CC BY
10
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ НАУКИ. ЛИЧНОСТЬ УЧЕНОГО
2016.03.009. ОГУРЦОВ А.П. БОИ ЗА ДОСТОИНСТВО ФИЛОСОФИИ // Идеи и числа. Основания и критерии оценки результативности философских и социогуманитарных исследований. - М., 2016. - С. 87-114.
Ключевые слова: философия; библиометрические индикаторы; поражение философии; теология.
Философия в современной России, по словам автора, российского философа, оказалась в окружении двух армий: с одной стороны, армии рассудочно-интеллектуального подхода к продуктам духовного производства (прежде всего с завышенными притязаниями их количественного измерения), а с другой - религиозного мистицизма и догматов религии. Свою цель автор видит в том, чтобы «показать, во-первых, изъяны наукометрического анализа науки как "базы данных" и, во-вторых, рассмотреть инфильтрацию религиозно-теологического способа мысли в философию» (с. 88).
В первом параграфе «Возникновение наукометрии и апология количества» автор прослеживает, каким образом наука в своем движении элиминировала качество вещей и построила сугубо количественный универсум, в котором вещи упорядочены в соответствии с количественными величинами. Эта линия началась не в античной философии, а в средневековой - вместе с Фомой Аквин-ским - и была продолжена Николаем Кузанским с его приоритетом «опытов с весами». Декарт, Лейбниц, Л. Эйлер, И. Ньютон окончательно утвердили в научном сознании примат количества. В конечном итоге количественные параметры становятся единственным способом измерения вещей, отношений и процессов.
Во втором параграфе «Апология количества в измерении научных публикаций» автор останавливается на истории количественных методов оценки научной продуктивности. Научное предприятие также оказалось под властью количества, бум статистических измерений затронул и саму науку. В ней нашли те показатели, которые могут стать индикаторами ее роста. Одним из основателей этого направления был известный английский историк науки Д.Дж. де Солла Прайс.
В начале 1970-х годов Прайс принял участие в формировании программы «Индикаторы науки». Первый том «Индикаторов» появился в 1972 г., а затем они регулярно выходили каждые два года. Задача этого издания - собрать показатели науки (прежде всего в США, но позднее его ареал расширился), касающиеся ее финансирования, кадров и оборудования.
Прайс одним из первых попытался описать рост научного знания с помощью математических формул и графиков, причем экспонента представляла рост именно количественных показателей -числа научных журналов, объема научной литературы, численности ученых и т.д. Поэтому вместе с рядом социологов (Р. Мерто-ном, И. Эдканой, А. Текеррем, Х. Цукерман) он стал инициатором созыва Международной конференции о метрике науки и выпуска в 1977 г. в свет ее трудов. И в том и в другом случае речь шла о сугубо количественных, статистических показателях роста науки, но не о каких-либо качественных характеристиках роста научного знания, публикаций и пр.
В начале 1950-х годов Ю. Гарфильд выступил со статьей об индексе цитирования, в которой он восторженно описывал его возможности для уяснения продуктивности ученого. В 1963 г. он основал Институт научной информации, который начал выпуск «Научного индекса цитирования». Он же стал создателем «Web of science». «Итак, появилось новое поле статистических исследований науки - ссылки, которые сопровождают каждую журнальную статью. Огромный массив ссылок, прежде всего журнальных статей, потребовал особых методов работы с ним» (с. 97).
Созданный ради сугубо научно-библиографических целей «Индекс цитирования» превратился в одно из вспомогательных средств администрирования в науке. Так, частота цитирования стала чуть ли не единственным критерием продуктивности ученого. Во всяком случае, ранжирование научных кадров осуществляется
по этому критерию. Между тем сам Ю. Гарфилд предупреждал против ранжирования: «Нелепо думать, что будто бы самый цитируемый автор заслуживает Нобелевской премии» (цит. по: с. 98).
Х. Хирш усовершенствовал этот показатель, связав количество публикаций ученого с количеством цитирований этих публикаций (так называемый «индекс Хирша»). Насколько грубой остается оценка труда ученого с помощью критерия Хирша, свидетельствует пример, приводимый А. Кулешовым - директором Института проблем передачи информации РАН. Один из его сотрудников С. Смирнов получил Филдсовскую премию по математике, имея индекс Хирша Н = 7. В то время как в институте есть сотрудники с индексом Хирша выше 20, но лауреатами они не стали (цит. по: с. 99).
Приведя соответствующие высказывания, автор приходит к заключению, что отношение ученых к библиографическим методам, и в частности - к индексу цитирования, однозначно отрицательное. Однако эти методики неправомерно используются внешними относительно науки инстанциями, прежде всего Министерством образования и науки РФ, для оценки продуктивности ученого и качества его научных исследований. Цитат-индекс, считает автор, может служить лишь показателем признанности того или иного результата ученого научным сообществом. Но признание может осуществиться не за один-два года. Нередко требуется много времени, чтобы та или иная работа ученого получила хотя бы первый отклик. Таких примеров немало как в истории науки, так и в истории философии.
«Итак, существуют сомнения и четко выявленные изъяны в возможности приложения индекса цитирования к оценке научной деятельности. Эти сомнения касаются как полноты различных баз данных, особенно данных о российской науке, так и корректности и точности самих индексов (цитирования, Хирша, импакт-фактора и др.). Если эти методики использовать, то только вместе с экспертными оценками наиболее выдающихся в той или иной области ученых. Причем необходимо учитывать специфику той или иной области научного знания, а не смешивать естественные, технические, социальные и гуманитарные науки, подчиняя их единым для всей науки критериям» (с. 103).
Третий параграф «Поражение философии» посвящен месту философии в современной российской духовной жизни. Что случилось с философией? Случилось то, что автор назвал «поражением философии», утратой ею судьбоносных целей и ценностей, сменой приоритетов в теперешней «массовой культуре»: религия и богословие стали претендовать на центральное место в культуре.
1. Инфицирование философии богословием. «Создается впечатление, что православная церковь заняла место коммунистической партии, а сама религия превратилась в идеологию властей предержащих» (с. 105). Налицо новый тренд во взаимоотношениях между философией и религией. В общественном сознании России, еще недавно варварски атеистическом, произошли грандиозные сдвиги - неожиданно философия слилась с религией.
Итак, первое поражение философии как рефлексивной и рациональной мысли состоит не только во все большем движении к теократии и проникновении теократических способов управления государством, когда православие претендует на государственную идеологию, но и в утверждении в общественном сознании предпосылок и догматов религиозной веры. Причем, как подчеркивает автор, речь идет о философии, совсем не тождественной дискурсивному рассудку. Философия, начиная с Платона и до Канта, от Анри Бергсона до Я.Э. Голосовкера, утверждала значимость как дискурсивно-логического интеллекта, так и воображения.
2. Второе поражение связано с поворотом научной мысли к религиозным интерпретациям своих открытий и достижений. Пока это скорее поле сражения между религиозным и научно-рациональным типами мировоззрения. И это сражение идет с переменным успехом - одна сторона, выдвигая новые гипотезы и космологические модели, берет верх, а другая сторона упрямо настаивает на том, что новые научные открытия якобы подтверждают христианское богословие. Так, высказываются мнения, что концепция Большого взрыва подтверждает богословское учение о творении мира за семь дней.
«Принципиальное отличие научно-рационального и религиозного толкования достижений современной космологии заключается в том, что теология не может допустить самоорганизации Вселенной, а это один из важнейших принципов современной философии и науки» (с. 108).
3. Третье поражение философии - исчезновение целого ряда категорий и универсалий прежней философии. Так, из философского арсенала исчезли такие понятия, как «внутренний мир», «идеальное». Безусловно, философия не может замкнуться в тезаурусе прежней философии, она постоянно расширяет свои категориальный и методологический аппараты. Поэтому имеет смысл ревизовать оснащение прежней и современной философии, с тем чтобы отделить ветхое от того, что заслуживает тщательного и обдуманного включения в арсенал рациональной философии.
4. Четвертое поражение философии состоит в банализации ее категориальных и методологических ресурсов, ее подходов, понятий и методов. В качестве примера автор приводит размывание таких концептов, как априорное и апостериорное, а также упрощение понятий «культура», «дискурс».
Конечно, поражение философии - еще далеко не ее разгром. Это постоянное столкновение различных мировоззренческих установок и ориентаций, сопровождаемое внутренним отходом философии от своих фундаментальных принципов - поиска истины, убежденности в достоверности конструируемых моделей и в утверждаемых принципах. «Именно это пытается использовать теология, стремящаяся парализовать философскую веру и философское знание. Если бы поражение привело к отступлению на приготовленные позиции, то это еще можно было бы понять и оправдать. Но - увы - нет таких позиций! Идет планомерная сдача своих позиций - сдача богословию» (с. 113).
Т. В. Виноградова
2016.03.010. ЮДИН Б.Г. РЕЗУЛЬТАТИВНОСТЬ И ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ В ИССЛЕДОВАНИЯХ: ИСТОКИ ПРОТИВОСТОЯНИЯ //
Идеи и числа. Основания и критерии оценки результативности философских и социогуманитарных исследований. - М., 2016. -С.142-162.
Ключевые слова: библиометрические показатели; социогу-манитарное знание; добросовестность в исследованиях; формы недобросовестности в исследованиях.
Автор, российский философ, рассматривает проблему измерения научной продуктивности в контексте соблюдения правил и норм при проведении исследований.
