CC BY
14
ры начала Х1Х в. смогли противопоставить либеральному проекту Александра I и М.М. Сперанского. Ее языковая программа сильнейшим образом повлияла на литературные и лингвистические поиски Н.М. Карамзина и А.С. Шишкова. В этом контексте можно рассматривать и «спор о старом и новом слоге». Поэтому не было никакого противоречия в том, что Карамзин, не принявший языковой и литературной программы Шишкова, разделял его патриотический пафос в отношении к русской истории и актуальной политической ситуации.
В Приложении опубликован указатель содержания журнала «Собеседник любителей российского слова»1 (с. 104).
Т.М. Миллионщикова
2014.04.015. РУССКАЯ СИЦИЛИЯ / Науч. ред. и сост. Тала-лай М.Г. - М.: Старая Басманная, 2013. - 388 с. - (Серия: Русская Италия = Italia dei Russi).
Ключевые слова: Италия; Сицилия; Мессина; Серебряный век; «итальянские впечатления».
Монография - результат работы коллектива авторов, которых объединил историк и литератор, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник и представитель Института всеобщей истории Российской академии наук в Италии М.Г. Талалай2. В своем предисловии он поясняет, что издание возникло благодаря идее Генерального консула Российской Федерации в Палермо В.Л. Короткова перевести на русский язык сборник А. Белломо и М. Нигро «По следам русских на Сицилии»3. Однако при внимательном изучении их текста стало ясно, что русскому читателю необходимо более широкое представление предмета, которое могли бы осуществить различные эксперты: искусствоведы, историки,
1 См.: Собеседник любителей российского слова, содержащий разные сочинения в стихах и в прозе некоторых российских писателей. - СПб.: Иждивением Императорской Академии наук, 1783-1784. - Ч. 1-16.
2 Первое издание (подарочное) вышло к 10-летнему юбилею Генерального консульства России на Сицилии и к Фестивалю «Русская весна в Палермо» (апрель 2013 г.). Здесь реферируется 2-е изд., испр. и доп.
3
Bellomo A., Nigro M. Sulle trace dei Russi in Sicilia. - Palermo, 2012.
филологи и др. Так «возникла некая творческая лаборатория, где уточнялись самые разные сведения и концепции: авторы щедро делились своими знаниями, находками, иллюстрациями, стремясь сделать воистину "коллективную монографию"» (с. 21). Составитель фиксирует внимание на том, что мест, называемых «Италией», много: «...таково одно из приятных открытий иностранных путешественников по Апеннинам. Между офранцуженным Турином и мавританским Палермо лежит еще ряд своеобразных стран». Впрочем, продолжает автор, Сицилия «настолько своеобразна», что есть мнение (политически некорректное), будто «это и не Италия вовсе». И в самом деле - «в титулах русских травелогов неоднократно попадаются "Путешествия по Италии и Сицилии". Каждая из Италий имеет свой код, образ, миф. Что касается русских. Сицилия - это "самое солнечное место в Европе"» (с. 15).
В реферируемое издание, помимо сборника А. Белломо и М. Нигро «По следам русских на Сицилии», вошли такие разносторонние материалы, как: «Первые русские путешественники на Сицилии: Борис Шереметев и Пётр Толстой» (автор - А.А. Кара-Мурза), «"Все кругом цветет, светится, благоухает": Русская Таор-мина» (Г. А. Баутдинов), «Античное наследие Сицилии глазами русских путешественников первой четверти XIX в.» (М.Ф. Высокий), «"Не следует упускать такого богатства": Русские зоологи в Мессине» (С.И. Фокин), «Землетрясение 1908 г. и помощь российских моряков» (Т.А. Остахова), «На Аллее Славы: Художник Би-линский и Катания» (Р. Клементи-Билинский и Н.В. Рыжак), «Балтийская жена сицилийского классика: Генеалогия и литература» (М.Г. Талалай) и др.
Жизнеутверждающее, целебное, сицилийское солнце совершает чудеса: лечит царицу от депрессии после смерти дочери (статья И.О. Пащинской «Царская семья в Палермо»), просветляет палитру живописцев (статья Л.А. Маркиной «"Мечта о солнце": Сицилия глазами русских художников XVIII - первой половины XIX вв.)». Здесь пережили вдохновенные периоды многие поэты, что нашло отражение в статьях и публикациях сборника, касающихся творчества А. Блока, И. Бунина, М. Цветаевой и др.
Пик путешествий деятелей русской культуры по Италии пришелся на 1890-1910-е годы. «Образ прекрасной южной страны, сокровищницы бесчисленных ценностей культуры и искусства, на
фоне русской действительности весьма притягателен для Серебряного века» (с. 311), - пишет Т. А. Быстрова в статье «"Долго жила и навек люблю!": Марина Цветаева и Сицилия». Результатом путешествий писателей, как правило, становился выход книги, суммирующей «итальянский опыт» автора. Это могло быть описание страны и своих впечатлений на основе дневниковых записей (В. Розанов, А. Белый, М. Волошин), анализ произведений искусства (П. Перцов, П. Муратов); стихотворный цикл (В. Брюсов, А. Блок, Н. Гумилев); философские размышления (В. Розанов, Н. Бердяев); или же художественное произведение (Д. Мережковский). Обращаясь к документальным источникам, исследовательница восстанавливает даты пребывания Цветаевой в Италии - с 1 по 25 (возможно, 26) апреля 1912 г. Получается не более 26 дней. Но фраза Цветаевой: «Только очень хочется в Сицилию. (Долго жила и навек люблю!)»1, - как будто бы отсылает к более продолжительному периоду. Почему же Цветаева написала, что «долго» жила в Сицилии, и в связи с чем «навек полюбила» этот остров?
Большинство русских приезжало в Италию, чтобы найти источник вдохновения в живописи Возрождения, увидеть собственными глазами те места, где жили и творили великие мастера. Одним из этапов подготовки к путешествию было штудирование карт и изучение книг об этой стране, важнейшей из которых стало «Итальянское путешествие» Гёте (1817): «Нередко прочтение этой книги оказывалось для будущего "паломника искусства" толчком для путешествия в Италию» (с. 312).
Так, например, это было для М. Волошина и А. Белого. Несмотря на то что Гёте всегда был культовой фигурой для М. Цветаевой и его фраза о том, что только побывав в Сицилии, можно понять Италию, не могла пройти мимо ее внимания, цель ее путешествия носила сугубо частный характер. В свадебном путешествии Цветаевой, предпринятом в 1912 г., «Италия как "колыбель сокровищ цивилизации" и Сицилия как "остров Эмпедокла" ее совершенно не интересовали... а "мифологизация Сицилии" началась лишь 26 лет спустя» (с. 315). В очерке «Пленный дух» Цветаева связывает свое путешествие с именем Аси Тургеневой: «Мое
1 Цветаева М.И. Собр. соч.: В 7 т. - М., 1994-1995. - Т. 6. - С. 549.
свадебное путешествие, год спустя [после поездки в Сицилию Тургеневой. - Т. Б.], было только хождение по ее - Аси, Кати, Психеи -следам»1. На Сицилии Цветаева и С. Эфрон посетили Палермо, Монреале, Катанию и Сиракузы. Однако за время свадебного путешествия Цветаева не написала ни одного стихотворения; все ее записи об Италии - воспоминания, нашедшие отражение в записных книжках, письмах и прозаических очерках.
Ее обращение к сицилийским сюжетам связано с весьма конкретными событиями: «Записи 1914 г. относятся к периоду проживания в Феодосии, пейзажи которой напоминают о Сицилии; записи 1923 г. появляются после встречи с Андреем Белым в Берлине; очерк 1934 г. "Пленный дух", где снова возникают образы Сицилии, написан после получения известия о смерти Андрея Белого. Другие упоминания Сицилии носят у Цветаевой единичный, отрывочный характер» (с. 319).
Таким образом, Сицилия становится для нее мифом и переходит из разряда биографических фактов в систему творческих образов, что подтверждает следующая запись: «Думаю, что из всего, что на свете видела и не видела, я больше всего люблю Сицилию потому, что воздух в ней - из сна. Странно: Сицилию я помню тускло-радужной. знаю (памятью), что в ней всё криком кричит, вижу (когда захочу) бок скалы, ощеренный кактусами, беспощадное небо, того гиганта без имени, под которым снималась: крайность природы, природу в непрерывном состоянии фабулы, сплошной исключительный случай, а скажут при мне Сицилия -душевное состояние, тусклота, чайный налет, сонный налет, сон. Запомнила, очевидно, ее случайный день и час, совпавший с моим вечным...»2. Сицилия Цветаевой - место «недолгого счастья, безоблачной молодости, и в то же время своеобразные врата в мир вечного и потустороннего» (с. 325).
К.Ю. Шиманская в статье «"Стихийных сил не превозмочь": Сицилийские мотивы у Александра Блока» отмечает, что землетрясение, произошедшее в Калабрии и на западном побережье о. Сицилия 15 (28) декабря 1908 г., отозвалось глубоким сочувствием в
1 Цветаева М.И. Собр. соч.: В 7 т. - М., 1994-1995. - Т. 4. - С. 233.
2
Цветаева М.И. Неизданное: Сводные тетради. - М., 1997. - С. 116.
журналах и газетах всего мира и не оставило равнодушными русских писателей: «Чувство обреченности, ожидание трагедии и предчувствие "конца времен" наполняли умы и сердца людей. Судьба города Мессина, разрушенного и погребенного под завалами, казалось, была предвестием приближающейся мировой катастрофы» (с. 281). Спустя два дня после начала землетрясения (30 декабря 1908 г.) А. Блок произносит речь «Стихия и культура» в Религиозно-философском обществе в Санкт-Петербурге. Поэт размышляет о грани, разделяющей народ и интеллигенцию1, говорит о бренности старого мира и о предчувствии его грядущего провала, приходит к заключению, что неукротимая сила природы несет смерть цивилизации, считающей себя непобедимой: «Я думаю, что в сердцах людей последних поколений залегло неотступное чувство катастрофы»2. В период между революциями 1905 и 1917 гг. большую популярность в России приобретают два противоположных философских течения: одно - рациональное, вдохновленное теорией эволюции и верой в прогресс, другое - иррациональное, стихийное и неподвластное разуму, которое живет в ожидании апокалипсиса: «Оба в равной степени повлияли на литературные процессы начала века» (с. 281).
Вместе с другими русскими поэтами и писателями А. Блок принял участие в создании благотворительного сборника «Италия: Литературный сборник в пользу пострадавших от землетрясения в Мессине»3, а в мае-июне 1909 г. отправился с женой Л. Д. Менделеевой в путешествие по Венеции, Флоренции, Равенне, Перудже и Сиене: «Вживаясь в свидетельства истории и культуры Италии, ос-
1 О важности мыслей Блока о мессинском землетрясении в развитии миросозерцания поэта см. также в статье Д.М. Магомедовой «Газетные подтексты статьи А. Блока "Стихия и культура"»: «Именно здесь проведена столь значимая для Блока параллель между природой и народной стихиями: "Ученые сказали только, что югу Италии и впредь угрожают землетрясения. А уверены ли мы в том, что довольно "отвердела кора" над другой, такой же страшной, не подземной, а земной стихией - стихией народной?"». (Магомедова Д.М. «Газетные подтексты статьи А. Блока "Стихия и культура"» // Шахматовский вестник. - М.: Наука,
2010. - Вып. 10-11. - С. 11. Сообщено И.А. Ревякиной).
2
Блок А. Стихия и культура // Собр. соч.: В 6 т. - Л., 1982. - Т. 4. - С. 115.
3
Италии: Литературный сборник в пользу пострадавших от землетрясения в Мессине. - СПб., 1909.
матривая памятники античной цивилизации, поэт все больше и больше укреплялся в убеждении, что человечество стоит на закате. Здесь он находил подтверждение своим прежним идеям, что культура неспособна противостоять разрушающей силе времени и природы, своим предчувствиям, выраженным в предыдущих работах» (с. 284).
По возвращении из Италии А. Блок вновь поднимает тему дистанции, которая разделяет интеллигенцию и простого человека в очерке «Горький о Мессине»1, продолжает ее во вступлении к первой главе незаконченной поэмы «Возмездие» (1911). Поэт предвидит большие потрясения, которые в корне изменят историю России и жизни людей: «Двадцатый век. Еще бездомней, / Еще страшнее жизни мгла / (Еще чернее и огромней / Тень Люциферова крыла). / Пожары дымные заката / (Пророчества о нашем дне), / Кометы грозной и хвостатой / Ужасный призрак в вышине, / Безжалостный конец Мессины / (Стихийных сил не превозмочь), / И неустанный рев машины, / Кующей гибель день и ночь.»2. Природные катаклизмы - землетрясения в Мессине и Лиссабоне как предвестники грядущих изменений в России предстают в стихотворении «Скифы» (1918): «Века, века ваш старый горн ковал / И заглушал грома лавины, / И дикой сказкой стал для вас провал / И Лиссабона, и Мессины! / Вы сотни лет глядели на Восток, / Копя и плавя наши перлы, / И вы, глумясь, считали только срок, / Когда наставить пушек жерла! / Вот - срок настал.»3.
И. А. Бунин впервые посетил Сицилию в 1909 г. В письме литератору А.Е. Грузинскому он сообщал, что вместе с женой В.Н. Муромцевой-Буниной провел дней восемь на Капри, «но захотелось побольше солнца, зноя - и вот очутились мы в Сицилии. Знаменательно, наконец, и то, что прибыл я сюда в тот же день, что и Гёте в позапрошлом столетии»4. И. А. Ревякина в статье «"В дни скорби любим мы нежнее.": Иван Бунин на Сицилии» акцентирует внимание на последней детали, поясняя, что дневниковые запи-
1 Блок А. Горький о Мессине // Собр. соч.: В 6 т. - Л., 1982. - Т. 4. - С. 134.
2
Блок А.А Возмездие // Блок А.А. Соч. в одном томе. - М.; Л., 1946. - С. 251.
3 Блок А. Скифы // Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. - М.; Л., 1960. - Т. 3. - С. 630.
4 Бунин И.А. Письма 1905-1919-х годов / Под общ. ред. Михайлова О.Н. -М., 2007. - С. 107.
си Гёте из книги «Путешествие в Италию»1 о прибытии в Палермо начинаются с даты 2 апреля 1787 г. Бунин, любивший «перемену мест», часто брал с собой книги. Не удивительно, что отправляясь на Сицилию, он выбрал себе «в собеседники» Гёте с его знаменитыми описаниями путешествий по Италии. Эта книга немецкого классика была широко известна в России как яркий опыт познания великого искусства страны, ее национального быта. Путешествие Бунина стало живым источником познания истории древних цивилизаций, его творческое воображение обогащалось драгоценными образами культуры разных эпох. Его поразили архитектурные памятники Палермо, сочетающие в себе пласты разных эпох и традиций. Через несколько месяцев после сицилийского странствия в стихотворении от начала августа 1909 г. Бунин выразит это так: «. я обречен / Познать тоску всех стран и всех времен» (с. 292).
Эту мысль - о памяти и связи «всех стран» с глубин времен -И.А. Ревякина считает одним из лейтмотивов философского миросозерцания Бунина. Яркое выражение эта идея получила в лирической поэме «Венеция», написанной в 1913 г., и особенно в сонете «В горах» (1916), первоначально названном «В Апеннинах»: «Я говорю себе, почуяв темный след / Того, что пращур мой воспринял в древнем детстве: / - Нет в мире разных душ и времени в нем нет!» (цит. по: с. 296). «Можно предполагать с большой долей очевидности, что эта, одна из самых важных поэтических деклараций Бунина, имеет внутреннюю связь с теми творческими импульсами, которые он получил через знакомство с культурой Сицилии» (с. 296), - подчеркивает автор статьи.
7 апреля 1909 г. Бунины посетили Мессину. О пребывании в разрушенном городе Муромцева писала: «Оттуда [из Сиракуз. -И. Р.] поехали в Мессину, где испытали настоящий ужас от того, что сделало землетрясение. Особенно поразила меня уцелевшая стена с портретами, - какой-то домашний уют среди щебня»2, «. среди развалин мы увидели высокую широкоплечую седую старуху. Она стояла и, воздев к небу руки и угрожая кому-то сжатыми
1 Гёте И.В. Путешествие в Италию / Пер. Шидловской З.В. // Собр. соч. Гёте в переводе русских писателей / Под ред. Вейнберга П.: В 8 т. - СПб., 1893. -
Т. 6. - С. 140-142.
2
Муромцева-Бунина В.Н. Жизнь Бунина, 1870-1906. Беседы с памятью. -М., 1989. - С. 108.
кулаками, громко проклинала. Это продолжалось долго. Когда мы возвращались на пароход, она всё еще что-то выкрикивала»1. Откликом Бунина на трагедию стало стихотворение «В Мессинском проливе» с датой 15 апреля, позднее названное «После Мессинского землетрясения»: оно посвящено городу Катания, который первым пришел на помощь пострадавшим. В нем «всего восемь строк, исполненных щемящего лиризма» - сочувствия пережившим катастрофу - «и, как кажется, подлинной реальности увиденного:
"На темном рейде струнный лад, / Огни и песни в Катанее. / В дни скорби любим мы нежнее, / Канцоны сладостней звучат. / И величаво-одинок / На звездном небе конус Этны, / Где тает бледный, чуть заметный, / Чуть розовеющий венок".
Конечно, это не простая пейзажно-городская зарисовка. В ней "спрятан" глубокий смысл тревожных, но и мужественных переживаний» (с. 299).
Стихи поэтов-эмигрантов: В. Сумбатова (1893-1977) -«В Сицилии»; Г. Эристова (1902-1977) - «Палермо», «Сегеста (Сицилия)», «По дороге в Сиракузы (Сицилия)», «Таормина (Сицилия)»; А. Гейнцельмана (1879-1953) -«Сиракузы», «Сад Геспе-рид», «Скала» - вошли в рубрику «Сицилия! - другой нам не найти» (Составление - Стефано Гаодзонио).
В публикацию Н.В. Котрелёва «"Серебряный век" в Мессине: Заметки и дневники» включены: «Дневник путешествия по Италии» Д. Ивановой, «Волшебная страна Italia» Вяч. Иванова, «На берегу Ионического моря» З. Гиппиус.
В целом в книге представлена панорама сведений о присутствии на Сицилии русских путешественников, ученых, дипломатов, писателей, живописцев, оставивших значительные литературно-художественные свидетельства. В содержание каждого раздела входит богатый иллюстративный материал2.
Издание дополняют значительные библиографические выкладки, а также сведения об авторах.
К.А. Жулькова
1 Муромцева-Бунина В.Н. Жизнь Бунина, 1870-1906. Беседы с памятью. -
М., 1989. - С. 438.
2
См. рец.: Мартынов А. Московские следы в Средиземноморье: Остров -ключ // Независимая газета: БхЫЪп8. - М., 2013. - 18 июля.
