CC BY
24
1 2 3
шугаринг (сущ.) способ депиляции, выполняемый с помощью густой сахарной пасты эпиляция с использованием сахарной смеси - 5; депиляция - 4; депиляция горячим сахаром - 4; депиляция с помощью сахарной смеси - 2; депиляция с сахаром - 2; косметические процедуры - 2; подслащение - 1; скраб из сахара - 1; способ депиляции с помощью сахара - 1; удаление волос сахаром - 1; эпиляция - 1; нет ассоциаций - 6.
С.С. Сергеев
2017.01.023. УСТОЙЧИВЫЕ ФРАЗЫ В ПАРАДИГМАХ НАУКИ: Материалы Междунар. науч. конф., посвященной 100-летию со дня рожд. В.Л. Архангельского / Редкол.: Мокиенко В.М., Ковшова М.Л. - Тула: Издат.-полиграф. объединение С-принт, 2015. -522 с.
Ключевые слова: фразеология; фразеологизмы; узуальные сочетания; устойчивые сочетания; образность (образная внутренняя форма); дискурс.
В сборнике, посвященном юбилею выдающегося исследователя фразеологии В.Л. Архангельского, опубликованы материалы конференции, состоявшейся в Туле 8-11 июня 2015 г.
Издание поделено на 10 разделов, в которых рассматриваются разные аспекты фразеологии: «Этимологические исследования фразеологии»; «Варьирование устойчивых фраз»; «Грамматика устойчивых фраз»; «Семантика устойчивых фраз»; «Фразеолог и Я в дискурсе»; «Фразеология и культура»; «Проблемы перевода устойчивых фраз»; «Проблемы теоретической и практической фразео-графии»; «Фразеологические школы»; «Фразеология и лингводи-дактика».
Сборник открывается статьей В.Л. Архангельского, впервые опубликованной в 1975 г.1 В статье представлен перечень тем и проблем, которые исследователь считал актуальными для всеобъемлющего изучения русской фразеологии, включая исторический,
1 Архангельский В. Л. О задачах изучения фразеологического состава русского языка: (Проблематика республиканских фразеологических сборников на 1976-1980 гг.) // Проблемы русской фразеологии: Респ. сборник. - Тула, 1975. -С. 128-135.
синхронный и коммуникативный планы. Среди упоминаемых направлений, например следующие: «Проблема непрерывности / прерывности фразеологического состава русского литературного языка по направлению к нашему времени (XI-XX вв.); «Закономерности развития фразеологического состава русского языка в аспекте "Язык и общество"»; «Проблемы изучения фразеологического состава в аспекте системы языка и речевой деятельности»; «Фразем-ный знак: Значение. Материальная оболочка. Линейность (линеар-ность). Формальная структура»; «Проблема фразеологических формул, их значение, структура, свойства и признаки»; «Фразеология речи разных социальных групп»; «Интернациональный фонд фразеологических единиц в современном русском языке и других языках мира» и другие направления (всего выделено 80 тем).
В разделе «Этимологические исследования фразеологии» помещена статья Х. Вальтера «Из этимологии немецкой фразеологии: свиная собака или собачья свинья?», в которой анализируются образные выражения и сложные слова с компонентом Schwein «свинья».
В немецком языке есть кажущаяся странной фразеологическая единица (ФЕ), в которой произошла «гибридизация» образов свиньи и собаки: der innere Schweinehund букв. внутренняя свинья-собака, обозначающая негативные характеристики: «внутренняя слабость», «внутренний демон», «сволочная душа». В немецком языке существует также целый ряд сложных субстантивов с компонентом Schwein-, выражающих негативно-экспрессивную оценку человеческих качеств: Schweinestück, Schweinematz «грязный, мерзкий», Schweinebacke «нечестный, коварный», Schweinepack «сброд, дурное общество», Schweinepriester, Schweinekerl «негодяй, подлец» о лице муж. пола). Вероятно, их семантика восходит к образу собаки, участвовавшей в травле на охоте, отсюда возник общий для них смысл 'злой, готовый навредить человек'.
Образ 'свиньи-собаки' обнаруживает связь с древними представлениями о нечистой силе. Известно, что собака во многих мифологиях ассоциируется с чертом, свинья в библейском культурном пласте играет ту же роль. Отсюда - двойная негативная коннотация, обусловливающая экспрессивную оценочность оборота. Пример показывает, что для понимания семантики ФЕ значимы
как культурно-исторические факторы, так и структурно-семантические характеристики.
В.И. Зимин в статье «Историческая и синхронная этимология фразеологизмов» обосновывает введение в процесс этимологизации ФЕ и их лексикографического описания понятие синхронной этимологии. «Синхронная этимология имеет дело с такими фразеологизмами, внутренний образ которых пока еще "прозрачен", хотя часто уже и тронут "тенью забвения"» (с. 27). Цель синхронной этимологии - разъяснение особенностей значения и употребления идиомы с такой внутренней формой. Это важно, учитывая, что семантическая структура ФЕ сложнее семантической структуры лексем, а их образная основа далеко не всегда одинаково и адекватно воспринимается современными носителями языка. Например, значение фразеологизма попасть в переплет многие современные носители русского языка выводят из значения слова переплет, понимаемого как «сложное положение, затруднительное стечение обстоятельств». Поэтому оборот вообще не представляется им идиоматическим. Однако это действительно идиома, в которой компонент переплет восходит к наименованию плетеной рыболовецкой снасти, полностью перекрывающей реку. Кроме того, в этом устройстве была хитрая ловушка-лабиринт, из которого рыбе невозможно было выбраться. Описание реалии необходимо, чтобы понять смысл ФЕ - 'безвыходность положения; тяжелейшая ситуация, из хитросплетений которой невозможно выпутаться'.
Синхронная этимология, поясняющая через образ фразеологизма тонкости его значения и употребления, должна быть задействована во фразеологических словарях - она способствует выбору правильной формы фразеологизмов, точности их толкования, пониманию их стилистических и прагматических нюансов.
В статье И.Ю. Третьяковой «Свойства фразеологизмов и паремий, обусловливающие их трансформационную активность (в сопоставительном аспекте)» (раздел «Варьирование устойчивых фраз») исследуются причины предрасположенности ФЕ и пословиц русского языка к окказиональным трансформациям. Важным фактором, обусловливающим возможность преобразований устойчивых и воспроизводимых знаков, является раздельнооформленность, позволяющая производить манипуляции с каждым из компонентов. Это свойство используется в авторских текстах. Вместе с тем ак-
тивность модификаций зависит от особенностей семантической и структурно-грамматической организации тех или иных групп устойчивых знаков.
Модификациям ФЕ и паремий способствует изоморфизм между их формой и содержанием: если каждый из компонентов репрезентирует закрепленный за ним элемент целого содержания и потому несет свою семантическую нагрузку, при изменении компонентов и введении новых можно достичь большего количества смысловых приращений и акцентов: ср. отделять зерна от плевел и «Где плевелы, пшеница - нет ей дела, / хватает все подряд и наугад» (В. Солоухин); «...а уж потом она сумеет отсеять зерна правды от вороха лживых уверток» (Л. Медведовский). Образность ФЕ и паремий также способствует активности их преобразований: особенно часто авторские интенции направлены на буквализацию образной основы, на развертывание метафорического смысла и на двойную актуализацию значения.
Однако процессы образной трансформации реализуются в ФЕ и пословицах по-разному, что обусловлено особенностями семантики, грамматики и способов функционирования этих видов знаков. ФЕ «встраиваются» в предложение, включаясь в их синтаксическую структуру и содержание. Пословицы представляют собой самостоятельные предложения, обладающие структурно-грамматической и смысловой законченностью. Они нацелены не столько на образность, сколько на афористичность и дидактичность. Поэтому их трансформация менее разнообразна по формам и менее частотна, чем у ФЕ. Расширение их состава происходит обычно в соответствии с валентностью компонентов: «Чем дальше в производственный лес, тем больше бюрократических дров» («Комсомольская правда», 11.07.1976).
С другой стороны, в последние годы появился целый жанр «антипословиц», которые являются пародийным откликом на назидательность и афористичность традиционных паремий. В этом жанре, достойном внимания лингвистов, применяется широкий набор способов языковой игры: Баба с возу - волки сыты; Баба с возу - больше дозу; Баба с возу - кобыла в курсе.
В статье Е.Ю. Ивковой «К вопросу о фразеологизации в многокомпонентном сложноподчиненном предложении (на материале романа-эпопеи Л.Н. Толстого "Война и мир")» (раздел «Грамматика
устойчивых фраз») рассматриваются конструкции с сочетанием союзов типа что ежели, что если, что чем. Сложные предложения с таким сочетанием союзов отличаются особым следованием компонентов: «второе придаточное включается в состав первого придаточного, а союз второго придаточного следует непосредственно за союзом первого, вследствие чего возникает их стечение» (с. 78). В подобных случаях придаточные части становятся взаимоподчиненными и начинают функционировать как единое целое. Например, в предложении «И он чувствовал, что чем больше ценит, тем меньше любит ее» придаточное сравнительное и главное для него придаточное изъяснительное, связанные стечением союзов, являются взаимоподчиненными. Они представляют собой несвободную конструкцию, в которой изъяснительное придаточное по сути редуцируется, так как в смысловом плане преобладают сравнительно-сопоставительные отношения. В формальном аспекте повышенная спаянность частей таких многокомпонентных предложений проявляется в полной или частичной необратимости придаточных: они не могут быть вытянуты в цепочку, соответствующую последовательному подчинению, без семантических или стилистических изменений: «Вся моя мысль в том, что ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое». Е.Ю. Ивкова считает конструкции со стечением союзов частным случаем фразеологизации, базирующейся на воспроизводимых средствах синтаксической связи.
А. В. Жуков в статье «Лексико-фразеологическая синонимия и слово с фразеологически производным значением» (раздел «Семантика устойчивой фразы») исследует феномен, охватывающий значительный массив ФЕ и лексем русского языка. Синонимы типа ФЕ заводиться (завестись) с полоборота - заводиться (завестись) в значении 'горячиться'; извиваться ужом - извиваться в значении 'хитрить, угодничать' регулярны и системны. Автор статьи согласен с точкой зрения, высказанной Н.М. Шанским, о том, что во многих случаях фразеологизмы по отношению к синонимичным словам являются не вторичными, а первичными, производящими. Переосмысленные значения лексем, появившиеся подобным образом, целесообразно в словарях маркировать особой пометой, отсылающей к производящей идиоме.
Степень семантической самостоятельности таких значений может быть различной. Например: ФЕ навязать на шею (кому, чью, кого, что) 'обременить заботой о ком-л. или о чем-л.' и навязать (навязывать) (кому, чему) в значении 'принудить принять что-л. против желания' - конструктивно-обусловленный тип значения слова; ФЕ бред собачий 'что-л. бессмысленное, несуразное', (ср. бред сивой кобылы) и бред в значении 'что-л. бессмысленное, несуразное, неправдоподобное' - синтаксически связанный тип значения слова, употребляется обычно в функции сказуемого.
М.Л. Лаптева в статье «Слышу речь не мальчика, но мужа: Фразеологическая репрезентация возраста в гендерной проекции» связывает особенности употребления ФЕ, имеющих гендерную и возрастную семантику, с категориями 'свой - чужой'.
Лингвокультурная общность не является абсолютно однородной, поэтому внутри нее каждый человек всегда оказывается кому-то 'чужим'. Категории 'свой - чужой' становятся релевантными для гендерно маркированных ФЕ в тех случаях, когда в речи объективируются представления полов друг о друге. При этом обычно ФЕ получают выраженную аксиологическую нагрузку. Например, выражения добрый молодец и старый хрен, используемые в женской речи, указывающие на разный возраст мужчин, содержат также противоположные оценочные семы: первая из данных ФЕ имеет значение 'молодой человек, удалец' и выражает одобрение; вторая относится к 'старому мужчине, пытающемуся вести себя по отношению к женщине, как молодой' и выражает пренебрежение. В маскулинном дискурсе также происходит акцентуация аксиологических сем ФЕ. Так, оборот девичья память в речи мужчин подчеркивает ментальную и психологическую границу между представителями полов. Поэтому при применении этой ФЕ мужчиной по отношению мужчине происходит усиление негативной экспрессии: такая характеристика мужской забывчивости обычно сопряжена с выражением сильного раздражения или негодования со стороны говорящего.
В разделе «Фразеолог и Я в дискурсе» исследуются когнитивные, стилистические и функциональные особенности ФЕ в разных сферах деятельности.
В статье Е.И. Хабировой «Специфика фразеологии как средства познания профессиональной действительности» рассматрива-
ются особенности профессионально маркированных фразеологизмов и закономерности их перехода в общее употребление. Такие ФЕ, создаваемые на основе обычных слов, терминов и профессиональных жаргонизмов, объективируют в своей семантике профессиональное знание об исследуемых в научной области объектах. При их переходе в неспециальный язык актуализируется образ и возникает оценочность. Но для адекватного употребления таких ФЕ необходимо знание хотя бы о самых общих признаках понятий, которые они обозначали в языке науки. Поэтому явление перехода подобных единиц в общий язык - с возникновением у них яркой внутренней формы - свидетельствует о том, что все большее число фрагментов профессионального знания становятся частью практического повседневного опыта современного человека. Например, химический термин лакмусовая бумажка содержит следующие компоненты смысла, отмеченные еще в энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона: 'пропускная бумага', 'пропитанная лакмусовым настоем', 'служит для испытания реакции жидкостей'. В общем языке ФЕ используется в значении 'критерий проверки, показатель чего-л.': «Вчерашняя игра, словно лакмусовая бумажка, продемонстрировала нам: ЦСКА готов к старту в Лиге чемпионов, а "Локомотив " - пока нет».
Е.И Хабирова полагает, что подобные ФЕ, проходя ступень образной символизации, начинают транслировать не только профессиональное знание, но и значимые культурные смыслы.
Е.О. Матвеева в статье «Устойчивые фразы в текстах современной российской рекламы: культурный контекст и экспрессивные возможности» анализирует использование пословиц и библейских изречений в коммерческой и социальной рекламе. Автор относит эти устойчивые фразы к числу прецедентных феноменов, известных практически каждому носителю языка. Благодаря этому они вводят потребителя рекламных текстов в знакомую, «свою» культурную и эмоциональную реальность: «В магазине "Купец" только лучшие продукты! Покупайте у нас, удивляйте своих гостей, не забывая еще одну пословицу: "Не красна изба углами, а красна - пирогами"» (с. 313). Е.О. Матвеева указывает на особенности пословиц, способствующие актуализации ими рекламных функций: это, в частности, присутствие во многих пословицах ритмической организации или семантического параллелизма, усили-
вающего смысл или выявляющего смысловую контрастность, например: «Колдрекс: семь бед - один ответ». Особо отмечается роль незамкнутых устойчивых фраз, изучению которых уделял большое внимание В.Л. Архангельский. Незамкнутые фразы - это субстантивно-глагольные словосочетания, в которых глаголы употребляются в связанном значении и соединяются в этом значении с ограниченным кругом имен существительных одного семантического ряда. В современной российской рекламе такие словосочетания встречаются довольно часто, особенно в социальной рекламе, где они помогают создать психологический контакт между говорящим и целевой аудиторией. Например, в рекламе лекарства «от первого лица»: «Мне недавно исполнилось восемьдесят лет. Старость не красит... Досада берет из-за своих многочисленных болячек. Грызет тоска, ведь многих ровесников уже нет рядом...» (с. 314). Незамкнутые устойчивые фразы старость не красит, тоска грызет, досада берет сопрягают рекламные тексты с системой образов родного языка, делая эти тексты более эмоционально насыщенными.
Л.К. Байрамова в статье «Противоречия в аксиологической фразеологии: амбивалентность и аксиологический вектор» (раздел «Фразеология и культура») исследует амбивалентность ценностных понятий (аксиологем), входящих в состав устойчивых фраз русского языка. Рассматриваются паремии и авторские афоризмы, в которых участвуют наименования витальных, материально-утилитарных и интеллектуально-когнитивных ценностей.
Так, 'молодость / юность', 'здоровье' - витальные ценности, которые обычно оцениваются положительно, а их противоположности - отрицательно, как антиценности: «Молодость - великий чародей» (А.С. Пушкин); Старость - не радость; Здоров буду и деньги добуду. Однако паремии также дают образцы положительной оценки старости, например, акцентируя в этой аксиологеме смыслы 'опытность, мудрость': Старого воробья на мякине не проведешь. Индивидуально-авторские афоризмы постулируют относительность возрастных категорий: «Можно встретить старика лет двадцати и юношу в пятьдесят» (А.И. Герцен). Двойственной предстает в пословицах оценка здоровья и болезни: Тот здоровья не знает, кто больной не бывает.
Амбивалентный характер сакрального для носителей русского языка концепта 'Родина' также проявляется и в паремиях, и в авторских выражениях, как, например, в ставших афористическими строчках Н.А. Некрасова из поэмы «Кому на Руси жить хорошо»: «Ты и убогая, / Ты и обильная, / Ты и могучая, / Ты и бессильная...». Двойственной предстает и антитеза 'Родины' - 'чужбина', как в паремиях: Чужая сторона - мачеха, но при этом Там отечество, где хлеба довольно. Паремии обнаруживают и амбивалентность интеллектуально-когнитивных аксиологем: Был бы ум, будет и рубль, но при этом: Голова пуста, да туга сума; При деньгах-то и дурак умный.
По мнению автора статьи, амбивалентность аксиологических понятий в ФЕ выявляет противоречивость системы ценностей носителей языка.
А. А. Хуснутдинов и Буй Тхи Ким Ньунг в статье «О переводе устойчивых выражений, в составе которых используются идиомы» (раздел «Проблемы перевода устойчивых фраз») анализируют выражения, включающие в свой состав и идиомы, и относительно свободные словосочетания или отдельные слова. Обычно это народные поговорки, например: Береги денежки на черный день; Правда глаза колет; Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке. При переводе фраз такого типа на другой язык необходим особый подход, учитывающий семантику каждой из частей выражения.
Авторы предлагают следующий принцип: неидиоматическая часть переводится как обычный текст, а к идиоматической подбирается фразеологизм-аналог. В этом случае должны соблюдаться общие законы трансформации идиом при переводе. Прежде всего, должно учитываться, что идиомы в разных языках крайне редко совпадают сразу по ряду параметров - по денотативному значению, образной мотивации, компонентному составу и по стилистической окраске. Предлагаемый прием, как показывает опыт перевода русских устойчивых фраз на вьетнамский язык, позволяет наиболее полно сохранить особенности формы и содержания устойчивой фразы: ее структурные особенности, общий смысл, образную внутреннюю форму, прагматическую специфику.
Р.Ф. Сахарова в статье «К вопросу определения понятия "узуальное сочетание"» (раздел «Проблемы теоретической и практической фразеографии») на примере белорусского и немецкого
языков исследует вопрос о соотношений понятий «устойчивые сочетания» и «узуальные сочетания» во фразеологии. Большинство исследователей определяют узуальные сочетания как сверхсловные единицы, которые воспроизводятся в речи в устойчивой, общепринятой форме и имеют высокую вероятность совместного употребления. По существу, в таком понимании данный термин относится ко всем языковым фразеологизмам как гипероним.
Отмечается, что только ядро поля фразеологии характеризуется идиоматичностью, т.е. полной семантической переосмысленностью и спаянностью сочетаний, как нем. in Karree springen «выйти из себя от гнева», букв. прыгать в четырехугольник и бел. гайк ослаблi «сильно испугаться», букв. ослабли гайки. Между центром и периферией находятся частично переосмысленные единицы, такие как нем. vor Wut kochen «кипеть от гнева». Периферию составляют сочетания, которые не содержат переосмысления - их значение выводится из значений компонентов, как нем. vor Angst blass werden «побледнеть от страха» и бел. зуб на зуб не пападае (не трапляе) «зуб на зуб не попадает» (о состоянии страха). Но они также обладают свойством устойчивости, так как воспроизводятся в речи в «готовом» виде.
Р.Ф. Сахарова полагает, что критерий устойчивости следует считать определяющим для отнесения словосочетаний к разряду узуальных, имея в виду, что и свойство устойчивости является относительным. При полной устойчивости замена компонентов невозможна, как в бел. мурашк бегаюць па целе «мурашки бегают по телу» (о состоянии страха). Однако ряд сочетаний этого типа допускают ограниченную вариативность в рамках синонимии или общего семантического поля лексем, как бел. павесщь (звесщь, апусцщь) нос «повесить (свесить, опустить) нос» (о состоянии печали). Устойчивость словосочетаний определяет ограничение свободы говорящего, пользующегося «готовыми» узуальными формами.
Е.О. Опарина
