентным законом 1970 г. было запрещено патентование фармацевтических продуктов, а патентование процессов в этой сфере разрешалось лишь на сокращенные сроки. В результате принятия этого Закона Индия пережила беспрецедентный всплеск в фармацевтической индустрии, так как создавать дженерики препаратов можно было с самыми минимальными затратами. Это дало возможность обеспечить более 25 млн индийцев рабочими местами на фабриках. Вместе с тем какие-либо разработки новых лекарственных средств были практически остановлены, так как стали экономически невыгодны; многие международные фармацевтические компании покинули Индию. Вступление Индии в 1995 г. в ВТО потребовало привести индийское патентное законодательство в соответствие с ТРИПС. В результате патентование фармацевтических продуктов было разрешено (сперва на пятилетний срок, а затем срок действия патентов был увеличен до 20 лет); бремя доказывания в спорах о нарушении патентных прав было перенесено с правообладателя на ответчика; изменены правила принудительного лицензирования. Индийским
1 См. дело United States — Subsidies on Upland Cotton, Panel Report WT/DS267/R (08.09.2004)
патентным ведомством был выдан ряд фармацевтических патентов. Вместе с тем, отмечает автор, индийская судебная практика по спорам о патентовании свидетельствует о том, что соблюдение и имплементация соглашения ТРИПС ориентированы на национальные интересы. Например, в 1998 г. фармацевтической компании «Новартис» было отказано в патентовании новой формы ранее запатентованного препарата для лечения лейкемии, и Апелляционная патентная палата, а затем и Верховный суд Индии поддержали это решение. Результатом стало применение в отношении Индии мягких односторонних мер со стороны США, но не инициирование разбирательства в рамках ВТО. Автор характеризует индийские инновации в области имплементации соглашения ТРИПС как «судебные» (с. 229-239).
В Бразилии (где до вступления в ВТО выдача фармацевтических патентов также была серьезно ограничена) своеобразной «институциональной инновацией» стала дублированная система ведомств, созданная с целью выполнить обязательства в рамках ТРИПС. Рассмотрение заявок на патенты в области фармацевтики было возложено на два органа: Национальный институт интеллектуальной собственности, который проводил юридическую экспертизу заявок, и Национальное агентство по контролю в сфере здравоохранения, которое проверяло заявки на предмет «соответствия целям здравоохранения». Это привело к принятию множества противоречащих друг другу решений по одним и тем же заявкам и ряду судебных тяжб между ведомствами. Автор в этом контексте отмечает, что ТРИПС дает странам-участницам «основание, но не потолок» в отношении законодательного регулирования интеллектуальной собственности. Положения бразильского законодательства о принудительном лицензировании в случаях, когда патентообладатель не осуществляет местное производство фармацевтической продукции («local working requirement»), едва не стали предметом рассмотрения органом по разрешению споров ВТО (США вначале подали, а затем отозвали жалобу) (с. 227).
Пример Мальты специфичен тем, что на момент вступления в ВТО в 1995 г. в стране действовало законодательство, предоставлявшее патентообладателям адекватную правовую защиту. Однако относительно небольшой размер мальтийского рынка отвращал производителей лекарств от патентования своих препаратов на
Мальте. Автор отмечает, что это давало возможность производителям дженериков изготавливать их на Мальте и продавать повсеместно на территории ЕС (благодаря действию принципов регионального исчерпания прав и свободного перемещения товаров в рамках Евросоюза).
Кроме того, законодательство Мальты разрешает свободное использование запатентованных объектов с целью проведения экспериментов и научных исследований (максимально либерально сформулированное известное «исключение Болара» - «Bolar exception») и предусматривает меры по поощрению локализации фармацевтического производства. В результате Мальта приобрела репутацию идеальной юрисдикции для расположения фармацевтических компаний, что обеспечило экономике страны значительный рост. Таким образом, если в Индии инструментами инноваций стали изменения в законодательстве и правоприменительной деятельности патентного ведомства и судов, в Бразилии - «изощренный микс» решений, касающихся распределения полномочий и обеспечения доступа к технологиям, то на Мальте использовали ТРИПС как основу для построения фармацевтической индустрии, в которой, по крайней мере на какое-то время, удалось сбалансировать предпринимательский интерес и общее благо (с. 246-248).
Р. Окедихи отмечает, что не все отношения, связанные с интеллектуальной собственностью, регулируются в рамках соглашения ТРИПС. Например, отсутствует четкое регулирование в области, связанной с распространением данных в сети Интернет. Существует конфликт между авторским правом и правом на доступ к информации, доступ к знаниям. Интернет-ресурсы, такие как Google, Wikipedia, за последние годы становятся все более крупными и влиятельными игроками, что, как отмечает автор, не находит своего отражения на уровне международных договоров. При этом развитые страны при закрытых дверях (информация стала доступна благодаря утечке, организованной WikiLeaks) обсуждают принятие нового свода правил, получившего название «ТРР», который, возможно, введет новое регулирование в данной сфере.
В статье также уделено внимание реформам в сфере интеллектуальной собственности, проводимым в настоящее время в Бразилии, где ведутся дискуссии об увеличении влияния патентного права на развитие экономики, и в ЮАР, где обсуждается принятие
ряда законов, направленных на предоставление большего объема прав патентообладателям, работающим в сельскохозяйственной сфере.
Подводя итоги, автор говорит о том, что было бы ошибкой утверждать, что цель соглашения ТРИПС была достигнута за 21 год, прошедший с момента его подписания. При этом соглашение хоть и не в полной мере, но способствовало общей гармонизации законодательства и более полной и структурированной защите объектов интеллектуальной собственности в странах - участницах соглашения.
Делая вывод о том, что отношения в рамках ТРИПС в настоящий момент находятся в так называемой «нестабильной» фазе, Р. Окедихи не дает прогноза относительно длительности этой фазы, но считает ее предвестником серьезных правовых инноваций в сфере интеллектуальной собственности и, как следствие, принятия новых многосторонних соглашений на базе ТРИПС.
Е.Г. Афанасьева, Т.А. Гвимрадзе
2017.02.020. РОЖКОВА М.А. ЗАЩИТА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВ: ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ОШИБКИ ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ СТАТУСА И КОМПЕТЕНЦИИ СПЕЦИАЛИЗИРОВАННЫХ ОРГАНОВ, РАЗРЕШАЮЩИХ ДЕЛА В СФЕРЕ ПРОМЫШЛЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ. - М.: Статут, 2016. - 286 с.
Ключевые слова: право интеллектуальной собственности; промышленная собственность; Суд по интеллектуальным правам; Палата по патентным спорам.
В монографии профессора Университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА) анализируются статус и компетенция Палаты по патентным спорам и Суда по интеллектуальным правам (далее - СИП), оценивается эффективность их деятельности по защите промышленной собственности. Книга состоит из четырех глав. В приложении представлены аргументы, связанные с созданием в системе арбитражных судов СИП, обобщена его судебная практика.
Первоначально для защиты интеллектуальных прав в промышленной сфере планировалось создать патентный суд. К его компетенции предполагалось отнести разрешение дел, возникаю-
