CC BY
21
К. Азнавур (Ренн) («Чувство и знание: Влияние эмпирической философии на Мариво»), обращаясь к анализу изображения «чувствительного тела» в романе «Удачливый крестьянин», находит важные свидетельства знакомства Мариво с философией Дж. Локка и следы влияния эмпиризма на поэтику романа.
С. Альбертан-Коппола (Амьен) («В поисках "Подлинного света": Настоящие и мнимые благочестивцы в "Жизни Марианны"»), используя методику семиотического анализа, рассматривает образы подлинных и мнимых благочестивых людей в романе, демонстрируя разную форму и степень иронии в их изображении.
Н.Т. Пахсарьян
ЛИТЕРАТУРА XIX в.
Русская литература
2016.02.017. ЕВАНГЕЛЬСКИЙ ТЕКСТ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XII-XXI вв.: ЦИТАТА, РЕМИНИСЦЕНЦИЯ, МОТИВ, СЮЖЕТ, ЖАНР. - Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2014. - Вып. 9. -614 с. - (Проблемы исторической поэтики; Вып. 12).
Ключевые слова: фольклорная сказка; литературная сказка; А.С. Пушкин; Закон; Благодать; христоцентризм; М.Ю. Лермонтов; русский роман; сюжет; композиция; молитва; славянофильство; духовная проза; Н.В. Гоголь; семантика личных имен; богатырство; Ф.М. Достоевский; секты; исповедь; покаяние; евангельский текст; дневник; Пролог; Н.С. Лесков; П.И. Мельни-ков-Печерский.
Книга включает в себя материалы по итогам шестой международной конференции «Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков», проходившей в 2008 г. Реферируются статьи о литературе XIX в. - в частности произведения М. Лермонтова, Н. Гоголя, Ф. Достоевского, Н. Лескова, П. Мельникова-Печерского.
«Категории Закона и Благодати в художественном мире М.Ю. Лермонтова» - тема статьи И. А. Есаулова (Москва), который обосновывает необходимость нового подхода к произведениям поэта. Для Лермонтова характерно резкое неприятие «законниче-ских» (фарисейских) норм жизни. Оппозиция Закона и Благодати
намечает два возможных способа ориентации человека в мире: самоутверждение в земной жизни, с одной стороны, и с другой - духовное спасение, для достижения которого необходимо освободиться от «рабства» земных забот и условностей. «Благодать понимается как результат спасительного воздействия на человека Святого Духа и противопоставляется Закону как категория сверхзаконная, а потому и словно бы "отменяющая" все правовые ("за-коннические") отношения» (с. 8).
Безблагодатное («механическое») следование закону трактуется в традиции православного христианства как рабство и несвободное подчинение необходимости; как заповеди, идущие не от Бога; как нечто противоположное Царству Божию. Поэтому освобождение от «пут» закона часто понималось как некий идеальный (благодатный) ориентир для России. Однако сверхзаконные (благодатные) отношения присущи, скорее, идеальному пространству Святой Руси, чем исторической России; именно эти сверхзаконные отношения опознавались и русскими писателями, и читателями как своего рода духовный, этический и эстетический ориентир, утверждает И. А. Есаулов.
В художественном мире Лермонтова ментальная модель предпочтения «сверхзаконной» свободы по отношению к «закон-нической» необходимости присутствует во многих произведениях. Так, сверхзаконное торжество Благодати исследователь усматривает в финальном завершении поэмы «Демон»: ведь хотя героиня и поддается соблазну («Увы! Злой дух торжествовал!»), но в сражении за душу Тамары Ангел побеждает Демона: «И рай открылся для любви!»
В романе «Герой нашего времени» также присутствует столкновение Закона и Благодати: чувствуя в душе «силы необъятные», герой постоянно игнорирует «филистерские» условности; он не может удовлетвориться рамками Закона, ибо «назначение высокое» не определяется этими рамками. В то же время он несчастен, потому что оказывается не способен к обретению Благодати (с. 14). За столкновением «идеала» и «действительности» у Лермонтова (которое исследователи чаще возводят к романтической парадигме), мерцает фундаментальная оппозиция Закона и Благодати, пронизывающая собой все пространство русской литературы, как средневековой, так и новой, заключает И. А. Есаулов.
«Четыре "Молитвы" М.Ю. Лермонтова» рассматривает в своей статье В.А. Кошелев (Великий Новгород). Современники протестовали против суждений о «безнравственности» и «безрели-гиозности» поэта, который был глубоко православным человеком. Среди сравнительно небольшого числа его стихов четыре носят заглавие «Молитва», т.е. претендуют на прямое «возношение ума и сердца к Богу». В статье дан анализ стихов, представляющих разные возможности воплощения единого «молитвенного» чувства. Поэт в них чрезвычайно многообразен: от молитвы-«призывания» и прямого «прошения» он приходит к откровению Богородичной песни и к осознанию особенного воздействия молитвенного ощущения на душу человека.
Рассмотрение этих «молитвенных» текстов создает впечатление «полного круга» поэтического постижения Божества: от романтического обращения к Всевышнему с признанием неизбежности избранного пути - до иронического «прошения» к «Царю Небесному» избавить от тягот юнкерской жизни; от страстного призыва к Богородице с молением за несчастную возлюбленную -до осмысления особенной значимости для христианина «созвучья» молитвенных слов, до создания предельно широкого и общего образа молитвы (с. 33). Молитва без «призывания» и «прошения» оказывается одновременно и радостной, и «благодатной», предназначенной для «трудной», грустной «минуты жизни».
И.А. Виноградов (Москва), автор статьи «Н.В. Гоголь как славянофил: Славянская тема в наследии писателя», показывает, что изучение славянского и русского прошлого (главным образом по «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина) обусловливало видение писателем настоящего и будущего России и нашло прямое отражение в повестях «Страшная месть» и «Тарас Бульба», в «Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Ни-кифоровичем» и в главном творении писателя - поэме «Мертвые души».
Содержание исторических сочинений Н.В. Гоголя, его лекций и отдельных набросков свидетельствует, что «болевой точкой» писателя в восприятии отечественной истории было переживание княжеских взаимных распрей, часто разрушавших русское и славянское единство. Особенность Гоголя как писателя-христианина заключалась в том, что он, как никто другой, глубоко и остро «пе-
реживал это печальное locus communis древнерусской старины» (с. 199). На обширном материале И. А. Виноградов показывает, что проблема преодоления междоусобных конфликтов, важная для созидания русского и славянского мира, волновала Гоголя на протяжении всей его жизни, став одной из «сквозных» и «узловых» тем его творчества.
В статье С.В. Капустина (Симферополь) «Феномен богатырства в трактовке Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского» обосновывается вывод, что оба классика воспринимали феномен богатырства в контексте христианской идеи - «сила в немощи», акцентируя внимание на духовной, а не физической крепости истинных богатырей. По убеждению автора статьи, богатырские подвиги совершаются не только бесстрашными ратоборцами в латах, но и людьми «каждого звания и места», непрерывно ведущими битву с различными проявлениями беспорядка как в мире, так и в собственной душе (с. 233). Олицетворением богатырства для обоих писателей были святые воины. Гоголь, указывая современникам на образец богатырского подвижничества, называл имена преподобных Александра Пересвета и Андрея Осляби. Достоевский примером богатырского служения считал Илью Муромца.
Т.С. Карпачева (Москва) в статье «Образы сектантов в "Дневнике писателя" Ф.М. Достоевского» рассматривает образ штундистского пастора как сектантского лидера и противопоставляет ему образ старца Зосимы из романа «Братья Карамазовы» как настоящего святого, ведущего ко Христу.
В статье «Исповедь и покаяние в романе Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы"» Д.В. Васильев (Петрозаводск) отмечает, что исповедь, соотнесенная с актом покаяния, неразрывно связана с принципом деятельной любви. Именно через деятельную любовь герои романа стремятся к духовному единению и принятию нравственного закона старца Зосимы о всеобщей вине и ответственности. В статье указываются основные признаки рассмотренных исповедальных признаний: преодоление чувства стыда публичного разоблачения, предельная искренность, стремление к возрождению и исцелению души.
«Евангельский текст Достоевского в свете общих закономерностей формообразования» - тема статьи С.В. Сызранова (Тольятти), который в центр внимания выдвигает категории первообраза,
мифа, имени, занимающие важное место как в эстетике А.Ф. Лосева, так и в поэтике Ф.М. Достоевского. Динамика формообразования описывается Лосевым как диалектический процесс движения образа к первообразу, имеющий своей целью их полное отождествление. У Достоевского эта динамика проявляется на уровне онома-поэтики: имя героя актуализирует диалектические отношения характера и его идеального прообраза. Эти отношения реализуются в многообразных взаимодействиях текста художественного и текста евангельского. «Евангельский текст активно включается в процесс формообразования, осуществляет взаимопроникновение архитектонических и композиционных планов художественной формы, организует художественную телеологию произведений писателя. Телеологическая устремленность творимого Достоевским художественного мифа реализует телеологию Абсолютного мифа Священной истории» (с. 275).
В статье «Дневники А.М. Достоевского: Проблема жанра» К.В. Сизюхина (Петрозаводск) рассматривает содержание, тип изображения, стилистическое своеобразие дневников. Наряду с бытовыми зарисовками материал дневников, семейно-бытовых по жанру, включает портретные репрезентации широкого круга исторических персоналий, раскрывает яркие события эпохи. Важное место в них занимают путевые заметки и даты, осмысленные в духе христианского календаря. «Данные художественные компоненты сакрализуют хронотоп и стиль дневников А.М. Достоевского. Весьма разнообразны стилистические эксперименты в его дневниках: сновидческие наблюдения, поэтические экспромты, ведение служебной документации, рисунки, планы» (с. 296).
И.Н. Минеева (Петрозаводск) в статье «Старопечатный Пролог XVII в. в творчестве Н.С. Лескова: К реконструкции одного литературного казуса» отмечает, что писатель с 1870 по 1890-е годы противоречиво отзывался о предназначении Пролога, то считая его книгой, назначаемой церковью для благочестивого и назидательного чтения и помогающей «уразуметь Слово Божие», то вовсе лишения его церковного авторитета. Начиная с 1886 г., Лесков называл Пролог (редакции 1642-1643 гг.) книгой «отреченной», «неканонической». Учитывая «подконтрольность» цензуре своих произведений, написанных по сюжетам Пролога, писатель искал выход к новому языку «тайнописи». «Обращение к "неканонично-
му" Прологу в качестве литературного источника стало для него свободой творческого самовыражения. За проложными ситуациями и образами скрывается второй, "неканоничный" план - вряд ли вписывающиеся в цензурные рамки XIX в. авторские размышления о проблемах веры, праведничества, грехопадения, деятельной любви» (с. 315).
В статье Л.В. Алексеевой (Петрозаводск) «Локус Комаров-ский скит в дилогии П. И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах"» рассматривается названный доминирующий пространственный образ «как локус, поскольку он обладает некоторыми существенными признаками этого понятия: тождественность объекту реального мира, культурная значимость для определенного социума, дискретность, антропологическая обусловленность» (с. 328).
В другой статье Л.В. Алексеевой «Образы старообрядцев в дилогии П. И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах"» дан анализ архетипа праведника на примере фигур старообрядцев. В статье проводятся типологические параллели с древнерусской литературой, а также выделяются несколько типов героев-праведников в дилогии: типы праведных жен и духовных странн-ников. На основе исследования художественных образов старообрядцев формируется вывод о том, что главным критерием правед-ничества для П.И. Мельникова-Печерского было христианское мироощущение, следование евангельским заповедям, а не принадлежность к старообрядчеству или господствующей церкви.
В сборнике также публикуют свои статьи следующие авторы: Мельничук В. А. (Новосибирск) «Евангельский текст в изображении истории киевского правления XII в. (по материалам летописного свода игумена Моисея и Никоновского свода)», Кузьмина М.К. (Москва) «Библейские цитаты в Сказании инока Иннокентия о смерти Пафнутия Боровского и их функции», Гришкевин Е.Д. (Петрозаводск) «Образ креста в гомилиях старообрядческого писателя XVIII в. Трифона Петрова», Жиркова М.А. (С.-Петербург) «Преображающая сила молитвы (Стихотворная повесть В.А. Жуковского "Капитан Бопп"», 1843)», Стебенева Л.В. (Москва) «Христианская символика и календарь в поэмах Е.А. Боратынского», Сытина Ю.Н. (Москва) «Евангельская притча о талантах в жизни и творчестве В.Ф. Одоевского», Васильев Д.В. (Петрозаводск) «Ис-
поведь и покаяние в романе Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы"», Федосеева Т.В. (Рязань) «Мотив искушения монаха в творчестве Я.П. Полонского», Заваркина М.В. (Петрозаводск) «Сюжет "испытания истины" в повести А.П. Платонова "Котлован"», Гню-сова И.Ф. (Томск) «Герой-проповедник в творчестве Л.Н. Толстого и Дж. Элиот», Даренский В.О. (Луганск) «Идея смирения в повести А.П. Чехова "Три года"», Соловьёва М.А. (Москва) «Ветхозаветные пророчества и эсхатологические образы Нового Завета в лирике С.А. Есенина 1918-1919 гг.», Михаленко Н.В. (Москва) «Иконописная цветопись в библейских поэмах С.А. Есенина», Романовская И. В. (Петрозаводск) «Концепт "душа" в повести А. Платонова "Джан"», Сарычев Я.В. (Липецк) «Софийная "омоусия" П.А. Флоренского», Коршунова Е.А. (Харьков) «"Старинный триптих" С.Н. Дурылина и "Почему так случилось" И.С. Шмелёва: Поэтика христианского реализма» и др.
Т.Г. Петрова
2016.02.018. ТАРАСОВ Б.Н. Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ И СОВРЕМЕННЫЙ МИР. - М.: ОАО «Московские учебники», 2013. - 312 с.
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский; христианская традиция; историческая память; концепция науки и прогресса; западная цивилизация; взаимоотношения «отцов и детей»; проблема ума и безумия; тема преступления и наказания; литературные влияния.
Доктор филол. наук, писатель, профессор Литературного института им. А.М. Горького Б.Н. Тарасов на основе историко-культурных концепций определяет место и роль Ф.М. Достоевского в современном мире.
В предваряющей книгу статье «Ф.М. Достоевский и современный мир» исследователь отмечает, что писатель занимает уникальное место в мировой культуре как писатель-философ, в творчестве которого раскрывались фундаментальные проблемы и коренные противоречия человеческого бытия. Подмеченная В.Г. Белинским мысль о том, что Достоевскому суждено сыграть в отечественной словесности уникальную роль, не только оправдалась: с течением времени эта роль постоянно возрастала. Он оказал значительное влияние на становление и проблематику русского религиозно-философского ренессанса, и почти все крупнейшие русские
