CC BY
11
3. Третье поражение философии - исчезновение целого ряда категорий и универсалий прежней философии. Так, из философского арсенала исчезли такие понятия, как «внутренний мир», «идеальное». Безусловно, философия не может замкнуться в тезаурусе прежней философии, она постоянно расширяет свои категориальный и методологический аппараты. Поэтому имеет смысл ревизовать оснащение прежней и современной философии, с тем чтобы отделить ветхое от того, что заслуживает тщательного и обдуманного включения в арсенал рациональной философии.
4. Четвертое поражение философии состоит в банализации ее категориальных и методологических ресурсов, ее подходов, понятий и методов. В качестве примера автор приводит размывание таких концептов, как априорное и апостериорное, а также упрощение понятий «культура», «дискурс».
Конечно, поражение философии - еще далеко не ее разгром. Это постоянное столкновение различных мировоззренческих установок и ориентаций, сопровождаемое внутренним отходом философии от своих фундаментальных принципов - поиска истины, убежденности в достоверности конструируемых моделей и в утверждаемых принципах. «Именно это пытается использовать теология, стремящаяся парализовать философскую веру и философское знание. Если бы поражение привело к отступлению на приготовленные позиции, то это еще можно было бы понять и оправдать. Но - увы - нет таких позиций! Идет планомерная сдача своих позиций - сдача богословию» (с. 113).
Т. В. Виноградова
2016.03.010. ЮДИН Б.Г. РЕЗУЛЬТАТИВНОСТЬ И ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ В ИССЛЕДОВАНИЯХ: ИСТОКИ ПРОТИВОСТОЯНИЯ //
Идеи и числа. Основания и критерии оценки результативности философских и социогуманитарных исследований. - М., 2016. -С.142-162.
Ключевые слова: библиометрические показатели; социогу-манитарное знание; добросовестность в исследованиях; формы недобросовестности в исследованиях.
Автор, российский философ, рассматривает проблему измерения научной продуктивности в контексте соблюдения правил и норм при проведении исследований.
Библиометрические индексы в основном опираются на опубликованные статьи, а не монографии, тогда как именно книги занимают большое место в социогуманитарной сфере. Еще одной дискриминируемой частью творчества ученого-гуманитария оказывается его популяризаторская и публицистическая деятельность. В настоящее время популяризация научных результатов рассматривается в качестве составной части самого исследовательского процесса не только в социогуманитарных, но и в естественных науках (с. 145). Объясняется это тем, что общественная поддержка науки становится сегодня все более значимым ресурсом, жизненно необходимым для ее развития.
Между тем научные традиции предписывают, чтобы те сведения, которые адресуются широкой аудитории, предварительно были удостоверены научным сообществом. В ноябре 2005 г. Генеральный директорат по исследованиям и разработке технологий Европейской комиссии организовал семинар на тему: «От науки и общества к науке в обществе: Определение рамок кооперативного исследования» (с. 146). Эту формулировку автор считает весьма примечательной, поскольку за ней стоит принципиально новое понимание роли науки и характера ее взаимоотношений с обществом. Имеется в виду, что наука и общество соотносятся между собой не как две автономные сущности, а скорее как часть и целое. Выражение «наука в обществе» призвано зафиксировать в качестве реалии современного общества более непосредственную связь науки и общества.
Следующим важным шагом в этом направлении стал доклад «Глобальное управление наукой», подготовленный в 2009 г. группой экспертов для Генерального директората по исследованиям Европейской комиссии (с. 147). В докладе, в частности, отмечается, что взаимоотношения науки с традиционной национальной политикой носят амбивалентный характер: с одной стороны, ученые ищут от правительств признания и финансовой поддержки, с другой - те же ученые могут оказывать сопротивление правительственному контролю. В свою очередь, правительства стремятся к тому, чтобы их решения были легитимизированы наукой, одновременно пытаясь формировать науку в соответствии со своими собственными интересами.
В 2005 г. Совет по науке и технике при премьер-министре Великобритании опубликовал универсальный этический кодекс ученых, в котором говорится, что последние должны «стремиться к обсуждению проблем, которые наука ставит перед обществом» (цит. по: с. 149). Теперь ученых, подающих заявки на гранты, спрашивают об их планах взаимодействия с общественностью, а организации, которые осуществляют такое финансирование, используют различные схемы, призванные способствовать этому взаимодействию.
На протяжении всего XX в. предпринимались попытки, направленные на популяризацию науки и повышение научной грамотности населения. Однако, как показали результаты социологических опросов, к 2000 г., несмотря на все усилия и затраты, научная грамотность граждан не повысилась (с. 149). Поэтому в 2002 г. заговорили о кризисе самой методологии, на которой базируется концепция понимания науки обществом. На смену ей постепенно приходит другая концепция - «включенность общества в науку и технологию» (с. 150). Но если для естественных наук включенность, вовлеченность общества - это то, чего надлежит достигать, к чему надо стремиться, то в гуманитарных науках нечто подобное предполагается изначально.
«В современном обществе гуманитарные науки представляют собой такой институт, который обладает социально санкционированным доступом к сфере выработки и пересмотра ценностей и смыслов. А это значит, что, когда ученый-гуманитарий выступает в роли популяризатора или публициста, он нисколько не выходит за рамки своих профессиональных обязательств, а, напротив, в полной мере их выполняет. Между тем те информационные каналы, по которым осуществляется такая деятельность, никоим образом не фигурируют среди библиометрических баз...» (с. 151).
Использование такого критерия, как количество публикаций, в качестве едва ли не единственного и определяющего для оценки научной продуктивности влечет за собой целый ряд негативных последствий, затрагивающих интересы всего научного сообщества.
Сами попытки предложить формальные критерии, по мнению автора, уже свидетельствуют об определенном напряжении, возникающем во взаимодействии научного сообщества и структур, призванных вырабатывать научную политику и обеспечивать ее
реализацию. Первый источник этой напряженности автор видит в том, что критерии для оценки результативности, эффективности и т.п. исследований у научного сообщества, с одной стороны, и у внешних агентов - с другой, как правило, не совпадают. Он считает, что «эти результативность и эффективность должны оцениваться как многомерные параметры, что не может учитываться в полной мере, если в основу оценки кладется количество статей либо производные от этой величины, такие как количество статей в рецензируемых журналах или параметры, основывающиеся на цити-руемости тех же статей» (с. 152). С точки зрения традиционного этоса науки именно качество проведенных исследований выступает главным основанием для доступа к источникам финансирования новых исследований, которые позволят получить новые высококачественные результаты, и т.д.
Таким образом, критерии, основанные на количестве и цити-руемости статей в научных журналах, в некоторых важных отношениях оказываются недостаточными для оценки продуктивности исследователей. Более того, когда во главу угла ставится такого рода одномерный критерий, это порождает феномен, который в психологии называют «сдвигом мотива на цель», когда действия вступают в противоречие с породившими их мотивами. Все это стимулирует гонку за количеством публикаций, нашедшую выражение в известном афоризме «publish or perish» - «публикуйся или погибни».
Неадекватность такого подхода приводит, в частности, к появлению технологий искусственного «накачивания» количественных показателей. Это, прежде всего, три главных прегрешения перед нормами добросовестного проведения исследований: плагиат, фабрикация, фальсификация (с. 153). Это еще и ложное соавторство, и привлечение (разумеется, за отдельную плату) к написанию статей тех, кто не участвует в исследовании, но умеет составлять «гладкие» тексты для научных журналов. Это - и технология так называемого «салями слайсинга», когда одно проведенное исследование «нарезается» на мелкие кусочки, каждый из которых описывается в отдельной статье. Это - и то, что называют автоплагиатом, т. е. переписывание из статьи в статью того, что получено в одном исследовании.
Сегодня проблема добросовестности при проведении исследований и публикации их результатов (scientific integrity) привлекает все большее внимание не только научного сообщества, но и государственных структур, ответственных за формирование и реализацию политики в области науки, и в конечном счете общества в целом. Было проведено четыре Всемирных конференции по добросовестности в исследованиях: в Лиссабоне (2007), Сингапуре (2010), Монреале (2013) и Рио-де-Жанейро (2015). Организаторы этих конференций подчеркивают, что данная инициатива исходит непосредственно от научного сообщества (с. 154).
Конечно, в научном сообществе всегда так или иначе осознавалось то обстоятельство, что время от времени имеют место недобросовестные, недостоверные исследования, факты подтасовки, фальсификации результатов, плагиата и т.п. Однако в той мере, в какой эти негативные последствия не выходили за пределы научного сообщества, можно было рассчитывать на то, что действующие внутри сообщества механизмы самокоррекции позволят достаточно быстро преодолеть эти последствия. В последние десятилетия, однако, ситуация быстро и резко меняется.
Один из ведущих специалистов по проблематике добросовестности в исследованиях Николас Стенек пишет: «Озабоченность общественности нарушениями этических норм при проведении исследований впервые проявилась в начале 1980-х годов, когда в печати было опубликовано несколько сообщений о фактах вопиющих нарушений... В конечном счете вмешался Конгресс и потребовал, чтобы федеральные министерства, агентства и научно-исследовательские институты разработали документы, регламентирующие меры на случай нарушения этических норм» (цит. по: с. 155). В марте 2007 г. экспертная группа Европейской комиссии опубликовала доклад «Добросовестность в исследованиях. Обоснование действий Европейского сообщества» (с. 155).
Сколько-нибудь точных сведений о распространенности ненадлежащего поведения исследователей немного. Тем не менее существующие данные, по словам автора, говорят о том, что масштабы подобных явлений весьма значительны. Так, один из опросов, проведенных в США в 2002 г., в котором участвовали 3600 ученых среднего возраста и 4160 исследователей, недавно защитивших диссертации, чьи проекты были поддержаны НИЗ, дал
такие результаты: 33% респондентов признали, что за предыдущие три года у них бывали достаточно серьезные случаи ненадлежащего поведения. Согласно данным, приводимым в докладе экспертов Еврокомиссии (2013), нечестными являются от 0,1 до 0,3% исследований (с. 156).
Национальный совет по науке и технологиям - исполнительный орган при президенте США - дает следующее определение ненадлежащего исследовательского поведения (research misconduct): «фабрикация, фальсификация или плагиат в предложении, проведении или рецензировании исследования либо в сообщении его результатов» (цит. по: с. 157). При этом под фабрикацией (подлогом) понимается выдумывание данных или результатов и запись или сообщение их; под фальсификацией - манипулирование исследовательскими материалами, оборудованием или процессами либо изменение или невключение данных или результатов, вследствие чего искажаются материалы исследования; под плагиатом - присвоение идей, процессов, результатов или слов другого лица без указания соответствующих заслуг этого лица.
Наряду с перечисленными формами ненадлежащего исследовательского поведения обсуждается и такая тема, как спорные исследовательские практики (Questionable Research Practices), под которыми понимается отклонение от принятой в соответствующем исследовательском сообществе правил проведения исследований. Считается, что нарушения такого рода происходят чаще. К их числу относят: статистические ошибки; неправильное указание авторства; дублирование публикаций и т.д.
Есть все основания утверждать, что обострение проблем добросовестности при проведении исследований в значительной мере обусловлено все той же системой оценки продуктивности исследовательской деятельности по библиометрическим показателям. «Система поощрений должна быть выстроена таким образом, чтобы покончить с простыми и бессмысленными измерениями и соответствовать истинной цели исследований: честному, прилежному и прозрачному научному поиску, который обеспечивает развитие знаний во благо общества» (с. 162).
Т.В. Виноградова
