CC BY
17
антироманами второго типа выступают «Кандид» Вольтера и «Жак-фаталист» (1773) Дидро.
Причем особенно последователен в игре читательскими ожиданиями оказывается Дидро. Побуждая читателей изменить их восприятие романной фабулы, писатель одновременно меняет их восприятие философского дискурса. Этому способствует диалогическое повествование, по ходу которого ведется разговор не только персонажей между собой, но и повествователя с читателями. Произведение становится антироманом, герой которого - его читатель. Дидро предельно усложняет соотношение между философской мыслью и нарративом, читательская интерпретация высказываний персонажей оказывается затрудненной, притом что повествователь часто апеллирует к читателю. Одновременно автор «Жака-фаталиста» создает иллюзию свободы чтения и интерпретации, в которую могут быть включены читателями и включаются самим повествователем ассоциации с другими романами, их сюжетами, персонажами.
Н.Т. Пахсарьян
2014.04.022. ПОПОВИЧ А.В. МИФОЛОГИЧЕСКИЕ МОТИВЫ И ОБРАЗЫ В ПОЭЗИИ РУССКОГО ПРЕРОМАНТИЗМА. - Херсон: Айлант, 2012. - 210 с.
Ключевые слова: преромантизм; эсхатологизм сознания; танатологичность образов; доминантные мифологемы поэзии -Золотой век; Смерть; Гений; структурно-семантические модели рецепции мифа: аллегорико-эмблематическая; условно поэтическая; мифотворческая.
В центре исследования А.В. Попович (доц. Института иностранной филологии Херсонского гос. ун-та, Украина) - поэтическое творчество русских писателей второй половины XVIII - начала XIX в. В изучении поэзии «переходного периода» автор монографии исходит из «концептуальных обобщений, представленных в работах С.С. Аверинцева, М.Л. Гаспарова, А.В. Михайлова, Л. А. Чёрной, А.Ю. Мережинской, В. И. Силантьевой, Е.М. Чер-ноиваненко, И.С. Заярной, Н.И. Ильинской» (с. 5).
Оформление литературоведческой концепции «прероматиз-ма»1 происходило поэтапно: на первом (1910-1940-е годы) и втором (1950-1970-е годы) этапах уяснялись хронологические границы явления для отдельных национальных литератур; ставился вопрос о существовании преромантизма в русской литературе. В названный период решение этих проблем рассматривалось в нескольких аспектах; преромантизм трактовался: 1) как оппозиция / альтернатива Просвещению; 2) как художественно-эстетическое явление, коррелирующее с сентиментализмом в качестве одного из его направлений; 3) как совокупность доромантических тенденций (мировоззренческих, эстетических, стилистических), осуществившихся в полной мере только в романтизме. Для третьего этапа (с середины 1970-х годов) характерно стремление исследователей к построению единого комплекса представлений о преромантизме (с. 203).
Изучению поэзии второй половины XVIII - начала XIX в. посвящены работы В.Н. Аношкиной (Касаткиной)2, А.В. Архиповой, А.Н. Пашкурова, А.И. Разживина, Т.В. Федосеевой. Освоение мифа преромантиками западноевропейской и русской литературы изучают украинские исследовательницы В.И. Мацапура3 и В. Мусий4.
Однако, как отмечает А.В. Попович, мифопоэтическая составляющая русской преромантической поэзии до сих пор не рассматривалась как часть общего процесса «культурного перелома», отличающегося «кардинальной сменой картины мира и концепции личности», «неустойчивостью антропологических представлений», эсхатологизмом сознания и танатологичностью образов (с. 5, 6).
1 В советском и современном российском литературоведении общепринятым является термин «предромантизм» как комплекс идейно-стилевых тенденций, предвосхитивших романтизм в литературах европейских стран и США, а также в России конца XVIII - начала XIX в. - Прим. реф.
См. посвященную В.Н. Аношкиной (Касаткиной) коллективную монографию: Литература русского предромантизма: Мировоззрение, эстетика, поэтика / Под ред. Федосеевой Т.В.; Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина. - Рязань, 2012. - 492 с.
Мацапура В.! Украшська тема в росшськш лiтературi першо! половини XIX столггтя (проблеми еволюцп, мiфолоriзацп, штертекстуальноста): Автореф. дис ... д-ра фшол. наук... - ймферополь, 2002. - 33 с.
4 Мусий В.Б. Миф в художественном освоении мировосприятия человека литературной эпохи предромантизма и романтизма. - Одесса: Асиропринт, 2006. -432 с.
Все это обусловило возрастание интереса к осмыслению роли мифа в поэтическом осмыслении этих явлений. Поиск новых ценностных и художественных ориентиров, «диффузия» стилевых направлений и течений, взаимодействующих на уровне притяжения / отталкивания, стимулировала постепенное изменение характера рецепции «мифологического материала». Необходимость его систематизации определила проблемное поле реферируемого исследования (с. 8).
По наблюдению А.В. Попович, «доминантными мифлогема-ми преромантической поэзии, отражающими изменения мировоззренческих, эстетических, аксиологических ориентиров», являются «Золотой век, Смерть, Гений» (с. 8). Их «образно-символическое воплощение и жанрово-стилистические модификации» составляют суть анализа поэтических текстов в реферируемой работе, отмечает автор во введении. Каждая из выделенных мифологем рассматривается в соответствующей главе.
Предваряет монографию глава «Проблемы исследования русского литературного преромантизма», в которой автор акцентирует внимание на истоках преромантических тенденций в русской литературе (заимствование или типологическая схожесть?), а также рассматривает в теоретическом плане семантические модели «процесса смены типов художественного сознания от нормативного (классицистического) к индивидуально-творческому» (с. 35).
В основу положен подход, названный В.А. Западовым «анализом конкретной поэтики»1, что позволило выделить следующие структурно-семантические модели рецепции мифа художественным сознанием: 1) «аллегорико-эмблематическая» модель используется с целью воплощения отдельных понятий, идей, образов; 2) «условно поэтическая» модель доминирует там, где миф востребован для описания идиллических общих мест (loci topici) действия; 3) «мифотворческая» модель репрезентирует индивидуально-авторскую рецепцию мифа и является основой для дальнейших стратегий его поэтического освоения в этом направлении. Выделенные модели сосуществуют и взаимодействуют на уровне при-
1 Западов В.А. Проблемы изучения и преподавания русской литературы XVIII в.: Ст. 3-я: Сентиментализм и предромантизм в России // Проблемы изучения русской литературы XVIII в. - Л., 1983. - С. 135-150.
тяжения / отталкивания в пределах жанра и стиля, текста и авторского сознания (с. 204).
Стремление художественного сознания к обретению стабильности и положительных ценностей приводило писателей к мифу о Золотом веке, восприятие которого выполняет «компенсаторные» функции, выступая в роли стабилизирующего фактора. Данная мифологема, актуальная на протяжении XVIII столетия в качестве одного из компонентов имперского мифа, приобретает новые семантические оттенки и жанровые модификации.
Так, в одической поэзии второй половины XVIII в., посвященной Екатерине (В. Майков, И. Богданович, М. Херасков), мифологема Золотого века используется преимущественно с комплиментарной целью, либо в целях отражения трагического мироощущения (через обращение к претекстам Вергилия, Гесиода, Овидия), либо в целью раскрытия мотивов мира, тишины, весны, расцвета искусств, наук, справедливой войны. На периферии остаются идиллические мотивы. Наступление российского Золотого века предстает как космогонический и демиургическией акт со стороны монарха - Екатерины II. В создании ее образа используются одический топос «царь - солнце», а также архетипы культурного героя, Великой матери, высшего божества. При незначительных различиях индивидуально-поэтических рецепций доминантной моделью остается аллегорико-эмблематическое осмысление мифологемы Золотой век.
В «философических» одах названных поэтов эта мифологема принимает облик «дней в начале творения», характеризуемых миром, всеобщим братством, этической непорочностью человека; однако все это трактуется как имеющее отношение лишь к прошлому.
Идиллии, описываемые авторами второй половины XVIII в. (В. Майков, М. Муравьёв), породили ряд модификаций мифа: 1) патриархальная жизнь в сельской усадьбе - «райском саде», отъединенном от «тьмы внешней» (Мф. 22:13); 2) мирная жизнь без войн и героев; 3) «естественная» сельская жизнь на лоне природы как источник творческого вдохновения. В контексте мифологемы актуализированы сентиментально-идиллический топос, эсхатологические мотивы, аксиологический приоритет родственных связей; при этом особенно востребованы условно-поэтическая и мифотворческая модели рецепции мифа.
В поэзии рубежа XVШ-XIX вв. (Г. Державин, Н. Карамзин, Н. Львов, С. Бобров) известные трактовки мифологемы становятся основанием для появления новых мотивов и образов. В художественном сознании Г. Державина развернут мотив рассвета искусств, актуализирующий миф об Орфее. В поэзии Н. Львова и С. Боброва мифологема Золотого века акцентирует цикличность времени, воплощается в образе наступающего столетия, выражая прероманти-ческую идею «духа нации» (Н. Львов), космическую картину, изображенную в категориях ужасного и возвышенного (С. Бобров). У Н. Карамзина представлена пространственная реализация мифологемы в идиллической ее трактовке как естественной жизни на лоне природы; при этом мифологема Золотого века приобретает коннотации ушедшей юности. Так в поэзии рубежа веков намечается тенденция к снижению семантики мифологемы, теряющей свою актуальность (И. Богданович, Н. Карамзин).
Эсхатологические предчувствия переломного периода, кри-зисность сознания людей переходной эпохи стимулировали размышления о «бездне верхней» и «бездне нижней», побуждая допустить присутствие Смерти в представлениях о картине мира в ее целостности. С целью художественного воплощения этой мифологемы поэтами были использованы аллегорико-эмблематическая и мифотворческая модели образности в их взаимодействии в творческом сознании поэтов.
Поэтическое осмысление мифологемы Смерти осуществлялось посредством создания ее персонифицированного антропоморфного образа, обладающего чертами античной или скандинавской, или христианской, или языческой славянской системы. Смерть выступает в таких аллегорических образах, как скелет (В. Жуковский, Н. Грамматин, А. Мещевский, П. Катенин), как фигура с косой из русского фольклора (И. Богданович, Н. Львов), как Парка / Парки (персонажи античной мифологии), Гела (скандинавская персонификация). Иллюстрацией преромантического эклектизма служит образ ангела смерти - и благого (Н. Карамзин, Н. Грамматик, М. Милонов, К. Батюшков), и грозного (С. Бобров), -являющийся контаминацией античных Танатоса, Гения и христианского ангела. Наряду с персонификацией авторы обращались к индивидуальным танатическим образам (М. Муравьёв, А. Бунина).
В силу естественного процесса разрушения нормативной поэтики «готового слова» художественное воплощение Смерти происходило не в форме целостных эмблем, а в виде эмблематических образов. В качестве наиболее частотных в танатической эмблематике выступали образы увядшего / срезаного цветка, угасшего факела / светильника, падающей звезды / метеора. Их использование, как правило, гендерно детерминировано; так, образ цветка связан с повествованием о смерти девушек / молодых женщин; образ метеора - с откликам на смерть мужчины.
Переход от традиционалистского к индивидуально-творческому типу художественного сознания приводит к разрушению эмблематических образов, «реликты» которых существуют в виде метафор и идиоматических выражений типа: «умереть / погибнуть во цвете лет», «жизнь угасла», «погасла / закатилась его / ее звезда».
Пространственные модификации мифологемы представлены также образами различных культурных эпох и мифологических систем. Наиболее полно показана античная инфернальная топография, используемая в творчестве М. Муравьёва, К. Батюшкова, А. Мерзлякова и др. Загробный мир скандинавской мифологии представлен в русской поэзии образом Вальхаллы (Г. Державин, К. Батюшков). Среди индивидуальных пространственных модификаций мифологемы Смерти выделяется «тихая пристань» Н. Карамзина, связанная в его художественном сознании с мифологемой Золотого века.
Развитие представлений об оригинальном творчестве, о роли вдохновения в процессе создания произведений искусств привело художников к понятию Гений. Данная мифологема впоследствии станет ключевой и для романтической поэтики. В русской поэзии существует несколько ее модификаций: 1) Гений в исходном значении как дух-хранитель человека; 2) дух-посредник между человеком и Божеством; 3) творческий дар; 4) неординарная личность, достигшая совершенства в какой-либо области.
Понимая гения в исходном мифологическом значении, русские поэты видят его в образе Гения-хранителя отдельной личности, либо в образе духа-хранителя нации, воплощенного в монархе. В первом случае обращение к образу Гения актуализируется преимущественно в жанре послания (М. Муравьёв, Н. Карамзин, И. Дмитриев, М. Милонов, А. Мерзляков, В. Жуковский, К. Ба-
тюшков), а во втором - в жанре оды либо торжественного стихотворения (Г. Державин, И. Дмитриев, Н. Карамзин, А. Радищев, С. Бобров, А. Мерзляков, А. Востоков). Рецепция мифологемы Гения осуществляется в основном посредством модели мифотворчества, но в отдельных случаях востребована и аллегорико-эмблема-тическая модель.
Интерпретируя мифологему Гения как духа-посредника, русские преромантики воплощают ее в образах стихийных духов воздуха / воды, восходящих к европейской средневековой демонологии (С. Бобров, Н. Гнедич), джиннов восточного фольклора (В. Жуковский); в эмблематических образах духов-посланников божества (Г. Державин, И. Дмитриев, А. Востоков). Появляются и образы Гения понятий, знаковые для художественного сознания того или иного поэта (Н. Карамзин, А. Востоков, В. Жуковский, П. Словцов, А. Тургенев, А. Мерзляков), а также мифологические представления о творческой природе Гения, о духе стихотворства, вдохновения (Г. Державин, И, Дмитриев, С. Бобров, К. Батюшков, В. Жуковский, А. Пушкин). С утверждением представлений о Гении как о творческом даре и его носителе это понятие переходит в область эстетики.
Таким образом, в результате анализа таких мифологем поэзии рубежа XVШ-X[X вв., как Золотой век, Смерть и Гений, утверждается представление о своеобразии русского преромантизма -«переходного культурно-исторического явления», обладающего свойствами развивающейся, «открытой, динамичной предсистемы».
В монографии приведены списки библиографии в конце каждой главы.
А.А. Ревякина
ЛИТЕРАТУРА XIX в.
Русская литература
2014.04.023. ГОЛУБКОВА А. А. ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА В.В. РОЗАНОВА: ОПЫТ СИСТЕМНОГО АНАЛИЗА / Науч. ред. Едошина И.А. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2013. - 432 с. -(Библиотека журнала «Энтелехия»).
