CC BY
30
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ КАК НАУКА. ТЕОРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ. ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
НАПРАВЛЕНИЯ И ТЕНДЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ И ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКЕ
2015.01.001. ДАРСЕЛЬ С. НАРРАТИВНОЕ ВООБРАЖЕНИЕ, ЭМОЦИИ И ЭТИКА.
DARSEL S. Imagination narrative, émotions et éthique // Fabula: Colloques en ligne. - P., 2014. - Colloque de 2012: L'émotion, puissance de la littérature. - Mode of access: http://www.fabula.org/colloques/ document2318. php
Ключевые слова: нарративность; этика; эстетика; морализация; этический перформанс.
Понимая термин «этика» в аристотелевском смысле, следует анализировать, прежде всего, практику человеческого поведения. С этого тезиса Сандрина Дарсель, профессор Лаборатории научных исследований по философии (университет Лотарингии), начинает размышление над ролью произведений искусства, в частности литературы, в этическом самопознании человека. Обычно, когда речь идет об анализе роли нарративных сочинений в формировании этических принципов, значение художественных нарративов игнорируется или преуменьшается, поскольку существует твердое убеждение в различии, даже в противоположности эстетики и этики. Разделение этих сфер зиждется на дихотомиях реальности / вымысла, субъективности / объективности, созерцателя / деятеля, художественной фантазии / этического ригоризма, уникальности эстетического опыта / обобщенности морального суждения. Подобные
оппозиции создаются этической теорией, являются важным компонентом обучения нравственным принципам, а художественные произведения используются как простой иллюстративный материал к этим принципам.
Этическая реабилитация отдельных произведений искусства основана на двух аргументах: содержание текста включает теоретически верные моральные рассуждения; художественное произведение имеет инструментальную, а не собственно эстетическую ценность (оно воспитывает нравственность).
Но действительно ли этика и эстетика так резко и кардинально разведены? И на самом ли деле художественный нарратив может выполнять только служебную роль? С. Дарсель ставит своей целью показать, что отношение между произведением искусства и этикой строится не на содержании произведения, а на особенностях его рецепции: на совокупности когнитивных способностей публики, на нарративном воображении, эмоциональном восприятии и понимании сложного и многообразного смысла художественного нарратива. Последний не является ни источником примеров, ни иллюстрацией, ни средством использовать декларированные моральные принципы на практике, и эта точка зрения автора статьи расходится с тем, что утверждают в своих работах С. Кавел и М. Нусбаум1.
Возможность установить связь между этикой и произведениями искусства видится С. Дарсель в том, что эмоции, воображение, когнитивные способности при восприятии этих произведений активно участвуют в формировании у публики нравственных принципов. Философия искусства настаивает на автономии эстетики, между тем как она должна быть открыта для этического анализа. Следовало бы учитывать тот нарративный контекст, в котором формируются этические нормы, произведения искусства представляют собой сложную совокупность верований и практики, искусство меняется не только эстетически, но и этически. Литература для детей и юношества воспринимается как то, что обязано участвовать в нравственном воспитании, литература в целом, как и театр, кино,
1 Cavell S. A la recherche du Bonheur: Holliwood et la comédie du remarriage. -P.: Cahiers du cinéma, 2009; Nussbaum M. La connaissance de l'amour: Essai sur la philosophie et la littérature. - P. : Ed. du Cerf, 2010.
т.е. нарративные виды искусства, рассматривается как наиболее воздействующее на мораль и т.п.
Конечно, сказать о «Гамлете» Шекспира, о фильмах Д. Линча или о творчестве Ф. Селина, что они способствуют (или препятствуют) нравственному совершенствованию, означает очевидное упрощение. Платон настаивал на безнравственности искусства, воплощая позицию этического пессимизма, Шиллер верил в высокую этическую миссию искусства, будучи этическим оптимистом. Обе эти позиции проблематичны. Можно ли свести искусство к эмоциональному утверждению или разрушению моральных ценностей? И правомерно ли резкое разделение эмоционального и рационального? Когнитивистская позиция состоит в представлении о морали как совокупности рациональных предписаний, эмотивист-ская полагает, что суть морали - в наших нравственных чувствах, эмоциональных реакциях. И то и другое - упрощение, настаивает С. Дарсель.
Нравственное значение искусства далеко не просто, оно состоит в двойном воспитании: в уточнении, нюансировке моральных концептов и в развитии эмоционального опыта. Нарративный тип искусства здесь особенно важен: эмоции, размышления, выбор действий, уверенность и сомнения персонажей становятся нашими собственными, заставляют нас пройти через нравственные испытания, стимулируют рецепцию, идущую по разным направлениям, -погружение в этическую проблему, растерянность, шок, взгляд со стороны, возвращение к себе и т.п. Эстетический опыт оказывается своего рода этическим перформансом. Такое определение позволяет понять специфическую связь нарративных произведений искусства с этической рефлексией и практикой поведения. Многочисленные теории, затрагивающие трудные вопросы морали -например, проблемы эвтаназии, суррогатного материнства, воспитания приемных детей, защиты животных и т.п., не могут полностью определить индивидуальный выбор каждого человека, они всегда недостаточны. Литературные, театральные произведения позволяют обратиться к частным, конкретным случаям, ценность которых - именно в их конкретности, индивидуальности, из нее парадоксальным образом вырастает более точное и ценное этическое обобщение. В этическом перформансе участвуют и логика, и воображение, и эмоции, вовлекая в рецепцию не только рацио-
нальное - логическое, и не только телесное, физиологическое начало. Зритель, слушатель, читатель думают, чувствуя, воображая, видя и слыша чужую историю, чужую боль и т.д.
Однако отдавать дань важности произведений искусства в этической практике людей не означает принижать этическую теорию, напротив, это - форма актуализации и реализации теоретических знаний, их расширения за счет многочисленных и разнообразных ситуаций, исключительных эпизодов, мелких, но нюансирующих деталей. Именно произведения искусства позволяют привести в действие одновременно эмоциональные и когнитивные способности, включая работу воображения, сплетая чувствительное и интеллектуальное. Рецепция нарративного произведения требует не созерцательного, но синестезирующего отношения.
Остается непроясненной еще одна сторона проблемы: между эстетической рецепцией и повседневным опытом существует значительное различие. Предлагаемый нарративным произведением этический опыт фиктивен, читатель / зритель переживает, но не проживает его в реальности, тогда как эстетическая эмоция - реальна и непротиворечива. Однако эстетическая эмоция по своей интенции отличается от настроения, чувство печали, вызванное чтением книги, не означает, что читатель опечален самим процессом чтения или сохраняет печальное настроение, впадает в депрессию. Интеллигибельность эмоции не сводится к ее рациональности, это сложная и динамическая структура. Этическая роль произведений искусства состоит также и в том, чтобы согласовывать противоречия между эмоциональными диспозициями. Понять произведение - означает понять этические нормы, скорее прочувствовав, нежели сформулировав их.
Все это не означает, что следует подчинить произведения искусства моральным целям: выполняя особую эстетическую функцию, произведение активизирует этическую рефлексию, одновременно играя парадигматическую роль.
Нарративное искусство поддерживает с этикой особенно тесную связь и потому размышлять о нем в терминах морали вовсе не является ошибкой. Но этическая сила искусства состоит в его способности быть моральным перформансом, демонстрировать ограниченность понимания этики либо только как «рациональной практики», либо только как «нравственного чувства». Именно связь
этического и эстетического позволяет художественному воспитанию выполнять центральную роль в формировании демократической гражданской личности, заключает С. Дарсель.
Н.Т. Пахсарьян
2015.01.002. БИСЛИ Р., БУЛЛОК Ф.Р. ПРОТИВ КОНЦЕПТА ВЛИЯНИЯ: О ТОМ, ЧТО НАПИСАНО О РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ В БРИТАНИИ.
BEASLEY R., BULLOCK P.R. Against influence: On writing about Russian culture in Britain // Russia in Britain, 1880-1940. From melodrama to modernism. - Oxford: Oxford univ. press, 2013. - P. 1-18.
Ключевые слова: восприятие русской культуры в Англии; смена парадигм; модернизм.
Исследователи из Оксфорда - Ребекка Бисли и Филип Росс Буллок - анализируют современное состояние и перспективы исследований восприятия русской культуры в Англии в период модернизма. Русская культура, отмечают они, существенно воздействовала на британскую культуру начиная с 1880-х годов, когда наметился постоянный интерес к русской литературе, и вплоть до 1940 г., кануна вступления СССР во Вторую мировую войну. Многочисленные работы о конкретных явлениях, фигурах, проблемах распространения не только русской литературы, но - шире - русской культуры, определяют новую территорию исследований. Стрелки переводятся с «проблемы влияния» на более широкий круг воздействия и взаимодействия, охватывая переводы, библиотеки, журналы, правительственные учреждения, концертные залы, университеты, издательства, театры и кино. Методологическую модель изучения «влияния» сменяет изучение проблем распространения, перевода, посредничества.
Давно замечено, что анализ воздействия русской культуры сопровождался определенными трудностями, несмотря на обилие свидетельств его интенсивности. Авторы ссылаются на Гилберта Фелпса, который еще в 1956 г. в книге «Русский роман в английской литературе» отметил энтузиазм и смутную обобщенность
