CC BY
11
рынка авиаперевозок, согласно мировому опыту, численность пассажиров увеличивается на 12-35% после его либерализации.
Преобладание европейских, в частности британских, туристов среди приезжающих делает сферу туризма в ЮАР крайне уязвимой к экономическим колебаниям в Европе, не демонстрирующей роста, сравнимого со странами - членами БРИКС. Ожидаемый быстрейший среди остальных стран - членов этой группы рост среднего класса Индии должен помочь южноафриканскому туристическому сектору выйти на новый уровень услуг и доходов.
В. С. Олишевко
2014.04.013. ЛЕ ПЕР Г. БЛИЖНИЙ ВОСТОК, СЕВЕРНАЯ АФРИКА И «АРАБСКАЯ ВЕСНА»: РЕВОЛЮЦИОННОЕ ИЗМЕНЕНИЕ ИЛИ АВТОРИТАРНАЯ АДАПТАЦИЯ?
LE PERE G. The Middle East, North Africa and the «Arab spring»: Towards revolutionary change or authoritarian adaptation? // Africa insight. - Pretoria, 2013. - Vol. 43, N 1. - P. 1-14.
Ключевые слова: Ближний Восток; Северная Африка; «арабская весна»; авторитаризм; перспективы демократизации.
Автор (приглашенный профессор на факультет политических наук в университет Претории, ЮАР) оценивает характер и долгосрочные последствия «арабской весны». Он считает, что «революционный порыв и трансформационный потенциал протестов и переворотов, которые потрясли арабский мир, не смогли создать общерегиональное движение к крупномасштабным и прочным демократическим изменениям... Долгосрочное влияние "арабский весны", как показывает опыт новых режимов в Египте, Тунисе и Ливии, остается неясным и непредсказуемым. Регион, помимо смены режимов, не продемонстрировал создание и институциона-лизацию новых политических социальных порядков» (с. 2).
Объясняя такие результаты «арабской весны», автор указывает на четыре фактора. Во-первых, социальные и народные движения очень редко приводят к успешным революциям.
Во-вторых, сравнительно умеренные требования участников протеста. Они касались прежде всего признания и соблюдения либеральных прав человека и демократизации правящего режима, а
не радикальных социальных преобразований и перераспределения экономических богатств.
В-третьих, отсутствие современных революционных идеологий, которые сплачивают протестующих, формулируя образ альтернативного порядка. П. Андерсон, характеризуя разобщение сил в арабском восстании, считает эту ситуацию «результатом идеологического вакуума, в котором оказалось общество: арабский национализм и социализм дискредитированы, остается только ислам, рассматриваемый как решение всех проблем» (с. 5)1.
Большую роль в «арабской весне» играли современные информационные технологии. Однако представляется спорным, могут ли БаоеЬоок и другие новые технологии создать идеологические системы или объединяющие ценности и мифы, которые способны поддержать революционные изменения. «Спутниковое телевидение, особенно "Аль-Джазира", безусловно помогало создавать демонстрационный эффект и открыло медиапространства, которые способствовали формированию и расширению регионального публичного пространства. Однако медиаканалы не сформулировали нового идеологического компаса для коллективных действий и народовластия. Таким образом, движения "арабской весны" не были объединены конкретной программой преобразований и изменений» (с. 5).
В-четвертых, сплоченность старых правящих элит и способность подавлять или кооптировать оппозиционные силы перед лицом возрастающего давления снизу с требованиями реформ. Стабильность авторитарных режимов поддерживается включением в него военных и сил безопасности, а также и политическим маневрированием: переключением общественного внимания с характера режима на проблемы электоральных реформ, с подлинной демократии на процедурную демократию. Следовательно, без раскола в верхних эшелонах политической и военной элиты или мощной внешней военной поддержки молодые революционеры, требующие изменений, не способны потрясти социальные основы олигархического правления. В Египте и Тунисе, где произошла смена режимов, это стало возможным благодаря тому, что армия отказалась
1 Аш1егеоп Р. Оп Ше еопеаепайоп т Ше АгаЬ шогМ // 1ей геу. - 2011. -N 68. - Р. 4.
применить силу против демонстрантов. Но она сохранила свои позиции в политической жизни этих стран и оказывает мощное влияние на вектор переходного периода.
Автор констатирует, что по проблеме перехода к демократии в западной литературе последних десятилетий происходит смена парадигм. В 1960-е и 1970-е годы доминировал модернизационный подход. Главный его тезис - переход к демократии наиболее вероятен в странах с высоким уровнем социально-экономического развития.
В 1990-е годы работы С. Хантингтона и его последователей, посвященные третьей волне демократизации, начавшейся в этот период, оспорили модернизационный подход, теоретически и практически продемонстрировали, что переход к демократии происходит и в странах с низким уровнем экономического развития. Уровень экономического развития сам по себе не является необходимым и достаточным условием для успешного и устойчивого перехода к демократии. Они также опровергли культурологические аргументы о том, что демократия несовместима с некоторыми религиями, особенно с исламом.
В ХХ в. внимание исследователей переместилось на анализ препятствий и проблем, стоящих на пути к демократической консолидации. Указывается на нелинейность и сложность перехода к демократии и растущий потенциал возврата к авторитарным типам правления. Возникают так называемые гибридные режимы. Проведение выборов определенно свидетельствует о той или иной форме процедурной демократии. Однако практика и сущность политического режима остается авторитарной. Во многих случаях выборы служат легитимизации однопартийного правления и усиления пер-сонализации власти.
Автор указывает на факторы, способствующие устойчивости авторитаризма в странах Ближнего Востока и Северной Африки и затрудняющие переход к демократии.
Многие патерналистские и авторитарные режимы региона поддерживают свою власть благодаря ресурсной ренте, получаемой от экспорта нефти и газа. Рента позволяет правящим режимам не только предоставлять населению субсидии на покупку продовольствия и топлива, расширять занятость в госсекторе, оказывать финансовую помощь в строительстве домов, снижать налоги, решать
различные социальные вопросы, но и гарантировать политическую стабильность и деполитизацию населения. Развитие гражданского общества затруднено, поскольку бизнес, наемный труд и религиозные ассоциации находятся под правительственным контролем и регулированием.
Большинство режимов региона являются авторитарными, семь из них - монархии, шесть - республики, режим которых представляет собой сложную амальгаму личной власти, однопартийно-сти и доминирования военных, несколько режимов (Ливан, Кувейт, Ирак) являются гибридными.
Многие исследователи объясняют отсутствие демократии в арабском мире религиозным фактором, принятием исламом принципа авторитарности. Автор отвергает культурный и религиозный детерминизм, поскольку ни одна религия не является более или менее благоприятной для перехода к демократии, подлинная демократия не подразумевает триумфа секуляризма. Хотя ислам всегда будет играть большую роль в арабской политике, выборы показывают сильную общественную поддержку политическому исламу, последние опросы общественного мнения свидетельствуют, что арабы твердо выступают за установление демократии1.
Подъем исламского движения в ходе «арабской весны» отнюдь не означает, что религиозные предписания будут доминировать в арабском дискурсе. Об этом свидетельствуют события в Египте и Тунисе. Противоречия между секуляристами и исламистами будут сохраняться в борьбе за влияние в обществе и станут главным испытанием в создании нормативной базы народной легитимности. Конституции и новые системы управления должны тщательно учитывать эти противоречия между либеральными свободами и императивами гражданской культуры и консервативными нормами и исламизацией общественной жизни. Именно с этой острой проблемой столкнулся режим М. Мурси в Египте.
Важную роль в сохранении авторитарных режимов играл внешний фактор - геополитика США и ЕС, поддерживающих статус-кво на Ближнем Востоке и оказывающих военно-политическую и экономическую помощь авторитарным режимам ради своих гео-
1 Tesler M., Gao E. Gauging Arab support for democracy // J. of democracy. -Wash., 2005. -Vol. 16, N 3. - P. 83-97.
политических целей. События «арабской весны» явились для них полным сюрпризом. Ныне традиционная политика западных держав в этом регионе оспаривается во всех сферах. Будущая роль иностранных держав в Арабском регионе весьма неопределенна, потому что существуют четкие границы внешнего влияния на переходные процессы: непродуманная внешняя интервенция в Сирию -красноречивое свидетельство этому. «История иностранного вмешательства в этот регион не дает оснований говорить о каком-либо заметном влиянии на процесс демократизации» (с. 12)
В заключение автор делает вывод, что «демократизация в арабском мире будет развиваться по весьма своеобразной траектории вследствие преобладания патерналистских и авторитарных режимов, роли ислама в политической жизни, важности нефти в экономике некоторых стран региона, переоценки стратегий главными внешними акторами и сверхопределяющей роли аппарата безопасности, составляющего ядро государства» (с. 12).
Ю.И. Комар
ВЛАСТЬ
2014.04.014. ПЫНАР Дж. ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ РЕЛИГИЕЙ И ГОСУДАРСТВОМ В ТУРЦИИ В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ ПСР: ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ ПАРЛАМЕНТСКИЕ ДЕБАТЫ ПО ПРОБЛЕМЕ АЛЕВИТОВ СВИДЕТЕЛЬСТВОМ ПЕРЕМЕН? PINAR C. Religion-states relations in Turkey since the AKP: A changing landscape? Evidence from parliamentary debates on the alevi matter // J. of muslim minority affairs. - Ebingdon, 2013. - Vol. 33, N 4. -P. 507-520.
Ключевые слова: Турция; ислам; алевиты; Партия справедливости и развития; Народно-республиканская партия.
Джандаш Пынар (Йельский университет, США) полагает, что между консервативной Партией справедливости и развития (ПСР) и ее оппонентами, кемалистами (в лице Народно-республиканской партии - НРП), различия в подходах к проблеме взаимоотношений религии и государства на первый взгляд не кажутся существенными. Однако за общим для обеих сторон взглядом на ислам как объединяющую религию скрываются детали, позволяю-
